15-е августа, 2007 год.

Тёмный, длинный коридор. Будто бы грязные светло-зелёные стены. Белый потолок с трещинами. Видимо, это здание существовало ещё с восьмидесятых-девяностых годов и ни разу не видело нормального ремонта. В конце коридора — свет. Интересно, что там? 

Этот день Кагекао не забудет никогда. Когда его, ещё совсем маленького и наивного, привели к совершенно чужим людям и оставили там. Он помнит, как долго стоял за какой-то белой дверью и даже пытался подслушивать, но выходило плохо. Помнит, как теребил в руках мягкую игрушку. И не боялся находиться в коридоре, заполненном совершенно незнакомыми ему детьми. Ему ещё столько предстояло пережить... 

Остатки воспоминаний о детдоме Каге помнил обрывками. Словно, решив полностью порвать со своим прошлым и начать новую жизнь, растерзал самый обычный предмет, например, платок. Эти обрывки почти не были связаны между собой, но стоило вспомнить хотя бы об одном событии, начинали наплывать другие, связанные остатками ниток. Противно и больно. 

Но самым особенным было... непонимание. Кагекао родился в Японии и до четырёх лет слышал только японскую речь. А тут вдруг — Америка [Конечно, условно будем считать, что Америка. На самом деле это было бы ближе назвать англоязычной Россией.]. Совершенно чужой язык, совершенно другой контингент и природа. Он не понимал, за что так с ним поступили и чем он провинился. Приехали, оставили и уехали... Достаточно было только пустым взглядом рассматривать сверстников и пытаться учиться разговаривать заново. Другой язык... Он-то ещё толком на родном разговаривать не научился. 

***

На исцарапанном и потемневшем от времени подоконнике сидит девчонка лет десяти-одиннадцати. Сидит не шевелясь и рассматривает улицу. Капли дождя медленно стекают по стеклу, и она ничего не слышит и не замечает вокруг себя. 

— Привет. 

Это робкое приветствие выбило девочку из апатии. 

— А... привет... — она развернулась всем телом и убрала за ухо длинную прядь волос, выбившуюся в очередной раз и упавшую на глаза. У двери в комнату стоял мальчик, невысокого роста, черноволосый, кареглазый. На вид ему можно было дать пять-шесть лет; в руках он держал мягкую игрушку-тигрёнка. 

И откуда он здесь?.. 

— Как тебя зовут? — первым прервал тишину мальчик. Вопрос звучал наивно, но как-то одиноко. 

— Джеки... — тихо ответила девочка, отведя взгляд. 

— Красивое имя, — улыбнулся мальчик. — А меня — Кагекао. 

— А, это ты, тот самый... 

— Что? 

— Ты ведь совсем недавно тут появился, так ведь? — поинтересовалась Джеки. Её волновало, не изменяет ли ей память. Ведь Кагекао действительно появился здесь не так давно, всего какой-то там год. Странно он себя ведёт, обычные детдомовцы быстро теряют интерес к миру и стремятся к уединению, даже поговорить боятся. Особенно если их бросают родные — долго не можешь поверить в такое... 

Кагекао сделал шаг в сторону окна. 

— Почему ты здесь сидишь совсем одна? Остальные уже давно по комнатам сидят, играют. А ты ничего не делаешь. 

Джеки помотала головой. 

— Не хочу, — заявила она. 

— Почему? Тебе не нравится с ними играть? — Каге наклонил голову набок. 

— Надоело всё это, надоело! Они... Они не умеют нормально играть! Когда я захотела поиграть с одним из них, они испортили мои игрушки! — Прикрыла лицо руками. Постепенно злость и истерика начали закипать в ней. — Нам говорили, что здесь у нас нет ничего своего... Ненавижу... Ненавижу эту жизнь, этот мир! Всё — лишь иллюзия и обман, счастья нет! 

— Что?.. О чём ты?.. — Кагекао широко раскрыл глаза от удивления. 

— Нам всё врут! Всё — враньё! Если родная семья бросает, то кому мы вообще нужны?! 

Через несколько секунд Джеки спрыгнула с подоконника и убежала куда-то. Каге так и остался стоять в растерянности. Что это всё могло значить? 

