— И что, вы правда идете на свидание? — на лице у аль-Хайтама ни намека на сочувствие. Скорее, что-то похожее на легкий приступ отвращения. Сайно трет пальцами переносицу, щеки у него теплеют.

— Я запаниковал, — неохотно признается он.

— У меня нет вопросов к тому, что ты спросил. Больше всего удивляет то, что он согласился.

Сайно сам задумывался об этом десятки раз, но со стороны аль-Хайтама звучит это, между прочим, оскорбительно. Не такой уж он и плохой вариант.

— Иди ты, — он огрызается без особого энтузиазма и скатывается по стулу ниже. — Понятия не имею, что теперь делать.

Самое худшее во всей этой ситуации то, что Тигнари ему, кажется, вполне симпатичен. Он умный, терпеливый, язвительный и смешной, и по-хорошему Сайно этого свидания не заслуживает. Если Тигнари не имеет никакого отношения к наркотикам, в его праве просто послать Сайно к черту за все те дни преследования. Если имеет… об этом лучше не думать, хотя какой-то частью Сайно уже готовится носить ему передачки и ждать из тюрьмы.

Нет, плохая мысль, ужасная.

Он с грохотом вбивается лбом в стол.

— У меня совета не спрашивай, — запоздало откликается аль-Хайтам. — Но может, если он согласился, вы друг друга стоите.

Сайно поворачивает голову к нему, хмурясь и прокручивая эту мысль в голове.

Почему же он все-таки сказал «да»?

Вопреки всякой логике и опасениям они идут на абсолютно нормальное свидание. Настолько типичное, что у Сайно зубы сводит от нереальности происходящего. Оказывается, Тигнари любит ужастики, и они выбирают какой-то хоррор с расследованием ритуальных убийств в маленьком городке. Фильм предсказуемо оказывается низкопробным, но Тигнари не выглядит разочарованным ни на секунду, хотя именно он половину времени сыпал язвительными комментариями, благодаря которым фильм практически превращается в комедию.

Даже когда они выходят, Тигнари все еще продолжает деловито разносить картину по кирпичикам, и Сайно наблюдает за ним с затаенным восторгом. Тигнари приятно слушать, он весело усмехается только одним уголком губ, и когда он говорит, то очень много жестикулирует.

Сайно отмечает про себя, что эта информация ему не нужна .

И продолжает смотреть.

Беззаботные минуты заканчиваются, когда они устраиваются в кафе неподалеку. Тигнари заказывает молочный коктейль, прикусывает соломинку — и Сайно с паническим восхищением отмечает, что у него маленькие, но даже на вид ощутимо острые клычки.

Почему-то этот факт едва не доводит его до ручки.

— Может, расскажешь, чем ты занимаешься? — в этот момент спрашивает Тигнари, и его взгляд, внимательный, почти не мигающий взгляд, останавливается на Сайно, будто пришпиливает бабочку булавкой. — Я о тебе почти ничего не знаю.

— Тогда почему ты согласился сходить со мной на свидание? — выпаливает Сайно, не успев себя остановить, потому что да — этот вопрос преследовал его все это время. — Не пойми неправильно, но ты сам сказал, что совсем меня не знаешь, а вокруг тебя всегда куча людей, и, кажется, любой из них кажется привлекательнее, чем…

— Ты? — подсказывает Тигнари, усмехаясь самым кончиком губ, когда слова вдруг заканчиваются. Сайно сдувается — вот сейчас ему хочется провалиться сквозь землю. Или хотя бы спрятаться за капюшон, потому что, по ощущениям, щеки у него горят.

— Ага, — подтверждает он уныло.

— А я думал, ты лучшего о себе мнения, — Тигнари задумчиво перемешивает коктейль трубочкой, Сайно склонен не согласиться — он достаточного о себе мнения, просто не для кого-то вроде Тигнари. — Не знаю, может быть, я тоже склонен к импульсивным поступкам? Ты мне в первый момент показался несколько нелепым…

— Серьезно?

— ...но забавным. Шутка была ужасной, правда…

— Я понял, можешь прекратить меня унижать.

— ...но мне понравилось, с каким серьезным видом ты ее сказал, — он смеется, совершенно не жалея нервной системы Сайно. — Ты похож на человека, который всегда будет отстаивать свои убеждения и подойдет к ним основательно, какими бы глупыми они ни казались окружающим. Это достойно уважения.

— О… — Сайно выдыхает, не зная, что сказать. Мысль о том, что Тигнари оценивал его поведение, выбивает почву из-под ног. Оценивал. Спрашивал у Кандакии? Интересовался им?

Тигнари невозмутимо качает головой — и его собственное смущение едва-едва выдает краснеющий кончик уха — с той стороны, где убраны волосы.

