Рокан накормил их завтраком в своем доме. Его супруга помогла ему разлить горячий травяной отвар по чашкам, а затем удалилась, желая не мешать им. Рокан всё равно потом рассказал бы ей всё до последнего слова.

Еда хёков выглядела странно, но оказалась вполне съедобной. Было похоже на крупные зерна какого-то растения, отваренные вместе с кисло-сладкими ягодами облепихи. Во всяком случае, со свежим хлебом они были вполне сносным завтраком. Тем более что гости, которые не ели уже пару дней, были рады любой еде.

Корвус взял на себя ответственность рассказать Рокану всё, что с ними произошло, начиная от заднего двора академии и заканчивая их появлением в поселении. Часть, где Корвус пытался объяснить хёку про петлю и прочие сложные вещи, которые сам-то не особо понял, пришлось опустить. Рокан сказал, что оставит это Саргинию, так как «его ум больше».

Особенно Рокана заинтересовала часть, где они попались Крокалю – твари с щупальцами, которая едва не сожрала Алекса и перед своей кончиной успела навредить Неолине. Хёк на своем ужасном и исковерканном подобии общего языка рассказал им про Крокаля. Это существо выползло из раскола и, не задержавшись надолго в лесу, нашло себе пристанище в камнях и пещерах балки, внизу холма, на котором стояло поселение. Из-за него хёки не могли покинуть своего убежища – боялись попасть в его ловушку. В его пастях сгинуло уже несколько жителей, и они не могли найти против него никакого оружия. От огня Крокаль становился еще злее, а землю, которую хёки пытались отравить, он покинул, найдя другое место, еще ближе к их домам.

Новость о том, что Крокаль был убит, охватила всё поселение с молниеносной скоростью. Неизвестно только как разговор Рокана и его гостей просочился за стены его дома, но вскоре о них знали все. В этом ребятам предстояло убедиться позднее, когда они покинут Рокана, а сейчас они ждали ответы на свои вопросы. Рокан узнал всё, что хотел, и теперь была их очередь.

— Что с Неолиной и Алексом?— спросил Корвус.

— Вы говорить, что это ваша подруга убить Крокаль?— уточнил Рокан. Он сложил пальцы в замок и уставился на них,— возможно, она поплатиться за это своя жизнь.

— В каком смысле?— встревожено произнесла Роза.

— У нее остаться очень мало кровь…  Наша житель умеют исцелять, и Карла среди них — лучший целитель. Она сделать всё что уметь,— проговорил Рокан, не поднимая взгляда,— но она не уметь прогонять смерть. А смерть следовать за ваша подруга в ее тень.

— Давайте по фактам, пожалуйста,— сказала Белла,— без лишних слов. Она будет жить?

— Зависеть только от сама ваша подруга. Если она суметь перебороть желание уснуть, то она вернуться к ваша. Но не быстро.

— Сколько времени займет ее выздоровление?— Корвус напряженно перебирал пальцами под столом.

— Моя не знать. Моя знать только, что долго. Она схватить не летучий холод, а жало Крокаль.

— Жало?— переспросила Белла.

— Да. Жало. Только оно уметь пронзать плоть.

— Мы можем ее увидеть?— Роза поднялась. Это был скорее не вопрос, а настойчивое предложение Рокану проводить их до Неолины.

— Ваша иметь право… но вы не суметь с ней поговорить. Она без сознания. Карла следить за ней.

— Всё равно. Мы хотим ее увидеть,— Корвус тоже поднялся. Он хотел увидеть своими глазами, в каком состоянии Неолина, чтобы выяснить истинное положение вещей. Со слов Рокана он не мог понять насколько всё плохо или хорошо.

— А что с Алексом?— напомнила Белла.

— С парниша всё лучше чем с ваша подруга,— оживился Рокан,— он не в своем уме, но его жизни ничего не угрожать.

— М-да уж, лучше,— буркнула Белла.

— Саргиний заставить его уснуть. Когда он проснется, Саргиний помочь ему.

— Надо будет сходить за Роном,— сказала Роза,— он захочет увидеть Алекса.

— Нет! Вы не идти к нему!— тут же возразил Рокан. Он слишком эмоционально зажестикулировал,— моя говорить, Саргиний не любить гостей его личное пространство! Вы ему мешать. Вы увидеть свой друг, когда Саргиний ему помочь!

