Авелин Вален, глава киркволльской стражи, возникла в полпятого утра на пороге Кадаш так же внезапно, как взрыв Конклава, и с настолько мрачным лицом, что по коже заспанной гномки пробежал целый рой неприятных мурашек.

– Собирайся! Срочно!

– Не ори так, Сифа с Нотасом спят… – пробормотала Хивэл скорее себе под нос, чем кому-то ещё.

– Без разницы, у тебя десять минут.

Восемь из этих десяти минут было потрачено на поиск и надевание штанов. Ещё две ушло на сапоги. Но вот, наконец, обе женщины выскочили на улицу.

Сейчас, утром, район Верхнего Города, в котором проживала Инквизитор, был ещё более тих и безлюден, чем обычно днём. Оно и не удивительно – из-за близости к взорвавшемуся несколько лет назад колоссальному собору Церкви он сильно пострадал от ударной волны, попадавших обломков и разбушевавшегося тогда пожара. Многие выжившие жители предпочли уехать в более благоприятные точки. А затем поползли старые добрые слухи о бандитах, тонкой Завесе, магическом проклятии и каре Создателя, напрочь отбившие желание большинства возвращаться, заселяться и заново отстраивать-обживать старые дома. Казалось бы, прошло со взрыва почти одиннадцать лет, а люди до сих пор не стягивались…

И Кадаш это полностью устраивало.

Судя по всему, Авелин вела гномку не очень далеко и это было… странно. Район был в целом спокойным, ведь мародёры давно уже всё размародёрили, да и суеверия о проклятиях вкупе с пристальным вниманием к останкам церкви городской стражи и проживанием «суровой тёти-Инквизитора» хорошо действовали и на них тоже. Хотя Варрик, скотина, конечно, подложил того ещё нага в мешке, когда подарил своей приятельнице полуобугленную развалюху буквально в нескольких шагах от, можно сказать, эпицентра. Несущие стены не пострадали – в конце концов, судя по кладке в подвале, поместье построили задолго до Благословенного Века – но всё равно пришлось всё ремонтировать как лично, так и вложившись в восстановление города. Неплохое было занятие на несколько месяцев, прежде чем…

В чуткий нос Хив вдруг ударил знакомый манящий аромат, не предвещавший совершенно ничего хорошего. Он шёл из небольшого переулка, расположенного буквально в паре шагов от её дома, и, судя по плотности запаха, появился совсем недавно. Этой ночью, наверное. Иначе бы ветер всё развеял. Постукивая тростью по мостовой, Кадаш невольно ускорила шаг, вклинилась в небольшую группу стражников и наконец-то увидела источник так манившей её вони.

Человек. Мёртвый. Сидел, прислонившись спиной к стене. Первое, что бросалось в глаза, так это напрочь отсутствовавшее лицо. Кто-то срезал его вместе с куском черепа, частью мозга, носом, языком и глазными яблоками да так ровно, будто перед головы подставили под недавно изобретённое в Орлее огромное лезвие для казни. И лишь потом взгляд цеплялся за то, что бедолага будто ссохся изнутри и теперь больше походил на груду палок, которой придали форму человека и которую запихнули внутрь грубого кожаного мешка.

И это всё равно было не так жутко, как утренний взгляд леди Вален.

Та как раз что-то говорила своим подчиненным, пока Кадаш слипавшимися глазами уставилась на омерзительное зрелище. Запах продолжал бить в нос, невольно вгоняя в своеобразное состояние транса и заставляя сонную голову становится ещё соннее.

– Это не я! – воскликнула она, развернувшись к Авелин всем корпусом.

– Да, знаю. Ты была в Розе в предполагаемое время убийства, – под глазами женщины залегли глубокие тени. – Это подтвердили несколько моих стражников и, – она запнулась, явно подбирая синоним к слову «проститутки», которое ей было мерзко произносить, – работники Розы.

Оу, так они уже проверили. Хорошо. Очень хорошо. Гора с плеч, а то Хив уже было подумала, что капитанша наконец-то нашла, что повесить на свободно разгуливающую по Киркволлу средь бела дня обнаглевшую потрошительницу, чтоб засадить ту за решётку.

Они были слишком разными. Взбалмошная гномья оторва, которая не чуралась всяких «низких» и третьесортных вещей и уже успела засветиться за несколькими нелицеприятными и даже запрещёнными делами, и законопослушно правильная ферелденка, невесть что забывшая в Киркволле, всецело поклонявшаяся боженьке-Создателю и даже будучи второй раз замужем лишний раз боявшаяся на людях сказать слово «секс».

Кстати, о нём… Гномка потёрла глаза, сонными мыслями невольно улетая обратно в приятную ночь.

– Что ты по этому поводу думаешь?

– Ну, отлиз тот похожий на медведя новенький делал отменный, а вот васготке не помешала бы тренировка в мятии сисек…

– Я про убийство! – воскликнула скривившаяся Авелин, резко обернувшись на захихикавших, словно дети, стражников.

– А? Да? – Кадаш почесала кривую переносицу и зевнула, будто нарочно демонстрируя свою пасть со слишком крупными для гнома клыками. – Прости, мысли путаются. Я сегодня всего полчаса продрыхла.

Она снова посмотрела на труп. У умершего была богатая, расшитая серебряными нитями одежда, множество кулонов на шее, несколько колец на пальцах и ухоженные волосы. Явно из богатого сословия. Взгляд цепанулся за отсутствовавшее лицо и…

Стоп, подождите.

А где кровь?

– Это маг крови что ли сделал?

– Та-а-ак, – рыжие брови капитанши поползли куда-то ближе к опоясывавшей её лоб повязке. Она жестом приказала одному из стражников, державшему уже исчирканный описанием места преступления листок бумаги и карандаш, начать записывать новую информацию. – С чего ты это взяла?

– Ну, потрошителю чтоб так выпить… – Хив указала тростью на труп. – Не, невозможно. По себе знаю. Сама глянь: ни на теле, ни вокруг – ни следа. Будь кто-то, кто спускал не магией, он бы тут всё забрызгал!

Неожиданно, в голове ударило осознание. Так вот, почему Кадаш выволокли к месту убийства! Она, будучи не магом крови, была единственной знакомой Авелин, кто разбирался во всяких грязных кровавых делах. И могла расследовать дело методами, в страже запрещёнными.

Вот ведь собачница хитрая!

– Его звали Ион Розенталь, – начала тем временем вещать та материалы дела. – 21 год, не женат, хотя невеста есть. Сын одного из купцов…

– Так, погодь! – Хив снова потёрла слипавшиеся глаза. – Я не соглашалась делать за вас вашу работу!

– Труп нашли возле твоего дома. Учитывая твою репутацию, общественность будет думать, что это ты его убила, даже несмотря на улики, – холодно парировала стражница. – Чем скорее преступник будет пойман, тем лучше для тебя же.

– Что ж… Аргументно… – зевок. Мда, а она-то надеялась сегодня поспать.

– Так что, давай, – Авелин указала на тело. – Бери след.

– Во-первых, я те' не собака! – огрызнулась гномка, устало опираясь на свою трость. – Во-вторых, не смогу взять след, хоть убей, – так, а вот сейчас, походу, понадобится пояснение для непрошаренных, коими эти люди без способностей и являлись. – Маг крови пахнет кровью. А знаешь, что ещё пахнет кровью, капитан.

– Что?

– Весь Киркволл, блядь! И не только кровью, но и кучей другого дерьма, которое отлично перебивает нужную вонь.

