Перегорел

Бэкхен устало трет глаза, когда парнишка в форме полицейского смотрит на него самым скептическим взглядом, на которые способны люди. Дело в том, что Бён вызвал ночью полицейского, потому что соседи слишком шумели. Тот просто успокоил шумную компанию и все, решил уходить. Бэкхена это возмутило.

— Я не для того прихожу ночью с работы, чтобы слушать это все, — злится Бэкхен. Парень усмехается, разглядывая Бена.

— Оу, после ночных работ следует этого ожидать, — язвит он. Бэкхен злобно вздыхает, отчего, вероятно, даже его ноздри раздуваются. Он толкает полицейского в плечо.

— Как Вы смеете? — рычит Бэкхен, — я Вас помочь просил, а не нести несусветную хрень. Если Вы не справляетесь со своей работой, то не беритесь за нее!

— Мне кажется, это Вы что-то тут путаете, — повышает голос полицейский, — не забывайте, кто я такой.

— Да мне плевать! Убирайтесь отсюда, если Вы не собираетесь ничего делать, — настойчиво произносит Бён. Ставит свой голос так, чтобы это не было приказом еще, но уже и не являлось просьбой. Парень явно намеревается что-то ответить, но Бэкхён одаривает его горящим взглядом. Он старше, он опытнее, и он зол. Полицейский что-то бурчит себе под нос и уходит, разворачиваясь на каблуках своих ботинок.

— За шлюху меня считать взялся, — шипит тихо Бэкхён, сжимая руки в кулаках. Он знает такой тон, если им говорят после фразы «работать всю ночь». Знает, как выглядит сам. А еще он знает, что это прям канонное представление для его внешности, стиля одежды и прочей ерунды.

      Мужчина недовольно возвращается в свою квартиру, молясь всем богам, чтобы обнаглевшие в край соседи, смекнув, что коп испарился, не начали шуметь с новой силой. У Бёна достаточно денег, чтобы снять себе квартиру в более благополучном районе. Но у него недостаточно терпения и сил, чтобы тратить еще больше времени на дорогу до работы.

      Бэкхён падает на кровать, всем своим весом заставляя матрац прогнуться, а невидимую пыль с одеяла подняться в воздух. Он лениво берет телефон, проверяя время и прочие вещи. Пять утра. Какого черта люди в это время шумят? Ладно, в три, но утром — смысл? Бэкхён только телефон убрать собрался, как приходит сообщение. Звук почти на минимуме, чтобы не слышать глупые оповещения, но услышать экстренные звонки. Тут он просто не лег еще спать.

      «Если ты еще не спишь, то можешь подождать меня, буду греть тебя» — гласит сообщение. Бэкхён понимает, что он даже не мылся еще. А еще, что он совсем не хочет этого делать. Если бы Чанёль задержался хотя бы до обеда, то Бэкхён действительно лег бы спать грязным, даже одежду бы не снимал. Бён пишет недовольное «Почему твой самолет не задержали? Я не хочу двигаться настолько, что собирался лечь спать грязным!». А потом пишет еще одно «жду тебя, быстрее».

      Мужчина заставляет себя подняться с мягкой постели, стягивает одежду. Бэкхён случайно замечает свое отражение в зеркале, понимая, как похудел. Пытается в шутку оттянуть кожу на боках и разочарованно вздыхает. Он растает так, если все продолжится в таком же темпе. Хотя, нет, не растает. Точнее, не весь. Останутся только синяки под глазами. «Идеально» — фырчит он и идет на кухню.

      Он ловит себя на мысли, что щеголять по квартире в одном белье — лучшая часть поведения. Пьет апельсиновый сок прямо из коробки. Большой такой коробки, адски холодной, что сводит зубы и горло. А потом давится, когда слышит звук открывающейся входной двери. Он что, забыл закрыться?

— С каких времен ты не закрываешь дверь? — слышится голос Чанёля. Бэкхён вытирает рукой сок с подбородка и груди, потому что всё это прилипнет, будет неприятно. Лениво плетется в коридор, чтобы посмотреть, как Пак стягивает с себя обувь, а потом устало облокачивается на стену.

— Тебя ждал, — улыбается Бэкхён. Чанёль окидывает его взглядом, совсем не удивляясь отсутствию большей части одежды.

— С ночи? — зачем-то спрашивает Чанёль. Бэкхён неловко усмехается, подходя ближе, чтобы поцеловать того куда-то в подбородок, потому что не хочется вставать на носочки.

— А откуда еще?

— Ты выглядишь так, будто собрался выпрыгнуть из окна, — смеется Чанёль, слегка приобнимая за пояс и целуя уже нормально. Бэкхён невольно жмурится, думая о том, что у Пака слишком холодные руки для его голой спины.

— Не собрался, но очень бы этого хотел, — исправляет его Бэкхён. Чанёль улыбается, подхватывает Бёна на руки и несет, словно принцессу.

— Пошли мыться, мой самоубийца, а потом спать. Мне дали выходной, у тебя тоже выходной. Кажется, мы с тобой проспим весь день.

— Хочу все сутки, — делает замечание Бэкхён, попутно расстегивая рубашку Пака. Он думает, что стоит умолчать о том, что можно проспать вечность. А лучше — уснуть и не проснуться. Но Чанёль расстроится, потому Бэкхён откидывает эту идею куда подальше.

