Когда я рассказала Синобу о том, что Аято предложил собраться всем вместе, чтобы познакомиться, ее реакция оказалась неоднозначной. Мало того, Итто тут же поспешил вписаться в тусовку, хотя его персонально никто не приглашал.

— У вас все настолько серьезно, что вместо родителей он решил познакомиться с нами?

— С тобой, Итто, никто знакомиться не собирался, — Куки выдернула из его рук свою заколку. Имелась за ним дурная привычка теребить чужие вещи, а силы он не рассчитывал, так что это то и дело влетало кому-нибудь в копеечку.

Я сфокусировалась на Синобу.

— В чем дело? Ты не хочешь?

Подруга шумно вздохнула, затем обернулась к Аратаки.

— Что? — возмущенно вопросил он спустя минуту молчаливых переглядываний.

— Иди проверь своих ребят. Что-то они там затихли.

Тот нахмурился, но все же покорно отправился проведать, что происходит у парней из банды.

— Я рада за тебя, — начала Синобу, а я безмолвно ожидала то самое «но», которое неизбежно следовало после подобной интонации, — но мне кажется, что вы сблизились слишком быстро.

— «Слишком быстро»? Синобу, мы даже еще не спали.

Девушка закатила глаза.

— Знаешь, когда ты просто спала с парнями, я переживала меньше.

— Так ты переживаешь? Или ревнуешь? — я заглянула подруге в лицо, и она шутливо шлепнула меня по щеке в ответ.

— Дура.

Я рассмеялась.

— Тебе не кажется, что у него многовато денег для гонщика?

— Если их спонсирует Яэ, то я даже боюсь представить, как много они платят за победу, — я пожала плечами. — Живет он, кстати, не в самом элитном районе. Я проверила.

Синобу задумчиво промолчала — ей не осталось ничего, кроме как согласиться.

— Ты протрешь дыру в своем телефоне, — громко заявила Синобу, когда я просидела весь вечер, неотрывно разглядывая адрес Аято в заметках. Я выучила его наизусть в первые же пять минут — ненамеренно, конечно. Так вышло.

Поначалу я даже немного расстроилась, что он не оставил свой номер, однако когда утром курьер принес цветы с запиской и временем следующего свидания, стало очевидно: Аято легких путей искать не станет. Номер его телефона у меня появился только после четвертой встречи, и с тех пор я прилипла к экрану намертво в ожидании сообщений и звонков.

Никаких изысканных ресторанов на этот раз. Аято пригласил нас в местный бар — недорогой, но вполне приличный для нашего района. Итто, разумеется, увязался за нами — уж очень ему не терпелось увидеть парня воочию. Я и не возражала. Я чувствовала себя спокойнее, зная, что смогу на него положиться, если захочу отвлечь внимание от себя. Присутствие Синобу тоже обнадеживало: несмотря на все ее сомнения, настроение у нее было приподнятое. Она мило улыбалась и красноречиво поддерживала любые разговоры, даже когда речь зашла о Яэ.

— Когда мы встретились с ней впервые, она тоже обошла меня в гонках, — рассказывал Аято. Тома сидел рядом с ним. Вопреки всеобщему расположению духа, он казался чересчур задумчивым, хотя неизменно ободряюще улыбался мне, когда ловил на себе взгляды.

— У Яэ Мико помимо казино есть свой публичный дом, — невозмутимо заметил Итто. Брови Аято поползли вверх.

— Издательский дом, Итто, — буркнула Синобу, — это не одно и то же.

Аратаки лишь пожал плечами — какая, мол, разница.

Я периодически погружалась в воспоминания, выныривая из них, стоило Аято коснуться меня: он замечал, что я выпадаю из реальности, и приводил в чувство. Ему думалось, что я просто волнуюсь, но на самом деле я испытывала невероятный восторг, с которым едва справлялась. Мне нравилось в сегодняшнем вечере абсолютно все. Я видела, что Аято и Тома буквально влюбили в себя моих друзей, и это было взаимно. Казалось, даже Синобу оттаяла и перестала мерить Аято подозрительными взглядами — мое воспоминание о том, как она рассматривала номер его машины, живо разворачивалось в голове. Сейчас это было смешно, хотя на месте Синобу я бы поступила точно так же.

