Очередные приключения, которые нашел себе на задницу Итто, привели нас в игорный дом «Яэ». Я покорно следовала за молчаливой Синобу, боясь вставить лишнее слово — губы девушки были плотно сжаты. Она злится. Однако проявление эмоций она была решительно настроена оставить до лучших времен: сейчас первостепенной задачей было отыграть мору, которую просадил Итто.

Парень умудрился оставить в казино почти все, что мы заработали за выходные. Разумеется, Куки могла просто плюнуть на это и бросить Итто разбираться самостоятельно, но когда придет время поесть или расплатиться за аренду гаража, она будет первой, к кому тот придет со слезными просьбами о помощи. Я же вызвалась помочь исключительно ради того, чтобы загладить вину и перенаправить вектор гнева с себя на Аратаки.

Казино пугало меня еще сильнее, чем элитный ресторан. Несмотря на то, что мы уже много лет были вовлечены в мелкую преступную деятельность и порой не брезговали азартными играми в подпольных заведениях, «Яэ» вызывало ни с чем не сравнимый трепет. Сколько попросят за минимальную ставку? Тысяч десять, не меньше. Если хоть что-нибудь пойдет не так, без денег останемся мы все, и повезет, если не влезем в долги.

— Мы присоединимся к этому столу, — Синобу улыбнулась дилеру, но в глазах у нее ворошилось ледяное хладнокровие. Я поежилась от одного взгляда.

Итто демонстративно отвернулся — ему было сказано, что он нас не знает. Проклятье, выдающиеся актерские данные этого засранца нас точно выдадут с потрохами. Единственное, что требуется от Итто — играть дурачка, и хотя уж для него-то это не должно было стать проблемой, он даже с этим справляется с трудом.

— Двадцать пять тысяч — минимальная ставка.

Единственным физическим проявлением моего изумления стали пальцы ног, поджавшиеся до боли в костяшках. Я широко улыбнулась, протягивая дилеру пачку денег, пока в голове носилась отчаянная мысль: «чертова обдираловка!» Куки не подала виду, но я была готова поспорить, что ее нутро вопило то же самое.

Мы сели по две стороны от Итто и переглянулись буквально на мгновение, приободряя друг друга. Волнение заклокотало у самого горла, я глубоко вдохнула, приводя себя в чувство. Если Итто не будет рисковать и ставить на максимально идиотские карты, как он это делал обычно во время игры в ойчо-кабуяпонская карточная игра, напоминающая блэкджек, мы должны справиться. Главное — считать и запоминать. Даже невзирая на то, что я никогда не была в этом безупречна.

— Максимальная ставка — сорок, — раздался, наконец, голос дилера, когда он кратко пробежался по правилам стола для новоприбывших. Я посмотрела на свою карту. Четверка. Исподлобья глянув на Куки, я заметила, как она быстро моргнула два раза подряд. Итто, притворившись, что разминает руку, ненароком продемонстрировал пять пальцев.

Я отложила карту, держа три цифры в голове. Дилер выложил первый стол, и я внимательно изучила каждую из карт. В первом раунде лучше сыграть аккуратно и не делать высоких ставок. Синобу уверенным жестом разложила жетоны у двух позиций, поставив по пять на каждую. Я выбрала одну, поставив десять, и Итто поступил так же.

Когда был образован второй стол, Куки громко провозгласила:

— Хит.

— Хит, — вторил ей Итто.

— Стэнд, — бросила я, и последний из игроков повторил то же самое.

Дилер взял вторую карту из колоды, вскрыл: санта.

Я тихо выдохнула себе под нос, Итто в свою очередь удовлетворенно усмехнулся.

Мы удвоили ставки.

Второй раунд прошел почти так же гладко: Итто проиграл пять, но выиграл десять, мы же с Синобу вновь отыграли по двадцать. Каждый раз я пристально наблюдала за картами, примерно перебирая в голове, что остается в колоде. Когда ставки в очередной раз были сделаны и каждый проверил свои руки, я увидела, что мне выпало семь.