— А если у него не получится ему помочь?!— сердито воскликнула Белла,— мы вообще сможем увидеть своего друга?

— Саргиний помочь ему! Саргиний уметь всё!— с жаром отвечал хёк.

— Хотел бы я взглянуть на этого Саргиния,— тихо проговорил Корвус.

— Моя проводить ваша к подруга,— Рокан махнул рукой, призывая их идти за собой.

Она открыла глаза. Их заволокли светлые мутные пятна. Она несколько раз моргнула, но лучше не стало. Горячие веки обжигали глаза.

Неолина приподнялась. В голове тут же что-то зазвенело, но она не обратила на это внимания. В груди невыносимо жгло. Странно, ведь рана была в животе. Она это точно помнила.

Ей было больно дышать. Воздух с хрипами рвано вырывался из ее горла. Ее словно охватил жар. Она перегнулась через край кушетки, склонившись над полом, и чувствовала, как по коже стекают горячие капли пота. Тут же желудок попытался взбунтоваться. Она облизнула сухим языком потрескавшиеся губы.

Карла, появившись в комнате, тут же бросилась к ней и помогла лечь обратно на подушку. Девушка щурилась, пытаясь разглядеть хотя бы слабые очертания ее лица.

Неолина схватила ее за руку, но получилось не так сильно, как она хотела. Карла сама наклонилась к ней. Было тяжело, но девушка заговорила:

— Оно отравило меня,— каждое слово давалось ей с болью. Она задышала чаще, кое-как смогла сказать Карле на ее языке,— отравило…

Карла быстро защелкала. У Неолины разболелась голова, она не могла вникнуть в ее слова. Боль огненным кольцом стискивала ее грудь.

— Придурки… Я убью их,— прошептала девушка, чувствуя, как от боли на глаза наворачиваются слезы. Такие же горячие и неприятные. Так плохо ей никогда не было.

Карла поднесла к ее губам стакан с водой. Неолина слабо оттолкнула его запястье, но Карла почему-то не удержала стакан и одернула от нее свою руку, как будто ошпарившись.

Стакан упал на пол, расколовшись на крупные части. Вода расплескалась. Карла тут же принялась всё убирать.

Откуда-то у Неолины взялись силы на то, чтобы подняться. Она села на кушетке, спустила ноги. Перед глазами всё плыло.

Хёчка тут же оставила стакан и попыталась уложить ее на место. Она крикнула, зовя кого-то на помощь.

— Нет, мне не помогут твои травы!— обретшим силу голосом рявкнула Неолина. Карла наивно полагала, что какие-то цветочки ей смогут помочь. Девушка встала, ноги тут же подкосились. Для маленькой Карлы ее вес был тяжелым, поэтому вместо того, чтобы удержать ее, она смогла только опустить Неолину на пол и снова кого-то позвать.

Неолина села на колени, чувствуя под ногами прохладный пол. Тело было слишком тяжелым для нее самой. Она опустилась на локти, одной рукой призвала сферу. Но не смогла ничего из нее создать. Не хватало сил и концентрации. От жара плавились мысли.

Раздались еще шаги, но из-за пульсации в висках Неолине они показались очень далекими. Карла защелкала у нее над ухом. Чьи-то руки начали поднимать девушку.

Неолина распрямилась и отмахнулась от рук. Это было медленное и неповоротливое движение, но на несколько мгновений ее оставили в покое.

Девушка увидела, как бинты на животе побагровели. Карла запричитала и кинулась к своим шкафам, полнившимся всякими травами и снадобьями. Неолина приложила руку к животу и отняла ее, немного прояснившимся взглядом смотря на свою кровь. Она отливала ртутным блеском.

Та тварь ее отравила. Без шансов. Ее сок, ее яд давно попал в сердце. Поэтому там так жгло. Просто невыносимо.

Девушка прижала руки груди и согнулась, пытаясь вдохнуть. Ей было больно. Очень больно.

Ей нужно пересечь черту, чтобы эти мучения прекратились. Ничего другого у нее не оставалось.

Помутненными зрачками Неолина смогла заметить блеск разбитого стекла. Схватила его, острые углы тут же впились ей в ладонь. Одно резкое движение, и стекло с легкостью вспороло сонную артерию, оставив длинный вертикальный след на коже почти от нижнего края челюсти до ключицы.

