— Лёш, я это путешествие до конца жизни запомню, — выдохнул Михаил, с наслаждением откинувшись на подголовник глубокой ванны, наполненной горячей ароматизированной водой.

Алексей хмыкнул, сбросил халат и потеснил супруга, отчего вода поднялась почти до самых бортов.

— Нам уже пора собирать коллекцию чёрных моментов, которые мы будем помнить «до конца жизни».

— И что же у нас будет в коллекции? — шепнул на ухо Миша, скользя ладонью по груди супруга.

— Наша свадьба и Сайн в мокром цинайском халате, — предложил Алексей.

— Не напоминай, — фыркнул Михаил.

— Петух Агафьи Спиридоновны…

— Как мы ловили петуха я, слава богу, помню плохо, — отмахнулся Михаил. — Я тогда слишком много выпил.

— Хочешь сказать, и запись, которую сделала Варвара Андреевна, не помнишь? Мы её, между прочим, уже трезвые смотрели.

— Лёша! Почему ты выбираешь такие моменты, которые я совсем не против забыть?

— Потому что тогда ты тоже говорил, что будешь помнить это до конца жизни! — рассмеялся Алексей.

Дощатый забор из плотно пригнанных досок был высотой больше двух метров. Так что Варе пришлось эфиром вытащить из поместья табуретку. Встав на неё, она заглянула через забор, определила по треску веток и усердному сопению в какой стороне князья, и вновь открыла эфирное окно, зацепив его за фиксатор. Тёмная ночь и ветки кустов Эфиру помехой не были, поэтому в окне прекрасно были видны оба князя, что-то разыскивающие на земле. Правда, время от времени Варе приходилось корректировать его, чтобы Шуваловы постоянно находились в фокусе.

— Псс, — раздался сбоку шепот. — Варвара Андреевна…

Повернув голову. Варя увидела хозяйку дома, стоящую по другую сторону забора. На ней был тёплый махровый халат и ночной чепчик.

— Доброй ноченьки, Агафья Спиридоновна, — так же шепотом ответила она.

— А чего вы тут делаете? — тихо поинтересовалась хозяйка.

— Записываю на Эфир. Чтобы когда князья протрезвеют, не говорили, что этого не было.

— Ааа…

За забором раздалось шебуршание. Видимо Агафья Спиридоновна тоже что-то подтащила, потому что через несколько секунд встала вровень с Варей. Поставила на забор локоть, подпёрла кулаком щёку и уставилась в эфирное окно, в котором хорошо были видны продолжающиеся поиски.

— А чего это князья там делают? — спросила Спиридоновна через минуту.

— Петуха ловят, — вздохнула Варя.

— Ммм…

Агафья Спиридоновна залезла рукой в карман халата и через секунду чем-то захрустела.

— А зачем им петух-то?

— Гипнотизировать собрались, — со вздохом ответила Варя.

— Ооо…

Хозяйка снова закинула себе что-то в рот, хрустнула и сплюнула.

— Варвара Андреевна…

— Ммм?..

— Орешков кедровых хотите? — Спиридоновна протянула над забором горсть. — А то князья долго петуха искать будут. В огороде-то.

— Давайте, — согласилась Варя и тоже захрустела, сплёвывая скорлупу на землю.

В этот момент ползающий среди смородиновых кустов Михаил Александрович болезненно вскрикнул и нецензурно выругался.

— Нашел, Миш? — из темноты спросил Алексей Константинович.

— Нет, я на что-то острое рукой напоролся.

Варвара Андреевна приблизила окно, чтобы рассмотреть лучше, и тут Спиридоновна радостно ткнула пальцем в картинку:

— О, секатор! Так вот я его где оставила!

Варя почти дощёлкала орешки, когда князья в своих поисках переместились ближе к сараям.

— Так, вот в крайний бы им не надо лезть, — озабоченно нахмурилась хозяйка. — Там у меня вилы, коса и серпы. Порежутся ещё, не дай господь! Погодьте минутку!

Агафья Спиридоновна спустилась с чурбачка, на котором стояла, и скрылась за углом дома. Огород от остального двора тоже был отделён забором, правда, не таким высоким, как основной. Примерно в метр высотой. А где-то через минуту этот забор с возмущённым кудахтаньем перелетела нелетающая птица. Перелетела с явным ускорением, которое ей придала сильная женская рука.

— Вот теперь найдут! — довольно объявила Спиридоновна, вновь поднимаясь наверх.

— А поймают? — усомнилась Варя, глядя на то, как Алексей Константинович не удержал равновесие и с положения «на карачках» завалился мягко вбок.

— Поймают, я ему ноги связала.

— Между прочим, Лёш, это было твоей идеей! — возмутился Михаил. — Это ты заявил, что если петуха положить на землю и провести палкой от его клюва прямую линию, то он не сможет встать.

— А ты мне не поверил! — усмехнулся Алексей. — Тебе, видишь ли, доказательства понадобились.

— И всё равно мы ничего так и не проверили. А эта поганая птица три дня на рассвете дурниной орала, пока из тайги не явился Сайн и не сожрал его. Да ещё и перед Агафьей Спиридоновной потом извиняться пришлось.

— Ну так извинились же, — сказал Алексей. — И не только словесно, но и материально. Ты же сам потом сказал, что Агафья Спиридоновна не в обиде. И даже сама предложила ежели что к ней захаживать, можно даже без предупреждения.

— Ну конечно, кому ещё она бы продала одного петуха за сто рублей! — фыркнул Михаил.

