Что толку беречь человеческую жизнь и возвращать ее вопреки всем законам, если ей все равно суждено кануть в вечность? Вечность, которая для демона — такой же краткий миг, как для человека — вся его жизнь; а вся человеческая жизнь — демону даже не миг, а горстка песка, утекающая сквозь пальцы.

      Сещемару осознает это лучше многих, но все равно пытается удержать песок в ладонях, который на деле — пепел человеческой души, тающей с каждым вдохом.

***

      Люди — существа жалкие и слабые. Их жизнь мимолетна, словно взмах крыльев бабочки: не успеешь моргнуть, а человек обратился в прах. И потому люди не стоят внимания демонов; все, к чему они годны — служить демонам едой.

      Презренно опускаться до уровня добычи и вступать с ней в союз, но заиметь потомство в таком союзе — еще презреннее. И жестоко по отношению к самому потомству, которое не примет никакое из его родных племен.

      Тоуга заслуживал порицания не только от Сещемару, но и от всех демонов, уважающих свой род, зато сам Тоуга невзлюбил одного Сещемару, раз завещал ему Тенсейгу. Раз вознамерился научить сына ценить людей — и терять их после того, как начал ценить. Раз даровал возможность воскрешать, но воскрешать единожды.

      Вначале Сещемару считал Тенсейгу бесполезным куском металла. Потом этот кусок металла превознес Сещемару над всем сущим, ведь даже смерть перед ним склонялась, признавая поражение и отступая в тишину забвения. А в итоге Сещемару оказался бесполезным сам, когда Тенсейга не отозвалась во второй раз на его призыв. Когда не отозвалась душа Рин, а смерть ехидно улыбнулась, пряча усмешку под склоненной головой.

      Воскреси человека ненароком. Ненароком заинтересуйся и ненароком привяжись. Привыкни к власти над загробным миром и забудь о том, что человек смертен. А после — потеряй его.

      Так Тоуга прививал нерадивому сыну любовь к людям — ставя его на свое место. Но ненависть — это все, чему он научил. Ненависть к отцу, к бесполезному куску металла и к никчемным, слабым людям, которые так легко умирают. К никчемному, слабому себе, не сохранившему человеческую жизнь без куска металла.

      Мать лукаво улыбалась, совсем как прикидывающаяся сраженной смерть, когда возвращала душу Рин, а в ее сощуренных дьявольских глазах плескалась смесь узнавания, странной гордости и снисхождения, — снисхождение, подобное которому она питала к мужу.

      И тогда Сещемару осознал, что перевоплощается в того, кого сам же презирал.

      Отдалиться от человека, сохранив ему жизнь, — так можно усмирить привязанность и избавиться от отцовского клейма и унаследованных чувств. Но все старания бесплодны, ведь человеческая жизнь мимолетна, словно взмах крыльев бабочки. Отдав Рин на попечение людского племени, Сещемару боялся и моргнуть. Вдруг моргнешь — а человек обратился в прах?

      Отдалив от себя Рин, Сещемару еще больше привязался к ней благодаря неожиданному страху. Единственный способ побороть его — навещать Рин и убеждаться лично, что ее жизнь еще не утекла сквозь пальцы. Но убеждаться в том, что жизнь течет, по капле просачиваясь в землю.

      Из ребенка — в девушку. Из девушки — в женщину. В старуху. Дальше — в свежую могилу. А еще спустя взмах крыльев могилу забросили все люди, погребенные неподалеку.

      А Сещемару только и успевал моргать, и ничто не помогало отстрочить неизбежное.

      Что толку было воскрешать ее — что в первый раз, что во второй? И десятый не обратит того, что человек смертен. Что человек рожден лишь для того, чтобы умереть, и никакая Тенсейга не поборет смерть, притаившуюся в тенях.

      Уча сына любить людей, Тоуга научил их ненавидеть. Уча побеждать смерть — научил ненавидеть жизнь. Жалкую жизнь людей, обреченных умирать на глазах бессмертных. И вечность, отмеренную демонам.

      Мимолетная жизнь — все равно что вечное забвение, и демону не нужно умирать, чтобы в него впасть. Достаточно привязаться к человеку.