Мгновенье лишь?

"Ярких звезд треугольник"

Минсок тот еще лис. У него рыжие волосы и бледная кожа вкупе с неимоверной красотой раскосых глаз. А Чондэ красивый черный кот. И вся лисья сущность Минсока просто вздрагивает, когда Чондэ со всей грацией, которая не всегда присуща ему, падает на колени Минсока, всем своим тонким корпусом, особенно крепкой грудью, проходится по округлым бедрам Лиса. Чондэ жмурит свои кошачьи глаза и мягко, почти невесомо постанывает от удовольствия, когда напряженные мышцы расслабляются.

Бэкхён запрыгивает на подоконник, мягко притягивает бутылку с алкоголем к себе, смотрит исподтишка на все это безобразие, которое происходит. Его душа похожа на... она не похожа ни на что, потому что ее просто нет. Он ловит на себе взгляд Чунмёна и закатывает глаза, слегка откидываясь к стеклу большого окна. Но всему этому мешает Сехун, который легко запрыгивает рядом и отбирает выпивку у друга, слабо перехватывая у горлышка своими длинными пальцами и отпивая большим глотком. Душа Сехуна - девушка.

— Знаете, — привлекает внимание Бэкхён, — у меня есть знакомый, который знает всё.

— Всё? — мурлычет Чондэ, слегка приподнимаясь с колен Минсока. Тот старается отстраниться едва заметно, не успевает, Чондэ падает обратно. Бэкхён кивает.

— Всё, что известно человечеству, то известно ему.

— Так не бывает, — не соглашается Чунмён, на что Бэкхён закатывает глаза. Снова.

— Я тебя с ним познакомлю.

***

Это выглядит как свидание вслепую. Бэкхён просто говорит им время и место, также называет имена. Не больше. Вся плачевность ситуации в том, что начинают они с примитивного "Бэкхён рассказывал про тебя", сразу и одновременно.

— Ты правда знаешь всё? — спрашивает Чунмён. Парень напротив осторожно кивает, но тут же делает отрицательный взмах головой.

— Я не знаю всего, а только то, что знает человечество, — поясняет Исин. Чунмён мягко улыбается и ловит тон заинтересованности от собеседника. — А ты видишь души?

— Вижу.

— И какая у меня душа?

— Ты же знаешь всё.

— У меня нет знания, которое бы называлось "как видит мою душу Чунмён", — улыбается парень. Чунмён думает, что в таких людях можно утонуть. Никакой хронологии, полное отсутствие такта и личной свободы. Ямочка на щеке.

— Я не вижу твою душу.

— То есть, у меня ее нет?

— Ее нет у Бэкхёна, а у тебя есть. Просто я не вижу ее. Не могу.

— Я не скрываю ее.

— Я знаю.

***

Чунмён не перестанет удивляться всему тому, что видит, даже если видит это всегда. Он не перестанет застывать в удивлении, когда застает Минсока, поедающего рыбок из его аквариума. Ничего особенного.

— Это не то, что ты подумал, — говорит не менее удивленный Минсок, осторожно отпуская рыбку обратно в воду. Чунмён закатывает глаза и уходит переодеваться. Минсок стоит на месте парочку секунд, а потом подрывается с места и бежит за ним.

— Мён! Мён! Ты же не обиделся? Мён!

— Да почему ты не можешь есть обычную рыбу, приготовив ее при этом?

— Потому что маленькие живые рыбки вкуснее!

— Да они двадцать юаней стоят! — злится Чунмён. Не то чтобы его раздражал тот факт, что его друг-сожитель поедает рыбок из их огромного общего аквариума. Просто он будто специально выбирает именно тех, которых покупал Чунмён. Красивых самых.

— Ты вроде на свидание ходил, а такой злой.

— Это не свидание, а обмен любезностями.