— Стэнд, — тут же бросила я, украдкой взглянув на Синобу.

— Стэнд, — повторила она.

— Хит, — послышались голоса Итто и четвертого игрока, и они взяли по карте.

Дилер продемонстрировал карты: роппу. Итто вернулась его ставка, мы с Куки удвоили свои.

Чтобы не вызывать подозрений, несколько раз мы дополнительно ставили на заведомо проигрышные карты. Итто же делал это не намеренно, и искренне расстраивался, когда проигрывал свои жетоны. Это, конечно, играло нам на руку, но я все-таки ловила на себе настороженные взгляды дилера каждый раз, когда забирала свой выигрыш. К последнему раунду атмосфера накалилась донельзя. Нужно было выиграть все сейчас и быстро сматываться, пока мы не навлекли на себя еще больше проблем.

— Стэнд, — проговорили все трое, кроме меня. Дилер обратился ко мне в ожидании, и я почувствовала, как у меня затряслись руки: карты одинаковые. Если есть вероятность, что сейчас я вытащу такую же, я утрою ставку и заберу остаток жетонов себе. Я могу ее не брать и оставить четыре. Но если мне выпадет третья двойка…

— Пожалуйста, делайте ход, — не выдержал дилер, и я бездумно выпалила:

— Хит.

Черт. Черт, черт, черт. Еще одна двойка лежит у Синобу. Не может быть, чтобы мне так повезло и из колоды выпала единственная, последняя. Я прикрыла глаза в возбужденном ожидании, надеясь, что это хотя бы будет карта со значением не больше пяти. Сердце заколотилось о грудную клетку: если я сейчас проиграю ставку, надежда останется на Итто с Синобу. И если второй я доверяла, то первый, как назло, точно проиграет свое. И тогда…

Я распахнула веки. Сердце пропустило пару ударов.

— Араши, — пробормотала я, не веря своим глазам. С пачки из трех карт на меня смотрела еще одна двойка — третья.

Синобу заметила мою взвинченность и порывисто обернулась к дилеру. Тот же неотрывно смотрел на меня. Черт, неужели… Неужели у него комбинация? Наконец, он не торопясь продемонстрировал свои карты.

Кабу.

Рука Синобу совпала с рукой дилера, Итто, как и ожидалось, проиграл.

— Ву-ху! Вот это да! — восторженно вскрикнул он и, поймав на себе взгляд дилера, тут же осекся: — то есть, вот черт, я снова продул!

Я сгребла со стола фишки, намереваясь убраться отсюда как можно скорее, однако дорогу мне тут же преградили, как и моей подруге.

— Какие проблемы? — нахмурилась я, и Итто подвякнул в стороне:

— Да, какие проблемы? Я вообще-то опять вам проиграл!

Работник казино не обратил на него ни малейшего внимания: все оно было сосредоточено на мне. За Куки же взялся дилер. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд.

Считать карты не запрещено и не незаконно, это всего лишь никому не нравится. Еще больше никому не нравится, когда несколько игроков находятся в сговоре — казино не любит проигрывать и делает все, чтобы этого не допустить.

Если нас сегодня побьют, то пусть хотя бы отдадут нам наши ставки. Пятьдесят тысяч — это слишком много, чтобы девушки из гетто легко могли от такого оправиться.

— Эй, ребята! — пропел вкрадчивый женский голос, — оставьте девочек мне. Хочу с ними поболтать.

Лицо Синобу отчего-то побледнело. Я обернулась и увидела розововолосую женщину, размеренно, буквально прогулочным шагом спускавшуюся по лестнице.

Мужчины поспешно отступили от нас, и я одарила обоих по очереди взглядами, преисполненными злости.

— Какая приятная встреча, — промурлыкала она, подойдя к нам вплотную. Все посетители, кажется, с поразительным интересом уставились на нас. — Наблюдать за этим было поистине приятно.