***

      Чанёль застегивает рубашку, наблюдая за тем, как Бэкхён расправляет его галстук, чтобы помочь завязать. Чанёль почти бесполезный в этом, потому что рядом есть Бэкхён, это расслабляет, развязывает руки, как завязывает галстук.

— Ты сегодня без ночи? — спрашивает Пак. Бэкхён кивает, подходит ближе и, наконец, закидывает на чужую шею галстук. Осторожно потом проводит по коже пальцами, ласково, будто бы показывая этим всю свою любовь, скопившуюся внутри.

— Давай в отпуск? — вдруг спрашивает Бэкхён, — я слишком устал за прошедшее время. Нужно расслабиться. Чанёль?

— Тебя отпустят? Просто у вас же там....

— Чанёль! — вздыхает Бён, — они найдут, кем меня заменить. Давай, что тебе мешает отпроситься? — он пытается казаться милым котенком, но это у него не получается совершенно. Зато Чанёль смеется, мягко гладит по волосам и целует в висок.

— Это все равно потребует время, — напоминает Пак. Бэкхён ласково опускает голову ему на плечо и прикрывает глаза.

— Я помню, поэтому лучше начать сейчас проситься на отдых.

***

      Если можно было бы усталость описать каким-то цветом, то усталость Бэкхёна была красного цвета. Он не первый год работает в интенсивной терапии, отрабатывая попутно оперирующим хирургом в ночные смены. И если корейцы считаются самой, после японцев, трудолюбивой нацией, то Бэкхён в последнее время мечтает перестать быть корейцем и свалить в другую страну. Даже если не на всю жизнь, то просто на отдых.

      Но все его попытки выбраться куда-то отдохнуть заканчивались провалом. Их графики работы с Чанёлем совершенно рядом не стояли. Пак работает переводчиком, потому его в принципе дома не бывает. А когда бывает, то Бэкхён отрабатывает ночные. И это замкнутый круг. Настолько замкнутый, что они не могут даже вместе подумать о переезде, составить списки нужных для жизни вещей. И если бы их очень долгие отношения зависели от совместного времяпровождения с насыщенными событиями, то они бы уже расстались. Но это для них не главное, они хотя бы спят вместе. Уже делает сердцу лучше. Наверное, слишком любят друг друга.

      У Бёна слишком привлекающая внешность, даже если учитывать, что у него не мальчишечий возраст. И это вызывает проблемы, которые нахрен ему не сдались. Чанёль обычно над этим смеется и говорит, что у всего есть своя обратная сторона. Красивая внешность привлекает внимание — это плюс. Но минус в том, что из-за этого внимания создается ошибочное мнение. Тем более, если ты живешь не в самом лучшем районе.

      У Бэкхёна очередная смена, целая папка с бумажками в руках, а до обеда еще целых два часа. Хочется сдохнуть еще с самого обхода, когда нерадивая старушка наорала на врача за то, что ее положили в больницу. Мужчина просто вежливо ей пояснил, что ее привезли ее дети, пока она была при смерти. А пожилая леди явно не рада тому, что ей придется потом платить. Бэкхён явно не рад тому, что ему приходиться за чужую плату платить своими нервами. К черту.

      Бэкхён недовольный, злой и, в общем, желающий всем смерти. Он заходит в их комнатку, где собираются врачи, чтобы слегка отдохнуть. Там двое уже пьют себе чай, отчего Бэкхён сжимает в руках папку крепче, понимая, что завидует и от этого злится.

— О, хён, говорят, тебе дадут на попечительство нового работника. Это правда? — спрашивает Минхо. Бэкхён обессиленно разжимает пальцы, которыми держал папки, отчего те падают на пол, теряют многие свои листочки, превращая все под ногами в листопад.

— Хён, ты чего? — спрашивает парень. Бэкхён смотрит куда-то мимо него, стараясь не переставать дышать хотя бы. Ищет рациональный ответ.

— Я повешусь перед входом от усталости, — все же говорит он. И это по большей мере правда.

      Мужчина срывается с места и идет к главному, желая облить его всем своим негодованием и прочей дрянью, что скопилась внутри. Но уже в последний момент останавливается и думает: нужно ли это? Каждый в отделении работает изо всех сил, но никто не ноет, не мечтает о вскрытии или отпуске. Все работают в таком режиме. Но эти же «все» отдыхали на Рождество, Новый год, Китайский Новый год, на уйму корейских праздников. Бэкхен на половину из них был в ночь, а на другую — прием. И такое происходит уже третий год. Он даже на день независимости был на работе. Ему можно жаловаться.

— Сомбэним, — улыбается он, врываясь в кабинет главного. Тот мягко улыбается в ответ, кивая в знак приветствия. Бён скоро подходит ближе к его столу и настойчиво облокачивается на него руками.

— Мне нужен отпуск, — уверенно начинает Бэкхён, — желательно с завтра и на две недели.

— Бэкхён, я не могу тебе дать отпуск завтра, — удивляется он. Бэкхён показательно вздыхает, как бы показывая, что отрицательные ответы его бесят.

— Послезавтра?

— Бэкхён, у нас стажер, я уже прикрепил его к тебе.

