Я захлопнула дверь круглосуточного магазина и остановилась в метре у порога, прикуривая сигарету. Непослушные пальцы совладали с зажигалкой раза с третьего. Влажная прохлада поднялась вверх от асфальта — дождь прошел как нельзя кстати. Я затянулась, удержала дым в легких и надрывно закашлялась. Популярная привычка подростков из гетто в свое время обошла меня стороной, и виной всему Синобу: она ужасно раздражалась, когда курили рядом с ней, и раз уж так вышло, что мы с ней провели бок о бок большую часть нашей сознательной жизни, пасть перед искушением не получилось.

Синобу рядом нет уже две ночи, так что я решила — к черту все. От моей биологической матери было одно название, и Куки невольно взяла на себя роль курицы-наседки. С самого детства она вела себя так, будто ее жизненного опыта хватит на нас обеих с головой — даром что мы с ней ровесницы, — удушающая опека порой так бесила, что туго затянутая у моей шеи веревка лопалась с оглушительным треском. Я не отличалась безграничным терпением, однако в отношении Синобу моей выдержке можно было позавидовать. Да, мы ругались. Но мы быстро мирились. По крайней мере, в порыве ярости я до сих пор ни разу не уходила из дома.

Я еще не решила, когда вернусь. Вихрь эмоций в груди уже давно затих, но что-то незримое, еле уловимое удерживало меня от примирения. Меня не тянуло на этот первый шаг, хотя и скверное чувство скребло на подкорке — должно быть, от непривычки, потому что мы с ней вдруг оказались врозь, и не только физически. Мы провели продолжительное время вдали друг от друга, когда Синобу училась, но сейчас — не то же самое.

Было и кое-что еще.

Я достала телефон, разблокировала экран уже в тысячный раз — и это только за сегодня.

«Пожалуйста, позвони, когда будешь готова поговорить.»

Аято. Я никак не могла избавиться от мыслей о нем. И чем больше я думала, тем больше понимала, почему он ни о чем не рассказал. Во-первых, я никогда не спрашивала об этом напрямую. Да, мне и вправду казалось, что это важная деталь, о которой следует упомянуть девушке, с которой ты начинаешь отношения. Тем не менее, для него это могло быть не очевидно. Во-вторых, он мог опасаться моей реакции. Той самой, которую в итоге получил. В-третьих — скорее всего, в его планах было рассказать о семье, но Тома его просто-напросто опередил. Мотивы Томы — вопрос по порядку примерно сотый. Тому я знала слишком мало, чтобы судить, чего именно он добивался.

А в-четвертых… Сердце сжалось до болезненного трепета, как только я добралась до этой догадки. Она точно так же пугала, как и грела душу. Он влюблен. И если я действительно нравлюсь ему так же сильно, как и он мне, то это многое проясняет. Тогда все предыдущие предположения не имеют ровным счетом никакого веса. Тогда…

— Эй, Сатори!

Мой поток сознания прервался знакомым голосом, резко ударившим по ушам. Я затушила наполовину истлевшую сигарету о мусорный бак и тихо выругалась себе под нос.

— Тэцуо, — кивнула я, внутренне ежась от воспоминаний.

— Давно тебя с подружкой не видно в моем местечке. Дуетесь, что не заплатили вам за последний месяц?

Его подпевалы мерзко рассмеялись. Я сложила руки на груди и выдавила из себя ломаную улыбку:

— Нет, просто твой бар — дерьмо, как и его хозяин.

Парни затихли. Тэцуо выбросил руку в сторону, заранее останавливая их от опрометчивой агрессии — парни из местных банд вспыхивали, как спички. При виде их разъяренных физиономий я не смогла удержаться от смешка.

— Как всегда, остра на язык, — Тэцуо подошел ближе, ковыряя носком кроссовка влажный асфальт. — Вообще-то, мы очень удачно на тебя наткнулись. Хочу загладить вину перед тобой и Синобу.