Она кивнула на стол, за которым мы только что играли, а затем сфокусировалась на Синобу:

— Жаль, что мои мальчики повели себя столь некультурно. Может быть, если бы они продемонстрировали более добродушное отношение, вы бы не бежали отсюда сломя голову. Мне бы не помешали толковые дилеры.

Синобу, сложив руки на груди, смотрела куда-то в сторону. Я обернулась к Итто, но у него происходящее явно не вызвало никакого любопытства — он просто хотел побыстрее унести ноги.

— Извините, госпожа Яэ Мико, — буркнула Куки, — но казино меня интересует исключительно в качестве развлечения, не более.

Яэ притворно насупилась. Только сейчас я заметила, что прическа ее напоминала поникшие лисьи ушки — интересно, она укладывает их намеренно или это непослушные пряди так выдают коварное нутро? Неудивительно будет и то, и другое: хозяйка игорного дома всегда славилась своей экстравагантностью. Теперь мне выпал шанс убедиться в этом воочию. А вот Синобу, похоже, этот шанс выпал уже не впервые.

— Понимаю. В любом случае, позвольте мне загладить вину, — она протянула нам три небольшие картонки. Итто схватился за них первым и, скривившись, тут же вернул обратно.

— Нет, спасибо, — проворчал он, — я на вас все равно не обижаюсь.

Яэ лишь пожала плечами. Я пробежалась глазами по листку, который лаконично гласил: «гости Яэ Мико». Гоночный автомобиль на фоне служил весьма явным намеком; недаром Итто так категорично отказался.

— Сможете посмотреть на мою победу из первых рядов, — она горделиво тряхнула розовой шевелюрой. — Приходите. Это вас ни к чему не обяжет. Просто… развлечение.

Она многозначительно посмотрела на Куки, но та не удостоила ее ответным вниманием.

— Благодарю, — холодно бросила я, прежде чем мы втроем направились к выходу под пристальным наблюдением всех присутствующих.

Как только мы оказались на улице, шею тут же сдавили любовные объятия Итто. Та же участь постигла и Синобу. Я закашлялась.

— Что бы я без вас делал, — радостно провозгласил он. — Позвольте мне подвезти вас до дома в качестве благодарности.

Выпутавшись из-под его огромного плеча, Куки оглянулась на его транспорт, неуклюже припаркованный среди автомобилей самых дорогих марок.

— Я, пожалуй, пас, — пробормотала она, и Итто рассмеялся:

— Не переживай, Уси меня еще ни разу не подводил.

— Ты дал имя своему мотоциклу, — она устало потерла лоб.

Я искренне развеселилась над их перепалкой, хотя и у меня «Уси» доверия не вызывал. Какое-то чудище Франкенштейна. Скорее всего, Итто и правда собрал его из останков чужих мотоциклов, которые ему принесли на утиль.

— Оплати нам такси, — предложила я, и тот, недолго думая, протянул мне несколько купюр.

— Я дождусь машину вместе с вами, — выговорил Итто, но Синобу не согласилась:

— Не бойся, уж до машины мы дойдем без твоей помощи.

Ее что-то тяготило, и делиться этим с Итто она явно не горела желанием.

— Езжай домой, — кивнула я еще до того, как он вновь начал противиться. — Езжай, пока она тебя не прибила.

Этот аргумент подействовал безукоризненно. Попрощавшись с нами, Итто водрузил на голову свой шлем и, запрыгнув на металлического коня, быстро скрылся за поворотом, оставив после себя гул в ушах.

— Он серьезно приделал к своему шлему рога, — голос Куки прозвучал отстраненно. Она, очевидно, и со мной разговор заводить не хотела, так что я решила не наседать.

— Мне нравится, — усмехнулась я. В шлеме парень напоминал настоящего óни.