— То есть, когда видишь души, то так это называешь? Заведи себе уже какую-нибудь пассию и трахайся, а не ходи злой скотиной, — фыркает Минсок, на что Чунмён в очередной раз закатывает глаза. Злобный лис начинает раздражать.

— Ты же не трахаешься с левыми пассиями, когда "обмениваешься любезностями" с Чондэ.

— Между нами ничего нет, — алеет Минсок, готовый вот-вот взорваться и выкрикнуть какую-нибудь гадость в ответ, но Чунмён умело опережает его. Потому что их с Чондэ взаимоотношения ему видны лучше, чем что-либо еще.

— Ну да. Между вами ничего нет. Но между ним и твоими бедрами очень даже тесные отношения.

— Сам ты жирный, — снова фыркает Минсок и уходит от Чунмёна. Теперь его очередь строить из себя недотрогу. Чунмён мягко усмехается и все же идет переодеваться. Необязательно же Минсоку знать о том, что у нового знакомого его друг все же взял номер телефона.

***

Исин оказывается человеком интересным. Просто интересным человеком. Он в разы интереснее, чем тот же Минсок. Он намного интереснее, чем Бэкхён, у которого нет души. Чем больше Чунмён с Исином контактирует, тем меньше его заботит то, как же выглядит его душа, стертая и белесая, что совсем не разглядеть.

— От чего зависит образ души человека? — задает вопрос Исин, прижимая к себе свои ноги, обнимая колени тонкими руками. Чунмён лениво наливает ему чай, думая, что он сможет согреть холодные пальцы.

— От того, кем он себя чувствует, как себя ведет. Вот у Бэкхна нет души, потому что он бездушная скотина, — разводит руками Чунмён и ставит кружки с чаем на пол, на котором они устроились. Исин склоняет голову набок.

— А кого ты еще знаешь без души?

— Никого. Я знаю парня, душа которого - женщина.

— Вот прям женщина?

— Сколько я его знаю, за ним всегда была душа женского образа и чуть-чуть старше, чем он сам, — делится Чунмён, стараясь не улыбаться от одной мысли об этой несусветной душонке О Сехуна, которая не давала ему покоя первое время.

— Почему многие люди в душе не являются теми, кем являются внешне?

— Не всем нравится их внешнее положение, вероятно, некоторые даже этого не замечают. У меня есть друг, душа которого похожа на лиса. Так вот, этот друг поедает живых рыбок из нашего общего аквариума. А еще он все время фыркает.

— Будто бы души прячутся под маской тела, словно играя в нормальных существ, но на деле такими не являясь, — Исин мягко улыбается, зияя своей неимоверной ямочкой на щеке. Чунмён давится восторгом и улыбается в ответ.

— А свою душу я не вижу. Наверное, у меня ее нет, — делится Чунмён, на что Исин почему-то кивает.

— Думаю, те, кто обладает знаниями, лишены человечности где-то внутри себя. Невозможно все знать и не утратить себя, путаясь в этих знаниях. Мы будто становимся другими людьми, перенимая их привычки, их слова, знания, образы.

— Тогда ни у меня, ни у тебя нет четкого образа души, — рассуждает Чунмён, на что получает очередной кивок.

— Знаешь, Чунмён, думаю, моя душа - это ты. А твоя душа - я. Будто бы созданы для того, чтобы быть дополнением друг к другу.

***

Чунмён встречает Минсока перед входом в подъезд. Соседка снизу встречает их двоих на лестничном пролете и ругает, что парни ее затопили. Парни извиняются и просто бегут домой, почти не переодеваются, ищут место, с которого могла бы идти вода. Находят в ванной: Минсок ругается и идет переодеваться, пока Чунмён мочит ноги в ледяной воде и перекрывает все возможные вентили.

Самое забавное, что вся лисья сущность из Минсока пропадает сразу. Он выгоняет Чунмёна из утонувшей ванной, берет ведро и тряпку. Чунмён думает, что это забавно: злостный Минсок сейчас стоит по щиколотку в ледяной воде и пытается от этой воды избавиться. Теперь Чунмён идет менять одежду.