Тэцуо — последний человек, с которым мне сейчас хотелось разговаривать. Впрочем, нет: даже последнее место в этом списке он бы не занял. Закатив глаза, я повернулась, чтобы избавить себя от неприятного разговора, но парень быстро нагнал меня и перекрыл проход своим телом.

— Да ладно, послушай, — заискивающе заговорил он, — мора на дороге не валяется, ведь правда?

Жизнь довольно грубо и изощренно учила меня не связываться с мудаками из гетто, особенно если дело касалось финансовых отношений. Особенно если это были отношения с таким парнем, как Синохара Тэцуо.

— Мне неинтересно, — холодно бросила я и обошла его, чтобы двинуться дальше. Черт бы побрал мои ночные вылазки. Почему он решил мне встретиться именно в тот момент, когда я одна?

— Пятьдесят тысяч, Сатори. Как тебе?

Я чуть замедлила шаг, уговаривая себя не поддаваться и продолжать идти. Но что-то внутри меня возбужденно кувыркнулось.

— Двадцать заплачу авансом, если согласишься, — бросил он мне в спину, и я замерла. Медленно обернулась. Помолчала.

— В чем подвох? — осведомилась я наконец.

Тэцуо развел руками.

— Дело сложное и опасное. Нужен кто-то, у кого нет особых проблем с законом, а банда Аратаки по какой-то причине этим славится.

Голос разума отчаянно бился в голове, подсказывая, что что-то тут не так и доверять старому знакомому не стоит. Но пятьдесят тысяч…

— Я не в его банде, — я пожала плечами. Хотелось повыделываться и немного потянуть время, чтобы его расколоть либо усмирить разбушевавшееся искушение.

— Не суть, — тут же отмахнулся он, — ты с ними постоянно возишься. К тому же, если что, мои парни тебя прикроют.

Я нервно переминалась с ноги на ногу, не сводя глаз с парня. «Сложное и опасное» звучит сомнительно, если выражаться достаточно мягко. За сомнительные дела мы, бывало, брались, когда в очередной раз нужно было сводить концы с концами. И хотя сейчас я при деньгах после последнего удачного улова и выигрыша в казино… Моры много не бывает. К тому же, мне бы не помешало отвлечься.

— Работа с душком? — лениво отозвалась я, разглядывая свои ногти. Тэцуо протянул что-то, и мой взгляд невольно соскользнул на его руку: там красовалось несколько купюр.

— Не без греха. Ну так что?

Итто распахнул дверь и, натолкнувшись на меня, взвинченную и заведенную, опешил.

— Нужна помощь, — выпалила я как на духу, и Итто улыбнулся.

— Помощь? Моя? Ну, выкладывай.

Пока я обрисовывала ему ситуацию, его выражение полярно сменилось от довольного до крайне неуверенного. Озадаченно почесав затылок, он почему-то обернулся на Гэнту с Маморой, затем шагнул вперед, захлопывая дверь за спиной.

— Слушай… — протянул он, и мои плечи разочарованно опустились. — Я, может быть, туго соображаю… но ты же не собралась делать это, чтобы как-нибудь себе навредить?

Я закусила губу. Где-то здесь запахло Синобу. Она, видимо, пролезла в голову к Аратаки, как назойливый червь, и теперь диктовала ему, что нужно подумать и сказать. Впрочем, уверена, что они держали связь все эти дни: Итто не мог ей не доложить, что я сплю на матрасе в его гараже по соседству с Акирой, да и идти мне было больше не к кому — Синобу знала. И, учитывая, что за все время я не получила от нее ни звонка, она не переживала — значит, была в курсе.

— Я хочу заработать денег. Так ты со мной или нет?

Я не горела желанием распыляться на какие-то эмоциональные оправдания. Вот уж не думала, что и Итто захочет вправить мне мозги.

— Нет, — он помотал головой, — и тебе не советую. Я не знаю, что произошло у вас с Синобу, но, может, тебе лучше вернуться домой?

Меня словно обухом по темени огрели. Я поджала губы. Не помню, когда в последний раз меня заставляли себя чувствовать настолько ненужной. Впрочем, нет, помню: Куки пару дней назад.