На несколько минут воцарилось полное молчание. Тишину прерывали только редкие возгласы игроков в казино и смех проходящих мимо людей.

— Нам и правда не место здесь, да? — вдруг осведомилась Куки. Она не уточняла, где это — здесь, но я сразу поняла, о чем она говорит.

От необходимости отвечать на вопрос меня спас прибывший таксист.

***

— Значит, гонки, — задумчиво произнесла Синобу, разглядывая картонный прямоугольник. — Мне не очень хочется туда идти, если честно.

Я не разделяла ее скептицизма. Гонки — это круто, особенно если есть возможность посмотреть из первых рядов. Помимо очевидных преимуществ, зрителей в глубине толпы никогда не ловит полиция: народу собирается слишком много, и полицейские обычно довольствуются дюжиной, которая волочится в хвосте. К тому же, уверена, что у такой дамы, как Яэ Мико, все схвачено на подобные случаи — для этого в том числе и существуют приглашения.

— Пожалуйста, Синобу, — взмолилась я, — составь мне компанию. Если дело в том, что ты избегаешь Яэ, то вряд ли нам «повезет» с ней пообщаться.

Подруга окинула меня недовольным взглядом, но, поразмыслив еще несколько секунд, обреченно выдохнула.

— Ладно. Может быть, мне действительно понравится. В воскресенье?..

В воскресенье вечером мы стояли у шоссе. Синобу переминалась с ноги на ногу, нервно оглядываясь по сторонам. Мы предусмотрительно пришли к финишной прямой, чтобы наблюдать за победным спринтом автомобилей и быть в числе первых, кто встретит победителя; правда, Синобу моим энтузиазмом не заразилась. Ребята возле нас громко обсуждали, кто придет первым на этот раз: Яэ или Аято — кто бы это ни был. Гораздо реже звучали имена других гонщиков. По крайней мере, мы выяснили, что Яэ здесь одна из любимиц, хотя Куки не особо обрадовалась этой информации.

В целом ожидание финала показалось долгим и нудным. Девушки за нашими спинами периодически принимались что-то скандировать, кто-то образовывал круги с танцевальными баттлами, вокруг сновали фотографы и видеооператоры. Когда же толпа оживилась, я вдруг ощутила приятное волнение — видимо, это мне передалось от визжащих фанаток с плакатами. Мы поняли, что машины стартовали. Осталось только дождаться, когда они появятся на горизонте.

— Надеюсь, что Яэ Мико победит. По крайней мере, в таком случае ей будет не до нас, и мы сможем смыться до того, как она меня заметит, — проворчала Синобу, и я отметила у себя в голове, что нужно будет обязательно расспросить ее об отношениях с владелицей казино.

Моторы заревели где-то вдали, голоса девушек из толпы взвились, выворачивая наизнанку барабанные перепонки. Вперед вырвались два автомобиля: белый и красный. Синобу закатила глаза: наши мысли явно совпали — кто, как не Яэ Мико, достаточно претенциозна для подобного выбора.

— Аято! Аято! — выкрикивала вторая половина. Я осознала, насколько заинтригована личностью второго гонщика. Может быть, если он победит, еще и окажется достаточно симпатичным…

Громкое улюлюканье прервало мои мысли. Прикрыв уши ладонями, я зачарованно наблюдала, как две машины нос к носу несутся к финишной линии. Куки, вероятно, тоже прониклась и вцепилась в мой рукав, неотрывно глядя на дорогу. Буквально на долю секунды белая машина вырвалась вперед, однако Яэ тут же поддала газу и рванула. Красный автомобиль пересек финишную практически одновременно с белой, но все же немного раньше.

Я взревела вместе со зрителями, хотя вовсе и не болела за Яэ Мико — всего лишь поддалась всеобщему восторгу. Синобу рассмеялась.

— Надо же, как тебя подначивает командный дух. В следующий раз приходи с постерами поболеть за Аято, — усмехнулась она.