Она пнула какой-то камешек, отчего тот отлетел в сторону, в груду себе подобных, и нагло приблизилась к трупу. Отставила трость к стенке, присела и начала более детальный осмотр. В нос ударил запах то ли какой-то мази, то ли одеколона, то ли другого вещества. Убитый явно ухаживал за волосами и кожей, даже жаль, что от полного иссушивания этот уход его не спас. Под ногтями так же не нашлось грязи – абсолютно чистенькие и ухоженные. Плюс, у кулаков костяшки целые и, в целом, в местах, которыми можно было бы ударить, гематом не видно. Значит, борьбы с убийцей скорее всего не случилось.

– Мы уже осмотрели тело, – произнёс кто-то из стражников, завидев, что гномка начала обшаривать карманы. – Ценные вещи не тронуты.

– Ага, пропали только его рожа и кровь… – пробормотала Хив, оголяя плечо умершего. Всё ж, главная странность, что он выглядит, как иссохшая мумия, и на ощупь, как иссохшая мумия. Острые зубы вонзились в плоть. На вкус тоже, как иссохшая мумия! Ну, или как пересушенная в пыль бумага.

Тут не только кровь удалили. Тут в принципе никакой жидкости нет!

– Вы уверены, что его сегодня убили?! – воскликнула Кадаш, отплёвываясь.

– Вчера поздно вечером он был жив и веселился среди девушек в одной из таверн Верхнего Города, – холодно ответила Авелин, даже не оглянувшись на нескольких стражникам, которым от манипуляций гномки явно сделалось дурно. – Лучше скажи, зачем ты его укусила?

– Кровь проверяла. Точно маг крови! Ни капли нет.

Хивэл вышла из переулка на главную улицу и, опёршись на трость, задумчиво посмотрела в сторону своего дома. Буквально пройти метров тридцать, и она на пороге. Хм, кажется, в радиус не войдёт, впрочем…

Хорошо поспать сегодня и правда не получится.

– Слушай, капитан, – протянула она, – думаю, у меня может быть свидетель.

***

Первое, что сделала Хив, вернувшись домой: врезалась в стоявшую в коридоре вешалку.

Второе: отмахнулась от разбуженной шумом обеспокоенной служанки и поднялась наверх.

Третье: сняла штаны, освободив до этого заправленную в них камизу, и завалилась спать. Тем более, что сегодня сон ей был необходим именно попаданием в Тень. Несмотря на то, что Авелин пришлось буквально уламывать принять возможные показания у духов, информация есть информация.

Уютный жар кокона из одеяла через обжигающие огненные сполохи Завесы привычно сменился ледяной теневой сыростью. Кадаш очнулась меж знакомых до чёртиков камней, поднялась, отряхнула подол камизы и огляделась. Где-то вдалеке, за зелёной дымкой, изменчивые очертания бурлили под силой спящих, принимая облики то скал, то деревьев, то каких-то строений. Единственной постоянной оставалась висевшая вдалеке громада Черного Города, от взгляда на который Инквизитору каждый раз становилось не по себе. Ну, и каменистый пол под ногами, которые из сна в сон оставались всё одними и теми же. Тень никогда бы не приняла гнома окончательно.

Перепрыгивая по камням, Хив двигалась к краю зоны, по которой могла передвигаться. Наконец, где-то в нескольких метрах от места своего появления она уткнулась в злополучный барьер и двинулась уже вдоль него по кругу, высматривая в мутной дымке за его пределами что-то.

Ничего.

Придётся по-другому.

– ЭЙ ВЫ ТАМ!!! – что есть мочи загорланила гномка в воздух, взбираясь на самый высокий булыжник в её маленьком саду неизменчивой реальности. – ХОРОШ ПРЯТАТЬСЯ!!! У МЕНЯ ЕСТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!!!

Словно по мановению закулисного постановщика оперы, за незримым барьером, очерчивавшим её злополучный круг, материализовалась толпа жаждущих демонов. Тронутая Тенью, связанная с древней эльфийской богиней да ещё и устраивавшая хаос направо и налево одним своим появлением потрошительница была слишком хорошим проводником для эмоций, служивших демонюгам пищей, и от того слишком вкусным сосудом для просачивания в реальный мир. Но и куда более опасным, чем обычный маг, ведь она этими самыми эмоциями практически не делилась. Не удивительно, что они уже давно ждали её смерти, чтоб безопасно для себя вселиться в труп. И давно бы это сделали, если бы Тень вокруг гномки не скукоживалась в законы мира по другую от них сторону Завесы.

Хив прокашлялась: перестаралась с ором.

– Так вот, у меня предложение, – она села на камень, свесив кривые ноги и игриво закинув одну на одну. – Тут рядом с моим домом произошло убийство. Этой ночью. У мужика отпилили лицо и выкачали всю кровь до капли. Я уверена, кто-то из вас его видел.

Демоны молчали, алчно её слушая.

– Тому, кто поделится информацией, я разрешу войти.

Демоны нарушили молчание. Они всем скопом пришли в движение, бурным пёстрым потоком закружившись вокруг барьера. Будто это была не орава разномастных тварей, а одно большое единое существо, сейчас то ли активно что-то искавшее, то ли пришедшее в негодование. Хив невольно прищурилась: от ярких всполохов в общей кружившейся массе её светло-серые, почти белые из-за освещения, глаза начали неприятно болеть. Наконец, поток резко разошелся в стороны, идеальной окружностью очерчивая двоих: закутанную в балахон парящую фигуру и рогатую полуголую даму с фиолетовым огнём на башке.

Отчаяние и желание.

«Дерьмо, я надеялась, будет кто-то один,» – невольно подумала Хив, спрыгивая с камня и наблюдая, как эта парочка мягко ступает за незримый барьер и начинает кружить вокруг неё.

Не терять бдительности.

– Кр-рас-сота… Х-хочет забр-рать… мою кр-рас-соту… Выпить с-с-с кр-ровью… – со скрежетом множества зубов прошелестело отчаяние мертвецким холодом. – С-срезать с кос-стью… Пр-ришёл к Кх-Хар-ртии… Помог-кхите… Кх-то-ни-будь…

– Три жертвы уже принесены, – сладострастно молвило желание, словно в возбуждении когтистыми лапами сжимая свои пышные груди и постепенно начиная одной из них спускаться всё ниже по плоскому животу, к едва прикрытым полупрозрачной вуалью гениталиям, – шестая же моя долгожданная кульминация, моё главное возбуждение, а седьмой станет желанным завершением.

Демоны остановились с двух сторон, на равном расстоянии от Кадаш каждый. Сейчас бросятся.

– О, кстати, – как бы невзначай начала гномка, – я сказала, что разрешу вам войти, а не вселиться.

Вокруг неё постепенно начали проявляться полупрозрачные фигуры, похожие на вооружённых эльфов в странных одеяниях, будто созданных в начале времён. Отчаяние и желание в унисон зашипели и попятились.

– О, а ещё вы, кажись, не нравитесь моим соседям по башке, – жуткий довольный оскал разрезал лицо Хив, когда заключённый в её разуме Источник Скорби окончательно выдернулся в его любимую пресловутую Тень и наконец-то бросился на неудачливых демонов.

А вот теперь можно и чуток расслабиться.

***

– Войдите, – не отрываясь от рапортов бросила Авелин после агрессивного стука в дверь.