— Отлично, он за меня и поработает, а я в отпуск, — довольно улыбается Бэкхён и хватает ручку со стола главного, — по рукам?

— Нет, не по рукам, — злится врач, на что Бэкхён дует губы, — отработай с ним хотя бы неделю. Нельзя прямо в огонь бросать людей.

— Я пять лет в огне, потому я требую отдых, — напоминает Бён, — не больше трех дней я здесь.

— Неделю, Бэкхен.

— Дайте мне бланк для заявлений об увольнении, — протягивает руку Бэкхён, прося нужную вещь. Главный этого поведения смущается, даже злится немного.

— Ты блефуешь, — делает вывод он. Бэкхён закатывает глаза и качает головой.

— Меня с руками оторвет любое медицинское учреждение. Куда мне блефовать? — совершенно серьезно спрашивает он. Бэкхён еще молод, потому им с радостью заменят какого-нибудь старика. Он опытный, даже пробные сроки никто не поставит. Он не блефует. Ему не стоит труда уйти, отдохнуть и найти себе новое место.

— Три дня, Бэкхён, — сдается главный, — ты работаешь с новичком три дня, а потом я даю тебе отпуск на десять дней.

— Две недели, — исправляет Бэкхён, не имея сил скрывать счастливую улыбку.

— Десять.

— Две недели это четырнадцать дней. А с условием того, что Вы и так забираете мои три дня на еще работу, то стыдно даже мне десятку предлагать.

—Тогда с тебя еще один ночной, — торгуется мужчина. Бэкхён думает, что ему плевать, он все равно потом будет спать и ничего не делать целые сутки. Нужно себя разгрузить.

— Договорились.

***

      Когда у Бэкхёна начинается отдых, то Паку остается еще один рабочий день. Потому Бэкхён действительно спит почти весь день, а потом встает, чтобы кинуть форму в стирку, что-нибудь съесть и упасть в кровать опять. Мужчина себя через силу заставляет не спать опять, потому кутается в одеяле, идет на диван и включает мультики. Фотографирует это все и отправляет Чанёлю. Того бы не отвлекать, чтобы быстрее освободился, но Бэкхён не мог. Ответ не заставляет себя ждать, потому случайное сообщение превращается в бесконечный чат, который прерывается только из-за того, что у Бёна в споре «стоит ли взрослым мужикам смотреть мультики» аргументы заканчиваются.

      Бэкхен думает, что нужно приготовить поесть, меняет позу и понимает, что тот, кому надо поесть, сам себе приготовит. Еще думает о том, что два вентилятора в одной комнате — перебор, потому что ему холодно летом под одеялом.

— Я дома, — раздается глухо, но Бэкхён слышит, дергается на месте. Черт, он опять уснул. А вставать, чтобы встретить Чанёля, ему действительно лень. Но Пак быстро разувается и бежит, что-то сбивая, в гостиную.

— Ты сегодня вообще вставал? — спрашивает он. Бэкхёну самому интересно становится, отчего приходится вспомнить, что он вообще сегодня делал.

— Твою мать, — стонет он.

— Ты чего? Нет, что ли?

— У меня халат в стиралке, я вытащить забыл, — ноет он, пытаясь подняться. Находит силы, чтобы двигать телом, даже на ноги встать и скинуть одеяло. И все. Дальше кружится голова и приходится упасть обратно. Чанёль мягко усмехается, отправляясь в ванную.

— Я развешу, приходи в себя, — смеется он. Бэкхён бьет себя по лицу, чтобы привести в чувства, но кожа оказывается горячей. Потому-то и холодно. Бэкхён держит руку на лбу, стараясь примерно подобрать свою температуру, которая разрывает теперь голову.

— Да что ты за человек-то такой? — недовольно тянет мужчина, отворачиваясь к спинке дивана и утыкаясь носом в складки одеяла.

— Что я не так сделал? — спрашивает Пак, появляясь совсем скоро. Он расстегивает пуговички рубашки, Бэкхён видит это одним глазом. А потом тихо скулит, опять отворачиваясь.

— Я это себе, — поясняет он. Чанёль садится рядом, мягко гладит по плечу.

— Почувствовал свободу лени и не можешь взять себя в руки?

— У меня температура, — исправляет Бён. Чанёль удивленно вздыхает, трогает шею Бэкхёна и сам себе кивает.

— Заболел? Летом?

— Я не знаю, — признается Бэкхён. Если он заболел, а не страдает от переутомления, то вся их поездка на море может пропасть. Чанёль целует в плечо и поднимается.

— Приготовлю поесть и найду тебе что-нибудь из лекарств, — говорит он, — подумай пока, что именно тебе нужно.

— Главное, не уснуть опять, — ворчит Бён, но примерно решать, чем себя лечить, начинает. Хватит страдать уже.

      Чанёль возвращается минут через двадцать, пока Бэкхён пытается найти в сети хоть какое-то название лекарств, которые у него есть и которые подходят. Чанёль неожиданно поднимает на руки и несет на кухню. Бэкхён даже не сопротивляется, просто фырчит для видимости.

— Мне за тридцатник, а меня носят на руках, как принцессу, — жалуется он, на что Пак смеется. Осторожно усаживает на стул и отходит.