Спустя буквально полминуты добрались и остальные автомобили. Ребята из толпы ринулись было поддерживать своих фаворитов, однако охрана у перегородки исправно следила за тем, чтобы на дорогу выходили только определенные люди. Довольная Яэ вылезла из машины, по-лисьи улыбаясь. Мое внимание же было направлено на водителя белой: он выходить не спешил. Оно и понятно — вероятно, расстроился. Но меня все же подстегивало любопытство.

— Самое время уходить, — пропела Синобу, а я вдруг почувствовала, как у меня вспыхнули щеки.

Парень, занявший второе место, все-таки удосужился встретить своих поклонников. Он скромно улыбался и что-то говорил ребятам, которые облепили его со всех сторон. Что-то ему крикнула и Яэ, а он лишь поклонился. Я подтолкнула ограду, протискиваясь в образовавшийся зазор, но один из охранников тут же меня остановил.

— Приглашения, — скомандовал он.

Я машинально протянула ему две карточки, полученные от Яэ, он в ответ удовлетворенно кивнул мне и Синобу. Подруга за моей спиной устало выдохнула, и все же поплелась следом.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не пошла поздравлять Яэ… — начала было она, однако тут же осеклась: женщина ее заметила и заискивающе подозвала к себе. Синобу, возможно, бросила мне в спину умоляющий взгляд, но мой был направлен на него. Мы встретились глазами. Он улыбнулся.

— Вот это неожиданность, — отозвался парень, когда мы поравнялись. Его голубые глаза засияли еще ярче, чем в день нашего знакомства.

— Сбилась с ног, разыскивая тебя по всему городу. Ты даже свое имя мне на память не оставил, — рассмеялась я.

Ребята из группы поддержки, заметив, что на них больше не обращают никакого внимания, расползлись по сторонам, болтая с другими, а я не могла избавиться от мысли, какое же странное совпадение. Не могла ли приложить к этому руку сама Яэ? Впрочем, я быстро ее отмела: Яэ я видела впервые в жизни, она просто не могла знать про нас с Аято. Да и она, очевидно, преследовала целью Синобу, а не меня. Так что это и вправду не более, чем удивительное совпадение. Нужно было раньше заинтересоваться уличными гонками.

— Как и ты свое, — парировал он, — я пытался узнать у Томы, но столик бронировала твоя подруга.

— Рин, — я протянула руку, а он, вместо того, чтобы пожать ее, как ожидалось, поднес к губам и коснулся костяшек. По коже пробежали мурашки.

— Аято, — ответил он, а затем добавил, — но ты, наверное, и так это поняла.

Я уже открыла было рот, но на мое плечо вдруг мягко опустилось чье-то прикосновение. Я обернулась: рядом стояла Синобу. Видимо, она все-таки отвязалась от Яэ Мико.

— Это Синобу, моя подруга, — буркнула я, отчего-то смутившись.

Аято вежливо кивнул.

— Жаль, что сегодня вы увидели мой проигрыш. Если хотите, могу подвезти вас до дома, — от былого кокетства ничего не осталось: исключительно учтивость. Куки это заметила даже несмотря на то, что буквально ничего не знала о происходящем.

— Нет, кажется, я буду лишней, — она подмигнула мне, — все же будет в порядке?

Я кивнула, успокоив девушку, и заметила, что она разглядывает номер машины. Это не укрылось и от внимания Аято, но он лишь снисходительно улыбнулся, решив оставить это без комментариев. Ряды присутствующих все больше редели, а среди участников и вовсе остались только Аято и Яэ. Впрочем, ненадолго.

Считанные минуты спустя мы уже ехали дальше по шоссе, стремительно удаляясь от финишной линии. Я наблюдала, как место проведения гонок постепенно скрывается из вида, когда меня отвлек Аято.

— Так значит, вас пригласила госпожа Мико?

Я выпрямилась в кресле.

— Как ты понял?