Отравленная кровь покидала тело, и Неолина чувствовала себя легче. Глаза тяжело закрылись. Она услышала, как воскликнула Карла, и почувствовала, что падает на спину. Удар лопаток об пол был слишком тяжелым.

Рокан привел их к дому. Дверь была открыта, поэтому он вошел, не стучась, а ребята последовали за ним. Пройдя в глубь дома, они увидели Неолину. Она недвижимо лежала на кушетке, руки под простыней вытянуты вдоль тела, а глаза закрыты. На шее свежая перевязка. Одеяло накрывало ее обнаженное тело, спутанные темные волосы разметались по подушке.

Карла встретила их коротким приветствием, которое никто кроме Рокана не понял. Она отвела хёка в сторону и тихо заговорила ему на ухо, несмотря на ребят. Рокан сосредоточенно всё выслушал.

— Что у нее с горлом?— настороженно спросил Корвус.

— Ваша подруга… ваша подруга приходить в себя, но ей быть плохо, она поранить себя…— Рокан сделал шаг от Карлы. Его голос неуверенно дрогнул посередине предложения.

— Что случилось?— произнесла Роза, подходя к ней. Она приложила ладонь к лицу Неолины, ее холодная сухая кожа показалась ей странной.

— Карла говорить, что у девушка в крови яд,— быстро проговорил Рокан, вставая между Розой и кушеткой, будто желая отгородить от нее Неолину. Или наоборот.

— Яд?— с тревогой переспросил Корвус.

— Жало Крокаль иметь яд. Яд проникать в сердце девушка, делать ей боль,— речь Рокана ускорялась, он словно боялся в чем-то признаться. Это было заметно.

— Вы что-то недоговариваете,— нахмурившись, произнес парень, внимательно наблюдая за всеми движениями хёка.

Карла тихо подсказала Рокану, и он тут же ответил:

— Она нуждаться в противоядие, Карла сделать его для нее. Нужно жало Крокаль.

— Прекрасно, а раньше об этом нельзя было сказать?!— возмутилась Белла.

— Моя узнать только сейчас. У нее мало времени. Нужно срочно жало Крокаль.

— И где мы его достанем?— спросила Роза,— как оно выглядит?

— Моя не знать. Моя думать, ваша видеть его. Жало, которое ранить ее.

— Рон мог видеть. Он был рядом,— произнес Корвус, взглянув на девушек, словно ища у них совета.

— Тогда идем за ним! Чего мы ждем?— раздраженно ответила Белла. Она нервничала, и это проявлялось в подобной манере общения.

— У нас есть вообще шанс ей помочь?— спросила Роза, обращаясь к Рокану. Она бросила взгляд на Корвуса, который в отчаянии не понимал куда себя деть.

— Да. Если вы поторопиться,— ответил Рокан, его взгляд бегал от нее к Белле, от Беллы к Корвусу.

— Идем,— цыкнула Белла, хватая Корвуса под локоть и уводя его. Роза поспешила за ними,— и так времени много упустили!

Рон, проснувшись, еще не до конца понимал, где находится. Он искал кого-то из друзей. Вышел в холл, где наткнулся на Финна. Тот немым жестом предложил ему чашку свежезаваренного чая. Рон взглянул на стеклянное подобие чайника. Из носика шел пар и по комнате разносился приятный легкий запах, и парень согласился. К счастью его пустого желудка, к чаю прилагалось ягодное печенье.

Пытаясь взбодриться некрепким чаем, Рон параллельно предпринял попытки выяснить у Финна, куда делись Корвус и девочки. Языковой барьер в разы усложнял эту задачу, но Финн заинтересованно слушал все потуги Рона что-то ему объяснить и внимательно следил за каждым его жестом. Даже иногда кивал, будто понимал его.

В конце концов Рон понял, что для хёка это было скорее развлечением, чем желанием помочь, и он махнул на него рукой, взяв очередной квадратик печенья. Сладкое, насыщенное углеводами, которые так нужны были его организму, растратившему всю энергию, оно не особо понравилось Рону, но он продолжал его тщательно пережевывать, чтобы забить желудок. Зато чай был приятным не только на запах.

