Голова Сары дёргается, когда машина подпрыгивает на очередной кочке, и Скотт автоматически придерживает её, чтобы не ударилась, а отец недовольно ворчит себе под нос и быстро оглядывается на близнецов, проверяя их.

Скотт улыбается ему мол, ничего, не волнуйся, и переводит взгляд в окно.

Сара снова начинает возиться, пытаясь устроиться лучше на коленках Скотта, но у отцовского джипа не такой просторный салон, да и кресла пришлось немного сдвинуть, чтобы освободить больше места в багажнике.

Она стукается пяткой о дверцу, ойкает и подтягивает ноги к себе ещё ближе, почти сразу же свешивая одну, чтобы иметь опору. Телефон выскальзывает у неё из рук, и Скотт вовремя сжимает коленки, поймав его. Сара посмеивается, сказав тихое спасибо, и, устроившись удобней, снова затихает.

Скотт чешет сестре затылок, на что та реагирует практически кошачьим урчанием и даже глаза закрывает на какое-то мгновение, когда Скотт проводит коротко стрижеными ногтями от виска до затылка, слабо надавливая на кожу головы. Он улыбается, глядя на неё, пропуская путаные волосы сквозь пальцы, пытаясь их хоть чуть-чуть расчесать и пригладить, но прекращает это дело, когда Сара в очередной раз ойкает и шлёпает его по руке. Вздохнув, он поворачивает голову к окну, разглядывая огромные зелёные поля с редкими домиками. Вроде всего несколько часов езды от города, но кажется, что тут какая-то глушь, несмотря на довольно частые машины, проносящиеся мимо – в город.

Через внутренний карман куртки телефон фантомным теплом греет бок, и Скотт борется с сильным желанием взять его в руки, хотя это бессмысленно. Они уехали уже довольно далеко, и связь тут ловит совершенно отвратно – отец предупреждал, что так будет.

Скотт пытается сосредоточить внимание на сестре, что-то читающей в телефоне – буковки ужасно мелкие и вчитываться в них совсем нет желания, – чтобы хоть как-то себя отвлечь от всяческих мыслей, но он то и дело вспоминает Рейеса, а чувство вины с каждым разом щекочет нутро все отчётливей.

Прошло уже два дня с той встречи в кафе, и Скотт так и не решился написать; всё время, что они проторчали там, Сара не отставала с вопросами, пыталась вызнать как можно больше информации, о чём они разговаривали, но Скотт так и не сказал. Точнее сказал, что ничего такого не было, Рейес просто спросил, как дела, и всё, правда, Сара, отстань.

Рассказывать честно не хотелось, да и что? Они ведь и правда ни о чём толком не говорили.

Лиам не выказывал особого интереса, успокоившись тем, что это просто случайный знакомый, а Кора молча сидела почти в самом углу и никак всё это не комментировала, только странно поглядывала на Скотта, отчего тот то краснел, то бледнел, и очень хотел уйти. Он не очень хорошо понимал, с чего вдруг такая реакция и внезапная закрытость, но возможно она догадалась, что к чему, и поэтому не одобряла. Хотя как, Скотт не знал, но знал то, что женщины порой бывают слишком догадливы.

И почему-то было стыдно за то, что он попросил номер у Рейеса.

Он никогда ни с кем не флиртовал или, точнее, не осознавал – может, с кем-то всё же что-то подобное и проскальзывало, – он, иногда, совершенно не следил за тем, что говорит. Скотт не был лёгким на подъём, предпочитая новые знакомства – сестре, потому что её компании вполне хватало, а новые места – уже проверенным и исхоженным (и именно поэтому он сильнее всех расстраивался, когда им нужно было переезжать). Совсем хорошо ему было всегда в своей комнате, благо в каждом новом доме его уголок не отличался от каждого предыдущего, в одиночестве или в компании котов (которые тоже бесновались каждый раз при переезде), с модельками самолётов и кораблей, половину из которых у него всё руки не доходят до конца собрать или докрасить.