Хивэл ввалилась в её кабинет и, громко стуча по полу тростью, быстрым прихрамывающим шагом подошла к письменному столу. Маячившая позади неё служанка с несколькими книгами в руках, ногой осторожно прикрыла дверь.

– Почему ты не сказала, что это третье по счёту убийство?! – рявкнула гномка, ударив по столешнице целой ладонью. Авелин так и подскочила:

– А ну тихо! Не то позову Донника выпроводить тебя… – её хмурое каменное лицо вдруг изменилось. – Подожди. Как это третье?!

– Только не говори, что, блядь, предыдущие два прошли мимо вашей канторы!

Вален, обычно негативно реагировавшая на любую матерщину, не ответила. По её лицу буквально был виден весь шедший где-то там, в рыжей голове, мыслительный процесс. Наконец, она пошевелилась, выдвинув ящик и достав кипу бумаг.

– Что это? – нетерпеливо спросила Кадаш?

– Тихо, – отмахнулась капитан, перебирая листы. Наконец, она выделила из них два, видимо, нужных и положила перед гномкой. – Читай.

– Жертва: Долонне Валисти, Антиванский Ворон. Причина смерти… – гномка нахмурилась, забегав глазами с этого пергамента на второй, посвящённый уже сегодняшнему убийству. – Нажье ж ты дерьмо, Вален! Не могла прийти ко мне сразу?!

– Его нашли позавчера в Клоаке. Мы думали, это жертва неудачного покушения. И что он давно там лежит. Ты сама видела состояние тела Розенталя, у Валисти было такое же.

– Что ж, я тя поздравляю, – Кадаш пальцами раздвинула пергаменты, чтобы между ними было место для ещё одного: – У меня уже есть теория и пока она подтверждается.

Она наконец-то обратила внимание на стоявший рядом стул и плюхнулась на него, невольно поёрзав на месте – теперь над столешницей, словно призрак, торчала только её бледнющая седая голова с пересекавшими лицо шрамами, тёмным клеймом и такими же тёмными кругами под глазами. Потешное зрелище, не будь ситуация совершенно серьёзной. Её служанка тут же положила на край стола принесенные книги. Авелин нахмурилась: на корешках значились «Путь предупреждения и жестокого обещания.» и «История падения Тедаса.»

– Чего тебе наговорил тот твой свидетель, что ты уже успела вывести какую-то теорию?

– Три жертвы уже принесены и будет ещё минимум, – она загнула несколько пальцев, – четыре. Итого семь. А кого ещё семь и кто был повёрнут на жертвоприношениях? Не спеши, подумай, – если честно, то Кадаш едва сдерживалась, чтоб не начать пародировать пошлую манеру речи Желания со всеми теми стонами-ахами и самотроганием. – И что наш убитый был повёрнут на красоте, мои свидетели тоже сказали. А кто у нас был связан с красотой?

– Архидемон Пятого Мора?! – подскочила Авелин.

– Агась! Можно бумагу?

Авелин протянула ей пергамент. Гномка взяла его своей единственной целой рукой и зубами разодрала на семь не равных частей. После чего снова встала.

– Сифа, присядь, ещё настоишься, – скомандовала она служанке. Та покорно заняла место в кресле, пока Хив нагло приватизировала перо со стола и что-то записывала на обрывках, иногда подглядывая в «Историю падения Тедаса.»

– Знач'т так, – она шмякнула один из обрывков с кривыми каракулями, которые вообще не выглядели как буквы, поверх первого дела, – Лусакан, Дракон Ночи. Убит Антиванский Ворон. Кого не спроси, Вороны ассоциируются с ночью, – второй обрывок, с такой же нечитаемой надписью, приземлился на пустое пространство. – Разикаль, Дракон Тайны. Вторая жертва – неизвестна. Место и время убийства – неизвестно. Ну и пёс с ним, если честно.

– Эй, ничего не пёс… – начала было Авелин, но Кадаш погрозила ей третьим листком.

– Артемаэль.

– Уртемиель.

– Похер, – шмяк на сегодняшнее дело. – Дракон Красоты. Наш паренёк был сынком богатого папочки и помешан на своей внешности. Я права?

– Права. Мы выяснили, что он покупал у Хартии какую-то редкую мазь для кожи и другие уходовые средства. Так же редкие.

– А, ну тогда понятно, чё он делал в моём районе ночью. На точку шёл.

Авелин очень странно на неё посмотрела.

– Нет, в Верхнем Городе нет притона! – фыркнула Хив и потрясла оставшимися обрывками, взяв их в руку на манер игральных карт. – Ты не на меня смотри. Ты сюда смотри!

– Да я даже не понимаю, что там написано!

Кадаш посмотрела на свои обрывки, разложенные поверх дел, смахнула в общую охапку их все и перо с чернильницей, после чего сунула всё это добро притихшей служанке.

– Сифа, пиши на обратной стороне: «Думат, Дракон Тишины…»

Пока бедная девушка выводила под диктовку имена и покровительства Древних Богов, Авелин (которой, как законопослушной андрастианке, вообще-то, было противно даже произносить эти имена вслух), хмурясь смотрела на лежавшие на столе бумаги. И вдруг её осенило.

– Понедельник, – она ткнула указательным пальцем прямо в дело с Вороном.

Инквизитор и её служанка тут же замерли, внимательно следя за её действиями.

– Вторник, – Вален указала на пустое пространство, а затем перевела палец на сегодняшнее дело. – Среда.

Сифа послушно подала дописанные обрывки Инквизитору, которая тут же положила один из них рядом с пергаментом.

– Четверг, – на обрывке красивыми буквами было выведено «Андорал. Дракон Рабов.» Рядом с ним тут же лёг ещё один: «Тот. Дракон Огня,» – Пятница. Суббота, – к товарищам на столе присоединился «Зазикель, Дракон Свободы».

– Ох, с пятницы на субботу же Сатиналия, миледи! – подала голос обеспокоенная Сифа.

– Плохо дело, – протянула Авелин. Хив же, словно в каком-то трансе, доложила воскресенье, «Думата, Дракона Тишины», после чего полезла во вторую принесенную книгу.

– Ему нужна кровь, – пробормотала она, хмурясь и листая страницы. – Много крови…

– Что ты ищешь?

– Тут кратко упоминалось, как можно чуть ли не на вечность сохранить кровь и её свойства, – она на пару секунд склонила голову набок и плечом потёрла свой кривой нос. – Это потрошительский учебник, тут про готовку драконьей было, но… Ого! Вот это лучше подходит!

Книга громко ударилась об столешницу.

– «… и помните: жидкость лучше всего использовать не позже семи дней от взятия, так как большую часть той самой нужной искры сохранить на срок более не удастся.»

Повисла гробовая тишина. Гномка захлопнула книгу и окинула взглядом и капитана, и свою служанку, и стоявшее в углу растение в горшке.

– Ну чё? Какой у нас там Архидемон в четверг?

***

Стражники втроём оттаскивали брыкавшуюся Кадаш от своей главной, с каменным лицом поправлявшую ворот рубашки, в который гномка пару мгновений назад натурально вцепилась.

– Мы же договорились! Договорились, блядь! – орала Хивэл с налившимися кровью бешенными глазами.