Его напрягало, как Финн пялится на темно-фиолетовый след на шее, оставшийся после схватки с существом, но Рон старательно это игнорировал. Он не хотел уходить, чтобы не разминуться с друзьями, а потому терпеливо ждал их. И спустя некоторое время дождался. Белла ворвалась в холл первая, увидев Рона, она воскликнула:

— Идем! Это срочно! Быстро!

— Куда?— не понял Рон, растерянно поднимаясь из плетеного кресла.

— Вниз. На побоище. Быстрее,— Белла, не расщедриваясь на объяснения, потянула его за собой.

Они вышли из дома прежде, чем в него зашли Роза и Корвус. На Корвусе не было лица, Роза в робком заботливом жесте держала его за руку.

— Что случилось?— спросил Рон, встревоженный их поведением.

— Нужно вернуться вниз и найти там жало,— ответила Белла. Всё еще не отпуская его, она упорно куда-то тащила Рона. В очень быстром темпе вчетвером они направились по улочкам, наполненным любопытными хёками.

— Какое жало? Вы можете нормально объяснить?

— Существо, с которым мы вчера встретились, ранило Неолину жалом,— сипло проговорил Корвус,— и в нем был то ли яд, то ли ещё что-то. И нам нужно его достать, чтобы Карла вылечила Неолину.

— Кто такая Карла?

— Хёчка, которая следит за Неолиной,— отрывисто бросила Белла,— по-твоему, это сейчас важно? У нас не так много времени.

— Тогда зачем вы тратили его на меня? Сразу бы отправились за этим жалом…

— Ты должен знать, как это жало выглядит,— произнесла Роза,— ты был ближе всех.

— Что? С чего вы взяли? Там был Алекс, а не я!— возразил Рон. Он понятия не имел, как выглядит это жало.

— В любом случае ты видел этого Крокаля ближе, чем кто-либо из нас! Идем,— отвечала Белла.

— К чему такая спешка?— не понимал Рон.

— К тому, что Неолина, спасшая твоего Алекса, сейчас сама едва дышит.

Рон старательно не замечал хёков, которые ради того, чтобы поглазеть на чужаков, даже выходили из своих домов.

— Как она?— спросил парень.

— Плохо,— произнес Корвус.

— А с Алексом что?

— Мы не видели его, но Рокан сказал, что он более-менее в порядке. Во всяком случае, ему точно смерть не грозит.

— Давайте поторопимся,— нервно напомнила Роза.

— А Саргиния вы видели?— спросил Рон.

— Потом. Потом!— ответила Белла.

Когда крайний дом остался за их спинами, стало легче дышать. Хёки, не поверившие в то, что Крокаль мертв, не рискнули высовываться за пределы своего поселения. Как и не рискнули заговорить с чужаками, хотя каждый словно считал своим долгом с интересом заглянуть им в лицо. Их пристальные взгляды кололись и делали воздух гуще.

— М-да уж, а Неолина говорила, что хёки любят гостей,— произнесла Роза как бы между прочим, чтобы немного разбавить скопившуюся в их компании тишину. Своей небольшой кучкой они быстро спустились с холма и теперь ходили по балке, пытаясь найти место, где вчера был убить Крокаль. При дневном свете всё выглядело иначе, будто даже рельеф земли поменялся.

— Может, они так свою любовь проявляют,— отозвался Рон, появившийся на высоком валуне. С него он окинул взглядом пространство и указал в сторону,— туда.

Он тут же спустился с валуна и направился прямо, не ожидая, когда остальные последуют за ним.

— Я думаю, они нам не верят,— произнес Корвус.

— А должны?— не поняла Белла.

— Я о Крокале. Они не верят, что мы его убили.

— Потому что его убила Неолина,— произнесла Роза,— и сейчас расплачивается за это.

— Ее сумка,— удивленно произнес Рон, показав на темное пятнышко впереди.

— Значит, где-то поблизости должно находиться тело Крокаля!— Белла ускорилась. Она первой добралась до места их несостоявшегося привала и закинула себе на плечо сумку Неолины. Тут же, подавшись любопытству, попробовала ее открыть, чтобы одним глазком глянуть что внутри. Но замок не повиновался натиску ее пальцев.

— Ага, размечталась,— усмехнулся Рон,— она откроется только рукой хозяйки.