— Ну, скажу тебе, что ты единственный, кто заслуживает того, чтобы я носил на руках, — делает замечание Пак. Он достает аптечку и кидает на Бэкхён взгляд в стиле «ну что?». Бэкхён пожимает плечами, но название говорит. Чанёль находит нужно лекарство и смотрит некоторое время, не отдавая.

— Все-таки думаешь, что усталость? — решает уточнить он. Бэкхён кивает, отбирает таблетки и читает инструкцию.

— Наши называют такое состояние «перегорел», — вдруг вспоминает Чанёль. Бён улыбается, поднимая на него взгляд.

— Ох, кажется, я перегорел настолько, что горю изнутри, — смеется Бэкхён, после чего прикасается рукой к виску, потому что смех отдает головной болью. Чанёль мягко гладит по волосам, целует кончик носа и идет за водой.

— Мы так и не решили, куда поедем, — напоминает он.

— Давай попозже, — предлагает Бэкхён. Будто бы Чанёль будет ему возражать в таких вещах.

***

      Останавливаются они на Филиппинах, заказывают себе билеты и отель на Боракай, собирают вещи и решают, чем будут заниматься. С условием того, что Бэкхёну становится лучше уже на следующий день, Чанёль пытается развести его на активный отдых. Но куда там.

— Давай так, я собираюсь отдыхать, а не скакать по разным местам, — отстаивает свою позицию Бён. Чанёль закатывает глаза, потому что такая отговорка ему не нравится.

— Отдыхать нужно морально, потому что отсиживаться в отеле — так себе развлечение.

— Я собирался на море, — перебивает Бэкхён. Чанёль рычит и поднимается с места, начиная расхаживать по комнате. Бэкхён незаинтересованно смотрит на него, разрешает себе показательно зевнуть, как бы намекая, что ему плевать на что-то, кроме моря.

— Ты сопьешься, — пытается привести доводы Пак. Бэкхён кусает ноготь на среднем пальце, всем видом показывая, что он имеет в виду.

— Это пять дней, а не неделя. Не сопьюсь.

— Ты ведешь себя так, словно тебе пятьдесят, а не тридцать! — взвывает Чанёль. Бэкхён усмехается, останавливая его рукой.

— Тридцать два, но спасибо, что напомнил, — это звучит так надменно, что хочется прекратить весь этот спор и поехать отдельно друг от друга. Но потом Чанёль понимает, что так он сделал, будь бы ему двадцать семь хотя бы. Будто бы физический возраст действует и на поведение. Носиться на каждую тусовку уже не хочется, но и сидеть без дела — тоже. Но и Бэкхён не говорит сидеть без дела: потусить на пляже — тоже развлечение. Тем более, Бён и вода — синонимы. Куда Чанёль его вытащит, так это в воду.

— А что насчет дайвинга? — осеняет Пака. Бэкхён заинтересованно смотрит на него, но губы поджимает, не желая соглашаться.

— Дорого, — смущенно говорит он. Чанёль понимает, что Бэкхён уже согласен, но цены действительно кусаются. Любое развлечение дважды дешевле выйдет, чем дайвинг. У них достаточно денег, но не настолько, чтобы совсем бездумно их растрачивать. Но если подумать, то...

— Я плачу, — решает Чанёль. Он зарабатывает больше и быстрее. Каждая новая сделка приносит ту или иную сумму, когда Бэкхён получает зарплату только дважды в месяц и определенную сумму. Пак так или иначе может себе позволить некоторые вещи, которые не может позволить Бэкхён. А, тем более, живут они вместе и едут отдыхать тоже.

— Чанёль, — вздыхает Бён. Ему явно не хочется настолько растрачиваться на столь желанные вещи на столь желанном отдыхе.

— Не волнуйся, — отмахивается Чанёль, — но ты сходишь со мной туда, куда я позову.

— Не торгуйся! — возмущается Бэкхён, но Чанёль вовремя его обнимает, утыкаясь носом в волосы.

— Я серьезно: сходим на дайвинг, а потом ты один раз сходишь со мной куда-нибудь. После можешь отдыхать в стиле бездельников хоть всё оставшееся время, я тебя трогать не буду.

— Ладно, — вздыхает Бэкхён. Будто бы он мог отказаться, когда его просят таким образом. Тем более, Чанёль платит за дайвинг — придется отплатить собой.

***

      Боракай оказывается местом, которое можно было бы назвать бесполезной тратой времени, но всё оказывается куда лучше. Тут нет ни одного корейца, что является первым плюсом. Тут не так много людей, что является вторым. Но Бэкхён не успевает загнуть третий палец и озвучить еще один пункт, как Чанёль ловит его руки и целует рядом с запястьем.

— Я пообщался с людьми, — начинает Чанёль, — делать тут особо нечего. Пару вечеринок по выходным, дайвинг, путешествие в джунгли, вертолеты, дешевые рынки. А еще, пляжные вечеринки. Их тут очень много. Можно взять мотоцикл, потому что на машине тут нигде не пройти, и покататься до разных пляжей, с каждого понаблюдать за закатом. Сгоришь ты тут быстро, поэтому в обед лучше особо на пляже не сидеть. В остальном — обычный отдых.