Тело лежало возле входа в эльфинаж. Эльфийка. Среднего возраста. Мёртвые голубые глаза слепо смотрели на такое же голубое полуденное небо. Иссушена, как и предыдущие жертвы, из-за чего её присущие большинству эльфов руки-веточки казались ещё более тощими и ломкими. Ещё более веточными. На запястьях её были застёгнуты кандалы в тёмных пятнах, почему-то казавшиеся Кадаш знакомыми, однако воспоминания отказывали выдавать, где же она их видела. Но хуже всего был валявшийся рядом и соединённый с мёртвой девушкой уходившей в дыру в животе пуповиной такой же сухой зародыш.

– Успокойся, – холодно произнесла Авелин.

– Успокоиться?! Успокоиться, блядь?! – гаркнула Кадаш, предпринимая очередную попытку вырваться. К трём державшим её стражникам тут же подскочило ещё двое. – Я же говорила тебе отправить патруль в эльфинаж, а ты что?! А ты не отправила!

– Извини, я не могла слепо верить предположениям от той, кто якшается с демонами и промышляет пытками у себя в подвале, – отрезала стражница и, присев напротив трупа, заглянула эльфийке в лицо. По её выражению было видно: она ещё и чихать на эльфинаж и его обитателей хотела. Как и подавляющее большинство жителей Тедаса. Недаром Солас пообещал эльфам вернуть былое величие. Ой, недаром… Хив остроухих, впрочем, тоже не любила, но совсем по другой причине.

– Ты… Т-Ты… – «… ёбнутая!» Хотела было прорычать Кадаш, но тут раздался звонкий голосок.

– Авелин! Что происхо… – вместе с одним из стражников из эльфинажа вышла большеглазая черноволосая эльфийка с одной из разновидностей валласлина Митал. И тут же в ужасе закрыла рот руками при виде происходящей картины.

– Твоих рук дело, Мерриль? – в голосе Вален не читалось абсолютно ничего хорошего.

– Нет! Я никогда бы… Ты что?! Нет!

– Мне тут напомнили кое-что, – стражница понизила голос, чтобы её человеческие подчинённые практически ничего не слышали. В отличие от острых слухов двух нелюдей. – Магия крови, эльфинаж… И я вспомнила, чем ты несколько лет назад занималась. Так что пройдёшь со мной и…

– Эй! – вмешалась Хив, воспользовавшись замешательством у державших её стражников и наконец вырвавшись из их рук. – Что за девчонка?! Ты что?! Что-то знаешь?!

Мерриль, или как её там, переводила напуганные глаза то на капитана стражи, то на Инквизитора, то на ужасающий труп. И вдруг попятилась назад, будто видела их всех впервые.

– Авелин, вы же знаете меня. Я не врежу людям. Не хочу вредить.

Но капитан лишь молча сделала угрожающий шаг в сторону эльфийки.

– Так, погодь, ты вообще её алиби или как его там проверяла? – вклинилась между ними Хив. По поджатым губам стражницы становилось ясно: не проверяла. – Ага. Ясно. Знаешь, что? В пизду тебя! И твоё расследование! Просишь помочь, а потом не делишься информацией и шлёшь нахуй все догадки. Да ты даже не заметишь, как у тебя под носом протащат красный лириум и Киркволл в третий раз взлетит на воздух!

– А можно он не будет взлетать? – попросила Мерриль. – Он, конечно, у нас гаденький, но всё же хороший.

– Ты хоть понимаешь, кому сейчас дерзишь, гномиха? – смотря свысока на пока что собеседницу, абсолютно правильная Авелин угрожающе положила кисть на рукоять висевшего у неё на поясе меча. Одно мгновение, и он выскочит наружу, став единственной вещью, что будет торчать из-за пока что висевшего на спине стражницы щита.

– А ты понимаешь? – глаза Кадаш уже были не просто налиты кровью. Нет, её радужки недобрыми белыми углями засели посреди алого моря в склере, а единственная рука так сильно сжала рукоять трости, что ободранные костяшки пальцев, казалось, вот-вот разорвут кожу и выдвинутся наружу. Она была в бешенстве и уже из последних сил держалась, чтоб не начать бойню.

– Я сдаюсь! – наблюдавшая за ними эльфийка вдруг вытянула вперёд руки, будто в ожидании кандалов. В её глазах читались такие сильные спокойствие и решимость, что готовым вгрызться друг в друга женщинам стало как-то не по себе. Витавшее в воздухе напряжение лопнуло под иглой неловкости, как пузырь, оставив после себя лишь неприятный осадок в душах. И Мерриль именно этого, судя по всему, и добивалась: – Только не ругайтесь. Я никого не убивала, но если вам всем так будет спокойнее, то я посижу за решёткой, пока вы не поймаете убийцу Митты.

Третье убийство. Жертва: Митта, эльфийка. И её нерождённый и так и не увидевший свободу ребёнок.

– Кто там следующий? – голос Авелин был так же пуст, как и взгляд, направленный на уводивших Мерриль стражников.

– Тот. Огонь, – Хив смотрела куда-то между домами и даже не обернулась, чтоб ответить. Ветер недобро трепал её седые волосы. – Скорее всего жертвой станет кто-то из литейных. Либо кузнец.

– В таком случае мои люди соберут всех рабочих и кузнецов и выставят охрану, – стражница шумно выдохнула. – Спасибо за помощь в расследовании. И прости, я всего лишь хочу поступать по закону.

Закон. К сожалению, есть те, кого он совсем не защищает. Даже наоборот.

Над эльфинажем медленно всходило рассветное солнце.

***

– Миледи? – служанка выглянула из двери кухни и принялась спешно вытирать руки о фартук. – Прошу прощения, миледи, вы так быстро вернулись, я даже не успела приготовить обед.

Хив перехватила трость и быстро пересекла гостиную по направлению к вёдшей на второй этаж лестнице.

– Я подожду, – поднявшись на три ступеньки, она остановилась и немного задумалась. Надо было снять всё ещё сидевшее где-то в душе напряжение и в то же время остаться в ясности ума, поэтому старая добрая выпивка не подходила. – Хотя… Подготовь ванну. Заодно закончишь с обедом, пока отмокать буду.

Спустя какое-то время гномка сидела в полной практически кипятка каменной нише и полуслепо смотрела на потолок выложенного плиткой тайного подвального помещения. Вход в него был спрятан в одной из стоявших в дальнем углу огромных бочек для спиртного, оставшихся ещё от прошлого владельца и пока что лишь частично используемых по новой. Первая половина комнаты была отведена под купальню, а вторая, закрытая ото всех ширмой, под пыточную для допросов. Надо же было в конце концов Инквизитору как-то узнавать, кто именно заказывает её голову периодическим убийцам и что в Киркволле забывают иногда появлявшиеся в его пределах венатори, фен'хареловы агенты и прочая «нечисть». До смертоубийств доходило редко, а вот одного-двух зубов в челюсти, либо не сломанных пальцев дураки-жертвы часто не досчитывались.

Слабаки. Легко колются.

Кадаш хотела было сползти в воду по нос, когда перед внутренним взором всплыли показавшиеся знакомыми кандалы на теле убитой эльфийки.

Но почему они знакомы ей? Где же она могла их видеть? Нужно погрузиться в пучины памяти и вспомнить. Эта информация кажется важной.

Дыхание затаилось. Вода достигла носа.

Тонкое иссохшее запястье. Ржавый металл. Тёмные пятна.

Глаза закрылись. Вода достигла лба. В ушах загудело.

Хартиец. Волосатое запястье с характерными шрамами. Ржавый металл.

Седая макушка скрылась под водой.

Всё тот же хартиец. Подослан убить. Нос сломан. Кровь из него капает на ржавый металл, образуя те самые пятна.