Он мелкими шагами подошёл к подоконнику. Дождь за окном всё усиливался, превращаясь в ливень. «Что же, всё-таки, случилось с той девчонкой? Не успели поговорить, уже убежала. С кем же ещё можно подружиться? Здесь так мало детей, которые могут и хотят общаться...». Он потеребил мягкую игрушку, которую держал в руке, и развернулся к подоконнику спиной. 

Что сказать, Кагекао и правда не привык к тому злу, которое его окружало. Ему хотелось верить только в добро, и быть только добром в этой жизни, в этом мире. Каге не хотел становиться тем, кем приходится быть в такой жизни. Злым, грубым, бесчувственным, сильным. Уметь отстоять себя. Конечно, он был ещё слишком мал, чтобы понимать всё устройство мира, но... был наивен. 

А может, он просто ещё не знал, каково это, быть взрослым. Но кто знает, каким он станет? 

«Почему я всегда один? Почему не могу найти друзей? Почему меня никто не слышит? Ведь если в сказках, которые сочиняли люди, есть друзья, то и в жизни они должны существовать!» 

За окном постепенно темнело. Тучи находили всё больше и больше, солнце совсем ушло, наверное, за горизонт. В детдоме тоже стояла тишина. Дети тихо играли в своих комнатах, один только Кагекао ходил в одиночестве и смотрел в пуговичные глаза своей игрушки. 

— Одиноко... 

***

Тихие шаги. Кажется, сзади. Нужно быть начеку, но нет, бдительность никак не возвращается. 

Кагекао летит на пол от удара кулаком. Жгучая, сильная боль расходится по левой части лица, глаза рефлекторно закрылись, а ладонь, в которой он так старательно зажимал кусок хлеба, разжалась. На спине сразу же оказывается толстая и твёрдая подошва сапога, придавливает рёбра и грозит травмой. Каге захрипел от страха и почувствовал себя загнанным зверем. 

— Шевельнёшься — рёбра сломаю, — грубо сказал тот, кто это сделал. «Старшие!» — мелькнула пугающая мысль, и Кагекао втягивает голову в плечи. Сухая ладонь обхватывает волосы, сжимает и дёргает назад, Каге едва сдержался, чтобы не застонать от боли. 

— Слышь, мелкота, тебе сколько раз повторять одно и то же?! — Он слегка повернул голову налево, чтобы разглядеть, сколько их здесь. Трое. — Я спрашиваю, тебе сколько ещё раз повторять, нельзя воровать из столовой!!! — Старший снова дёрнул его за волосы; Каге выставил вперёд руки и выгнул спину. — А, так тебе ещё и нравится! — и парень с размаху толкнул голову мальчика лицом в пол, впечатав. Убрав ногу со спины «жертвы», он наклонился и подобрал выроненный кусок хлеба. Обтряхнул от пыли, оторвал зубами кусок от корки и с аппетитом зажевал. 

— Вот же... гад... — Кагекао приподнял голову. Из носа лилась кровь, попадала на губы и затекала в рот, иногда доходя до подбородка. Он вытер нос рукавом и со злобой посмотрел на обидчика. Глаза слезились от страха и обиды, губы подрагивали. 

— Чё ты сказал, гнида?! — разозлился парень и пнул мальчика в бок с такой силой, что тот въехал в стену и больно ударился затылком. 

— Джек, может, хватит? — осторожно намекнул один из старших, что стояли поодаль и с некоторым интересом наблюдали за избиением. Их Кагекао не знал, но такими пугающими, как Джек, они не казались. 

— Что хватит-то?! Я только начал! — ответил со злостью парень, не оглядываясь. 

— Убьёшь его ещё, отдуваться потом перед теми... 

— Помолчи, а. Уж как-нибудь постараюсь. Хотя, такого, как он, жалеть никто не будет. 

Джек занёс ногу для пинка и стал намечать, куда бы лучше пнуть этого мерзавца, чтобы не оставить следа. Каге прикрыл глаза. Если пнёт в живот или в бок, стерпим. А если по лицу... 

— Стой! — раздался вопль. Старший опустил ногу и повернулся в сторону того, кто крикнул. Перед ним стоял русоволосый паренёк лет пятнадцати, со светло-карими глазами. Одет он был в синие джинсы и красную толстовку. 

— Ты... опять? — голос парня стал уже не такой грубый и задиристый, с каким он пинал мальчишку. Мало кто осмеливался даже заговорить с Джеком, не то, что начать останавливать. — Кай! Сколько раз я говорил не срывать мне веселье! И без того скучно! 