Алексей развернулся в ванне, отчего часть воды вылилась на пол, и обнял ладонями лицо Миши.

— Но у нас ведь и не только чёрный список есть, — прошептал он, наклоняясь ближе. — Но и много других моментов, которые хочется не только помнить, но и повторять до конца жизни…

Миша подался вперёд, отчего вода в переполненной ванне колыхнулась и пролилась за бортики. Но это уже никого не волновало. Они целовались, и Алексей уверенно подминал Мишу под себя. Ведь в нём, несмотря на выпавшие трудности, сейчас кипел азарт. Ему хотелось всего и сразу и, чуткий к настроению Михаил, это уловил. Конечно, он бы мог побороться за лидерство, вот только знал, что всё равно обречён. Лёша редко был таким, но когда на него находило — проще было сдаться.

Это не было в новинку, но каждый раз Миша просто застывал от такого напора. Каждый раз — словно в первый, как будто он пробудил спящий вулкан или древнее языческое божество. В эти редкие минуты Алексей менялся полностью. Куда-то пропадала его неуверенность и мягкость; зато из мрачных глубин поднималось что-то тёмное и первобытное. И глаза… Из них пропадала осмысленность и они становились похожи на туннели в потусторонний мир.

— Лёш, — хрипло прошипел Миша. — Не здесь, пойдём в кровать.

Этого податливого отрезвления Алексею хватило лишь на несколько минут. Чтобы покинуть ванну и, проводив супруга заинтересованным взглядом, пройти за ним в спальню. Но удобно устроиться на кровати он Мише не дал. Обнял за плечи и прижал спиной к груди.

— Почему так, Миш? — прерывисто спросил Лёша, успевая между словами покусывать доверчиво подставленную шею. — Ведь мы не первый год вместе, должны были уже привыкнуть друг к другу. А я по-прежнему теряю голову, когда ты рядом.

— Разве кто-то может ответить на этот вопрос? — рвано выдохнул Михаил. — Да и надо ли искать на него ответ?

Алексей скользнул ладонями по безволосой груди и зацепил пальцами застарелый шрам. Столько лет прошло, а рубец в виде двуглавого орла всё ещё красовался чуть выше соска. Миша давно мог бы убрать его с помощью дарового лекаря, но сам захотел его оставить как память. Опустив одну руку ниже, Алексей с усилием сжал наливающийся член, который запульсировал в его ладони. Миша зашипел от такой нежной грубости и подался бёдрами назад, провокационно потершись задом о пах.

— Не нарывайся, иначе всё закончится быстро и грубо, — прошипел Алексей.

— Могу устроить медленно и нежно, — хмыкнул Михаил, вывернулся из удерживающих его рук и бесцеремонно толкнул Алексея на кровать. — Лежи! — велел он, придавив ладонями плечи супруга.

А затем провёл кончиками пальцев от шеи до паха, опустился на колени и сжал головку губами. Лёша рвано выдохнул и надавил на затылок, заставляя Мишу взять глубже. А тот и не протестовал. Ему нравился такой властный и требовательный супруг, но всё же при всей покорности он не собирался полностью отдаваться в его распоряжение.

Выпустив окончательно вставший член, Михаил заставил Лёшу лечь более удобно и решительно оседлал бёдра.

— Нет, мой дорогой, хоть ты сегодня и «сверху», но вести буду я, — ухмыльнулся Миша, положив на грудь Алексея баночку с жирным кремом, который достал из вещей, ещё только собираясь в принять ванну.

Он чуть наклонился вперёд, открываясь, и позволяя Лёше себя растянуть. Закусил губу и тихо постанывал, когда тонкие длинные пальцы супруга нажимали на простату. А Лёша будто специально его дразнил, делая это снова и снова, пока его терпение не закончилось. И тогда Миша решительно убрал от себя руки, аккуратно приставил головку ко входу и медленно опустился на член. Дал себе минуту, чтобы привыкнуть, а потом слегка качнулся.

По началу Лёша не мешал своеволию супруга, но когда возбуждение достигло предела, а желание развязки стало нестерпимым, он перехватил инициативу. Дёрнув Мишу на себя, он перекатился, оказываясь сверху, завёл локти под колени, разводя ноги шире, и толкнулся на всю длину. А потом ещё и ещё, задавая быстрый и сильный темп.

— Выше, — сдавленно простонал Михаил, чувствуя, что Лёша перестал попадать по простате.

Недовольно зашипев от того, что подушка была вне пределов досягаемости руки, Лёша просто подхватил Мишу под бёдра, и удерживая на весу, сменил угол. И всё же он не выдержал первым. Резко вышел, чтобы кончить на живот, и тут же сполз вниз, насадившись ртом на готовый вот-вот взорваться, член. Долго ждать не пришлось. Понадобился лишь десяток движений, чтобы Миша зашипел и попытался оттолкнуть его в сторону. Но Алексей был против. Языком ощущая, как пульсируют в перед развязкой вены, он в последний момент подался вверх, перекрывая языком своё горло. Вкус спермы Алексей не любил, хоть и по себе знал, как это приятно кончать в рот. Разрядка Миши пришлась лишь на губы, и тут же вытекла наружу. Что не помешало Лёше пройтись влажной дорожкой от паха до шеи, а потом втянуть Мишу в долгий чувственный поцелуй.

— Это был сумасшедший день, — выдохнул Михаил, второй раз выходя из ванной. — Но его окончание примирило меня с перенесёнными невзгодами!