Тишина.

Оглушительный всплеск. Вода во все стороны. Мокрые пятна на стенах и полу. Судорожный вдох. Попытка отдышаться от осознания.

Даже не думая про полотенце, одежду или ещё большее количество воды на полу, Хив стрелой выскочила из ниши, сгребла в сторону ширму и влетела в пыточную. Нашла ящик с инструментарием, начала разгребать лежавшие в нём клещи, щипцы, цепи и прочее железно-кожаное барахло. Не нужно было заботиться о сортировке вещей, когда большинство жертв притаскивалось сюда, будучи без сознания, от чего времени на приковывание было навалом. Только бы опасения не подтвердились, только бы…

Вместо трёх пар кандалов в ящике было лишь две. Не хватало одной. Той самой.

– Дерьмо! Дерьмо-дерьмо-дерьмо! – схватилась за голову гномка. Нет, она не могла вынести их куда-то и забыть: конкретно эти кандалы никогда не покидали подвал. А это значило лишь одно – убийца был в её доме в промежутке между сегодняшним убийством и утром-днём вторника. Ведь утром во вторник кандалы были на месте, а очередной непутёвый наёмничек был делегирован к Авелин.

Надо допросить прислугу. И проверить защиту дома.

Но все ловушки и охранные заклинания после восстановления во вторник стояли нетронутыми.

– Итак, – Кадаш устроилась за столом своего кабинета, зловеще сверкая глазами, оперевшись локтями на стол и скрестив кончики пальцев руки и протеза у себя перед носом. Напротив неё – в кресле – примостилась явно нервничавшая служанка, – ты утверждаешь, что не заметила никаких проникновений в дом после того парня, Сифа. Но как ты тогда объяснишь пропажу?

– Простите, я обновила заклинания только вечером вторника, может быть днём кто-то… – нервничавшая девушка сглотнула. – Миледи, а почему… а почему вы не допрашиваете Адаара?

Кадаш недобро улыбнулась и, скрипнув ногами поднялась, обойдя стол и оказавшись у девушки за спиной.

– Адаара не было в городе с прошлой недели и до вечера вторника. Ездил на могилы родителей. Я проверила его непричастность ещё вчера. А вот тебя что-то как-то пропустила…

Сифа была отступницей, некогда приголубленной Инквизицией. То есть магом. То есть, в теории, могла использовать магию крови. А от магов крови пахнет кровью.

Только вот, от Киркволла тоже пахнет кровью. От улиц. От зданий. От самих его обитателей. А поместье Кадаш провоняло особенно хорошо. Да, запах определённо был, однако чуткий на кровь нюх Хив терялся и не мог определить его источник. Пахло от Сифы? Или от собственной рубашки? Гномка нахмурилась. Острые когти протеза и тяжёлая ладонь легли допрашиваемой на плечи.

– Я всегда была на твоей с-стор-р-роне, – как-то по драконьи, гулко, с дополнительным прирыкиванием, начала шипеть Инквизитор девушке в ухо. – Так что с-скажи мне пр-р-равду и…

– Босс! – дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял переполошённый громадный васгот с «козьими» рогами и кучерявой шевелюрой. Кадаш тяжело выдохнула и, напоследок угрожающе сжав плечи Сифы, отлипла от неё.

– Нотас, в чём дело?!

«В чём делом» оказалась хмурее тучи Авелин.

– Ты ошиблась! – она протиснулась мимо Адаара и с размаху шмякнула на стол Кадаш пергамент. Гномка целой рукой пододвинула тот поближе и прочитала.

– Жертва: Ват, наёмник, труп сильно обгорел, – она вопросительно посмотрела на стражницу.

– Один из Вало-кас, подрывник, – Вален махнула рукой на бумажку. – Тело нашел твой телохранитель примерно полчаса назад, в одной из комнат Розы, – она посмотрела на побледневшую и сидевшую неподвижно, словно статуя, Сифу. – Погоди, а что это ты тут делала со своей служанкой?

Наверное, не стоит говорить про находку. Иначе прямоумственная капитанша засадит за решётку и Инквизитора, и Сифу, и Адаара до «выяснения обстоятельств», которые, конечно же, магическим образом выяснятся хер пойми когда.

– Обнаружила, что из дома кое-что пропало, – Кадаш улыбнулась во все свои клычищи, – вот и допрашивала. Не о чем беспокоиться, капитан, тут я сама разберусь. Так, когда, г'ришь, того парня видели живым в последний раз?

Пусть она и старалась этого не показывать наглой усмешкой и усталым прищуром, но полный смятения взгляд выдавал Хив с головой: ошиблась, кое-что не учла. И в итоге ещё одна смерть всё же произошла. Чтобы поймать этого маньяка у них оставалось всего два дня, а дальше – неизвестность. Явно, что выполнялся какой-то кровавый ритуал, однако цель оного была известна лишь устроившему это всё безумцу.

Ничего хорошего ждать не приходилось.

– Мои стражники ещё выясняют точное время, – Авелин устало потёрла виски. Под глазами у неё залегли глубокие тени: в отличие от Кадаш, она явно не привыкла мало спать по ночам.

– У меня есть пара настоек. Самое то от головы.

– Я не пью, – Авелин посмотрела на неё крайне усталым и, в то же время, каким-то молящим взглядом. – Кто Свобода?

– Чегось?

– Зазикель. Свобода. Кто?

Эта задачка оказалась куда сложнее, чем «рабы» и «огонь». Хив крепко задумалась, наверное, на несколько минут, но вменяемых идей в её мозг так и не пришло.

– Не знаю, – и действительно. Свободолюбивый маг? Выходящий в вольный океан моряк? Сбежавший раб? Тал-васгот? Какой-нибудь преступник? Торгаш, побывавший чуть ли не везде? Или, может, аристократ, не знавший тяжелой работы и поиска пропитания? Слишком много вариантов свободы в этом городе огромной и многообразной Вольной Марки. Не даром она зовётся вольной. А это значит лишь одно: пока убийство не свершится, смысл не узнать.

– Не знаешь?

– Не-а. Слишком много вариантов.

К её удивлению, Вален рассмеялась. После чего жестом приказала Сифе покинуть комнату.

– А ты молодец водить меня вот так за нос, Кадаш, – произнесла она закрывая за служанкой дверь прямо перед носом Адаара.

– Чегось?

– Скажу честно, – капитан плюхнулась в кресло «для гостей» с таким уверенным видом, будто была собакой, собиравшейся задрать кошку: – с каждым новым убитым я и мои люди всё сильнее думаем, что это всё-таки твоих рук дело.

– Моих? – Инквизитор вопросительно подняла брови и как бы невзначай бросила быстрый взгляд на пристёгнутый к культе протез.

– Уж больно хорошо ты осведомлена о паттерне этого убийцы, – Авелин даже не поняла намёка на свою неудачную реплику. – Много информации выдаёшь. И то, что способ убийства – обескровливание…

– Эй! У меня алиби, Вален! – рявкнула гномка, плюхаясь уже в своё кресло. – И я уже объясняла, почему это не могу быть я!

– А я напомню: с чего мне тебе верить? – усмехнулась женщина. – Вдобавок, даже если ты не подкупила тех шлюх, у тебя было достаточно времени для убийства Розенталя.

Ага, значит, при подчинённых она говорить такие слова боится, а наедине нет. Вот же ж сучка.

– Последнее убийство, Авелин, я была здесь. Это подтвердит моя служанка, она готовила мне ванную.

