Сяо Хуа наблюдает. Смотрит пристально, изучающе, хмурит брови в одному ему понятных вычислениях. Ноги неподобающе скрещены, руки собраны в замок, словно замкнутая поза может скрыть все его мысли.

Сяцзы ухмыляется ему через зеркало и тянется расстегнуть и закатать манжеты. Взгляд Сяо Хуа моментально приковывается к рукам, замирает, немигающий. Как за открытием таинственного саркофага следит, ни на секунду бдительность не ослабляя.

Как кот за лазерной указкой.

Сяцзы подавляет смех. Право слово, Хуа Эр Е и кошачьи метафоры — бесконечное сочетание. Только он думал, что упомянул уже все… И вот новая.

Он небрежно перебрасывает пиджак через плечо, оценивающе щурясь на отражение. Эпатажно. Дерзко. Не совсем в его стиле, но интригует. Как маскировка, пошло бы на ура.

Оказывается, если Сяо Хуа говорит, что закажет костюм, это означает три костюма, и все притворно классические.

Стандартно чёрный, тройка, строгий и придающий облик не то аристократичного музыканта, не то пафосного телохранителя. В оттенках Сяцзы и совершенно нейтральный, безо всякой изюминки, разве что из дорогих материалов — ровно такой, какой выбрал бы для «вечерней» работы.

Привычный для Сяо Хуа, но не для него, светлый розовый с элементами белого — сливочный, персиковый, клубничный, сдержанная форма и мягкая суть. Сяцзы готов жизнь поставить: у Хуа Эр Е наверняка есть идеальный парный. Может быть, как-нибудь они даже выйдут вместе. Сяцзы любит необычные штучки. Исследование границ — обязательная часть его меню.

Но куда больше Сяцзы любит сбивать самообладание Се Юйченя. В хорошем смысле, разумеется, никаких элементов садизма, все участники взрослые и согласны. У него есть увенчанный подписями контракт!

Он знает: в матче против Сяо Хуа редко сыграет ставка на ошеломляющий эффект или хитровыдуманную стратегию. Всё должно быть просто, как жареный рис со свининой и зелёным перцем, но изящно, как удары ножа-бабочки. Лучше выдавать изменения по кусочкам, а не вываливать единым махом. Побей противника его же стратегией!

Сяцзы выбирает третий костюм, переходный, пограничный, что-то между. Он тоже розовый, но тёмный: то ли сумеречная орхидея, то ли маджентовая дымка, неуверенно заикается интернет. Сяцзы не художник, ему колористика в жизни не давалась: для него это чёрное вино, текучее, играющее от насыщенного багрового винограда до жгучей темноты небес пустыни. Это цвета Сяцзы и Сяо Хуа вместе — и в данный момент этот выбор кажется более чем подходящим, чтобы соблазнить его дорогого партнёра на парочку непотребностей, иначе в чём интерес.

Сяо Хуа ведь точно подобный вариант в прогнозах имел. Три готовых костюма, идеально подходящих Хэй Сяцзы, на заказ изготовленных и по фигуре сидящих, словно в них и родился — это явно неспроста. Значит, Хуа Эр Е давно идею вынашивал, обдумывал, примерялся потихоньку, кружил вокруг мысли, как голодная акула. Сяцзы просто дал ему повод.

— Как я выгляжу, Сяо Хуа? Достаточно респектабельно?

Он разворачивается, старательно удерживая на лице маску серьёзности — что очень просто, если на вас солнцезащитные очки, но столь же замороченно, когда смотрит отлично знающий его Се Юйчень. В любом случае, дело принципа — не показать сжимающее в предвкушении мышцы на грани броска нетерпение. В охоте важно подгадать нужный момент.

Сяо Хуа поднимается, уютно растрёпанный и домашний в противовес парадно собранному Сяцзы. Пушистый розовый — как облако — пуловер, надетый на голое тело, кофейные лёгкие брюки, босые ноги — Сяцзы активно сопротивляется желанию шагнуть навстречу, чтобы потребовать у обманчиво расслабленного партнёра законный поцелуй. Как, во имя предков, этот человек, опаснейший бизнесмен, гроза всего антикварного Китая, умудряется выглядеть так очаровательно? Сяцзы бьётся с этой загадкой не один десяток лет и всё ещё далёк от ответа.

Кто тут кого вообще соблазняет, простите?

Сяо Хуа, впрочем, его метания проницательно подмечает — мерцает на губах тонкая довольная улыбка, сменяющаяся крайней сосредоточенностью по мере приближения. Он останавливается в шаге от Сяцзы, окидывает взглядом целиком, но — приходится подавить ухмылку, — то и дело возвращается глазами к фривольно приоткрытым предплечьям.

Хэй Сяцзы знает, как показать свои достоинства. А Хуа Эр Е слишком очевиден в проявлении симпатий: как можно не догадаться, когда он просто обожает держать Сяцзы за руки?

— Как преступник, — лаконично отвечает Сяо Хуа после затянувшегося молчания, но трагически схватиться за сердце в жесте крайней обиды не позволяет, безжалостно продолжая. — Образ не завершён.

Хе. Он бы поверил в невозмутимость, если бы знал Хуа Эр Е хуже. Эти лукавые губы могут произнести любую ложь без стыда; ключ в том, чтобы смотреть в глаза. Се Юйчень смотрит, как говорит, и актёр прирождённый, но для Сяцзы любезно делает исключение, стирает холодную гладь яшмы, давая заглянуть глубже. Взгляд его выразительнее, чем любые стихотворения классиков.