— Так что, — бормочет он, — расскажешь что-нибудь?

Сайно и правда рассказывает — про первый курс, про увлечение картами и детективами, про то, что он мечтает завести большую собаку, и что в планах у него заниматься в будущем экспертизой подлинности археологических находок. Сайно рассказывает — и забывает, в чем была его изначальная цель, потому что говорить с Тигнари — приятно. Он слушает, забавно фыркает на некоторых моментах, комментирует — и не меньше рассказывает о себе. Он единственный ребенок в семье, он ненавидит пустыню, но обожает длинные прогулки по лесу, он разбирается во всех видах растений, грибов и — почему-то — тропических лягушек, и Сайно не смеется, но близок к тому, потому что вид у Тигнари смущенно-возмущенный, когда Сайно переспрашивает — лягушек?

Одним моментом Сайно вдруг ощущает себя безнадежно потерянным. Потому что Тигнари ему и правда…

...нравится.

В смысле, нравится-нравится.

Мысль настолько неожиданная — и в свете его тупого расследования неуместная, что он подскакивает на ноги. Тигнари провожает его ошеломленным взглядом.

— Я в туалет, — быстро оправдывается он и сбегает, потому что прямо сейчас голова у него, кажется, взорвется. Он долго плещет в лицо холодную воду, пытаясь вернуть холодный рассудок, но щеки у него все еще горят, а во рту будто стоит неприятный кислый привкус — лжи и предательства. Разве он не обманывает Тигнари прямо сейчас? Ведь он пришел, зная, что все еще продолжает за ним шпионить, но чем дальше, тем больше эта идея тяготит, тем сильнее оседает на плечах чувство вины.

Сайно думает, что не достоин его внимания — не потому что он не похож на его разношерстную яркую компанию, а потому что с самого начала врал и подозревал — и совершенно не знает, что с этим всем делать. Он не преуспел ни на одном из поприщ: не нашел того, кто снабжает студентов наркотиками, и, скорее всего, обвинил человека, который абсолютно этого не заслуживает.

Единственным верным решением кажется во всем признаться — Сайно с минуту трет лицо, прежде чем решает, что готов выйти на белый свет.

Голоса за дверью заставляют его остановиться, едва он берется за ручку.

...это последняя цена, дешевле не будет…

...может, я просто сдам тебя в полицию…

...и не найдешь другого поставщика никогда…

Сайно выжидает немного, когда голоса удаляются, и резко открывает дверь, выискивая говорящих. Ближайшая к нему фигура кажется знакомой — ну да, та же безликая стрижка, джинсы и вид типичного студенческого планктона. Этот парень точно подходил к Сайно на вечеринке до того, как Тигнари его спугнул.

Ему нужно вернуться к нему прямо сейчас, но парень уже выходит на улицу, и у Сайно есть всего несколько секунд, чтобы с тяжелым сердцем принять решение. После этого Тигнари его уж точно не простит, но по правде говоря, он и так наделал столько ошибок, что на прощение и рассчитывать нечего.

Он на ходу набирает ему сообщение и выныривает на улицу, безошибочно находя взглядом нужного ему человека. Тот идет не спеша, смотрит в телефон и не очень обращает внимание на то, что происходит вокруг. Сайно этим пользуется — и устраивается за стеной, когда он останавливается у витрины и заводит с кем-то разговор по телефону.

И в этот момент кто-то трогает его за плечо.

Сайно не подпрыгивает только усилием воли, но сердце от неожиданности подскакивает в самую глотку и, кажется, там и застревает.

— Знаешь, от меня еще ни разу не убегали на свидании, — бормочет Тигнари, когда Сайно оборачивается и фокусирует на нем взгляд.

— Может, им просто не нравятся догонялки? — вяло пробует он, все еще пытаясь отыскать собственный голос, и — Сайно готов поклясться — в глазах у Тигнари вспыхивает что-то почти азартное.

О нет, в какой момент он превратился из того, кто преследует, в того, кого преследуют?

— Значит, они нравятся тебе? — хмыкает Тигнари после небольшого молчания и почему-то совсем не кажется обиженным. Он огибает Сайно и выглядывает за угол. — Ну и, что там настолько привлекло твое внимание?

Ему требуется совсем немного времени, чтобы безошибочно найти в толпе именно того, за кем Сайно следит, и он тут же хмурится.

— А это не тот парень, который пытался втюхать тебе какую-то дрянь на вечеринке? — Тигнари переводит на него взгляд, и Сайно почему-то чувствует себя виноватым — совсем не в том, в чем на самом деле виноват. — Ты хоть знаешь, сколько от нее проблем?

— Конечно, — он обреченно вздыхает и все-таки решается. — Поэтому я и хотел вычислить, кто ее распространяет.