«Посмотри, у меня до сих пор башка сырая,» – хотела договорить Хив, но стражница жёстко её перебила.

– Твою служанку видели на рынке Верхнего Города. Как раз после убийства.

– Ч-что?! – от услышанного Инквизитор резко встала, оперевшись целой рукой на столешницу. Протез же встал криво, сквозь рубашку врезаясь прямо в культю.

– Да, она купила несколько унций слабых специй и примерно килограмм эльфийского корня. Всё, как ты любишь.

«Думай. Думай!» – дерьмо. Так Сифа покидала дом, пока она плескалась? И не сказала? Думай! Розенталь – около сорока минут между выходом из Розы и сном. Могла успеть и наврать. Алиби нет. Митта – сидела у Варрика, играла в Добродетель, но явно пришла к нему после убийства, так как труп валялся у эльфинажа всю ночь, которую она дрыхла дома. Алиби нет. Васгот, как его там – ушла из эльфинажа злая, могла сделать крюк до Розы по пути домой. Или выскользнуть, пока служанка отошла на рынок. Да где же? Может, вторник, про который ничего не известно? Но раз ничего не известно, то нет тела, нет времени убийства и нет свидетелей, что Кадаш в тот момент была не рядом с убитым.

Остаётся только…

– А когда в понедельник было первое убийство? – невольным нервным фальцетом спросила гномка.

Авелин, явно заметив, что она сильно занервничала, широко и очень даже мило улыбнулась. Собака сжала челюсти на кошке.

– Судя по всему рано утром.

Кошка когтями заехала собаке в глаз, заставляя разжать зубы. Теперь уже во все клыки крипово улыбалась Инквизитор.

– Вечером воскресенья я набухалась в Висельнике так мощно, что не могла стоять. Поэтому ночевала там же. Примерно до полудня. Корф, официантки и местный сбродище подтвердят.

– Ты? И напилась до отключки? Не смеши…

– О, да, напилась, – гномка скрестила пальцы. – Помнишь мою недавнюю отлучку в Тантерваль? Кое-что случилось, вот я это и заливала.

На абсолютно каменном лице Авелин не дрогнул ни один мускул.

– Хорошо, я проверю эти твои показания. Но учти: ты у меня на крючке.

Едва она скрылась из виду за дверным проёмом, сидевшая словно на иголках Кадаш тяжело выдохнула и устало откинулась на спинку кресла. Если всплывёт, откуда на трупе эльфийки взялись кандалы, то капитанша больше не будет размениваться на расспросы и засадит невиновную.

***

Со всеми этими расследованиями и подозрениями в свой адрес она забыла о главном. О собственной работе.

Хив наконец-то оторвалась от пергамента, который исписывала очередными поручениями для агентов Инквизиции, и с хрустом потянулась. На дворе была глубокая ночь и глаза гномки из-за напряжения при недостатке света неприятно отдавались болью куда-то в мозг. Вдобавок, приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы превратить её обычные нечитаемые каракули в кривые, но всё же чёткие буквы. Кратковременные перерывы в таких условиях просто жизненно необходимы.

Кадаш посмотрела в окно на соседское поместье. Свет внутри не горел – видела, что проживавший там старичок на днях уезжал. Как Хивэл успела разузнать за прошедшие здесь пару лет, он оставался в Киркволле чисто потому, что морально не мог покинуть родовую землю, и всегда отмечал крупные праздники где-то в Старкхевене, в кругу семьи. А сегодня как раз Сатиналия.

И едва начавшаяся суббота. День предполагаемого шестого убийства. Впрочем, раз Авелин так до сих пор не пришла сама и не прислала кого-то из своих людей, то пока ничего и не случилось. И хорошо! Кадаш пошлёпала себя по щекам и придвинула поближе лежавшую чуть в стороне карту, придавливая её одной из книжек. Отдых закончился, пора возвращаться к работе.

«Босс, может всё-таки сходите с нами? Сатиналия же!»

Всплывшие в голове слова телохранителя-васгота заставили Инквизитора невольно усмехнуться.

«Месье Адаар прав, мадам. Вам нужно расслабиться…»

Его дружок из храмовников, орлесианец, со всей своей горделивой статью из последних сил держится, чтобы не начать при хозяйке нервно закручивать усы на палец.

«Так, у вас сегодня не выходной, а патруль по поимке мага крови, так что никаких расслаблений. И да,» - ободранный палец маячит перед глазами, немножко шуточно угрожая, - «если с Нотасом что-то случится, Дегёр...»

Перо черкануло на пергаменте очередную линию очередной кривой буквы.

«Я Дегейр.» - в который раз бурчит орлесианец, придерживая дверь для прыснувшего васгота.

Обещанное «потом» не наступит. Кадаш закончит с писаниной и спать пойдёт.

Долгий продолжительный зевок.

Так, не думать о сне!

Где же этот грёбанный убийца?..

Так, об этом тоже не думать!

Но буквы на пергаменте и множество отметок на карте Молчаливых Степей уже начали расплываться в неприятную кашицу перед нывшими глазами.

Хм, а может и правда? Потом?

Поборовшись с накатившей усталостью ещё немного, Инквизитор сама не заметила, как на автоматизме поставила перо обратно в чернильницу и, всё так же оставшись сидеть за столом и подложив под голову свою единственную руку, задремала.

Источник Скорби где-то в подсознании вдруг противно завизжал, заставив приоткрыть глаза и увидеть боковым зрением тёмную фигуру в дверном проёме…

Хив моментально проснулась и буквально выпрыгнула из-за стола. Схватила лежавший на кровати протез, пристегнула, и…

Над головой пронеслась молния, ударяя в подсвечник. Тот отлетел и горевшая в нём одинокая свеча врезалась, поджигая, висевший на стене гобелен с Оком Инквизиции.

Фигура в плаще вошла в комнату и взмахом правой руки захлопнула ставни окна порывом ветра, преграждая гномке пути к отступлению. В её левой руке плясали магические искры, готовящиеся вот-вот сорваться.

«Зазикель. Свобода. Кто?»

Перед глазами всплыли буквы, недавно казавшиеся не слишком важными, а сейчас вдруг обрётшие смысл.

Зазикель же был не только Драконом Свободы.

Но и Драконом Хаоса.

А кто сеет хаос везде, где появляется?

«Я.»

Кадаш снова ошиблась.

Огонь с гобелена перекинулся на ковёр и угрожающе ринулся к столу и кровати. Слепящие языки взвились вверх с клубами чёрного дыма. Завоняло жжённой пряжей, горящим деревом пола и чем-то ещё. Сильно прищурив заслезившиеся глаза, Хив чисто инстинктивно белой молнией перепрыгнула стену огня и метнулась к стоявшему у стенки двуручному клевцу. Она не боялась жара, даже чувствовала его, как что-то приятное, а вот сам огонь и дым от него… Надо действовать быстро.

Внезапный огненный сгусток опередил её, угодив прямо в рукоять – похоже, маг решил, что раз всё и так горит, то добавить ещё огня будет не жалко. Бинты и кожанные ленты, игравшие роль обмотки, заискрились, по ним кляксами побежали, расширяясь и заглатывая всё больше площади, отвратительные чёрные пятна. С глухим стуком на пол упала до этого примотанная к оружию фигурка нага, с которой, словно живые быстро сбегали, от жара краска и лак. И будто всего этого пока что было мало, пламя побежало по всему клевцу, впитываясь внутрь и раскаляя его до опасных красно-оранжевых цветов.