Я отступила назад, не в силах вымолвить не слова.

— Рин, обещай мне, что ты туда не пойдешь.

— Ладно, — бросила я, — не пойду.

***

Точка по адресу, который дал Тэцуо, оказалась огороженной со всех сторон — разве что собак на территории не было. Я нащупала сверток в сумке, перекинутой через плечо, и опасливо оглянулась по сторонам — никого. Двадцатка в кармане немного добавляла уверенности, но я все-таки начинала думать, что Итто был прав. Если даже он почувствовал, что идея смердит за километр, мне и подавно нужно было думать головой.

«Да соберись ты, — мысленно одернула я себя, — просто зайди и отдай все, что нужно».

Я отогнула край металлического листа, как наказал Синохара, и аккуратно пролезла внутрь. Собак и правда не было, зато было подозрительно темно и тихо. Я потопталась на месте, давая себе последний шанс на то, чтобы смыться, но число гуляло по задворкам сознания, заставляя ладони потеть от предвкушения.

Шумно выдохнув, я двинулась вперед, к большому ангару. Там ребята должны меня встретить и отдать вторую часть суммы. Черт, все же нужно было попытаться уговорить Итто. Если вдруг что-нибудь пойдет не так, мне придется полагаться на свои две вместо быстрого двухколесного Уси.

Чем ближе ко входу я подходила, тем громче визжала интуиция, что это какая-то западня. В чем сложность и опасность дела? За что Тэцуо наобещал мне такую заоблачную сумму? Я остановилась, вглядываясь в темноту. Сквозь ворота в ангаре сочилась тускло-желтая полоска света. Прислушалась — по-прежнему тихо. Не может быть, чтобы куча парней сидели в кругу и играли в молчанку, ожидая, пока я принесу им что-то невообразимо дорогое и нелегальное. Я сделала еще пару неуверенных шагов и застыла. Попятилась. Внезапное озарение догнало меня всего на несколько секунд раньше, чем ворота распахнулись и из них вылетела парочка мужчин в форме — они явно за мной следили изнутри и догадались, что я передумала заходить к ним на огонек. Наспех содрав с себя сумку и отбросив в сторону, я ломанулась назад, к забору, с ужасом в груди ощущая, как мне наступают на пятки.

Будь здесь Синобу — она бы прибила меня на месте за то, что я такая непроходимая, безмозглая идиотка. Надо же было додуматься: заключить сделку с Тэцуо, который и без того нагрел нас обеих на несколько десятков тысяч, прийти в одиночку на территорию другой банды с каким-то плотно запечатанным свертком… Еще и напороться на, черт ее дери, полицию! Почему мне сразу не хватило мозгов сложить дважды два и понять, что они в сговоре? Полицейские их не трогают, а Тэцуо с парнями взамен — помогают выполнять план по задержанию наркоторговцев. И никакая языкастая Синобу бы меня не спасла. Как минимум потому, что ее здесь нет.

Я с размаху толкнула металлический лист, и он со скрипом согнулся, освобождая проход. Однако когда большая часть моего тела была на свободе, меня схватили за ногу. Я дернулась и развернулась, злобно рыча:

— Пусти меня, придурок!

Второй спешил на помощь. Я изо всех сил уперлась руками в забор, стараясь вывернуться. Полицейский уродливо скалился и, вцепившись в колено мертвой хваткой, тянул меня к себе. Сердце под ребрами яростно барабанило о грудную клетку, адреналин загремел в ушах. Я напряглась всем телом, напружинилась и что есть мочи толкнула его в живот. Он взвыл, сгибаясь пополам, и я ринулась назад, к дороге.

Отсутствие Итто теперь ощущалось особенно остро. Перспектива убегать по безлюдному мосту от полиции совершенно не прельщала, да и представлялась заведомо провальной. Я неслась по асфальту со скоростью немногим медленнее пули и выкрикивала громкие ругательства. Внезапно путь мне осветили яркие огни. Я обернулась и меня буквально пригвоздило к месту: это были фары черно-белой полицейской машины.