Парень вдруг снова начинает двигаться, и Сайно прикладывает палец к губам под чужое шипящее «Ты — что?!», потому что приходится выйти из укрытия и отправиться дальше. Тигнари от него не отстает. Центр города заканчивается, сменяется узкими улочками, которые сбегают куда-то вниз, к реке.

— Ты пытаешься вляпаться во что-то очень дурное, — шепотом шипит Тигнари, а потом вдруг — без всякого предупреждения — берет его за руку. У Сайно в который раз за вечер останавливается сердце, и он безучастно думает, что скоро у него разовьется тахикардия, и он умрет в предательски раннем возрасте. Но может быть, умрет под руку с классным парнем, который теперь-то уж наверняка не распространяет наркотики, так что в каком-то смысле он добился всего в этой жизни, верно?

Улочки становятся все пустыннее, и теперь просто идти следом не получается — приходится скрываться, прятаться, убеждаться, что парень, обернувшись, не обнаружит внезапный хвост.

Пока в конце концов они не выходят на старую лодочную пристань.

Парень уверенно следует к одному из ангаров, и Сайно с Тигнари требуется немало времени, чтобы подобраться ближе: изнутри слышатся голоса, но слов не разобрать.

— Мне кажется, самое время вызывать полицию и сваливать из этого злачного местечка, — бормочет Тигнари.

— Можем свалить, а можем внезапно свалиться на них.

Сбоку тут же слышится сердитое сопение.

— Ни за что. Я тебе запрещаю. И куда бы то ни было сваливаться, и так по-дурацки шутить в такой ситуации.

Сайно становится совестно: одно дело, когда он сам рискует, а другое — когда втягивает в это кого-то другого. Хотя Тигнари втянулся сам — и все же это не отменяет того факта, что он бы не оказался замешан, если бы Сайно не был так параноидально настроен в его отношении.

— Нужно хотя бы проверить… — все же сопротивляется он: потому что эй, он уже один раз ошибся, если ошибется снова?

— Нет, не нужно. Это работа полиции, их проверят, и если все нормально, отпустят. Ты в своем уме?

Сайно вздыхает. Вероятно, наступает время признаваться вообще во всем, хоть и ощущается это так, будто он добровольно всходит на плаху.

— Я подозревал тебя, — говорит он скороговоркой, пока не успел передумать. Тигнари замирает рядом — Сайно его не видит, но ощущает его онемение каждой клеткой тела. Он медленно поворачивает голову, чтобы убедиться, и да, на лице у Тигнари растерянность напополам с такой обидой, что ему становится почти физически больно.

— Почему? — Тигнари переспрашивает шепотом, и Сайно мучительно сложно выдерживать его взгляд.

— Пострадавшие студенты так или иначе контактировали с тобой, ты всегда оказывался там, где кому-то становилось плохо, и я видел, что последний из них как раз контактировал с тобой наедине перед этим. И еще ты изучал литературу по галлюциногенным грибам и растениям.

— Ты реально за мной следил, — на этот раз во взгляде Тигнари что-то из разряда ужаса, смешанного с непониманием. — И все из-за той книжки? — он трет переносицу раздраженным жестом. — Да будет тебе известно, что я параллельно беру курсы на биологическом, и это еще не самая пугающая книжка из моего инвентаря.

Сайно подозревал, что это будет плохо, но реальность не сравнится ни с какими ожиданиями. Ему хочется провалиться сквозь землю — и больше никогда не показываться Тигнари на глаза. Особенно когда он вдруг распахивает глаза и добавляет:

— Подожди-ка. Ты ходил за мной не потому что я тебе нравлюсь! А я просто взял и... — он со стоном закрывает лицо ладонью. — О архонты, какой позор.

Одним моментом у него багровеют и щеки, и уши, и даже шея, и Сайно импульсивно хватает его за руку, думая, что если он сейчас отхватит по лицу, то это будет заслуженно.

— Но ты мне нравишься! И я был очень — очень — не прав!

Тигнари отнимает руку от лица и смотрит на него с таким скепсисом, что, кажется, хуже уже некуда.

Он ошибается. Потому что хуже становится очень быстро, когда за спиной у них раздаются шаги. Сайно реагирует быстро: он хватает Тигнари за руку и утаскивает его вниз по улице, скрываясь за очередным домом. Там, где они только что были, несколькими секундами позже различаются голоса:

— Ты уверен, что кого-то слышал?

— Ты меня за клоуна держишь?

Голоса удаляются, но не слишком. Сайно кивает в сторону противоположного выхода из того закоулка, в который они завернули, но там, дальше, только спуск к воде и спрятаться практически негде.