Когда он возвращается, то застает картину не менее забавную. Минсок стоит на одной ноге, а вторую держит поднятой и разминает подрагивающими пальцами. Холодно ему. Ловит взгляд Чунмёна и слабо улыбается, смотрит как-то устало. Чунмён показывает ему на выход, они меняются местами.

— Я тут подумал, — начинает Минсок, — ты притягиваешь проблемы. Мне стоило согласиться жить с Чондэ, с ним бы не было лопнувших посреди ночи лампочек, затопленной ванной и отключенной на сутки воды. Ты всегда притягиваешь проблемы.

— Думаю, Чондэ бы выгнал тебя раньше, чем любая бы проблема случилась, — бросает Чунмён, на что получает полный возмущения вздох. Минсок быстро хлопает своими широченными глазами и невольно краснеет весь.

— Не выгнал бы!

— Выгнал.

— Между ним и моими бедрами очень тесные отношения, — язвит Минсок, на что получает в ответ тихий смешок и брызги воды. Чунмён лениво выжимает тряпку, потому что пальцы замерзли сразу же.

— А еще ты совершенно бесполезный. Любой на твоем месте бы уже давно все вытер и высушил, а тут лужи стоят!

— Между прочим, мы живем с тобой на правилах "не нравится - делай сам", — напоминает Чунмён, на что Минсок закатывает глаза и всем своим видом предлагает соседу свалить. Чунмён лениво поднимается и отдает мокрый кусок ткани Минсоку.

— Там порвался шланг, — как бы между прочим сообщает Чунмён.

— Я не умею такое чинить.

— Я могу попробовать, если что.

— Ох, давай, бизнесмен по образованию, ничтожество по жизни, покажи мне мастер класс, — Минсок сегодня язвить не перестает, — а вообще, у тебя же есть друг, который все знает.

— И как ты себе это представляешь? "Син, ты случайно не в курсе, как чинить вот эту непонятную хрень в ванной, когда вода хлещет во все стороны?"

— Так и спроси, — пожимает плечами Минсок. Чунмён с секунду думает, после чего достает телефон.

— Если это прокатит, можешь забрать себе самую красивую рыбку.

— Я запомнил.

***

— Это мой друг, — Чунмён и Бэкхён говорят это одновременно, когда представляют Исина ребятам. Сегодня они собрались в неимоверно просторной квартире Чондэ, привели Исина. Самым забавным было то, что Исин стоял посредине этих двоих и держал каждого за руку.

— Он мой друг, — исправляет Бэкхён.

— Нет, мой, — злится Чунмён.

— Но вы же друзья, а я друг каждого из вас, следовательно, я ваш общий друг, — делает умозаключение Исин, на что все замолкают и смотрят на него как на умалишенного.

— Ой, иди ты, — возмущаются одновременно Чунмён и Бэкхён. Исин мягко улыбается каждому, но тут подходит Сехун и хватает Исина за руку, тянет на себя.

— Пока эти двое все выясняют, ты можешь побыть моим другом, — предлагает он, на что получает одобрительный кивок. Сехун радостно ведет его дальше в квартиру, пока те двое выясняют отношения.

***

В доме Чондэ у Бэкхёна есть свое место, отвоеванное годами, потому все подоконники остаются свободными в любое время. Чунмён осторожно забирается на одно из окон, а Исин легко усаживается рядом. Их вечер подошёл к некоему концу, потому они тихо-тихо сбежали, чтобы просто поговорить.

— Слушай, — обращает на себя внимание Исин, — Сехун - тот человек с женской душой?

— Да. Я даже не удивлен, что ты заметил.

— Так странно: мы не можем быть теми, кем являемся в душе. Не можем быть девушкой, находясь в теле мужчины. Что-то вроде рамок, за которые нельзя переступать.