Я растерянно заозиралась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь решения. Проклятье, Сатори, это станет тебе уроком на всю жизнь. Метнувшись к ограждению у кромки моста, я перегнулась через него: невидимая вода плескалась где-то далеко внизу. Неожиданный предупреждающий выстрел в воздух заставил меня содрогнуться всем телом. Пальцы от страха впились в каменную резьбу.

— Твою мать, — прорычала я. Я надеялась, что глубины вполне хватит, чтобы не разбиться о каменистое дно.

Решив, что достаточно свихнулась, я вскочила на парапет. Автомобиль за спиной загудел, замелькал красными огнями… А я рухнула вниз, раздирая глотку криком ужаса.

Летела я считанные секунды и не успела как следует подготовиться к падению: толща воды оказалась жестче, чем я ожидала. Оглушительный плеск сменился невнятным бульканьем. Я зажмурилась и забарахталась, пытаясь выплыть на поверхность: река была гораздо холоднее ночного воздуха. Меня крупно колотило. С трудом я все-таки вынырнула, судорожно наполняя легкие до отказа. Глаза затопило мутной водой, вслепую я принялась перебирать руками, чтобы выбраться наружу хоть куда-нибудь: благо, река была не слишком широкой.

Сирены и ругань вскоре затихли, а я сидела под мостом в наскозь пропитанной ледяной водой одежде. Зубы стучали, дрожь пробирала до самых костей. Скрючившись в комок в бесплотной попытке согреться, я бессмысленно пялилась на мертвый телефон. Мора, которую заплатил мне Тэцуо — будь он неладен — в качестве аванса, безнадежно сгинула в реке. Ни такси вызвать, ни даже расплатиться за него, если вдруг мне несказанно повезет и я поймаю машину поблизости. Есть несколько вариантов: первый из них — вызвать такси и надеяться на авось: таксист поверит мне на слово, а кто-нибудь из друзей великодушно за меня заплатит. Я отбросила его сразу, памятуя, как обычно заканчиваются такие поездки в трущобах. Второй — идти пешком домой или возвращаться в гараж к банде Аратаки. И то, и другое находится… мягко говоря, далековато. Но делать нечего. Если я просижу здесь до самого утра, я, возможно, умру от воспаления легких.

Впрочем… нет, есть третий.

Я прокручивала в голове адрес Аято, весьма кстати выученный наизусть. Тоже не ближний свет, но идти будет раза в два меньше, чем до нашей с Синобу квартиры. Есть только одна проблема: со всеми я в ссоре. Ну, то есть, с Итто в открытую мы поругаться не успели, но возвращаться к нему после того, как он прямым текстом прогнал меня домой, еще и в таком виде…

Я с трудом поднялась на ноги, зачем-то отряхиваясь. Не представляю, что сказать каждому из них, к кому бы я ни пошла. Придется придумать по дороге.

***

Заспанные глаза Аято медленно обретали осмысленность, которая затем сменилась искренним беспокойством. Он схватил меня, дрожащую как осиновый лист, за рукав и втащил в комнату. Меня тут же окутало теплом. И не только потому что тепло было у него в квартире.

— Черт возьми, Рин, что произошло?

— Д…долго рас…сказывать… — с трудом превозмогая дрожь, пролепетала я.

Он не стал наседать. Уже через несколько минут я стояла в душе под горячими струями, посмеиваясь над абсурдностью ситуации, в которой оказалась. Видимо, Итто не ошибся: все произошедшее выбило меня из колеи, и в стремлении забыться я согласилась на какую-то идиотскую аферу. Я и прежде никогда не отличалась особой рассудительностью, а теперь мне и вовсе сорвало крышу.

Я бросила взгляд на одежду, которую заботливо приготовил для меня Аято. Интересно, ее нужно будет вернуть или я могу оставить себе в качестве сувенира? Готова поспорить, на свои деньги одежды он способен купить столько, что ее можно и не стирать вовсе, а отправлять грязную прямиком в мусорное ведро. Хотя квартира выглядела не слишком богатой, окружение все-таки кричало: мой хозяин зарабатывает в десятки раз больше тебя. Я грустно хмыкнула, ища глазами полотенце. По какой-то неведомой причине его в ванной не оказалось.