— Чанёль, — улыбается Бэкхён, — тут мало людей, а у нас огромный номер с бассейном, у нас запланированный дайвинг, мои права на мотоцикл и твое знание языка. По-моему, мы в Раю, — поясняет он. Чанёль смеется, целует руку Бёна еще раз, после чего падает на мягкую кровать, утягивая Бэкхёна за собой.

      На самом деле, в словах Бэкхёна есть смысл: они в Раю, какой смысл жаловаться на что-то? Они есть друг у друга, поэтому им удобно, что бы не происходило. И если для полного счастья нужны какие-то мелочи, то их можно заменить другими мелочами.

***

      Солнце нежно пробирает сквозь приоткрытые шторы, щекочет кожу, совершенно легко и сладко. Бэкхён прячет лицо, стараясь поспать хотя бы еще немного. Невольно утыкается лицом в плечо Чанёля, на что получает недовольный стон. У Пака вчера сгорели плечи, до боли сгорели, потому Бэкхён с перепугу поднимается на локтях, рассматривая мужчину. Чанёль, кряхтя, пытается перевернуться, но не очень успешно. Бэкхён целует его плечо и поднимается окончательно.

— Ты куда? — хрипит Пак, но Бэкхён отмахивается и идет на балкон. У них вид на море, неимоверное тепло и яркое солнце в глаза. Бён потягивается, слегка прогибаясь в спине. Неимоверно прекрасное место, слишком красиво, чтобы назвать скучным.

      Бэкхён усаживается на пол, вытягивая ноги. Солнце нежно струится по коже, согревая. У Бэкхёна красные колени, потому что вместо плеч у него сгорели ноги, но поцелуи солнца не делают больно, просто разогревает. Через какое-то время приходит Чанёль и садится рядом, всем своим весом падая на пол. Он роняет свою голову на плечо Бёна и показательно зевает, жмуря глаза.

— Сильно болит? — спрашивает Бэкхён, вслушиваясь в чужое дыхание. Чанёль хмыкает и качает головой, но не очень-то и понятно, что он имеет в виду.

— Терпимо, но неприятно, — поясняет он. Бэкхён грустно вздыхает, потому что в этой ситуации он ничем не может помочь, приходится терпеть. Чанёль нежно опускает свою руку ему на колено, ласково проводя выше, ровно до белья, и оставляет так. Бён фыркает, но ничего против не предпринимает.

      Вчера они просто гуляли, иногда купаясь. Чанёлю было сложно заставить Бэкхёна вылезть из воды и идти куда-то еще, но все равно удавалось. Почему-то он просил Бёна натягивать футболку, пока они не плескались в воде, но про себя забывал. Поэтому страдает тот, кто пытался не дать чужой коже болеть. Излишняя забота о близких — не забота о себе.

      Чанёлю остров показался действительно скучным. Да, красиво. Да, райское место. Но это все его плюсы. Если Бёну ничего кроме воды и не нужно, то Паку становилось скучно. Тут нечего делать, если пытаться что-то делать самостоятельно. Но различные экскурсии дороже, нежели их номер на неделю, а делать на них тоже нечего. Придется развлекаться самостоятельно.

— Куда сегодня? — спрашивает Чанёль. Он чувствует, как Бэкхён пожимает плечами, но это больше не из-за незнания, а потому что Бёну все равно куда идти. Дайвинг у них только завтра, поэтому нужно чем-то себя развлечь.

— Предлагаю взять мотоцикл и поехать к джунглям. Нужно сделать пару фотографий, а то зазря брал камеру. А потом, если ты не против, можем заказать лодку и поплавать где-нибудь подальше. Что думаешь? — рассказывает свои идеи Бэкхён, чем удивляет Чанёля. Стоило ли играть в незаинтересованность, когда столько держишь в голове.

— Ты взял камеру?

— Ну, я думал, что камеры телефона мне будет мало для полного счастья. Распечатаю потом самые лучшие кадры и развешу по стене. Тебя только это интересует?

— Ну, это единственное, что меня смутило. В остальном, я с тобой согласен, — Пак поднимает голову с чужого плеча и потягивается, после чего падает на спину, разваливаясь по полу звездочкой. Бэкхён поворачивается к нему вполоборота и улыбается.

— Хочешь, погуляем ночью по пляжу? — предлагает он. Чанёль лениво прикрывает рукой глаза, чтобы солнце не слепило, но так, чтобы было видно Бэкхёна.

— Зачем?

— Не сидеть же в номере! — давится возмущением Бэкхён, явно желая передразнивать Чанёля с его рвением активничать, — тем более, там бывают тусовки. Ты же хотел.

— А ты?

— А я возьму камеру, — смеется Бэкхён, как бы показывая, что его главное развлечение в этой поездке — отдых, вода и новые фотографии. Иногда Чанёль даже удивляется тому, как Бэкхён забывает про свою камеру на долгое время, а потом берет ее и делает с тысячу фотографий, чтобы было. Наверное, это любовь?

***

      Камеру Бэкхён вручает Чанёлю, потому что сам садится за руль. Мотоцикл тяжелый, мощный, совершенно не смотрится рядом со стройным и маленьким Бэкхёном. Но тот ловко справляется, кажется хозяином ситуации. Паку жарко, но Бён все равно заставил его натянуть футболку. Чанёль невзначай снимает то, как Бэкхён ведет себя на дороге, потому что это чертовски красиво.

