Наказание сидело за столом и ело конфету за конфетой. Достоевский любил сладкое, и это передалось Наказанию. Фантики валялись уже везде, а он всё не успокаивался. Читал книгу и смотрел в кружку.

— А ну прекращай. Хватит есть мои конфеты. То, что я тебя выпустил погулять, не значит, что ты должен съесть всё мое сладкое на чёрный день, — Фёдор пытался забрать последнюю из рук Наказания.

— Ну хочешь, я схожу в магазин за новым? – оно отвернулось и быстро засунуло сладость в рот, — Хочешь куплю такояки?

— Спасибо, обойдусь. Ещё не хватало, чтобы тебя здесь раскрыли. Взял и всё сожрал! Как так можно…

В комнате темно, и свет только от маленькой настольной лампы. Фёдор включает свет. Наказание стыдливо прячет свои фантики. Фёдор вздыхает и опускается в кресло. Время летит быстро, сегодня Ацуси добрался до Иокогамы, об этом отрапортовала Анна, что следила за ним, как только он вышел из стен приюта. Сначала они это делали попеременно с Мариной, но как только Накадзима значительно отдалился от приюта, оказался под наблюдением Ахматовой. Сейчас лишь осталось сказать, что Ацуси выгнали вперед к книге. И тогда Фицджеральд отправит запрос мафии за семь миллиардов йен.

Фёдор снимает ботинки и ставит ноги на стул, сам утыкается лицом в колени и пытается не спать. Голова болит и тошнит от мира. Это чувствует Наказание и снова сливается с ним. Становится чуть легче, но ком в горле не проходит. Снова взаимодействовать с Цусимой Сюдзи он не хотел. Ну и пусть Дазай важен для плана, он так нереально выводил Фёдора на агрессию своими выходками... Достоевский считал, что выдержке всего окружения Осаму нужно поставить памятник. Слишком уж много было Дазая в инфополе. Оказывается, мафия всё ещё искала его. 

— Как я устал от тебя, от всех вас…

И тут же ответом в голове: «Ты бы знал, как я задолбался сидеть в твоей голове постоянно под запретами, а», – так надменно и с вызовом.

— Допрыгаешься, я сыворотку вколю прямо сейчас.

«Я всё ещё нужен тебе для плана, так что не ври!»

Фёдор ещё раз глубоко вздохнул и прилёг на кровать. Было тяжело даже думать, что уж говорить о том, чтобы оставаться в горизонтальном положении. На кровати смятое постельное, надо уже заменить, а то с приезда на нём спал. Гоголь давно не заходил, да и сам Достоевский его давно не проверял. Он только устроился на работу. Выглядело всё до ужаса странно. Фёдор мог поспать часа два, но так боялся, что, как только закроет глаза, ему снова будет сниться Мишель, семейная квартира и здоровый Коля вперемешку с его прошлой жизнью. Он так боялся поверить, что жизнь снова наладилась и спокойна.

Но, уснув, увидел огромное поле цветов, и Гоголя что плетет венок Мишелю. Было ярко и жарко. Щурясь, Фёдор пошёл к ним и неожиданно для себя обнаружил, что уже один Фёдор сидит рядом с ними. Только он меньше. Да в целом косичка Гоголя была значительно меньше и тоньше.

Фёдор посмотрел на себя, на свои руки – и он выглядел морщинистым и старым, если сравнивать с тем «Федей» что сидел рядом с братом и Колей. Во сне появился запах табака. Он повернулся и увидел Женю.

— Так вот, как выглядит твоё прошлое… Забавно, но, может, хочешь увидеть моё? Напиши Саше и отдай фотографии кому-нибудь, пусть расскажут эту замечательную историю сына попа православной христианской церкви из деревни на закате Советского Союза. Кому расскажешь – не поверят.

И Замятин засмеялся. От смеха Фёдор проснулся. В комнате кромешная тьма, и только вентилятор шумит. Он встал. Посмотрел на свои руки. Не таки они и старые, как казалось во сне. Он вышел в коридор и прошел с полторы сотни шагов, прежде чем выйти в часть Булгакова и пациентов. Там сидел Пушкин. Он снова набрал веса и подстригся как-то по странному. Ел бутерброды за бумагами.

— Здрасте! Я тут исследования нового яда закончил, бумаги уже лежат в моей папке.

— Отлично. Как Гончаров?

— А, Гончар… От операции отходит. Пока плохо говорит и ходит, но делает успехи.

— Замечательно. Булгакову скажи, чтоб он ко мне заглянул.

И скрылся в своем коридоре. Он решил ещё поспать, быть может, станет лучше.

Марина, приняв новый облик, сидела в кабаке. Она следила за Осаму Дазаем по просьбе Фёдора. Запах алкоголя и табака. Туманно, сумрачно и светит жёлтый свет у барной стойки. Играет джаз. Если бы Марина была не на работе, быть может, она заказала что-то более крепкое, чем просто кофе.