Ступив на мохнатый коврик, я непринужденно отряхнулась от капель и толкнула дверь ванной, выходя наружу. Аято поднял голову. Его брови дернулись, а глаза, молниеносно пробежавшись по моему телу снизу вверх, замерли на уровне лица. Судя по неестественности его позы, удерживать взгляд так высоко стоило ему невероятных усилий.

— Ты не оставил мне полотенце, — сонно выговорила я. Аято, откашлявшись, вдруг заметался по комнате.

— Да, я… прости… погоди секунду…

Сориентировавшись, он всучил мне в руки пушистый клочок ткани и, улыбаясь, отвернулся. Готова была поспорить, что щеки у него сверкнули легким румянцем.

Буквально через минуту я вновь вышла к нему — теперь уже одетая. От проблеска смущения в его выражении ничего не осталось. Взгляд, встревоженный и мягкий, сфокусировался на мне. Я опустилась на постель возле него и внезапно задумалась.

— Расскажешь, что случилось? — не выдержал он после долгого молчания и, выпав из собственных мыслей, я тихо вздрогнула.

— А?.. — я стушевалась, но тут же нашла в себе силы собраться, — ах, да. Это уже неважно. Теперь все в порядке.

Парня это не убедило. Он уже открыл было рот, однако я его сразу перебила:

— Нам нужно поговорить.

Он закусил губу, думая о чем-то. Затем неспешно ответил:

— Я думаю, тебе нужно хорошенько выспаться. Можешь остаться здесь. Обещаю, утром я никуда не денусь.

Он попробовал встать, но я его удержала, успев ухватить за предплечье.

— Нет, я хочу сейчас. Мне нужно сейчас.

Он дал мне время собраться с мыслями. Выглядел он совершенно спокойным и невозмутимым, и только подергивающееся правое колено выдавало его внутреннее состояние: ему было тревожно. Думаю, он гадал, что именно я хочу ему сказать — испытает ли он облегчение или, напротив, огорчение.

Я и сама толком не была уверена, решив, что истина родится в потоке разговора. Я очень надеялась, что это будет не больно.

— Прости меня, — вдруг подал он голос, вероятно, заметив, как я засомневалась в чем-то. Мы встретились глазами, и он продолжил: — я не рассказал, потому что не знал, как ты отреагируешь. Но это было неправильно с моей стороны.

Я кивнула, переваривая услышанное. В-четвертых?

— С чего ты взял, что я могу отреагировать как-то не так?

Аято нервно взъерошил волосы на макушке. Отвернулся на мгновение. Лицо его не выражало ровным счетом никаких эмоций, и все-таки отрывистые движения плеч были достаточно красноречивыми.

— Ты постоянно поправляла платье, — наконец, заговорил он, и я нахмурилась, силясь понять, о чем речь, — суетливо оглядывалась по сторонам. Ты толком не посмотрела в меню и заказала то, что попалось под руку. Тебе было некомфортно находиться в «Коморэ», и это отражалось в каждом движении. Наблюдать за тобой было забавно. Но когда ты увидела меня, ты почему-то расслабилась.

Тот самый вечер оживал в воспоминаниях. Я помню это дурацкое белое платье и помню, как боялась, что присутствующие раскусят нас с Синобу. Взгляд Аято и правда меня успокоил. Он словно говорил мне: «Не суетись. Наслаждайся моментом». И я повиновалась этому минутному порыву: повела я себя глупо, но так, как умела.

— Я сразу понял, что все в ресторане для тебя было в новинку. И платье было в новинку. И прическа. Все выдавало в тебе девушку из трущоб.

Если бы не его теплая улыбка и ладонь, сжимающая мои пальцы, я бы оскорбилась. Но я смотрела на него и не находила в себе сил ни шевелиться, ни даже думать.