А тут такое.

Рейес, который очевидно старше, у которого в друзьях есть кто-то, кто владеет коллекционной спортивной тачкой, ценой которой можно пугать простых людей. Рейес, который сам потом подошёл и заговорил с ним, хотя, по сути, не должен был. Зачем ему какой-то, как он сам сказал, школьник? Это ведь бессмысленно.

Но вряд ли бы он сам стал просить номер Скотта для, например, коллекции – Скотт знал некоторых парней, которые знакомились, спрашивали контакты и никогда не звонили девчонкам, зато мерились длиной списка – да Рейес и не спросил.

Наоборот, назвал свой, но даже не просил ни о встрече, ни о сообщениях.

Скотт видел это как эстафетную палочку – теперь его черёд что-то делать. Позвонить там. Написать. Хоть что-то

Только вот он не знал, что писать, а для звонка был слишком труслив – это он признавал. Спрашивать у кого-то совета – не вариант, потому что придётся уточнять подробности, а он не хотел даже хоть какой-то огласки. Сара про Рейеса забыла, как только они вернулись домой после кафе – забурилась в учебники, даже поесть забыла спуститься, пришлось нести в комнату, потому что мама махнула рукой – не маленькая, сама потом что-нибудь найдёт, – и тоже улетела на работу по звонку, почти в ночь. Да и не у сестры же узнавать – у неё опыта в отношениях столько же, сколько у него самого, помноженное на ноль. Да и он как-то раз слышал, ещё в школе, эти её потуги заигрывать с мальчишками. Лучше бы не слышал, потому что видел в этом отражение себя. Да и Сара тогда и не выходила из комнаты до самого вечера. Потом заползла к Скотту в комнату, потеснила на кровати, забравшись под руку, и почти сразу заснула, не особо обращая внимания, как тот набирает разные варианты "привет, как дела?" и "привет, занят?"

И хорошо. Меньше всего хотелось снова поднимать тему Рейеса. Говорить о нём вслух стало резко… стыдно? Страшно? Будто если он произнесёт его имя вслух, то тот растворится, будто не было никогда.

Ему даже начало казаться обычное "привет" чем-то очень банальным, глупым и нелепым, каким ощущал себя Скотт, когда открывал сообщения, и он не хотел показаться таким Рейесу. Глупым подростком, с помощью которого можно потешить своё самолюбие и через пару дней забыть, как будто и его не было никогда.

Скотт глубоко внутри осознавал абсурдность таких размышлений, а ещё пугался того, что даже подсознательно хочет чего-то большего – ведь он точно так же может поднять себе хотя бы самооценку через Рейеса. Смотрите все, с каким крутым чуваком я тусуюсь! И даже то, что Скотт начал считать Рейеса крутым даже в мыслях, несмотря на всю ту искусственную кожу, в которую тот был обряжен, словно какой-то байкер, – тоже изрядно напрягало.

Он не мог понять, что чувствует, чего хочет и зачем ему это.

Зачем ему Рейес.

О том, зачем Скотт – Рейесу, он старался не думать. Это только больше угнетало.

За те два дня, Скотт препарировал свои эмоции, пытался отправить хоть что-то, хоть одно единственное "привет", но не находил в себе сил нажать на кнопку отправки, и снова ковырялся в себе. Рефлексировал, перебирал зачем-то всевозможные мотивы Рейеса и чувствовал себя с каждой минутой всё хуже и хуже. Почему он так сильно загоняется – Скотт не мог ответить даже себе. И Сара, словно почувствовав его угнетённое состояние, тоже присоединилась к его настроению, вела себя слишком тихо, что ей не свойственно. Почти всё время читала или писала, иногда под нос себе бурча о том, какие преподаватели тут звери, и что голова от них пухнет, и даже практически не спорила с Лиамом. Тот пытался вести себя спокойней, глядя на понурых близнецов, но жизнь на кампусе сделала его ещё более активным, инициативным – Скотту всегда было интересно, откуда в нём столько энергии, и когда она уже закончится, потому что, несмотря на всю бурную деятельность, которую творил Лиам – итог всегда был примерно один. Он где-то косячил, и всё летело в тартарары.