Синобу однажды заменила мне семью. Долгое время она была буквально единственной, кто искренне заботился обо мне. Потом в моей жизни появилась банда Аратаки — я еще не решила, благосклонность Селестии это или ее проклятье. Теперь в ней есть Аято.

Мы встречались едва ли больше месяца, но его действительно стало очень много в моей повседневности. Даже если его не было физически, он всегда незримо присутствовал в мыслях. Я вспоминала каждое наше объятие, каждый поцелуй, каждое слово, которое он говорил мне. Может быть, я влюблялась. Влюбленность до сих пор ощущалась для меня как нечто принципиально иное, так что я не хотела спешить с выводами. Однако в одном я была твердо убеждена: та близость, которой я хотела с ним, далеко не всегда граничила с сексуальным желанием. И это для меня уже о чем-то говорило.

Я поймала на себе взгляд Синобу: должно быть, она заметила мое мечтательное выражение лица, потому что уголки ее губ дернулись. Правда, ее вниманием тут же завладел Итто: парень изрядно выпил, так что шило в его заднице стало еще более острым.

— Я отойду, — пробасил он, вскочив из-за стола, и Куки метнулась следом: прицел у него явно сбился, потому что направился он в противоположную от туалета сторону. Однажды он уже попытался справить нужду у входа в клуб, и такая выходка не пришлась по вкусу ни охранникам, ни посетителям.

— Ладно, я принесу еще напитков. Будешь что-нибудь? — уточнил Аято. Я кивнула:

— То же самое, пожалуй.

Парень наклонился к моему лицу, мягко чмокнув в губы, и отошел к стойке.

Мы с Томой остались за столом вдвоем. Я огляделась вокруг, делая вид, что заинтересовалась обстановкой, но на самом деле я просто пыталась сфантазировать, что бы такого ему сказать, дабы избежать неловкого молчания.

— Откуда ты? — наконец, поинтересовалась я, не придумав ничего лучше. Парень просиял.

— Из Монда, — он кивнул. — Я знал, что ты об этом спросишь! Людям всегда интересно.

Я невольно улыбнулась, глядя на него, а он продолжил:

— Я живу в Инадзуме с самого детства, так что, для меня это — дом.

Он показался таким открытым и доброжелательным, а я не могла отделаться от мыслей, что, наверное, этот дом заставил его настрадаться: в Инадзуме не любили чужеземцев, и местные старались избавиться от них всеми возможными способами. Не убивали, конечно, — хотя и такое бывало — но одно то, что Тома проложил себе путь в работники элитного заведения, было уже весьма удивительно.

— Рин, — вдруг аккуратно обратился он ко мне, и я взглянула на него вновь.

Отчего-то у меня создалось впечатление, что он собирается извиняться — или собирается сделать что-то, за что придется извиняться. По крайней мере, выглядел он заранее виноватым. Что-то тревожно заворошилось в груди, пока Тома собирался с мыслями, однако я решила его не торопить.

— Прости, что прогнал тебя из ресторана. Такие правила прописаны моим начальством, — он улыбнулся, а я в ответ лишь отмахнулась:

— Забей. Это моя вина, я все понимаю.

Тома усмехнулся и опустил глаза, размышляя о чем-то. Наконец, он продолжил:

— Знаешь, «Коморэ» владеет семья Камисато, так что Аято успел побыть моим непосредственным начальником.

Нечто ледяное, тугое и гнетущее хлынуло в грудную клетку — медленное осознание и нарастающее разочарование. Мне захотелось думать, что Тома просто пошутил.

— Не поняла, — с застывшей улыбкой на лице проговорила я.