— Я действительно думал, что больше не встречу тебя. Хотя ты и украсила тот день своим присутствием, — его большой палец мазнул по моей кисти — ласково, прямо как тогда, после неуклюжего первого поцелуя. — Однако когда я увидел тебя на гонках, все внутри меня перевернулось. Я и не предполагал, что новая встреча так сильно ударит мне в голову.

Я не знала, куда себя деть от смущения, раздувающегося внутри, подобно воздушному шару. Я никогда прежде не слышала в свой адрес таких речей. Еще несколько месяцев назад я бы назвала их излишне вычурными и претенциозными, а того, кто их произносит, посчитала безнадежным льстецом. Но из уст Аято слышать это было так приятно, что слова растекались внутри густой, сладкой патокой.

— Я подумал, что тебя испугает мое происхождение. Камисато — влиятельный клан. Возможно, даже чересчур, — он обреченно вздохнул. — Но теперь ты знаешь. А я… я просто не хотел, чтобы ты пропала из моей жизни. Если честно, я собирался ждать, когда ты привяжешься ко мне достаточно, чтобы тебя не оттолкнуло мое прошлое. Это… очень эгоистично и нечестно с моей стороны. Оказалось, что Тома понимал это лучше меня. Надеюсь, ты не слишком осуждаешь его за это.

Я покачала головой, собирая мысли в кучу.

— Давай еще раз все то же самое, только покороче, — отозвалась я. Аято рассмеялся:

— Прости, иногда я слишком много болтаю не по делу. Я… хотел сказать, что ты мне стала очень дорога.

Продолжительное молчание охватило комнату, пока я смотрела на наши сцепленные руки и пыталась осознать, что только что произошло. Это еще не признание в любви, но уже и не простое, лаконичное «ты мне нравишься». Дорога́.

«Я решил, что ты должна узнать до того, как станешь принимать серьезные решения».

Вот об этих серьезных решениях и говорил Тома. Аято, должно быть, уже открылся ему, а Тома, опасаясь, что чем дальше заходят отношения, тем сложнее мне будет справиться с правдой, решил рассказать мне обо всем самостоятельно.

Вместо ответа я потянулась к его губам. Он подался мне навстречу, ответил на поцелуй, прижимая к себе. Неосознанно, подгоняемая желанием быть еще ближе, я перебралась к нему на колени, а Аято совсем не сопротивлялся: напротив, он откинулся на кровать, позволяя мне нависнуть сверху. Его дыхание учащалось, пальцы на талии смыкались крепче… Минуты тянулись, а я все никак не хотела от него отрываться, хотя и заходить дальше не стремилась. Я никогда не была сильна в выражениях — по крайней мере, не в тех, которые можно было бы оформить в романтичное признание, — но теперь поцелуи говорили за меня гораздо больше. Аято вдруг усмехнулся, и я мгновенно отстранилась, заглядывая ему в глаза.

— Что? — голос тревожно дрогнул: я подумала, что делаю что-то не так.

Кончики чужих пальцев пробежали по моему лицу, оглаживая скулы и отбрасывая упавшие волосы. Бархатный, чуткий взгляд Аято тут же дал понять, что все нормально: он не смеется надо мной.

— Ничего, — отмахнулся он, — все в порядке.

Сон почти овладел мной, когда я ощутила, как Аято поднимается с кровати.

— Куда ты? — вяло спросила я, нахмурившись. Сквозь дремоту мне показалось, что он собирается уйти — совсем уйти.

— Давай я приготовлю тебе постель, — прошептал он.

— А ты?

Он сел рядом, убаюкивающе поглаживая меня по спине.

— Не переживай за меня. Мне есть, где лечь.

— Нет, — я поднялась на локтях, стряхивая с лица сонное наваждение, — останься здесь.

По его выражению было очевидно, что он хочет поспорить, однако усталость — и его, и моя — в конце концов взяла над ним верх.

Я засыпала в его объятиях, прислушиваясь к ровному, тихому, умиротворяющему дыханию.