— И это ты называешь весельем, Джек?.. — Парень, казалось, совсем не боялся его. 

Кагекао уже не слушал их. Вытянувшись на полу в струнку, он старался не шевелиться и ждал, чем же дело закончится. Остальные детдомовцы повскакали со своих мест и начали прятаться, с любопытством поглядывая на старших. Кагекао было всё равно. Попадало ему так уже не в первый раз, поэтому пора бы привыкнуть. Но этот парень... Откуда он здесь, причём в самый такой момент..? 

«Что же мне делать? Убежать? Нет. Не успею. Продолжать валяться? Страшно. Встать не успею, да и подставлять как-то этого парня не хочется... Вдруг его побьют вместо меня? Что же, что же мне делать?..» 

— Ты хотел его убить? 

— Нет. 

— Я ведь знаю тебя, — голос Кая был по-прежнему спокоен. — Ты можешь не рассчитать свою силу и убить... 

— Чёрт возьми... — едва слышно прошептал Джек, замерев на месте. Кай положил руку ему на плечо, продолжая успокаивать и приводить аргументы поубедительнее, чтобы ненароком не распалить этого парня. Кагекао медлил с побегом. 

— Ну, посуди сам: тебе бы тоже не понравилось, если бы кто-то, посильнее, бил тебя и пинал. Ты ведь и сам можешь стать чьей-нибудь жертвой... — тот просопел в ответ и опустил голову. 

В конце концов он совсем притих. Кай улыбнулся и отступил. 

— Ладно, пошли отсюда. Хватит с него на сегодня. 

Старшие неохотно покинули место своего развлечения, один даже несколько раз выругался про себя, а третий плюнул. 

— Эй, э-эй! Ты меня слышишь? — Кагекао пошевелился и попытался понять, кто же так настойчиво трясёт его за плечо, проверяя, жив ли он. — Они ушли, можешь ничего не бояться! 

Рука шевельнулась, пальцы сжались в кулак. Убожество! Тряпка! Ревёшь, как девчонка! Мелкая сука!

— Не... Нет... Не надо... 

— Что? — снова эта ладонь на голове, но уже более мягкая. Но разве инстинктам прикажешь? Кагекао сжался в комочек и напрягся так, что не смог ничего слышать. Панику он старался сдерживать, ведь не каждый в этом доме мог поднять на него руку. Кому верить? Ведь даже самые спокойные на первый взгляд могли оказаться монстрами, изуродованными куклами, что причиняли боль всем, кто их окружал, и наслаждались этим. Такие, как Джек... 

— Я отнесу тебя в медпункт, хорошо? 

— Н-не надо... пожалуйста... — чуть слышно пролепетал мальчишка, но Кай, не обратив внимания на это, аккуратно поднял его на руки и понёс куда-то. 

***

— Отпиздить бы его, — тихо и даже с каким-то кайфом произнёс парень, сжимая двумя пальцами сигарету. 

— О чём ты, Бобби? — отозвался Джек, стоя в двух шагах от него. 

— Я же просил не называть меня так! Я не ребёнок! — раздражённо фыркнул тот. 

— Ладно, ладно тебе, недовольный. Я понимаю. Так о чём ты? — уже более твёрдо повторил Джек. Теперь он повернулся к собеседнику всем телом, чтобы тот не уворачивался от ответа. 

— Чего ты пристал-то? Ясно ведь, что не твоего этого... Кая! 

— Помолчи насчёт него, — голос парня стал более угрожающим, и по телу Роберта прокатилась лёгкая дрожь. Нет, он не боялся, что ударит. Просто Джек был для него авторитетом, и поднять на него руку означало огромный риск. 

— Ты можешь точно сказать мне, кому собираешься морду набить? Не было что-то ни разу, чтобы ты скрывал от меня свои подобные дела. 

— Да этого, мелкого. Он не такой, как все, ты наверняка уже давно заметил. Зверёныш, а не мальчишка. 

— Что правда, то правда, он действительно был похож на зверя. Ещё и глазами так сверкает, как кот подвальный. Кай вовремя подоспел к нему на помощь, меня это даже веселит. 