И сейчас Сяцзы отчётливо читает в нём желание укусить (скорее даже, сожрать). Сяо Хуа нравится, определённо, несмотря на жестокие слова. Он просто… хочет добавить финальный штрих. Направляет Сяцзы, как ветер птиц.

— И чего, по мнению непревзойдённого босса Се, известного ценителя искусства, мне не хватает? — провокационно улыбается он, наигранно принимая задумчивый вид.

Как выясняется — галстука. Правда, когда Сяо Хуа его достаёт из ниоткуда, в характерной такой бархатной коробочке и с выражением полного, насквозь фальшивого равнодушия, Сяцзы чуть не ловит приступ паники, но это ничего. Жизнь с Хуа Эр Е быстро приучает к сюрпризам и ловушкам на каждом шагу.

Например, к неожиданно встрепенувшейся от созерцания уверенных рук фантазии. Сяо Хуа завязывает галстук основательно, медленнее, чем на себе, словно пробуя действия на вкус. Сяцзы представляет: плотный обхват ладоней на шее, плавное давление больших пальцев на трахею, может быть, мягкая жестокость туго затянутой ленты — звучит интересно, стоит предложить после. А может, нарочито нелепый бантик из галстука, удачно сплетающего вместе отведённые назад запястья, чёткая линия напряжённых лопаток, аппетитный прогиб поясницы — тоже умопомрачительная идея.

Сяо Хуа стряхивает с рубашки невидимые пылинки больше ради прикосновения — оглаживает с нажимом, скорее удовлетворяя тактильную жажду, чем расправляя складки. Помогает набросить пиджак; приподнимается на носках, чтобы тщательно взлохматить Сяцзы волосы, укладывая по своему видению. Художественная небрежность, прислушивается Сяцзы к ощущениям. Вечный стиль.

Всего этого Хуа Эр Е, кажется, достаточно: соскальзывает в ласкающем движении по щеке ладонь, задерживается на линии челюсти, лениво поглаживая, пока Сяо Хуа любуется. Взгляд темнеет, притягивается к усмешке Сязцы, что с каждой секундой всё довольнее и шире. Он уже празднует победу, когда Се Юйчень в очередной раз доказывает, что не стоит ждать от него избитых ходов.

Вместо ожидаемого поцелуя Сяцзы встречает масляная, липкая текстура на губах. Сяо Хуа тюбик с гигиенической помадой материализует в руках, как настоящий фокусник, сжимает подбородок цепко и командует:

— Не дёргайся.

Сяцзы отчётливо ощущает, как у него дёргается глаз. Да ладно, Хуа Эр Е, возмущается он мысленно, погоди-погоди. Это уже дело чести!

Однако справедливая месть может подождать. Сяо Хуа бесцветным тонким стиком двигает едва-едва, осторожный, как в гробнице, очерчивает контур губ медленно, нажимая еле заметно, и Сяцзы послушно приоткрывает рот, копируя чужую позицию из воспоминаний. Ему доводилось помогать Сяо Хуа со сценическим гримом, но не быть объектом макияжных поползновений. Любопытный опыт. Будоражащий: есть что-то в этом, что заставляет замереть и дышать через раз, чтобы не сбивать партнёра. Выглядел ли он столь же заворожённым, когда накладывал плотные мазки помады на губы Сяо Хуа, столь же сфокусированным и бессильным оторваться? Вздрагивал ли внутренне так же Се Юйчень, чувствуя себя до странности бережно пойманным?

— Вот так. Теперь достаточно. — щелчок закрывающегося бальзама выводит из транса их обоих. Сяо Хуа кивает сам себе, всецело удовлетворённый работой, и начинает отстраняться.

К чёрту, решает Сяцзы.

Помада отлетает куда-то к шкафу, выбитая метким движением.

— Кое-чего не хватает, Хуа Эр Е, — опасно щурится он, перехватывая партнёра, притягивает резко назад, вынуждая на себя опереться. Сяо Хуа реагирует инстинктивно: переводит падение в шаг, прижимается плотно.

Ухмылка выходит до невозможности похабной и острой. Сяцзы рассекает её острыми гранями нити выдержки Сяо Хуа и только выдыхает восторженно, когда ощутимо тяжелеет взгляд и проламывается под весом провокации последний лёд хладнокровия.

Правильно завязанный галстук — неплохая замена поводку, успевает подумать он, прежде чем Се Юйчень наматывает его светлую ленту на кулак и дёргает Сяцзы на себя, вцепляется наконец в губы почти зло, кусаче, правильно, как обоим всё это время хотелось.

Вот он, недостающий штрих — прекрасный мужчина в руках.

И не только в руках в ближайшем будущем.

Поцелуй оказывается со вкусом вишни и кориандра. Сяцзы слизывает его, незаметный на себе, но раскрывающийся от тепла чужого рта, смешивает с солоноватостью, будоража рецепторы получившимся коктейлем, подхватывает Сяо Хуа под бёдра, с готовностью принимая знакомый вес. Сяо Хуа, извечно гибкий и понимающий, в ладони вплетается, словно лоза.

— Так гораздо лучше, не так ли, Хуа Эр Е? — шепчет с нахальной улыбкой, направляясь к кровати немедленно. У них очередная ничья в счёте подначек; ну и к чёрту её, сейчас есть дело поважнее.

Например, на практике проверить, насколько сильно нравится Сяо Хуа его вид в костюме.

Например, достоверно убедиться в прочности материала и удобстве фасона.

Например, решить в короткой несерьёзной схватке, кто сегодня окажется ведущим.

Но в первую очередь — показать Сяо Хуа, что без него у кожи любой костюм теряет три пятых своей привлекательности.