Кора, как и Сара, так же подолгу молчала и всё чаще пропадала в своей теплице, – земля под её ногтями, казалось, не хотела вычищаться. Говорила, что на парах их заваливают заданиями и разными проектами, за которые нужно постоянно отчитываться – не учебный год, а ад – и почти всегда отказывалась от посиделок в кафе, когда выпадало свободное время.

– Можешь даже не пытаться, – вдруг произносит Алек, и Скотт вздрагивает, едва не роняя телефон Саре на голову.

– Что?

– Связь, – поясняет отец и машет рукой назад, явно имея в виду телефон, – тут её нет, как я и говорил. Проедем чуть дальше через лес, к полянке, можно будет попытаться. Ждёшь от кого-то сообщения?

Скотт фыркает, пряча телефон обратно в карман, – он даже не запомнил, как его вытаскивал, – и качает головой, коротко улыбнувшись взглянувшей заинтересованно вверх сестре.

– Нет, ничего такого. Просто, э-э, время проверил, – врёт Скотт и невольно краснеет.

Отец с Сарой одинаково угукают, совершенно точно не поверив ему – от этого он краснеет ещё сильнее, отводя глаза в сторону, и сжимает губы, лишь бы не сказать ещё чего.

Машина подпрыгивает на очередной кочке, и Алек сбавляет ход, чтобы трясло не так сильно, хотя толку от этого…

– Лучше сядь нормально, – говорит он Саре, быстро обернувшись назад, – сейчас трясти будет долго, дороги здесь, считай, нет.

Сара кивает и поднимается, нашаривая под сидением свои кроссовки, влезая в них, и прилипает к окну, с довольным видом разглядывая нетронутый кусочек природы за стеклом.

– Мама бы тут долго не выдержала, – посмеивается она, и Скотт согласно вздыхает.

– Она бы всё равно не согласилась, – Алек качает головой, но не выглядит расстроенным – давно привык к жене-трудоголику, ведь сам не лучше. Снова посмотрев на детей через зеркало заднего вида, он тихо вздыхает, поджав губы, и выключает музыку, и без того игравшую едва слышно. Всё равно почти приехали.

***

Сара с винтовкой в руках выглядит до смешного нелепо, непривычно; она неуверенно прижимает приклад к плечу, пытаясь повторить позу отца, пока тот наглядно показывает и рассказывает, и с каждой секундой робеет всё сильнее. Почти как в день выпускных экзаменов – тогда ей казалось, что с каждой секундой все знания утекают из неё, и это одновременно и смешило Скотта, и так же нервировало, потому что он чувствовал себя примерно так же.

Скотт тихо усмехается, глядя на неё, прижимая крайне аккуратно свою винтовку к себе – это ведь была её идея, в конце концов, на выходных съездить за город, пострелять, – и переводит взгляд на отца. Тот говорит и показывает всё, как по инструкции, почти механически, будто текст у него прямо перед носом, и он просто читает его, хотя то и дело с тёплой, незлой усмешкой смотрит на Сару.

На самого Скотта – реже, но Алек и так уверен, что тот внимательно слушает и смотрит.

В руках он держит настоящую, не пневматику, как у близнецов, куда более тяжёлую, и, несомненно, опасную, но Скотту она кажется продолжением отцовской руки – настолько органично они смотрятся вместе. Он уже успел забыть, что тот – военный и прошёл несколько горячих точек; за все те месяцы, что отец уже успел провести дома, навёрстывая упущенное время своего отцовства, убрав поглубже в шкаф свою униформу, это действительно как-то забылось.