— Ха-ха,— бросила ему Белла.

— Это из рода тех вещей, на которых лежит заклятье крови хозяина,— пояснил Корвус, хотя от этого Белле не стало яснее.

— Опять печати?— спросила она.

— Нет, это скорее вроде обычного заклинания,— ответила Корвус,— а может и вообще, низшие духи. Некоторые чародеи заключают их в вещи, чтобы они обрели особые качества.

— Что? В первый раз об этом слышу,— красные брови сошлись к переносице. У нее складывалось подозрение, что Корвус пытается ее надурить.

— Из какого подвала ты вылезла, темнота?— со вздохом возвел глаза к небу Рон. Очевидно, чтобы подколоть ее, потому что и сам он был без понятия.

— Алекс бы меня понял,— закатила глаза Белла.

— Но я сомневаюсь, что его бы поняла ты,— произнесла Роза.

Рон вмиг помрачнел. Он кинул ей угрюмый взгляд, ясно дающий понять, что лучше воздержаться от комментариев, намекающих на недавний, скажем так, срыв Алекса. Казалось бы, атмосфера в их небольшой компании только улучшилась, как между ними пробежал хорошо ощутимый холодок.

Они молча завернули за камни, словно специально наваленные громадной кучей посреди балки, и увидели Крокаля. Его щупальца тонкими кривыми черными веревочками лежали на земле, солнце иссушило их. В воздухе над ними витал сладковатый запах разложения, привлекший мелких мошек, которые облепили остатки Крокаля. Вспугнутые людьми, они взметнулись с земли в разные стороны, при этом издав неприятное вибрирующее жужжание.

— Ух,— Белла прикрыла лицо краем футболки, но вряд ли это хоть чуточку спасло ее от запаха Крокаля,— и как среди кучи всего этого,— она зло пнула рыхлые щупальца,— мы найдем жало?

— Не знаю,— честно ответил Корвус,— но как-то должны.

Все щупальца радиально расходились от центра, и Рон двинулся к нему. Он кажется понял, что за жало и где его искать. Это было очевидно, и почему никто раньше не подумал об этом? Жало защищает самое ценное, а из ценного у Крокаля был только его пузырь.

— Я нашел,— сказал Рон, опускаясь на корточки перед раскрытой сердцевиной Крокаля. Жидкость из пузыря давно впиталась в землю, вместо нее остался лишь венчик, напоминающий околоцветник крапивы.

Рон не вкладывал силу в голос, но его услышали. Первым подошел Корвус, и Рон показал ему на короткое щупальце, свернувшееся в спираль. Корвус очень осторожно прикоснулся к нему, но жало, как и Крокаль, вряд ли могло напасть. Поэтому парень создал сферу, сформировал из нее маленький серп, которым ловко отсек часть жала.

— Ты тоже умеешь проделывать эти фокусы?— возмутилась Белла, склонившаяся над их головами.

— Да,— неохотно проговорил Корвус, поднимаясь. Почему-то он продолжил,— но у меня мало опыта, поэтому я не лез. Чтобы не быть обузой…

— Это ты так оправдываешься?— спросил Рон.

Лицо Корвуса выдало, что шпилька, пущенная в его сторону, достигла цели. Он неуверенно приоткрыл рот, будто собираясь ещё что-то сказать. Упрек был очевиден, хотя, может быть, Рон и не хотел его произносить.

— Если бы не вы с Алексом, всё нормально было бы,— проговорила Белла прежде, чем Корвус собрался с мыслями,— заметь, уже не в первый раз по твоей вине что-то происходит!

— Может, еще скажешь, что я специально полез в пасть антропофагу, а потом еще и спрыгнул в раскол?— огрызнулся он.

— Если ты не будете создавать проблемы, то никому не придется их разгребать!— воскликнула Белла.

— Будто ты лично этим занимаешься!

— Нет, но Неолина сказала бы тебе тоже самое, я уверена! И в менее щадящих выражениях…

— Боюсь, что она ничего не скажет, если вы так и продолжить здесь гавкаться, как собаки!— неожиданно сурово прервала их Роза.

Белла и Рон остановились. Оба взглянули на нее, затем более-менее успокоились. Глаза у обоих горели, но, по крайней мере, они молчали. И теперь шли, держа дистанцию между друг другом.