      Если бы нужно было придумывать причины, почему именно Бэкхён любовник Чанёля, то в первую очередь он бы отметил естественное поведение и красоту при этом. В любых ситуациях. Будь то вождение, завязывание галстука или расхаживание без одежды по комнате. Всегда идеально. И привычно. Ну, а потом еще бы и душу упомянул, но это потом.

      Волосы Бэкхёна отрасли за последнее время, потому светлые прядки развиваются на ветру, а море по правую сторону от дороги — лучшее дополнение к кадру. Бэкхён быстро оглядывается на Чанёля, после чего слегка сбавляет скорость.

— Если ты ее уронишь, я тебя не прощу, — максимально громко произносит он. Чанёль понуро выключает съемку и убирает камеру в чехол, что на длинной лямке свисает с его шеи. Бэкхён еще раз оглядывается, проверяя ситуацию, после чего позволяет себе прибавить скорость. Чанёль мягко устраивает подбородок на его плече, чтобы следить за дорогой. Шикарно.

      Всё вокруг кажется настолько идеальным. Яркие краски, освещенные солнцем, не ребят в глазах, а будто бы обволакивают, погружают в себя. Запах моря, соль на губах, ощутимая, режет невидимые ранки, если полоса дороги оказывается слишком близкой к воде. Бэкхён с его неимоверным запахом кожи, напоминающим пыль от песка, будто нагретого солнцем. Под все это в голове Чанёля даже подходящая песня есть. Словно погружаясь в поток, который неизвестно, где находится.

***

      Бэкхён спрыгивает с лодки в воду, отчего сотни брызг разлетаются по сторонам, вымачивая Чанёля, который еще не успел снять футболку. Вода здесь прозрачная, отчего видно не только множество различных рыбок и растений, а, кажется, даже дно. Бэкхён остается под водой ровно до того времени, пока воздух в легких не кончается. Всплывает, тяжело втягивая воздух большими рывками. Чанёль спрыгивает с другой стороны.

      Бэкхён смотрит в воду, дожидаясь, пока Чанёль подплывет к нему. Как только это случается, он указывает ему вниз, мол, смотри тоже. Здесь не так глубоко, потому дно действительно видно. Не просто дно, а все блестящие вещички на нем. Заинтересованности нет предела.

— Я в лодке маску видел, — начинает Чанёль, — тебе дыхалки хватит до дна и обратно?

— Обратно, не уверен, но от дна оттолкнусь, быстрее поднимусь. Тащи маску, — оживляется Бэкхён. Он выбирает себе примерную цель, пока Пак лезет за нужным предметом. Нужно восстановить дыхание, пока есть время.

— Подашь мне руку в случае чего? — спрашивает Бэкхён, натягивая маску. Она неудобная, но так лучше, нежели в соленую воду с открытыми глазами. Чанёль взволнованно вздыхает, явно не желая, чтобы его помощь понадобилась.

— Не плыви до конца, если станет сложно.

— Ой, не волнуйся, — отмахивается Бён, смеясь. Но Чанёль одаривает его серьезным взглядом и строгим «Бэкхён». Остается только мягко улыбнуться.

— Обещаю, — на всякий случай говорит Бэкхён. Как только взгляд Пака становится мягче, будто в голове зеленый свет загорается. Бэкхён набирает больше воздуха и ныряет под воду.

      Чанёль внимательно следит за тем, как Бэкхён погружается все ниже, но его четко видно, до мельчайших деталей, но в стиле волн. Ловко и быстро опускается вниз, заставляя волноваться. А потом дергается всем телом, словно ему больно, разворачивается и резко отталкивается от дна, заставляя песок подняться. Пак думает, что стоит нырнуть за ним, но Бэкхён резво справляется сам. Он выныривает и болезненно вздыхает, стараясь не подавиться воздухом, потому что слишком резко.

— Ты как? — спрашивает Пак. Бэкхён пальцами показывает знак «нормально» и прикрывает глаза, стараясь войти в нормальный ритм. А потом он поднимает вторую руку, где пальцы запутаны в золотой цепочке. Чанёль разочарованно закатывает глаза, потому что ожидал чего-то лучшего. Бэкхён хрипло смеется, натягивая эту цепочку на себя, но та путается в волосах и свисает на лоб.

— Глупый, — улыбается Чанёль, пытаясь выпутать это из прядок, — нельзя чужое на шею вешать, — напоминает он. Бэкхён толкает его, будто бы заставляя отойти. Это выглядит детским перепиранием.

— Зачем ты пошел во врачи, если мог бы быть спортсменом?

— Не мог бы, — показывает язык Бён. Он не мог бы, его дыхание не такое хорошее, да и выносливость заставляет желать лучшее.

— Я просто люблю воду, — оправдывается Бэкхён, забираясь на лодку, но его сил недостаточно, чтобы забраться вверх, поэтому он с громкий плюхом падает вниз. Когда он делает вторую попытку, Чанёль подсаживает, помогая залезть. Бэкхён с грохотом падает в лодку, позволяя себе отпустить показательный стон.

— Показушник, — кричит ему Пак, заползая следом. Бён подает руку для помощи, после чего оба лениво падают на нужные места.

— В отель?

— Да, потом на пляж.