Хив пригнулась к самому полу, тем самым пропуская над головой ещё один огненный шар и чувствуя, как шевельнулись на макушке моментально прогорая особо торчавшие из общей копны волосы, быстро сунула нага в карман…

… и не мешкая схватилась за раскалившуюся и больше незащищённую рукоять Поморника.

Боль острой молнией прошла сквозь кисть, многократно ускоряясь в оставшейся руке, словно гонимый потоком воздуха в трубке дротик. Эта разразившаяся агония и запах собственной пекшейся плоти заставляли кровь и тёмное желание терзать и рвать на куски пылать даже ярче бушевавшего вокруг огня. Опутанный аурой чудовищной боли посреди горящей комнаты воспрял ослеплённый желанием убивать и калечить монстр. Теперь уже вторженцу пришлось отступить назад, чтобы увернуться от размашистого удара раскалённым клевцом. Не дожидаясь, пока молот закончит движение, Кадаш резко перехватила его, перенаправляя инерцию поджигателю в голову.

Мимо.

Пол в месте удара разлетелся на куски, трещиной разделяя комнату на две неравные части и заставляя рухнуть стоявшие в той шкафы. Доски, щепки, одежда, пергамент… От нового топлива огонь вспыхнул с новой силищей.

Маг отшагнул в коридор и вдруг взмахнул руками. На тело незамедлительно понёсшейся на него Кадаш обрушилась тишина. Будто тела не было. Будто ничего не было. Ошарашивающая, обескураживающая, вгоняющая в слабость. Клевец не упал из её рук только благодаря прочно защемившимся на рукоятке пальцам протеза и словно намертво окостеневшей от невыносимой боли кисти. А вот ноги подогнулись, заставив остановить буйство и упасть на колени. Кто бы мог подумать, что внезапная лёгкость станет тяжестью?

─ Прощай, Инквизитор.

Знакомый голос из-под капюшона подействовал отрезвляюще. Знакомый голос, который она слышала у себя дома на протяжении последних… Скольки? Двух лет?

Острая боль пронзила вскрывшиеся шрамы на спине, будто ножом, и тут же затихла. Кровь должна была вылиться наружу, потечь в подставленную ладонь, но смена концентрации на другое заклинание и этот самый голос… Кровь ─ это жизнь, это боль. Болью потрошители могут управлять. Шатаясь и из последних сил загоняя кровь обратно, Кадаш встала и, чувствуя, как алый цвет пропитывает её ярко-жёлтую рубашку, посмотрела на магичку в упор.

─ Зачем... Сифа?..

Что-то затрещало сверху. Огонь побежал по стене, и горящая балка рухнула вниз, превращая в жалкие головешки некогда защищавшую свою спящую от холода и одиночества кровать. Пол содрогнулся, угрожая обвалить весь второй этаж.

Сифа ─ а это и правда была она ─ судя по всему, скривилась и тёмной запретной магией заставила тело Инквизитора взлететь, промчаться мимо ступенек и с хрустом рухнуть на пол возле камина. Первый этаж ещё не полыхал. Поморник гномка так и не разжала. Женщина же, притворявшаяся верной служанкой, мягко спланировала вниз. Капюшон спал с её головы, обнажая всё те же привычные собранные в пучок волосы. Только взгляд теперь был другим. Высокомерно сверху вниз глядя на пытавшуюся встать Кадаш, она приблизилась, хладнокровно поправляя перчатки.

─ Как же долго я к этому готовилась, миледи, ─ произнесла она, всё той же магией крови поднимая потрошительницу на заскрипевшие ноги. – К счастью, в вас уже достаточно дыр, так что я дарую вам безболезненную смерть.

Шрамы снова открылись. Большие. Маленькие. Все. Кровь из них тонкими струйками быстро потекла вверх по воздуху, собираясь в шарик в руках бывшей служанки. Какая ужасная смерть: быть до капли выжатой и не иметь никакой возможности спастись. Даже жизнь начала проноситься перед глазами.

Стоп. Что это за воспоминание?

─ Готово! – Сифа слезла со стремянки и, склонив голову, посмотрела на плоды трудов своих. – Миледи, вы уверены, что?..

─ Да, - Кадаш невольно почесала переносицу, глядя на пристроенный на шкафу и тускло сияющий древнеэльфийский артефакт по укреплению Завесы. – Это последний.

По одному на каждый этаж в доме, включая подвал. Итого три. Чтобы наверняка. Тронутость Тенью, останки Якоря, Источник Скорби, драконья кровь, служанка-отступница под боком и слишком много боли и злости в одной тушке: вся эта гадость приманивала демонов, а демоны наваливались на Завесу, сильно истончая её. Раз уж Инквизитор собралась здесь жить, да ещё и не одна, то жизненно необходимо обезопаситься.

Мысли быстрее мгновения.

Да. Вот оно!

Хив наконец-то отпустила Поморник.

Вернее, из последних сил швырнула его в стоявший в гостиной шкаф со всяким барахлом. Раскалённая палка соприкоснулась с деревянными ножками, те тут же вспыхнули вместе со всем остальным, включая ковёр. Концентрации Сифы это не нарушило, но гномка целилась вовсе не в неё.

От удара и так не самый устойчивый шкаф с грохотом рухнул, разбивая вдребезги спрятанный на нём артефакт.

Второй уже был уничтожен безрассудной атакой. Теперь останется только третий. В подвале. В одной из бочек. И его радиуса не хватит на удержание годами истончавшейся Завесы на втором этаже. А значит…

Словно отвечая ожиданиям, наверху с характерным оглушающим звуком открылся разрыв в Завесе.

Что потрошители, что маги крови – и те, и те работают с кровью. Кровь – это жизнь. И боль: то, что всегда связано с сильнейшими из эмоций. Сильные эмоции приманивают демонов. Потрошители и малефикары приманивают… Только вот первые направляют содержащуюся в крови силу на себя, вовнутрь, из-за чего тварям с другой стороны Завесы практически не за что хвататься. А вторые буквально разбрасывают её вокруг, из-за чего проникнуть в них становится, как гному поймать нага. Так что нет ничего удивительного в том, что Сифа потеряла концентрацию над своим явно не простым для неё заклинанием, едва почувствовав просачивание Тени в бренный мир. Выкачанная кровь – судя по всему где-то треть от всей – плюхнулась на пол, разбрызгавшись во все стороны уродливой темной лужей.

Перепуганную магичку тут же сбило с ног нечто с горящими белым огнём глазами. Нечто, что было окутано багровым маревом, от прикосновения к которому всё тело тут же пронзали мириады лезвий. Нечто, лишь формой напоминавшее гнома. Оно не разменивалось на слова. Оно с каким-то звериным рыком немедленно вонзило острые зубы в человеческую плоть Сифы и, под грохот и рёв бушующего и всё сильнее разгоравшегося пламени, под скрежет осторожно вылезавших из разрыва демонов, под завывания ветра где-то над собиравшейся рухнуть крышей, принялось жадно возмещать малефикаркой то, что та так нагло посмела отобрать.

Убийца сама стала жертвой.

***

– Ущерб Завесе был нанесён не сильный, так что Круг справится, – под неодобрительный взгляд читавшей какую-то обгорелую книжицу Авелин, Варрик оторвал и закинул в рот виноградину, горсть которых свисала из куля, что здоровенный васгот, вообще-то, нёс раненной Кадаш, которую Тетрас заботливо разместил в своём родовом имении. – А вот с домом я не знаю, что вам делать, Адаар. Он пострадал даже сильнее, чем от взрыва того проклятого собора.

