— Ты хотела показать мне статую? – недовольно фыркнула Хивэл, отлепливая ото лба мокрые чёрные волосы.

— Это не просто статуя, дурашка, — с заумным видом протянула такая же отсыревшая под лившим снаружи дождём Моника, — Это статуя воительницы из дома Кадаш!

Покосившееся, частично покрывшееся мхом и сглаженное временем, это изваяние будто и не заслужило того тона, каким Гарал его представила, и скромно примостилось в небольшой нише в скале. Рядом был заваленный вход на Тропы и ещё одна статуя, которой повезло меньше: верхнюю часть снесло начисто. Хив скривилась. Выгравированное на постаменте и почти стёршееся имя изображенной на статуе женщины – Шейла – ей ни о чём не говорило. Название дома же… ну, теперь это криминальный клан, а не дом. Что ж поделать, что ей не свезло носить его фамилию. Она прищурилась, пытаясь в полумраке разглядеть статую и про себя в который раз отмечая, что мастера гномьей расы особо с лицами не парятся. Впрочем, кажется с этой дамой они пытались: брови-стрелки, совсем как у напрягавшей тут зрение клеймённой девчонки, были вцарапаны довольно глубоко.

— И чё?

– «И чё?» «И чё?!!» — возмущению старшей гномки не было предела. – Это твоя история, малышка! Твой Предок! Твоя память!

Ах, да, она ж из орзаммарских. Которые повёрнуты на былом величии и соблюдении правил давно умерших дедов.

— И чё?! – огрызнулась Кадаш. – Может, я сперва свою личную память поправлю, а разбираться с семейной потом буду, а?!

Она с неделю как вышла из лечебницы и буквально заново училась жить после предыдущей банды, о которой даже вспомнить толком ничего не могла, нескольких дней под обвалом и четырёх месяцев залечивания открытых переломов с почти беспрерывными объятиями с кроватью. Хив и правда было несколько не до экскурса в историю её клана. Потом – почему бы и нет? – но не сейчас и уж тем более не под дождём где-то в глуши.

И, судя по лицу, Моника явно хотела ударить эту наглую тринадцатилетку за неуважение к традициям. Но не могла: босс приказал головой отвечать.

— Что же, милашечка, ладно, — в её интонациях появилось столько приторности, что можно было отравиться, — как скажешь. Пойдём. Надеюсь, мальчики уже разбили лагерь.

Они нырнули обратно под струи ливня, и Хив всё же невольно обернулась. Статуя давно умершей женщины из её клана не выглядела грозной, величественной или осуждающей. Нет, обычная такая статуя, покорёженная временем и…

Стоп, а когда они только подошли, струи ливня так же стекали по «лицу» изваяния, будто грёбанные слёзы? Будто оно живое и не хочет, чтоб от него уходили? Жуть какая! Кадаш прибавила шаг, невольно плотнее кутаясь в дорожный плащ. Лучше уж она реально придёт сюда потом и в солнечную погоду.

Она ещё не знала, что спустя много лет не сможет ни вновь найти это место, ни даже вспомнить имени той, кому была посвящена статуя.