— Он не рассказал тебе, правда? Я так и думал, — Тома покачал головой. — Прости. Я решил, что ты должна узнать до того, как станешь принимать серьезные решения.

Я не увидела в его глазах ни намека на лукавство. Скорее, стыд и неуверенность в правильности поступка. И отголоски искренней заботы — вряд ли обо мне, но об Аято — пожалуй.

Бокал с розоватой жидкостью опустился перед моим носом. Аято быстро заметил перемену в моем настроении.

— Позволишь? — он протянул мне руку. Тома притворился, что мы не разговаривали только что — вероятно, он уже успел обо всем пожалеть. А у меня просто не было времени решить, верно ли он поступил. Так ли важно для меня было знать о происхождении Аято? С чего он взял, что я собираюсь принимать какие-то серьезные решения? А если не собираюсь, то почему это так сильно меня расстроило?

Я покорно вложила свою ладонь в руку Аято. Мы вышли на подобие танцпола — желающих потанцевать помимо нас было не так уж много, но особого внимания мы не привлекли. Тем лучше, потому что я чувствовала, что нахожусь на грани слез.

Аято прижал к себе мое подрагивающее тело, медленно раскачиваясь в такт еле слышной мелодии, прерываемой чужими разговорами и смехом. Я думала. Мысли вихляли в голове, цеплялись одна за другую, путаясь и приводя мои эмоции в еще большее замешательство.

Непривычный холод вдруг колыхнулся между нами. Я ждала, когда Аято заговорит сам, потому что все, что могла сейчас высказать ему я, звучало слишком грубо даже в моей голове. Невзирая ни на что, я не хотела его отталкивать, но и справиться с мыслью о том, что он от меня скрывал, было трудно.

— Вижу, вы подружились с Томой, — выговорил он, понизив голос до едва слышного шепота.

— Да. У вас прекрасный управляющий, господин Камисато.

Он отклонился и заглянул в мое лицо; в его выражении проскочило сожаление. Грустно усмехнувшись, он выпустил меня из объятий.

— Он все-таки рассказал тебе.

Танцующая парочка проскользила мимо нас двоих, на секунду задев меня завистью — у них-то, наверное, все в порядке. Улыбаются, прижимаются друг к другу как ни в чем не бывало. Только у меня внутри что-то рушится с болезненным треском.

— Я должен уточнить, что «Коморэ» мне не принадлежит — я отказался от всего семейного наследия, — будто оправдываясь, произнес он, и я почти пропустила это мимо ушей — по крайней мере, решила проигнорировать. Что бы он ни говорил, сейчас это казалось несущественным. Просто пылью, осевшей на поверхности безжизненного дальнего угла в доме.

— А ты? Когда ты планировал мне рассказать? Когда мы переспим?

Это вырвалось из меня прежде, чем я успела как следует обдумать собственные слова. Аято уткнулся в меня металлическим взглядом. Моя фраза была совершенно неуместной и несправедливой, и я прекрасно об этом знала. Однако это не отменяло того, что парень предал мое доверие, в самом же начале отношений, которые наконец-то, впервые в жизни показались мне идеальными, — неважно, какие мотивы им руководили. Для меня это было значимо. И это тот случай, когда замалчивание вполне сойдет за ложь.

— Если бы я просто хотел с тобой переспать, я бы сделал это в туалете ресторана, и это была бы наша последняя встреча.

Первым порывом было развернуться и сбежать отсюда, но рука Аято, все еще сжимающая мою ладонь, сомкнулась крепче. Он хотел объясниться, а я внутренне плавилась от злости и обиды.

— Я знаю, — холодно бросила я, превозмогая желание повысить тон до крика. — Прости, но я хочу уйти.

Мы оба замерли. Тихая мелодия вдруг загрохотала в ушах, словно меня били молотком прямо по перепонкам.

«Пожалуйста, отпусти» — мысленно взмолилась я, чувствуя, как закололо в уголках глаз. В последний раз я плакала лет в двенадцать, и мне уж точно не хотелось сорваться сейчас. Не при всех. И не при нем — тем более.