Роберт его уже почти не слушал. Он полностью погрузился в любимую атмосферу кайфа, который наступает, если покрепче затянуться и отключить понимание происходящего. Если ещё и добавить хорошую атмосферу — вечернюю, например... 

— Домой! — раздался зов. Детдомовцы синхронно повернули головы в сторону этого зова, словно бы убеждаясь в том, что им не показалось, и направились в сторону двери. Роберт незаметно бросил сигарету на землю и притоптал её подошвой, отчего она тут же погасла. 

«Эх, погулять бы ещё. Да, суки, не дают». 

***

— Каге, ты нормальный? Ешь, как свинья! — по огромному залу прокатился лёгкий смешок, медленно перерастающий в хохот. Мальчик кинул злой взгляд на толкнувшего его локтём в бок соседа, посмевшего снова изречь такую гадость. Какой же у него всё-таки бескостный язык! Придётся после ужина показать ему, кто из них тут свинья. 

Обещание, данное самому себе, было исполнено. Как только группа покинула столовую, Каге двинулся в сторону того пацана, шедшего впереди. Не обращая внимания на шумную толпу детей, которая не собиралась уступать ему место, Кагекао протиснулся между последней парой ребят, оттолкнул пацана за плечо в сторону и припёр к стене. 

— Я тебе сколько раз говорил держать язык за зубами! — прошипел он, сверля его взглядом и крепко сжимая пальцами воротник его свитера. Да, это был уже не тот Кагекао, который при виде сжатых кулаков сразу съёживался в комочек и испуганно пятился назад. Теперь это был совершенно другой мальчик — дикий и раздражительный. Рано или поздно все воспитанники детских домов становились такими. 

— Мне похер! 

— И что, что я вылизываю тарелку? Может, я ещё не наелся! — продолжал шипеть Каге, у него со злости даже клыки обнажились. 

— Повторяю, мне похер! Ты всё равно свинья! — не собирался сдаваться тот. 

— Хочешь драться? 

Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы не... 

— Мальчики, прекратите! — встряла в их спор миссис Эртон. — Спать идите и только попробуйте подраться! 

Те разошлись в разные стороны, но всё ещё продолжали бросать друг на друга недовольные взгляды. «Ну, держись ты у меня, я это дело просто так не оставлю...» 

***

— Ну давай же! Давай!.. 

Кагекао резко распахнул глаза, отбросил от себя одеяло и сел на кровати. Опять это началось. Снова эти придурки вместе с девчонками устроили в комнате чёрт знает что. Снова нельзя будет спать полночи. 

— Мерзость... что... — пробормотал он, посмотрев на соседнюю кровать. К нему хотя бы никто не лез, но это не отменяло того факта, что теперь ему полночи или даже всю ночь слушать ЭТО. 

— И зачем я только здесь оказался?.. Здесь мне нет места... 

Кагекао тихонько поднялся с кровати и подошёл к двери. Сквозь небольшую щель пробивался свет, и Каге взялся за дверную ручку. 

Окно находилось недалеко. Каге очень хорошо мог видеть в темноте, поэтому смог бесшумно и не привлекая ничьего внимания пробраться туда и залезть на подоконник. 

— Есть ли жизнь после детского дома?.. — спрашивал он сам себя. Это место уже порядком ему надоело, но по телевизору он мог видеть одно и то же: счастливые полные семьи с фальшивыми бесящими улыбками, сплошной рай, приправленный деньгами, и... ни слова о детских домах и их воспитанниках, словно бы их не существует. Кагекао не верил всему этому постановочному дерьму, и телевизор его не интересовал. Тем временем другие дети сидели и, распуская слюни, смотрели этот злосчастный телик, целыми днями толпясь вокруг него. И что в нём интересного? Глупые дети не понимают, что это не лучший способ развлечения. 

Сам же Кагекао скучал по маме... 

Рядом скрипнул пол, Кагекао резко подскочил на месте и оглянулся, готовясь отхватывать от надзирателя за свои поздние прогулки. Но нет, всё обошлось — это был Кай. 

— Что ты здесь делаешь, Кай? — спросил удивлённо мальчишка. 

— Да так... Надоело просто там сидеть, вот и вышел. Дай, думаю, проветрюсь, а ты тут сидишь. 

— Просто там... — Каге запнулся и посмотрел на дверь комнаты. — Я не знаю, что там происходит, но не хочу там спать. Противно. И шумят ещё, страшно. 