***

      Ближе к ночи становится прохладно, потому что рядом море, немного ветра. Это делает свое дело, потому Бэкхён натягивает на себя длинную тонкую кофту. Чанёль ограничивается одной футболкой, как утеплением. Но все равно так лучше. Бэкхён переплетает пальцы, потому что так он чувствует себя немного счастливее, вешает на шею камеру и ведет Чанёля к пляжу.

      Гулять по воде оказывается куда интересней многих вещей за последнее время. Бэкхён делает пару снимков, пока Чанёль идет впереди и снимает видео короткой длительности. А потом отдает камеру Паку, чтобы не замочить, и бежит глубже, забегает едва выше колена и с визгом убегает обратно, чтобы волна не замочила его. Чанёль делает пару кадров, а потом тоже спасается бегством.

— Ты же говорил, что не полезешь в воду, — напоминает Чанёль, на что Бэкхён недовольно дует губы и уходит слегка вперед. Чанёль ставит камеру на съемку и идет позади какое-то время, а потом окликает Бэкхёна, но тот не поворачивается. Пак делает замечание про капризных мальчиков и догоняет своего.

— Ну что за обиды? — он ловит Бёна за локоть свободной рукой, — ты и так целый день в воде, — в лишний раз напоминает он. Бэкхён улыбается, забирает камеру из его рук и выключает. Целует Чанёля в уголок губ, приподнимаясь при этом на носочках.

— Прислушайся, — говорит он прямо в чужие губы, — я слышу музыку.

— Хочешь танцевать? — улыбается Пак, вслушиваясь в звуки. Море шумит громко, но музыку действительно слышно. Бэкхён кивает полупьяной улыбкой, словно зовущей на приключения. Ему нельзя отказать.

— Ну, пошли танцевать, — соглашается Чанёль. Бэкхён берет его за руку и ведет на звук. Отличное начало ночи.

      Доходят они до небольшого бара, где яркие неоновые светильники в виде сосулек свисают с потолка, словно приглашают в свое царство. Людей немного, но этого уже достаточно, чтобы быть шумно. Кто-то танцует, кто-то просто ошивается у барной стойки. Бэкхён хитро улыбается Чанёлю и тащит с собой к танцевальной площадке. Музыка незнакомая, особенно для Бёна, привыкшего слушать корейскую попсу от женских групп. Но она интересная и зажигательная.

— Я не танцевал со времен учебы, — вспоминает Бэкхён, прислоняясь к Паку ближе, чтобы он услышал. Тот слышит, улыбается мягко и кивает — он тоже. Но Бэкхен будто в этой музыке растворяется, совсем не стесняясь неловких движений. Он словно шелком становится и струится под ритм. Паку хочется этот шелк трогать, желательно губами, но не на людях же.

      Чуть позже людей становится больше, а вся эта небольшая вечеринка перерастает в масштабную дискотеку. Бэкхён неловко улыбается, когда в него кто-то врезается и начинает ругать на непонятном для него языке. Чанёль же понимает все слова, потому хватает Бёна за руку и отводит в другую сторону. А потом ловит себя на мысли, что они почему-то трезвы, когда собирались каждый раз пробовать новые коктейли в разных местах.

— Может, выпьем? — говорит Бэкхёну на ушко Чанёль, за что получает легкий толчок под бок и хитрую улыбку.

— Ты клеишь меня?

— Ты и так мой, куда мне еще? — дразнится Пак, но Бэкхён кивает, одаривая легкой улыбкой, и идет к бару. Отлично, он склеил Бэкхёна, осталось произвести впечатление и привести к себе домой. Это заставляет улыбнуться. Потому что на самом деле, их знакомство происходило не в таком стиле. Да и такое, судя по всему, на Бэкхёна должного эффекта не произвело бы.

      Бэкхён ногами не достает до пола, когда сидит на высоком стуле, потому у всего это появляется некоторая детская наивность. А если бы зеленая вещь в бокале не была слишком концентрированным алкоголем, то его можно было бы принять за потерявшегося подростка. Потому что именно таким взглядом он наблюдает за танцующими людьми. Отпивает зеленую жидкость и морщится, но ничего не отставляет и не меняет.

      Чанёль довольно давно не был на таких тусовках, потому многое кажется действительно непривычным. Будто с возрастом отношение меняется. Но Бэкхён такие места явно не любит, сколько раз до этого говорил. Вообще Бён — само спокойствие. Слишком размеренное поведение, нежелание проявлять активность. Наверное, это даже успокаивает излишнюю активность Пака. Такое, дополнение друг к другу. Чанёль точно знает, что Бэкхён не пойдет танцевать больше, потому что свое он уже оттанцевал, а его слегка сбитое дыхание говорит о том, что больше он никуда не пойдет.

— Тебе здесь нравится? — решает спросить Чанёль. Бэкхён уверенно кивает, переводя взгляд на Пака.

— Это неплохо. Я не думаю, что полезу еще танцевать, тем более людей прибавилось. Но атмосфера мне явно по душе.

— А ты не хотел никуда, — передразнивает Чанёль, но Бэкхён просто пожимает плечами и делает еще один глоток алкоголя, который ему явно не по душе. Потому отдает свой Паку и забирает чужой.

— Эй, что это такое? — в шутку возмущается Пак. Бэкхён пробует его коктейль и кивает сам себе.