 К слову, то, что здесь подавали под видом кофе, Цветаевой не понравилось. Слишком горькое и пахнет так отвратительно, что голова кружится. В кофейнях по соседству подавали куда достойней. Но Марина им простила такое извращение, всё же то была не их специализация.

Она заприметила Дазая, входящего в кабак. Тот тоже её увидел и подсел к ней после заказа.

— Милая девушка, что ж вы сегодня одна?

— Кто знает, может я только вас и ждала?

— В миру ещё есть люди, которые меня ждут, и уж наверняка тогда вы согласитесь совершить со мной двойное самоубийство.

Марина хитро улыбнулась.

— Быть может и захочу, если узнаю вас поближе. Только не называя имён.

— Что ж, я простой работяга из офиса. Весь день только и делаю, что перебираю бумажки.

— Я работаю с детьми, но собираюсь рассчитаться.

Марина продолжала улыбаться. Дазай выпил бокал виски, а потом ещё и ещё. Под конец вечера язык его развязался совсем, и он начал молоть чушь. Марина решила пойти ва-банк.

— Красавица, расскажи, что тебе навиться больше всего?

— Повороты судьбы.

— Да? Они вертлявы, иногда весело наблюдать за ними, но…

— Интересно взглянуть прошлому в лицо, правда? — на месте Марины сидит Ода, и лицо Дазая меняется в считаные секунды — Ведь знаешь, какую забавную историю мне рассказали? Что один достопочтенный род имел прислугу. А прислуга имела такую дерзость как домогаться сына своего господина. И вот однажды мальчик стянул бумажку из записной книжки, слуги его сдали, а дед возьми да высеки его. И выстави во двор таким. А пока ребенок стоял на улице, пришли злые дяди с обыском в их дом. И после того мальчик до сих пор помнит запах помойки, из которой ел. Верно, Сюдзи Цусима?

Дазай невидящими глазами хлопает и, кажется, окончательно трезвеет. Отводит взгляд, а когда возвращает, там вновь сидит милая девушка.

— Дорогой, тебе плохо или ты, может, перепил? — язык девицы немного заплетается, а рядом стоит пара выпитых бутылок из-под вина и виски. Дазай молча встаёт и уходит с места. Сбегая, спешит оставить Марину одну. Она несколько недовольно хмыкает. Мол, мог и заплатить хоть за себя. Оплачивает счёт в несколько тысяч йен, уходит из заведения прочь и скрывается в ближайшем переулке.

Анна, следящая за Ацуси, была в несколько грустном настроении. Она понимала, что Ацуси долго не жить, если Фёдор определил его своим инструментом. Накадзиме придётся пройти через многое, и Анне хотелось дать ему немного денег, чтоб он смог купить хоть булочку в ближайшем магазине. Ведь не ел полтора дня уже. И она тревожно вздыхает. Казалось бы, за столько лет ей должно стать всё равно, что Фёдор всех в той или иной степени воспринимает как материал для цели, но она не могла после смерти Жени до сих пор прийти в себя. Ей казалось, что Женя умер из-за её безразличия, и, поймав себя на такой мысли, поняла, что невольно сравнивает Ацуси и Замятина и проецирует на Накадзиму образ Жени.

Ацуси, конечно, тоже ни в чем не виноват, но и цели лично его убить тоже не было. Быть может, если он смог бы сотрудничать с Фёдором, то ему бы вкололи сыворотку, и Ацуси не мучался бы так. 

Время постепенно близилось к ночи. Туман сгущался над рекой, где брёл Ацуши. Постепенно становилось холоднее. Влага оседала на одежду и Накадзима начинал зябнуть. Вышла луна из-за облаков, и он закрыл глаза, чтобы моргнуть. Но когда моргнул, туман уже начинал отступать и постепенно вставало солнце. Ацуси лежал на земле и не совсем понимал, что происходит. Тогда он решил, что просто упал в голодный обморок. 

Анна же, что всё время оставалась рядом, видела: вышла луна и Ацуси лег на траву. После начал обрастать шерстью, выгибаться. Походило немного на то, как Мишель получал оболочку тела. В итоге он напугал мимо проходящую женщину, он в облике тигра побежал за ней, тогда она кинула сумку в него, и тогда он разорвал сумку в поисках еды, а пока он копошился, девушка убежала.

Анна уже, признаться, привыкла, к тому, что Ацуси обращается в Лунного Зверя. Под конец смены она шла уже засыпая, как Накадзима её заметил и окрикнул. 

— Извините, у вас не будет немного денег? Я просто…

— Извини, но нет.

— Ничего-ничего, я всё понимаю.

И он побрел в другом направлении от Анны, как бы стесняясь её. Ахматова вздохнула. Чёрт бы побрал Фёдора и его правила взаимодействия с Ацуси. Она ушла обратно домой, оставляя его позади и давая смену другому человеку. Пушкину.