Пока длилась короткая перебранка между Беллой и Роном, Корвус отошел в сторону и скрыл кусок жала в сфере. Роза присоединилась к нему, составив молчаливую пару, когда они возвращались обратно.

Когда они возвращались, улочки пустовали. Все хёки куда-то делись. Почти все – изредка можно было заметить, как тут или там возится какой-нибудь ребенок.

— Сиеста что ли?— задумчиво обронила Роза, когда они миновали уже половину пути по поселению до дома, где их ждала Карла.

Корвус был глубоко в своих раздумьях – губы как всегда плотно сжаты, взгляд непривычно неподвижен, а брови напряжены. Видимо, мысли у него были не светлые.

Белла шла, с тусклым интересом разглядывая дома и тайком заглядывая в окна, пытаясь увидеть хоть кусочек из жизни хёков. Сумка Неолины оттягивала ее плечо.

Рон шел позади всех. Он наконец-то смог закурить – достал из заднего кармана замызганных штанов пачку сигарет и зажигалку. Впихнул одну сигарету между зубов и щелкнул колесиком. Еще бы день такого воздержания, и его организм свихнулся бы без капли чего-нибудь, что вызывает зависимость. Вот, снова начинает на людей бросаться.

Он полагал, что в поселении хёков появление аабаров или антропофага никому не грозит, а потому можно немного подымить.

— Табак губит здоровье, молодой человек,— произнес на общем языке кто-то совсем рядом.

Рон оглянулся. Он и не заметил хёка, из-за своей одежды слившегося с темным каменным колодцем. Хёк выглядел чуть старше Рокана. И он набивал курительную трубку каким-то порошком.

— А вашему он не грозит?— отозвался парень, вскинув брови. Он остановился, разглядывая незнакомца. Он был повыше остальных хёков, но в остальном оставался очень похожим на них – весь словно закругленный, крупно очерченный, с крепким, но не толстым силуэтом.

— Нет,— хёк утрамбовал порошок пальцем.

— Рон!— произнесла Белла,— идем!

— Спешите?— усмехнулся хёк, даже не взглянув на нее.

— Как видите,— Рон бегло окинул взглядом местность, но, конечно же, никакой урны, в которую бы мог затолкнуть бычок, не нашел. Поэтому продолжал зажимать его между большим и указательным пальцами. Он не сдвинулся с места, внутреннее ощущение говорило ему ждать, что скажет этот хёк дальше.

— Зря,— тот прикрыл глаза. Он произносил это слово, затягивая последнюю букву так, что получалось «зряа». Чирканул спичкой и поджег трубку. Глубоко вдохнул, а затем вместе с дымом выдохнул слова,— уже поздно. Ваша подруга умерла.

— Что?— переспросил Корвус. Он и Роза подошли, слова хёка вызвали у них одинаковое выражение негодования. Если он так шутит, то ему грозит опасность оказаться в колодце.

— Ваша подруга умерла,— будничным тоном повторил хёк, словно делал замечание о том, какая в этот день выдалась солнечная погода,— Еще сегодня утром.

Он закурил свою трубку.

— Но Рокан…— произнес Корвус и на этом же запнулся.

— Рокан солгал,— всё в том же спокойном и размеренном темпе проговорил хёк,— он побоялся вам об этом сказать. Всё-таки вы спасли нас от Крокаля — как он мог разочаровать наших благодетелей?— хмыкнул хёк.

Роза почувствовала, как похолодели пальцы. Словно она снова прикоснулась к Неолине. Так вот что это было за ощущение…

Ее замутило. Она машинально взялась за рукав рубашки Корвуса.

— Вам-то откуда знать?— Рон скептически относился ко всем, что слышал.

— Карла тут же послала к Саргинию, когда ваша подруга перерезала себе горло,— хёк задумчиво посасывал кончик трубки, не обращая никакого внимания на недоверие в интонации собеседника,— Саргиний тогда отсутствовал, поэтому пришел я. Но к тому моменту она уже была холодной, как ледышка.

Повисла недолгая тишина. Хёк продолжал втягивать в себя дым и выпускать его наружу – кольцо за кольцом. Серый дымок сочился из его ноздрей.

Когда никто из ребят так и не смог ничего сказать, хёк произнес, изобразив на лице сочувствие:

— Мои соболезнования.