— Она была уж очень заинтересована в твоей подруге, — Аято усмехнулся, и я ответила тем же.

— А. Ну да. Удивительно, потому что я ее прежде не встречала.

Парень мотнул головой.

— Ничего удивительного. Она любит приглашать новичков. К тому же, она одна из тех, кто спонсирует гонки. В ее интересах привлекать больше зрителей.

Я разглядывала ночные пейзажи за окном. Инадзума казалась гораздо красивее, чем я видела ее обычно. На самом деле, я даже не помню, наслаждалась ли я хоть раз в жизни ее видами. Порой она меня отталкивала до тошноты, и мне хотелось бежать из нее вплавь куда-нибудь в Ли Юэ. Но не сейчас.

— Зачем ты пытался узнать мое имя? — спросила я. — Мне показалось, я тебя спугнула и ты сбежал.

— Я не сбежал, — отозвался Аято, — хотя, как выяснилось, пропустил много интересного.

Он искренне развеселился и, глядя на мое непонимающее выражение, тут же пояснил:

— Тома рассказал мне.

— Так ты работаешь в ресторане с Томой?

Мне не хотелось напрямую спрашивать, насколько его материальное положение отличается от моего, но выяснить я все-таки посчитала нужным.

— Нет. Он мой друг. Я просто иногда прихожу его развлечь, — хмыкнул он. — Знаешь, чтобы он кого-то прогнал из ресторана, обычно надо очень сильно постараться.

— Я старалась, — подтвердила я, — закрыла гештальт под названием «быть выгнанной из богатого ресторана».

Аято вдруг посерьезнел:

— Честно говоря, я не очень люблю это место. Хотя, может, мне стоит пересмотреть свое отношение к нему, учитывая, что именно там мы встретились.

Он сбавил скорость. Мы ехали в гору. Я завороженно уставилась в окно.

— Показать тебе мое любимое место в городе?

Часто за этим предложением скрывалось «давай я отвезу тебя в безлюдное место, где мы сможем заняться сексом без посторонних глаз». Впрочем, обычно мои парни были куда более прямолинейны. И куда менее воспитанны, чтобы называть это сексом — даю голову на отсечение, что большинство могли бы посоревноваться между собой за самый скверный эвфемизм. Однако что-то мне подсказывало, что в предложении Аято не было никаких завуалированно неприличных намеков. Либо он все же из тех извращенцев-эксгибиционистов: место оказалось слишком людным для подобных утех. Ну, то есть, людей здесь было явно больше одного, а у Синобу на такой случай в кармане всегда была припасена поговорка: где один свидетель, там и полиция.

— Эй, — он мягко тронул мое плечо. Я встрепенулась: мы остановились. — Если ты не хочешь, просто скажи мне адрес, и я отвезу тебя домой.

— Все в порядке. Просто задумалась, — я улыбнулась, с некоторым удивлением отметив, что не пытаюсь разрядить обстановку. Мне и правда спокойно, мысли и чувства неожиданно преисполнены полного доверия.

Если бы у меня спросили о самом сумасшедшем свидании в моей жизни, в списке из ночного купания в закрытом охлаждающем пруду электростанции, угнанного трамвая и побега от собак по заброшенному кладбищу — сегодняшнее заняло бы первое место. Рассказывать о себе, сидя на капоте машины и разглядывая ночной пейзаж с самой высокой точки города? Итто с Синобу бы подняли меня на смех и приняли это за шутку. Не потому, что это плохо. Просто это никогда не было на меня похоже.

— Мы занимаемся разными мелочами — в основном, доставками или переговорами. Иногда помогаем другу — он собирает мотоциклы из… ну, украденных частей, — Аято усмехнулся, услышав это. — Хотя Синобу образованная и умная, в отличие от меня. Не знаю, почему она продолжает с нами возиться.

— Что ты делаешь помимо этого?

Я подняла голову.

— Помимо?