Её ждал здоровый восьмичасовой сон, и она радовалась тому, как ребенок. Давно у нее не было столько времени на то, чтобы банально отдохнуть и вытянуть косточки. Она выключила телефон, как только пришла домой, вымылась и легла спать на футон.

Фёдор только что сообщил Фицджеральду, что Ацуси выперли из детского дома. Наказание бесилось, играло с Интеграл, которая последнее время совсем плохо себя чувствовала. Ей уже было много, больше шести лет, и исчезновение Жени сказалось и на ней. Она очень не хотела уезжать без него из квартиры.

— Какая умница! Милое Преступление, смотри как она мило лапкой ловит фантик! Ну смотри!

— У меня есть дела…— отмахнулся Фёдор.

Наказание улыбнулось и загадочно хмыкнуло.

— Хочешь, я уберу с пути нежелательные элементы? Мне ничего не стоит их убить, ты знаешь. У меня давно руки чешутся убить кого-то из мафиози.

— Да, я заметил, но пока нельзя. Как только можно будет – сам тебя пошлю. И давай уже сюда те конфеты, которые ты купил пока я спал.

— Удивительно, ко мне да в мужском роде? Я что больше не вещь и даже не неопределенная душа? Я могу радоваться?

— Просто оговорка.

— Бе-е. Кстати, там сообщения по почте от Агаты.

Фёдор отложил ручку и тетрадь, куда последние пару десятков минут старательно выписывал иероглифы. Вздохнул, открыл папки в компьютере и прочёл.

              «Уважаемый mr. Достоевский, из всего уважения прошу, сообщите мне любую информацию о Грешнике Петербурга, ведь он мне давно портит планы. Для нашего плодотворного сотрудничества важно быть слаженным коллективом. Назовите сумму, и я готова оплатить любые ваши расходы. С уважением, Агата Кристи».

Фёдор вздохнул, сделал пометку на полях и ушёл в коридор пациентов. А Наказание осталось сидеть в комнате и играть с Интеграл. Ему ужасно нравилась кошка, оно следило, чтоб она поела, поиграла, не точила когти, была с чистой шёлковой шерстью. Ему было жаль, что её хозяин поступил так безответственно по отношению к ней и бросил её на произвол судьбы с такими людьми, как Фёдор и Гоголь, которые даже о себе толком не умели заботиться.

Наказание встало с пола и пошло за другими игрушками. Интеграл побежала за ним, и в какой-то момент врезалась в ногу способности. Оно улыбнулось и потянулось погладить её за ушком.

В тот день, когда Ацуси нашёл Дазай и принял в агентство, Фёдор плевался всё время, а Наказание слушало его и ёрничало.

— Вот не была жизнь малиной у человека, а теперь пиздец вообще будет.

— А, то есть, ты изначально его собирался по головке погладить, а не продать той маньячелле по имени Скотт за деньги?

— Другое, понимаешь, другое. Так бы мафия его просто поймала и отдала, а теперь придется ещё и думать, как агентство уничтожить так, чтобы он остался жив для отвода глаз Фицджеральда. Мне всего лишь нужны деньги для партии новой сыворотки. Ты же знаешь…

— О, отлично помню, как ты материл весь белый свет, когда прошлая вышла бракованная, и Булгаков с Анной вышли из строя на три дня, хотя сами думали, что прошло не больше суток. Но что там с мальчиком? Уничтожишь агентство, чтоб покончить с Дазаем?

— Да, придется столкнуть Фица, Ацуси и того, кого пошлют за Тигром.

— Ну и что паниковать было?

— С тех пор как объявился Осколок, всё идет не так, как я хочу, вот что меня бесит. Мафия ещё… Кстати, о ней. Там же живет и числится тот ребенок, Юмено…

— О! Ты решил его всё-таки завербовать к себе? Будет здорово, контроль разума нам не помешает в отряде быстрого реагирования. Марина, Гоголь, Гончаров и Пушкин – их как-то маловато для того, чтоб разгромить целую страну. Но я знаю, что ты решил сделать. Только скажи, когда уже мне будет можно убить глав мафии? Хоть одного? Мне тоже хочется посеять хаос в душах города, я хочу… Знаешь, хочется убить чью-нибудь смазливую рожу с властью, чтоб показать как злоупотребление своими полномочиями приводит к расплате.

— Будет тебе, не торопись.

Было темно, и они смотрели на город с высотки, заканчивался вечер. Ни одной звезды не было видно из-за светового шума города. Фёдор стоял и курил последнюю сигарету. Наказание пило чай из термоса. Внизу было шумно, но на их площадке было спокойно, и только ветер завывал.

— Пора переходить к активным действиям и шевелиться. Надо уже заканчивать план.

И Фёдор выкинул окурок прямо вниз.