— Спасите! Помогите! Бо-ожечки! — крики громом разносились по кухне, временами перебиваемые звуковым сопровождением падающих кастрюль и кухонных приборов. Сие выступление могли слушать не только повара и находившиеся подле них официанты, но и посетители ресторана «Flare».
— Только не это! Снова! — Минхо спокойно, с толикой скепсиса наблюдал за мучениями друга, перемешивая при этом томатный соус к заказанным спагетти. — Кажется, я умира-аю.
Томас демонстративно упал подле раковины, уронив пару вилок из горы грязной посуды, и застонал:
— Я ненавижу своего соулмейта…
— Уверен, всё не так уж и страшно, — перебил повара Алби, нависая над ним. Томас взглянул на шефа взглядом, переполненным страдания, но тот был непоколебим: — Вкусовые пристрастия своей души ты перетерпишь, а вот глинтвейн кипения не переживёт, — он взмахнул рукой в сторону кастрюли, в которой на медленном огне разогревалось вино.
— Вам легко говорить, — разочарованно взглянув на своих коллег, Томас всё же вернулся к готовке. — У Вас души исключительно гурманы, пьют только Шато Петрюс и закусывают макаронами. А мой… мой… — лицо Томаса вновь скривилось в гримасе отвращения, — мой снова жрёт эту гадость!
— Не такая уж и гадость, эта лапша быстрого приготовления, — Минхо закатил глаза. — Все в студенчестве ею питались…
— Кроме меня, потому что я сидел на хлебе и воде, только бы не есть эту гадость, — закончил за него мысль Томас и тут же переключился на вошедшую на кухню официантку, вновь открываясь от работы назло Алби: — Спаситель ты мой, иди сюда!
Последняя фраза не имела никакого смысла, поскольку Томас сам подбежал к подруге и выудил у неё с подноса несколько тарелок, критично осматривая их содержимое. Впрочем, все подозрительные края недоеденных блюд были быстро обрезаны и уже спустя несколько секунд Томас уминал остатки стейка в надежде перебить сильнейший запах специй у него во рту.
Где-то на другом конце Парижа его соулмейт со вздохом отложил лапшу быстрого приготовления в сторону.
— Я серьёзно не могу, Тереза, — Ньют отставил баночку как можно дальше от себя: после того, как его, пока ещё неизвестная, родственная душа начинала поглощать деликатесы, есть что-либо из собственного холодильника он уже не мог. — Рестораны, вечеринки… это не моё.
— Это мой день рождения, Ньют, — только настойчивее повторяла Тереза. — Хоть один раз ты обязан на него пойти.
— Я даже заплатить за себя не смогу! А питаться за чужой счёт мне совесть не позволяет…
— Не считай мои деньги, — у Терезы потихоньку начинал дёргаться глаз: уламывала друга она уже битый час. — К тому же там будут все свои: шеф ресторана — работодатель Минхо и его хороший друг. Не захочешь оставаться — уйдёшь пораньше, мы поймём. Просто посиди часик. Ради меня.
Ньют закатил глаза.
— Я не могу противостоять козырям, не так ли?
***
Этот вечер обещал быть лёгким, даже несмотря на то, что добрая треть сотрудников ушла ещё в начале второй половины дня. Минхо специально выделил этот вечер для дня рождения своей девушки, и потому уже в три часа на дверях ресторана висела табличка «Арендовано для частного мероприятия».
С блюдами справились быстро, так что когда гости начали праздновать оставшимся поварам только и оставалось пополнять запас напитков да временами нарезать новые закуски. Томас же откровенно скучал: телефон давно разрядился, книги были прочитаны, и лишь ворвавшаяся на кухню Тереза могла развеять скуку:
— Вот ты где, — Томаса весьма бесцеремонно схватили за руку. Не то, чтобы он был против. — Алби, я его забираю, тебе всё равно помощь не нужна.
В итоге, сняв фартук, Томас был усажен за стол и его глаза тут же разбежались по обилию блюд: всё же коллеги знатно постарались для обычного дня рождения. Томас огляделся в поисках Минхо, обнаружил друга целующимся с буквально только что отошедшей Терезой и поспешил отвести взгляд — прямо на парня напротив, без интереса ковыряющего ризотто. Вопрос вырвался сам собой:
— Почему не ешь? — на Томаса не сразу обратили внимание — он даже побоялся, что в этом шуме вообще не услышали — а потом всё же подняли глаза.
— Я, вроде как, теряю аппетит, когда думаю, что не в состоянии сам заплатить за подобное блюдо, — Томас даже удивился, как хорошо одним предложением собеседник и ответил на вопрос, и описал своё материальное положение. И, учитывая характер Терезы, пришёл он сюда в таком случае далеко не добровольно, и было бы неплохо оставить в покое этого парня, но Томасу категорично не нравилось, как клиент обходится с пищей.
— Поверь, лучше не заплатить и съесть пищу, чем не заплатить, поковыряться и выбросить, — так же честно, как и собеседник, произнёс он. — Не обижай меня как повара, хоть попробуй, — Томас поймал на себе удивлённый взгляд:
— Ты повар?
— Именно, и это мой ризотто. Уважь чужой труд, поешь, — и Томас с победой смотрел, как собеседник всё же подхватывает вилкой рис и пробудет блюдо на вкус.
А потом Томаса как будто обдало холодной водой. Не узнать собственное творение было невозможно: идеально сваренный рис, отборный ризотто и лично им отбираемые морепродукты… Томас с нечитаемым выражением лица смотрел на жующего блондина и был готов то ли зареветь, то ли смеяться от счастья, но ни того, ни другого не происходило.
— Это действительно вкусно, — слова парня вывели Томаса из прострации, но своего положения он не сменил, продолжая пилить своего собеседника-соулмейта не очень довольным взглядом:
— Пункт первый: за ролтон я тебя всё же убью…