Его чрезмерная опека поначалу раздражала – для него и Сары, слишком привыкших к тому, что родители заняты больше работой, чем их воспитанием, это было чем-то удручающим, но Скотт не видел в этом чего-то плохого и довольно быстро привык к чужой заинтересованности его жизнью. К тому же, у отца всегда находилась парочка другая интересных историй, безусловно, тщательно зацензуренных порой, но всё же. Их было интересно слушать. И вообще с ним разговаривать. Странно, необычно, словно знакомишься с человеком заново, которого должен знать если не как свои пять пальцев, то очень хорошо.

Алек встаёт позади Сары, исправляя её положение, мягко давит на корпус и сдвигает ногу, для лучшей опоры, предупреждая, что отдача тут двойная, и звук выстрела довольно громкий.

Сара кивает и жмурит глаз, целясь.

– Открой, – тут же реагирует Алек, мельком глянув на Скотта, задумчиво заряжающего свою винтовку, вставая чуть поодаль, – целиться одним глазом – глупость, придуманная кинематографом.

Внезапный и громкий выстрел отвлекает Скотта, и он испуганно дёргается, глядя на раздосадованную сестру.

– Чёрт! Я же целилась!

Алек смеётся, снова подходя к ней, чтобы приобнять, и Скотт не удерживается от того, чтобы показать расстроенной Саре язык – слишком забавно та выглядит. Она показывает свой в ответ и насупливается ещё сильнее, обвинительно глядя на пневматику в своих руках, будто именно она виновата в промахе.

Скотт вскидывает оружие, прицеливаясь в кривоватую банку из-под какой-то газировки, лопатками ощущая тяжёлый, внимательный отцовский взгляд и стреляет, почти не раздумывая – Алек говорил, что чем дольше думаешь, тем меньше шанс попасть.

– Ха! – Радуется Сара его неудаче, когда пуля задевает жестяной бок по касательной, но всё же задевает, и едва не прыгает рядом. – Мазила!

– Ну, – Алек довольно усмехается и ерошит Скотту волосы, – по цели он всё же попадает чаще тебя.

– Этого мог бы и не говорить, – буркает Сара и снова показывает язык, но уже отцу, получая в ответ лёгкий подзатыльник и смешок.

– Не ёрничай, пристреляетесь ещё, только начали. Скотт, принесёшь из машины ещё банок? Чтобы не бегать постоянно.

– Тебе-то легко говорить, – фыркает Сара и забирает у брата его винтовку, скривив губы.

– Мы только начали, – мягко отвечает отец. – И у меня тоже не получалось по началу.

Скотт не особо прислушивается к чужому разговору, быстрым шагом идя к машине, по пути несколько раз похлопав себя по карману куртки, проверяя наличие телефона в ней.

Он замирает у багажника, спрятавшись за дверцу, и всё же решается написать. Сердце гулко стучит под рёбрами, и во рту становится сухо, как в пустыне, словно не смс-ку собрался отправлять, а с парашютом прыгать с огромной высоты.

Пальцы совершенно не слушаются, и он три раза ошибается в слове "здравствуй", стирает его, и набирает осточертевшее "привет" и трёт горящее от волнения лицо, мысленно обзывая себя самым последним придурком, трусом, и случайно отправляет недописанное сообщение, задев большим пальцем кнопку "отправить".

– Блять, – вырывается у него вместе со стоном, – ну ладно. Так мне и надо.

Скотт тяжело сглатывает, пытаясь подавить панику, уговаривая себя, что ничего страшного не произошло, что Рейес мог и забыть о нём за эти дни и уже ничего не ждёт. Или не ждал вовсе.

От этих мыслей становится в два раза хуже – он даже сам себя успокоить не в состоянии.

Сара, узнай причину его нервозности и подавленного состояния, смеялась бы очень долго. И, скорее всего, давно сама бы что-нибудь написала.

Ох, надо было ей рассказать…

Он дописывает, что это Скотт, ведь у Рейеса нет его контакта, и дёрганым движением прячет телефон в карман. И почти сразу же выдыхает свободнее, словно наконец закончил с каким-то супер-важным заданием. Сравнение крайне глупое, но он правда ощущает себя так, и втайне надеется, что Рейес не возьмёт в руки телефон ещё, по крайней мере, час, а лучше два, дав Скотту отойти окончательно.