— У тебя лучше.

— Это потому что я цвета яркие не люблю.

— Хочешь сказать, что яркое — хуже?

— Обычно яркое более концентрированное, — поясняет Чанёль. Бэкхён вздыхает, явно не желая нагружать себя какой бы то ни было информацией.

— Не важно, — отмахивается он, — меня все устраивает.

— Будто кто-то сомневался.

***

      Всё их занятие дайвингом рассчитано на полтора часа, где полчаса они тратят на то, чтобы натянуть на себя экипировку. Бэкхён неловко кряхтит, потому что баллон действительно тяжелый для него, но кажется счастливым. Конечно же он будет счастлив, если дело заходит о воде. Инструктор говорит о том, что у него есть специальная подводная камера. И если парни хотят (Бэкхён показательно делает вид, что ему льстит, когда его называют парнем), то могут взять с собой и сделать пару снимков. Конечно же, захотят.

      В конце у них есть шесть распечатанных фотографий с отличным видом, болящие мышцы, но неимоверно высокий уровень настроения. Бэкхён даже подтанцовывает на месте, пока стягивает с себя костюм. Инструктор же рассказывает Чанёлю интересные вещи.

— Если хотите расслабиться в лишний раз, то можете сходить в ресторан на этой набережной, там подают отличные блюда и это приносит удовольствие, — говорит он. Чанёль кивает, благодарит за информацию.

      Бэкхён идет немного позади, зарываясь голыми пальцами в горячий песок. Наверное, это единственная причина его отставания. Чанёль думает над советом по поводу ресторана и поворачивается к Бёну. Тот смотрит себе под ноги, пока идет, потому врезается в Пака и удивленно поднимает взгляд.

— Задумался?

— Думаю, чем суша может быть лучше воды, — улыбается Бэкхён. Чанёль берет его за руку, ощущая покалывающее тепло.

— В твоем случае, ничем. Но есть тут одно место, которое должно быть достойно нашего внимания.

— Ты тут уже был? — удивление, которое Бэкхён пытается показать, является напускным, потому нет ничего поразительного в том, что Чанёль передразнивает его взгляд.

— После дайвинга посоветовали.

— Ох, ну пошли. Если это место посоветовал человек из воды, то я, конечно же, согласен.

***

      Ресторан оказывается маленьким, но уютным местом. Бэкхён умилительно смотрит на то, как Чанёль разговаривает на непонятном языке с официанткой и говорит нужные блюда. Девушка уходит, но возвращается с подносом, заваленным непонятным фруктом. Говорит, что это скрасит ожидание.

— Думаешь, это безопасно? — с хитрицой в голосе спрашивает Чанёль, но Бэкхён ловко берет себе кусочек непонятного фрукта и пробует. А потом для виду морщится, потому что сладко.

— Ты чего?

— Будто крем с пироженки слизал, — делится он. Чанёль смеется и тянется к меню, желая найти этот фрукт. И находит, смотрит на название и улыбается.

— Это кремовое яблоко.

— Потому и по вкусу напоминает крем, — говорит Бэкхён и тянется за телефоном. Он ищет нужную вещь в интернете, пока Чанёль пробует фрукт. Действительно, кремовый вкус.

— Оно имеет успокаивающий эффект, — читает Бён.

— Потому нам и посоветовали это место, — пожимает плечами Чанёль. Это имеет смысл. Бесплатный фрукт, который может успокоить изнутри. Именно то, что нужно уставшей, но вошедшей во вкус отдыха, душе.

***

      Черный маркер кажется неброским на фоне ярких фотографий. Бэкхён подписывает места и события на фото, а потом вешает гвоздиком к стене. Всё на уровне его роста уже обросло яркими снимками, а Чанёль обнимает сзади, устраивая подбородок на плече Бёна. Он берет у Бэкхёна фотографию и вешает чуть-чуть выше, чтобы яркие моменты не мешали друг другу, а пестрили по всему периметру стены.

— Чувствуешь себя лучше? — улыбаясь, спрашивает Чанёль. Бэкхён гладит глянец снимка, решая, что написать, и кивает.

— Будто новая шкура, — шепчет он, слегка откидываясь назад, ластясь к Паку. Тот мягко проводит пальцами по чужой коже на поясе, забираясь под майку.

— Придешь на работу, твой халат будет снегом на фоне песков.

— Так загорел? — Бэкхён смотрит на свою руку, сравнивая кожу из памяти с кожей, которая сейчас. Будто бы темный оттенок поднимает настроение. Чанёль в шутку подставляет свою руку рядом, мол, давай сравнивать.

— Ты темнее, — начинает Бён, — но моя форма сделает свое дело.

— Дурной, — фыркает Чанёль. Бэкхён изворачивается в его объятиях, целует в шею и обнимает. Чанёлю остается просто обнять его в ответ. А солнцем от Бёна все равно пахнет. Превосходное чувство.

      Бэкхён перегорел. Перегорел, но огонь внутри был обласкан солнцем, потому стало так хорошо. Пахнущая солнцем кожа, сгоревшие пряди волос и море в крови. Вероятно, лучшего отдыха и не следовало ожидать. Не настолько юны, чтобы беситься. Не настолько стары, чтобы сидеть дома.