— Нельзя сходить с ума, даже если твоя душа похожа на дикое животное. Однако есть такие, кому не писаны правила. Тот же Минсок, который ест моих рыбок. Тот же Чондэ, который ластится ко всем и сходит с ума, если его касаются с нежностью. Просто созданные для того, чтобы нарушать правила.

— Они нарушают правила в пределах возможного.

— Да, я знаю.

— Я понял, почему у Бэкки нет души, — заговорщически шепчет Исин, — он просто подарил всем людям вокруг частичку себя, поэтому его душа просто исчезла. Она, кажется, есть в каждом, кто его знает. Если собрать нас всех вместе, то мы соберем душу Бэкки.

— А мы с тобой? Ты что-нибудь понял? — интересуется Чунмён. Исин мягко улыбается и пожимает плечами. Они молчат какое-то время, пока Исин не опускает свою голову на плечо Кима и не смеется тихо-тихо, но неимоверно нежно.

— Я не понял, но придумал. Мы не можем почувствовать свой запах. Говорят, что и запах того, с кем ты связан, ты почувствовать не можешь. Наши души, кажется, связаны, потому ты и не можешь увидеть мою, ведь не можешь увидеть свою. Как запах, только душа.

— Мне нравится эта мысль, — соглашается Чунмён и целует Исина в макушку, получая в ответ кроткий смешок.

***

Минсок роняет тарелку, которая с веселым звоном разбивается о голый пол. Парень смотрит как-то виновато в сторону Чунмёна, а тот мысленно считает до ста, потому что не хочет кричать. Кричать он хочет, но не хочет срываться.

— В твоих руках вообще хоть что-то остается целым? — спрашивает он спокойно. Минсок губы кусает с пару секунд, а потом злится, кажется, и взрывается.

— Будто ты не приносишь проблем?

— Я не говорил, что ты приносишь проблемы, Мин.

— Заткнись и иди дрочи на свою несбыточную мечту, аутист, — бросает Минсок и присаживается на корточки. Он спешно собирает осколки в руку, царапает все пальцы и ладонь, в которую складывает осколки. Чунмён тяжело вздыхает и идет ему помогать.

— Я же сказал тебе идти на хуй, Мён, — шипит Минсок, не поднимая взгляда. Чунмён в лишний раз закатывает глаза и считает до тысячи. Так считать оказывается дольше, потому он просто молчит и режется стеклом, как и Минсок.

— Мин, может, нам разъехаться?

— Тебе нравится Исин?

Они задают вопросы одновременно, поднимают друг на друга глаза и улыбаются. Минсок поднимается и выкидывает стекло, собирает его с рук Чунмёна и отправляет к первой партии. Чунмён идет за аптечкой.

— Так все же, Чунмён? — задает вопрос Минсок, когда они спокойно усаживаются на большом диване и Чунмён достает нужные предметы, чтобы обработать множество мелких порезов на тонкой коже Минсока.

— Думаю, я могу его полюбить, — улыбается Чунмён.

— А как же разбитое сердце и несбыточная мечта?

— А как же твое разбитое сердце и несбыточная мечта?

— Мое сердце все еще болит, но мечта уже ушла далеко на задний план, — тихо говорит Минсок. Чунмён кивает - у него так же.

— Так что насчет разъехаться?

— Мён, я не смогу один, ведь все еще боюсь этого.

— У тебя есть Чондэ.

— Думаешь, он сможет держать меня на плаву?

— Он? Он не сможет, но будет всесильно пытаться. Вы либо с ним оба утонете, либо ты поймешь и не позволишь этому случиться. Мин, тут все зависит сугубо от тебя: хочешь ли ты двигаться дальше или нет. А Чондэ будет рядом с тобой, — сообщает Чунмён, на что Минсок сжимает перемотанные пластырем пальцы на левой руке и мягко вздыхает.