— А-а, понятно... 

Кай отступил левее и положил ладонь мальчику на руку. 

— Твои пальцы такие холодные... — Он слегка помял их. Каге с недоверием посмотрел на него, но руку выдёргивать не стал. Странный этот парень, Кай. Вроде ничем не примечательный, а улыбается так искренне... Такой улыбки Кагекао уже давным-давно не видел ни на одном человеке — ни на детях, ни на тех, кто работал здесь. 

Улыбка этого парня была нежной. Он словно бы ничуть не изменился с самого своего появления здесь. 

— Так и будешь сидеть здесь до утра? 

— Не знаю. Если они не прекратят, то да... 

— Ну... — Кай отвёл взгляд в сторону, — в моей комнате то же самое. 

— Ты сказал «в моей»? — Каге не переставал удивляться. 

— Да, а что такого? — Кай был совершенно спокоен. 

— Но... но нам говорили, что здесь ничего своего у нас нет... — неуверенно сказал мальчик и подогнул колени к груди. 

— А ты не слушай их, — снова улыбка. Ох, как же он может так улыбаться? — Оставайся собой до самого конца и не слушай, какой бред они несут. Ну как у человека может быть такое — всё общее? Так ведь не бывает! У каждого всё равно есть что-то своё — характер, внешность. 

— Странный ты... А сколько ты уже живёшь здесь? 

— Полтора года. Но незаметно, да? 

Постепенно и на лице Кагекао начала появляться улыбка. Ну как можно бояться такого, как он? 

— Когда меня сюда записали, я даже сначала не понял, почему здесь все такие одинаковые? Как куклы — однообразные, скучные, как будто больные и неспособные нормально общаться. Так и есть, наверное. Какой же это детский дом, если здесь живут несчастные дети? — говорил Кай, уже порядком откровенничая. — Я не верил им. Нужно оставаться собой до самого конца и не обращать внимания на тех, кто пытается тебя испортить. 

— Ты прав, Кай. Я... тоже думал о подобном, но не понимал всех правил этого дома, — отвечал Кагекао, с нетерпением дожидаясь тишины в спальне. 

Продолжали они болтать так до полуночи, пока у мальчика не начали слипаться глаза. Спустя некоторое время он совсем заснул, и Кай, который словно бы невзначай заглянул ему в лицо, заметил это. 

— Ах, точно... — он перевёл взгляд на часы, показывающие первый час. — Мы так заболтались с тобой, что совершенно забыли о времени... Если ты продолжишь спать здесь, утром так влетит!.. 

Кай отнёс мальчика в спальню, шум в которой уже прекратился. В дверях он натолкнулся на парочку девушек, по одному только виду которых можно было судить, что они там делали. Одна из девушек, увидев Кая, приложила указательный палец к губам. Парень кивнул и, пропустив их, зашёл в комнату. «Бессовестные, бесчестные, омерзительные... Когда ж я смогу отсюда убраться куда подальше? Достали эти люди... И мне не место среди них!» 

Кай очень психовал в эту ночь. Мало того, что взрослые всё равно обо всех ночных приключениях узнают, так ещё и начнут искать виноватого... А под раздачу может попасть любой, даже тот, кто не имел к этому никакого отношения. Как взрослые, так и детдомовцы — одни других стоят. Врут друг другу, подставляют друг друга, делают гадости друг другу — какой уж тут мир! Стало быть, всех под одну гребёнку пытаются воспитать. Ложь, лицемерие, жестокость целыми днями приходится наблюдать другим детям, даже тем, кто оказался здесь совсем недавно или тем, кто ещё мал. Извечная война. Неспокойная жизнь. 

Когда Кагекао почувствовал твёрдую поверхность кровати, сон покинул его мозг. Мальчик перевернулся на спину и открыл глаза. Тишина. Он повернул голову направо. Спать хотелось уже не так сильно. «Сколько же всего мы с Каем обсудили? Наверное, очень много. Ночь скоро закончится, а я так и не заснул. Кстати... почему я здесь? Кай... отнёс меня сюда? Почему он так заботится обо мне, почему? У него, кажется, совсем нет проблем... А я что? Не могу даже подраться нормально. Сколько это ещё будет продолжаться?» 

Что теперь делать будешь? 

Ждать. Просто ждать.