Аято кивнул:

— Я уверен, есть что-то, на что ты отвлекаешься, когда чувствуешь, что тебя все достало. Как гонки, например, — его лицо озарила улыбка, а я вдруг смутилась.

— Ну, я… — я замялась, словно было что-то неправильное в том, что он спросил об этом. Уши загорелись. Я почувствовала себя так, будто меня выставили перед всем классом рассказывать, как позорно я написала контрольную работу — хотя такого в моей жизни никогда не происходило. Отчасти потому, что нашим учителям было наплевать, кто и как пишет контрольные. Половина учеников и на уроки-то не приходило. — Я рисую портреты. Иногда.

Искреннее восхищение, нарисовавшееся на лице Аято, вдруг озарило меня внезапной мыслью: я себя почувствовала так неловко по той простой причине, что о своем маленьком хобби мне никогда не приходилось рассказывать. Оттого и казалось, что портреты — это нечто для хрупких, чувственных девушек из высшего общества, которым в свободное от учебы время попросту нечем заняться, кроме как возить карандашом по бумаге. Чтобы девушка из неблагополучного района тратила время на подобную ерунду? Никто бы не поверил, что с такими интересами я и правда могу набить кому-нибудь морду. Однако все это было не более, чем мои собственные домыслы. Разумеется, никто такого в лицо мне в жизни не говорил. Меня о таком попросту никогда и не спрашивали.

— Вау. А мой нарисуешь? — оживился Аято.

Внутренняя нервозность продиктовала мне в срочном порядке отшутиться и не дать понять, что портреты для меня — это серьезнее, чем просто безобидное развлечение. Я не признавалась даже себе, но внутри у меня всегда теплилась надежда, что я смогу на этом зарабатывать вместо дурацкой возни с местными бандами.

— Как одну из моих фонтейнских девушек? — я бесстыдно стрельнула глазами, заглядывая в лицо Аято, и он звонко рассмеялся в ответ:

— О боже, пожалуй, я передумал.

Разговаривать с ним оказалось до невозможности просто. Правда, само то, что он настолько вовлечен в общение, было странно и непривычно. Я совершенно не представляла из себя эталон красноречия и эрудиции, хотя некоторые из тех вещей, которые мне рассказывала Куки, непроизвольно вырывались, перемежаясь с отборной вульгарщиной. Аято реагировал на все одинаково восторженно. Может быть, знай я это при нашей первой встрече, я бы не стала сразу заходить с козырей — даром что этот «козырь» его все равно не впечатлил. Откуда мне было знать, что кто-то, помимо Синобу, решит разглядеть во мне собеседника?

— Ты когда-нибудь занимался сексом в своей машине?

Аято явно воспринял это как шутку, а мне и впрямь было интересно. Это же гоночный автомобиль! Грех упустить такой шанс.

— Мы не будем заниматься сексом здесь, — смеялся парень, — по крайней мере, не в первый раз.

— Ты девственник?

Я не преминула подколоть его. На девственника он явно не был похож. Да и я своими глазами видела, как девушки после гонок вешались на него, когда он занял второе место. Боюсь представить, что происходило с ними, когда он побеждал.

— А как ты думала? Я даже ни разу не целовался, — с совершенно серьезным выражением поддержал он.

— Вранье. Я уже целовалась с тобой.

И целовался он умело. Даже несмотря на то, что поцелуй был совсем не таким, как я привыкла: сдержанный и скромный, почти целомудренный. Но отчего-то взволновал сильнее прочих. Я вспомнила то теплое чувство, растекающееся по конечностям. Это было не просто возбуждение. Там было что-то еще.

Аято смотрел на меня с искренним интересом во взгляде. Вероятно, все мысли были написаны у меня на лице, а я просто не успела их спрятать. Глаза забегали, щеки вспыхнули — ну и позорище. Я натянула беспокойную улыбку, пытаясь сообразить, в чем дело и откуда эта нервозность вдруг появилась вновь.