— Я сделаю ему больно?

— Да. Тысячи раз ты будешь делать ему больно, но у кошек много жизней, так что не волнуйся за него.

— А ты не боишься, что будешь делать больно Исину?

— Я думаю, он любит меня. А если это правда, то я просто не позволю себе сделать ему больно, — Минсок вздыхает и отводит взгляд: Чунмён никогда не сделает никому больно, это знают все. Минсок со своим разбитым сердцем будет кидаться этими острыми кровавыми ошметками, потому что будет бояться почувствовать боль снова. Он будет делать больно, чтобы самому так не сделали.

— Думаю, нам стоит попробовать что-то изменить, Мён. Я не верю, что станет легче, но мы попробуем, чтобы потом не тешить себя надеждами, если что-то пойдет не так.

— Я думаю, все пойдет хорошо.

***

Чунмён держит в одной руке пачку замерзших свиных ребрышек, когда Исин заходит на кухню. Парень стягивает с себя огромный шарф, намотанный поверх кашемирового пальто, поджимает пальчики на ногах, спрятанные в мокрые носки. Чунмён приветливо улыбается Исину, когда тот кивает и уходит раздеваться.

— Я думал, ты пошутил. Я приятно удивлен, что ты не сбежал, — делится своими мыслями Исин, громко произнося слова, потому что находится в другой комнате. Чунмён смущенно смотрит на ребрышки, будто они его смущают, а не Исин, который никогда не скупился на слова.

— Я же сказал, что это серьезно, — оправдывается Чунмён. Исин мягко подходит к нему, встает рядом и смотрит то на Чунмёна, то на предмет в его руке. Чунмён не знает, что ему вообще сейчас делать. А делать ли что-то?

— Окей, Исин, — усмехается Ким, за что получает тычок в бок, — как приготовить ребрышки?

— Сделай плов.

— Окей, Исин, как готовить плов?

— Ах, ты безнадежен, — смеется Исин, — просто потуши их с картошкой и овощами, — советует он. Чунмён кивает.

— У тебя ноги мокрые.

— А еще руки холодные.

— Почему ты все еще ни разу не заболел?

— Потому что у меня сильный иммунитет. К тому же сейчас не сезон простуд и прочей ерунды. От мокрых ног на самом деле мало чего зависит, потому что...

— Замолчи, — перебивает Чунмён, на что Исин пожимает плечами и помогает с готовкой. Его помощь оказывается реальной помощью, пока он не начинает шмыгать носом. Чунмён выгоняет его с кухни хотя бы переодеться.

***

Фраза "разъехаться" на деле оказалась совсем не такой. Минсок стал слишком частым гостем у Исина с Чунмёном. И вроде даже почти другом для Исина сделался. Так проще, кажется, по крайней мере без видимого напряжения, которое царило между Минсоком и Чунмёном в последнее время. Но Исин понимает, что ему что-то не говорят. Даже если и говорят, он так не думает. Не думает, потому что его накрывает легкий шелк ревности.

— А как вы познакомились? — задает вопрос Исин, срывая слова быстрее, чем подумал. Чунмён мягко улыбается, поглядывая то на Исина, то на Минсока, который даже задумался над ответом.

— Встречались с одним человеком, — говорит Чунмён.

— В смысле?

— Ну, думали, что каждый с разными. Как-то раз было общее дело у меня с Минсоком, а потом начали разговаривать на жизненные темы, затронули отношения. Выяснилось, что встречаемся с одним и тем же человеком. В общем, скандал был, — последнее слово Чунмён слегка тянет, как бы показывая всю плачевность ситуации.

— Ага, и стали друзьями, потому что появился общий враг, — замечает Минсок. Исин мягко улыбается ему и спрашивает:

— Но у вас же много общих друзей, своих. Почему вы жили вместе?