– Ничего, – несколько отрешённо произнёс Нотас, поправляя охапку продуктов так, чтобы коротенький наместник до них снова не дотянулся, – уверен, босс что-нибудь придумает.

Хив нашли всю в крови и пепле, перед полыхавшим вовсю её собственным поместьем, над которым словно око Инквизиции сиял Разрыв. Она лежала в окружении останков нескольких демонов и не закрывшимися почему-то глазами отрешенно смотрела на бушевавшее пламя. Рядом с ней лежали сильно разогретый клевец, пара сапог, некоторые другие подгоревшие вещи и изодранный обескровленный труп служанки. При последовавшем осмотре у целителей выявились сожжённая и криво недолеченная потрошительской магией ладонь, множественные ожоги (к счастью, не слишком опасные), заново вскрывшиеся старые ранения и большая кровопотеря. И всё, что на вопрос о произошедшем эта ужасная во всех смыслах гномья женщина соизволила сказать, так это протянуть: «Она…» и вдруг удариться в какой-то непонятный приступ то ли смеха, то ли плача.

– Я всё ещё не могу поверить, что вы опять оставили её без присмотра, – проворчала Авелин с нескрываемой неприязнью, когда до поместья Тетрасов осталось несколько метров.

– Не одну. С ней там Бранн, – Варрик говорил так легко и непринуждённо, будто не пережил только что очередную нервозную ночь, дежуря у кровати беспамятствовавшей подруги.

– Эм, сер наместник… сер… – вдруг обеспокоенно произнёс васгот. – А Бранн это не тот парень, который сейчас возле вашей входной двери крутится?

Вот дерьмо!

Все трое (и переполошившийся Бранн) забежали внутрь имения Тетрасов. Кадаш, ещё час назад грустно лежавшей в кровати, свернувшись калачиком, на прежнем месте не было.

Она нашлась на балконе, с нагло приватизированным ящиком пива, и безучастно смотрела на молчаливый утренний город. Рядом – на перилах – примостились полусгоревшие обрывки дневника, найденные на теле преступницы в потайном кармане. Как Инквизитор смогла те достать в их отсутствие? Хороший вопрос. Без Бранна явно не обошлось…

– Перчик, пожалуйста, вернись в кровать, – мягко начал нашедший её Варрик. Гномка, даже не обернувшись, залпом выпила одну из бутылок, и с громким стуком поставила её на каменные перила балкона. – Да брось, я помогу тебе отстроить поместье. Даже лучше прежнего будет! Заживёшь!

– Не заживу.

Её голос был твёрд и чёток. Будто она сейчас не выдула несколько бутылок. Только сейчас Варрик понял, что большая часть алкоголя не тронута. А то, что тронуто… да, та бутылка была первой.

– Ой, да брось, из-за какого-то психа…

– Этот псих жил под моим боком с сорок четвёртого! – вдруг проорала Кадаш. Спящие улицы вторили ей зловещим эхом.

Варрик впервые не знал, что ей ответить. Хуже всего было в этой ситуации то, что служанку Инквизитору подбирали именно он и Леллиана. Нужен был кто-то проверенный, не эльф и способный в случае нужды сыграть роль телохранителя. И сбежавшая от Права Уничтожения в дарсмудском Круге девушка, ответственно работавшая в лазарете чуть ли не с самого Конклава, казалась идеальным вариантом.

– Два года… – Хив потянулась за второй бутылкой, но пить не спешила. – Два ёбанных года… Она втиралась мне в доверие. Как же я…

Она не договорила, присосавшись к бутылке, но ход мыслей был понятен. «… могла это допустить?» «… не разгадала её замысел?» «… могу снова кому-то доверять?»

– Нашли более целый дневник. Она была венатори, – голос Авелин был настолько хладнокровен, насколько это было возможно. Она подняла повыше обугленную книжку, которую читала всю дорогу. – Боготворила Корифея. И пыталась исполнить какой-то древнетевинтерский ритуал. Ты помечена, как «непредсказуемая хаотичная переменная». После тебя должен был «навеки познать тишину главный болтун этого мира». То есть, Варрик. Я надеялась, ты подскажешь, где она этот ритуал нашла, так как это твой подвал использовался для приготовлений.

Гномка резко развернулась, с неожиданной для раненой прытью вырвала книжку из рук стражницы и бегло залистала полуобугленные страницы. Какой-то странный полубезумный смешок прорвался через покрытые шрамами губы.

– Эй! А ну отдай! – Авелин занесла руку для удара, но её осадил Варрик.

– Отстань от Перчика. Ей и так не просто. Я следующая жертва и вообще виноват в этой напасти, поэтому мне это дерьмо и разгребать.

– И как ты это разгребёшь? Её служанка! Стало быть она и должна отвечать, что у в её подвале забыли зачарованная кровь и лицо второй жертвы! – женщина перешла на бурчание.

– Да, но нанял ту деваху-то я! – Тетрас словно нарочно пропустил последние слова мимо ушей. – Попрошу Соловья поднять документы. Обещаю, выясним мы, как…

– Задрало! – вдруг прорычала Кадаш, впихивая книжку обратно Авелин в руки и возвращаясь к перилам. Её дрожащая ладонь схватила третью бутылку.

– Ещё дневники есть?

– Ищем.

Хивэл невольно сжала бутылку с такой силой, что по тёмному стеклу побежали трещины, а на опутывающих варежкой кисть гномки бинтах проступила кровь. Попыталась отпить. Не смогла. Возникший от переусердствования тремор оказался слишком силён. Пролила мимо. Отставила, тяжело выдохнула, обернулась, глядя куда-то сквозь собеседников.

– Выясните к утру, для чего она это всё планировала, – в её охрипшем за годы голосе не читалось ничего. Даже гнева. – Пожалуйста…

– Ну, придется все равно немного подождать, пока мы… – начал было Варрик, но осёкся, увидев в полном усталости взгляде промелькнувшие искорки гнева.

Кажется она хотела что-то сказать. Возможно, хотела прокричать всё, что сейчас думает. Но вместо этого гномка лишь поджала губы и быстро протиснулась между стражницей и наместником к двери, словно нарочно задев Тетраса плечом.

– Эй! Стой! Мы не закончили! – Авелин было кинулась следом, но Варрик схватил её за руку, останавливая.

– Пусть идёт.

– Но…

– Она сейчас хочет побыть одна и ищет, где выпустить пар. И ни нам, ни ей не хочется, чтоб этим «где» оказались, – он запнулся. – … мы. Я знаю Перчика. Успокоится к утру, тогда и поговорим по-нормальному.

И правда, Кадаш нашлась в выделенной ей комнате, в которой уже успела устроить погром, разнеся мебель, разбив горшок с каким-то чахлым цветочком и даже оставив на стенах и полу царапины от ногтей и вмятины от ударов. Кровать была сдвинута к окну, и Хив лежала на ней, забившись в самый дальний от входа угол и завернувшись в одеяло на манер кокона.

Но утром комната оказалась пуста. Ни гномки, ни её вещей. Даже вечерний погром был кое-как убран. О её присутствии здесь говорили лишь принесенные Адааром нетронутые фрукты и накарябанная почти нечитаемыми буквами записка на прикроватной тумбочке:

«Покинула Киркволл. Иду за ним.

Больше никаких ожиданий.»