Эти эмоциональные карусели, по которым его мотает, как безвольную тряпочку, скоро превратят его в невротика.

Засунув телефон поглубже, Скотт забирает пакет с банками-мишенями и заодно достаёт из другого бутылку воды – он действительно слишком разнервничался – и возвращается к отцу с сестрой, которая, кажется, всё же, наконец, попала в цель.

***

В следующий раз, когда Скотт тянется к телефону, время идёт к вечеру – плечо, да и руки в целом ноют с непривычки, как и спина, за которой приходилось постоянно следить – Скотт и не думал, что он так часто горбится.

Отец возится вдалеке, собирая мусор, который они оставили после себя, и разбирает самодельное стрельбище, а Сара занимается костром, засыпая его землёй и камнями, потому как тот всё никак не хочет тухнуть.

Они отстреляли почти весь запас пулек, и под конец, когда Сара и Скотт уже приноровились и начали попадать чаще, Алек дал им попробовать выстрелить из настоящей винтовки, стоя близко, для подстраховки. У той, ясное дело, отдача в два раза сильнее, и у Сары даже остался памятный синяк на плече от приклада – если бы не хватка отца, сустав бы выбило, но она ни на что не жаловалась. И выглядела более воодушевлённой, чем утром, когда они только начали.

На экране светится оповещение о двух непрочитанных сообщениях, и паника вновь возвращается к Скотту, когда он смотрит на время их получения.

Рейес ответил почти через двадцать минут после того, как Скотт отослал ему смс. А учитывая, что написал он довольно рано для субботы, то это даже… радовало? Льстило?

«Я уже начал думать, что обо мне забыли :)», писал Рейес, и Скотт практически слышал его голос у себя в голове и его акцент, «Рад, что ты всё же написал. Ранняя пташка, да? Чем занят? ;)»

И, чуть позже, через ещё полчаса: «Видимо, чем-то очень увлекательным…»

– Боже… – вырывается у Скотта, и он трёт вспотевшую ладонь о свои джинсы, нервно улыбаясь, ощущая себя одновременно и счастливым, особенно глядя на эти смайлики, и очень, очень виноватым. Это ж ведь надо так – начать общение с полного игнорирования. Дурацкая связь, дурацкий Скотт.

– Что-то случилось?

Отец появляется словно из ниоткуда и указывает на телефон в руках Скотта, глядя довольно заинтересованно.

Скотт мотает головой и очень быстро и неуклюже прячет телефон в куртку, отвернувшись к сумкам, продолжая упаковывать их вещи, и забирает у отца из рук пакет с мусором, пристраивая его в угол багажника, чтобы не болтался особо.

– Нет, с чего ты взял, – взволнованно отвечает он и хмурится от того, насколько неестественно звучит его голос.

– Действительно, – хмыкает Алек и треплет его по волосам, коротко приобняв, – с чего бы. Познакомился с кем-то? С девочкой, да? Ты всё время где-то витаешь.

Скотт заливается стыдливым румянцем и неопределённо мотает головой – под ложечкой начинает сосать после отцовского вопроса, а во рту появляется кисловатый привкус тошноты. Он ведь даже никогда не задумывался о том, чтобы рассказать родителям о том, что его интересуют не только девушки, но и парни – и последние, куда сильнее. Думать о возможной реакции отца становится практически страшно – вряд ли он просто повздыхает и махнет рукой, мол, твоя жизнь, делай что хочешь.

Возможно, будет скандал, и это при хорошем исходе – Скотт хорошо видел презрение и недовольство на его лице, когда слышал какие-то новости по поводу меньшинств. Отец никогда не комментировал такие отношения, правда и не встревал в споры или рассуждения, но его сведённые брови говорили всё за него, никаких слов не нужно было.