— Давай будем считать, что этот поцелуй будет первым настоящим, — шепнул он, и до меня наконец дошло: он сидел совсем рядом, на расстоянии ладони, и наклонился так близко, что осталось только коснуться губ.

Мысли лихорадочно засуетились в голове. Я послушно подалась вперед, несмотря на то, что тело отчего-то наполнилось тревогой и неуверенностью. Я не хочу этого здесь. На виду у людей, в машине на отшибе… Я была готова переспать с ним в туалете ресторана, а сейчас — не хочу.

Но чем дольше он целовал меня, тем больше я понимала, что он и правда не собирается ни к чему меня принуждать. Он просто… целует? Его губы скользят по моим, медленно и аккуратно, руки покоятся на талии, и ни сантиметром ниже. Он просто целует. И больше ничего.

Приглушенные голоса переговариваются где-то поблизости. Никто не обращает на нас двоих внимания, им не до нас. Они заняты собой и друг другом. А Аято целует меня, и я невольно вспоминаю, как меня целовали впервые: за игрой в бутылочку, мокро, противно и непонятно. Ни я, ни тот мальчишка целоваться не умели, и потому поцелуй вышел похожим на нечто сумбурное и хаотичное: он отчаянно пропихивал кончик языка между моих плотно сжатых губ. Я морщилась и старалась отстраниться, изо рта у него жутко пахло, а окружающие наблюдали за нами и смеялись. До сих пор мне казалось, что это был худший поцелуй в моей жизни. Теперь я понимала, что все поцелуи в моей жизни — худшие. По крайней мере, никогда прежде мне не хотелось продолжать его как можно дольше: впервые в жизни он не напоминал прелюдию к сексу, без которой, в принципе, в определенных обстоятельствах можно и обойтись. Аято явно был не из тех, кто хотел бы обойтись без поцелуев. И не из тех, кто обходился без объятий. И разговоров. По правде говоря, мне начинало казаться, что он не сможет обойтись без многого, что я не смогу ему дать. И эта мысль заставила меня испуганно отстраниться.

Аято распахнул глаза, мы встретились взглядами.

— Устала? Хочешь домой?

Я кивнула, хотя в действительности не устала, ни капли.

Дорога до дома прошла в почти полном молчании. Я изредка украдкой посматривала на Аято, но он все равно замечал и отвечал едва уловимой улыбкой. Я не могла разгадать свою реакцию: мне хотелось улыбаться в ответ, хотелось прикасаться к нему и снова целовать. Не то чтобы такого со мной никогда не бывало. Но это случалось так давно, что неумолимо и безжалостно списано на переходный возраст и гормональную перестройку. По крайней мере, Синобу с таким вердиктом была согласна. Кажется, мне есть, о чем с ней сегодня поболтать.

Аято довел меня до самой двери, и я остановилась, пытаясь придумать, что нужно сказать на прощание. Обычно оно происходило еще в машине.

— Ну, теперь ты знаешь мой адрес, — выпалила я, — мне бояться? Стоит собирать вещи и съезжать подальше от навязчивого сталкера?

Я знаю, что порой мое чувство юмора отвращало парней от второго свидания. Правда, обычно мне на него и не хотелось. Но Аято мою шутку, кажется, оценил: он протянул ко мне раскрытую ладонь и попросил:

— Дай мне свой телефон.

Я наблюдала, как он сосредоточенно строчит что-то на экране, и ловила себя на мысли, что для номера телефона — длинновато. Воображение подкидывало разные идеи, вплоть до весьма самонадеянной о признании в симпатии. Когда же телефон вернулся в мои руки, я увидела подробно расписанный в блокноте адрес.

— Теперь мы квиты. Можешь караулить меня под моими окнами в отместку, — он усмехнулся, глядя на мое сконфуженное выражение лица. — Но лучше сразу звони в дверь. Обещаю, я не оставлю тебя мерзнуть на улице в любое время дня и ночи.