Мои ледяные, взмокшие от волнения пальцы выскользнули из его хватки. Я развернулась, на секунду пересеклась с виноватым взглядом Томы и вылетела из бара.

Когда Синобу вернулась домой, я притворилась спящей. Я была уверена, что после моего внезапного побега она уже все выпытала у Томы — если не у самого Аято, — так что я совершенно не горела желанием обсуждать это еще и с ней. Где-то в проходе она остановилась как вкопанная и долго молчала — догадалась, что не сплю. Размышляла, стоит ли меня беспокоить или дать время перестрадать в одиночку. Решалась она слишком долго; буквально ощущая кожей ее испепеляющий взгляд, я в конце концов дернулась.

— Рин, — неуверенно подала она голос и, не дождавшись ответа, договорила: — не дай этому парню залезть слишком глубоко себе в голову.

Это было последней каплей. Я села на постели и обернулась к подруге. Она стояла, облокотившись о дверной косяк, и взгляд у нее был почти такой же, как у Аято — хладнокровный с отливом искреннего сочувствия.

— Я думала, ты сказала, что рада за меня.

Лицо у Куки стало еще более жестким, челюсть напряженно сжалась.

— Не надо дурацких манипуляций. Это было до того, как выяснилось, кто он и откуда.

Я бы почувствовала себя пристыженной, если бы меня так сильно не выводило из себя, что вместо поддержки я получаю нотации. Может, я и спровоцировала Синобу на это собственноручно, но я и без того ощущала себя достаточно одинокой в своих переживаниях. Я злилась на Тому за то, что он рассказал мне, злилась на Аято, что услышала все это не от него, злилась на Итто за то, что ему, скорее всего, вообще на произошедшее наплевать — он, вероятно, ни о чем и не подозревает, хотя в моих глазах это не оправдывало его ни капли. Злилась на Синобу за осуждение и отстраненность. Злилась на себя за то… что влюбилась.

— Ну и что? Что с того, кто он и откуда, Куки? — процедила я сквозь зубы.

— Он не просто богатый парень, Сатори, — выдавила она. Собственная фамилия из ее уст прозвучала как настоящее издевательство, больно полоснув по внутренностям. Что-то во мне похолодело, растеклось по телу ледяной мутью. — Он младший Камисато. Это один из самых богатых и влиятельных кланов Инадзумы.

— И что со мной сделает его клан? Если хочешь знать, он с делами своего клана не связан. Плевать им на какую-то девчонку из гетто…

— Не будь такой наивной, Рин, — Синобу попыталась смягчить тон, но это мало помогло — я уже балансировала на грани срыва, и каждое новое слово лишь неотвратимо приближало меня к падению. — Аято — старший сын и наследник клана. Никогда в жизни отец не отпустит его просто так. И если ты станешь препятствием к его возвращению, они избавятся от тебя, как от какой-то ненужной девчонки из гетто.

Досада стиснула грудь, выжимая из нее остатки воздуха. Я впилась ногтями в ладони в попытке унять дрожь в конечностях, и примирительное выражение лица Синобу выбесило меня еще сильнее. Ненужная девчонка из гетто — такая я и есть. Куда мне до нее — Синобу, в отличие от меня, из более обеспеченной семьи. Родители сумели дать ей образование. Она сама выбрала прозябать здесь со мной, и все-таки даже она намекает, что я ей не ровня. Так, какая-то девчонка из гетто. Ненужная.

— Знаешь, что? — мой голос звякнул сталью, сухой и отчужденный. Куки потянулась ко мне, и я мгновенно, почти машинально отшатнулась. — Может быть, ты и права. Я — просто препятствие.

Пальцы вцепились в плотную ткань куртки, наспех срывая ее с крючка.

— Рин, подожди, — бросила Синобу мне вслед, прежде чем я захлопнула дверь прямо перед ее носом.