— Вот теперь — точно полиция, — даже когда Тигнари говорит шепотом, тон его все равно не оставляет возможности для возражений. Сайно кивает, не видя смысла спорить дальше. Они и правда оказались в тупике прямо сейчас.

Пока Тигнари тихо переговаривается по телефону, он следит за проходом. Они стараются понизить голос настолько, насколько это возможно, но эти люди все еще где-то здесь. Возможно, они погибнут здесь еще до приезда полиции. Трагично, едва-едва не дождавшись помощи. Возможно, Сайно слегка драматизирует. Тигнари бы наверняка сказал, что даже слишком драматизирует. Но что это, как не идеальный момент накала страстей?

Поэтому когда Тигнари кладет трубку, Сайно оглядывается еще раз и признается:

— Если бы у меня было право на второй шанс, я бы хотел пригласить тебя на нормальное свидание.

— У нас было нормальное свидание, — напоминает Тигнари всего лишь с малой толикой своей язвительности.

— И мне очень жаль, что оно закончилось вот так.

— Фактически оно даже не закончилось, и я вношу это в ранг самых эксцентричных свиданий в моей жизни.

Сайно не успевает спросить, хорошо это или плохо, потому что Тигнари вдруг вскидывает голову и прикладывает палец к губам. Ничего не слышно, но когда Тигнари тянет его за собой, Сайно доверяется ему беспрекословно. Тот впихивает их в груду ящиков неподалеку: от них воняет рыбой, между ними сыро и приходится невообразимо скрючиться, но не проходит и нескольких минут, как рядом снова слышатся голоса.

Слух у Тигнари оказывается не в пример лучше его собственного.

Сидеть на этот раз приходится долго: парни то уходят, то возвращаются, и все это время чужая рука на плече не позволяет Сайно подняться. Он невесело рассуждает, что приключение у него получилось неудачным, и сидеть под ящиками мало похоже на героическое достижение. Проходит целая вечность, прежде чем голоса становятся обеспокоенными, они разворачиваются обратно, а в скором времени и вовсе затихают — судя по всему, полиция наконец приехала, а вместе с ней пропал последний шанс Сайно учудить какой-нибудь подвиг.

Тигнари выбирается первым и долго отряхивает одежду и волосы.

— Одним свиданием ты за это вину не загладишь, — припечатывает он между делом, и Сайно уныло кивает на автомате, прежде чем смысл слов окончательно до него доходит. Он вскидывает голову, и разочарование от неудачного дела уступает место осторожной радости.

— Тогда я берусь разгладить впечатления от этой ситуации.

— Если ты возьмешься продолжать это и дальше, я сейчас передумаю, — обещает Тигнари, но перед тем как он отворачивается, Сайно все равно успевает увидеть улыбку на его лице.

Он обещает себе, что сделает все, чтобы вызывать эту улыбку чаще.

— ...так что все закончилось довольно скучно и еще до того, как мы добрались посмотреть, что происходит. Их всех повязали, говорят, в этом гараже было столько наркоты, что хватит на много лет, — рассказывает он днем позже аль-Хайтаму. Идет последний день их принудительной дружбы, и от этого становится даже немного грустно. — Но теперь я думаю, может быть, у этого моего этапа жизни просто был не детективный жанр, а романтический? Тогда все сложилось вообще-то просто отлично.

— Ты себя переоцениваешь. Это была глупая низкобюджетная комедия, — ворчит аль-Хайтам. Сайно пожимает плечами.

— Даже если так, в конце все равно все заканчивается чьей-нибудь парочкой, — он раздумывает несколько секунд, а потом наконец говорит то, о чем думал с самого начала: — Я вас познакомлю. Завтра на обеде.

Лицо аль-Хайтама принимает сложное выражение: брови едва сходятся на переносице, верхняя губа кривится будто в отвращении.

— Я не собирался идти с тобой на обед.

— С тобой все равно никто кроме меня не разговаривает. Гики вроде нас должны держаться вместе.

— И уж, тем более, — игнорирует его аль-Хайтам, — я не собираюсь идти на обед с вами. Вы, два чудика, не будете флиртовать прямо перед моим салатом.

— О, приятно слышать, что ты и меня считаешь чудиком, — веселый голос раздается прямо позади Сайно, и он разворачивается, в один момент будто расцветая. Тигнари улыбается так доброжелательно, что пробирает мороз по коже. — А я-то думал, на нашем факультете учат делать выводы исходя из всестороннего исследования и достаточного объема данных, а не по сторонним слухам.

Тигнари делает невообразимое: аль-Хайтам открывает рот для ответа и тут же закрывает его обратно.

Сайно чувствует, что его университетская жизнь неумолимо меняется. И может быть, он и не стал великим детективом, но на данный момент достаточно и этого.