Где-то рядом в кустах застрекотал кузнечик, и к машине наконец вернулась Сара, настороженно разглядывая Скотта и держа что-то в кулаке.

– Честно, пап, ничего такого, просто… одногруппник написал, – снова врёт Скотт, разглядывая свои грязные кроссовки, пытаясь скрыть свою нервозность.

– Нас всех заваливают заданиями по самое не хочу, – Сара поддакивает и подходит ближе, демонстрируя через клетку своих пальцев красивую, темнокрылую бабочку, довольно улыбаясь. – Села прямо мне на руку. Правда красивая? Мелкий, сфоткай, а? А то улетит, пока я за своим буду лезть.

Отец пожимает плечами, недолго разглядывая бабочку, и отходит захлопнуть дверь багажника.

– Ты чего, Скотт? – Сара становится почти впритык и выпускает бабочку – та, на самом деле, взлетать сама не особо хочет, и рукой приходится потрясти, чтобы до неё дошло. Скотт льнёт к сестре ближе, горбясь, чтобы уткнуться в её плечо – Сара сразу его обнимает, медленно поглаживая рукой по плечам.

– Ничего, – буркает он и тяжело вздыхает, – всё нормально.

– Ясно.

Вот и поговорили, думает Скотт и хмыкает себе под нос, довольно скоро распрямляясь – стоять так неудобно из-за разницы в росте.

– Как плечо?

– Ничего, нормально, – копирует его интонации Сара и улыбается. – Нет, серьёзно, всё в норме. А ты вот – точно нет. Ты хоть со мной говорить будешь?

– Дети, залезайте, поедем домой, – отец хлопает дверью машины и открывает окно, чтобы его было лучше слышно, – мама как раз прислала внушительный список покупок.

Скотт бросает короткое "дома" и залезает на заднее сидение, чувствуя лёгкую вибрацию во внутреннем кармане куртки. Когда Сара устраивается рядом и принимается разглядывать довольно внушительный синяк на своем плече с радостным лицом, а отец поглощён дорогой и выбором радиостанции, Скотт достаёт телефон, пока связь всё ещё ловится.

«А вот если я позвоню, ты ответишь? Или я буду не вовремя?»

Скотт кусает губы, чтобы не улыбаться – радостное, непривычное чувство от этих смс-ок всё ещё не покидает его, заставляя забыть о недавних волнениях. Надо было быть смелее и писать раньше, определённо.

«Извини, я за городом, здесь связь не очень, поэтому я не отвечал. И лучше пока не звонить.»

Ответ прилетает практически мгновенно и это – несколько радостных смайликов. Приходится укусить себя за язык – улыбку всё труднее сдерживать.

«По крайней мере, ты мне снова ответил) Тогда напиши мне, когда будешь свободен, хорошо? И было бы замечательно, если бы ты освободил для меня воскресенье, потому что я очень хочу с тобой снова увидеться ;)»

Сара пробует заглянуть в телефон, и Скотт быстро блокирует его, недовольно покосившись в её сторону, но всё же расплывается в улыбке, не сумев её больше сдерживать от накатившего предвкушения завтрашней встречи – он однозначно готов освободить хоть весь день для этого.

Скотту становится смешно от собственной перемены настроения, и он с трудом давит смешки.

– Так, – шепчет Сара, вскинув брови, – мы точно должны поговорить, иначе я пожалуюсь Коре, и ей ты уже точно не сможешь противиться.

– Запрещённый приём, – по-глупому хихикает Скотт и обнимает сестру за плечи, прижав к себе. Отец бросает на них короткий взгляд через зеркало заднего вида, и Скотт поспешно отводит глаза – врать ему это последнее, что он хочет делать, но уж пока лучше так. Портить отношения с ним, когда они только-только притёрлись к друг другу – совершенно плохая идея, да и с Рейесом не всё ясно, в конце-то концов.

Кто знает, как долго они будут общаться, и что из этого вообще выйдет.