— Дело случая. Бэкхён свое пространство не очень любит с кем-то делить, Сехун уже на тот момент жил с другом, вышло так, что решили быть вместе. Тем более немного общая беда сближает.

— Общая беда?

— История разбитых сердец.

— Опять один человек?

— Нет. Разные люди, разная степень неудачи, но все равно как-то лучше быть вместе, тем более в тот момент. Как говорится, боль сближает людей, даже если они друг друга терпеть не могут, — тут Минсок кивает сам себе, будто в подтверждение своих слов. Чунмён ловит заинтересованность во взгляде Исина и продолжает.

— Я влюбился, боялся признаться, а когда решился, то меня отвергли, посрамили, подняли на общий смех. Странно, но влюбленность даже травлей было сложно выгнать из души. Что-то вроде отвергнутой любви, когда ты еще страдаешь, отходя от эффекта.

— А моя любовь меня просто использовала, выкинула потом за ненадобностью, — улыбается Минсок.

— А Чондэ?

— А что Чондэ? Он подошел, сказал, что любит. А я побоялся ему ответить взаимностью. Много чего побоялся. А он ведь любит. Он как Чунмён, только другой.

— И ты разбиваешь ему сердце, — замечает Исин. Чунмён тихо усмехается, потому что он уже это говорил. Самому становится приятно осознавать, что думают они с Исином очень схоже.

— Будто Чунмён не разбивает твое сердце, — замечает Минсок.

— Нет. Меня все устраивает, — пожимает плечами Исин. Так странно, они не встречаются, не признаются друг другу в любви и симпатии. Просто решили, что созданы друг для друга, а это довольно удобно оказалось.

***

— Смотри, вот это Большая медведица, — Исин проводит по воздуху рукой, указывая куда-то вверх, — а это Близнецы.

— Я ничего не вижу, — пожимает плечами Чунмён. Они застряли посреди трассы: сломанная машина, летящий с неба снег и Чунмён без линз. Исин сидит на крыше машины, разгоняя руками невидимый туман перед ними.

— Если ты не видишь, это не значит, что такого нет, — смеется Исин, а Чунмён лениво подходит к нему, потому что все его попытки найти проблему провалились.

— Ты вроде все знаешь, а как машину починить - не говоришь, — Ким опускает свою ладонь на колено Исину, который его по ладошке шлепает, но мягко улыбается.

— Если все время пользоваться чужими знаниями, то никогда не сможешь решать проблемы сам.

— Тогда почини машину сам?

— А если я не хочу? Быть может, я хочу, чтобы мы стояли под звездами с тобой вдвоем?

— У тебя ноги сейчас отмерзнут, друг мой, и вся твоя романтика перейдет в больницу с обморожением, — делает замечание Чунмён. Исин вздыхает и спрыгивает с крыши машины, мягко касается Чунмёна за плечо, собирается идти к открытому капоту, но тормозит. Чунмён вопросительно смотрит на него.

— Если я поцелую тебя, это будет считаться тем, что я люблю тебя? — задает вопрос Исин. И все его слова кружатся вместе со снегом вокруг опешившего парня. Он мягко обхватывает маленькие ладошки Чунмёна своими холодными и длинными пальцами, сжимает, будто прячет от холода.

— Если я отвечу, что да, то будет ли это считаться тем, что я люблю тебя?

— Мы можем проверить? Я могу поцеловать тебя без разрешения, без твоего ответа, но тогда вся моя пропащая романтика пропадет. Хотя, для ужаса, я могу прочитать Онегина в оригинале. Хочешь?

— Лучше целуй, — смеется Чунмён, на что получает одобрительный кивок и полный обожания взгляд Исина. Кажется, так будет проще? Все встанет на свои места, даже осколки разбитого сердца, потому что уже давно на месте, осталось склеить чем-то качественным, как любовь к Исину. Любовь к Исину, который действительно целует, холодный весь, своими холодными губами, заставляя Чунмёна вставать на носочки.