— Вот и все, — говорит он спустя… Сяо не совсем уверен, сколько вообще прошло времени. Точно много — Венти послушно делал заметки, пока они слушали композиции, и иногда приостанавливался, чтобы узнать мнение Сяо. Которое тот высказывал, но только после того, как многозначительно напоминал Венти, что не изучает музыку.

Тем не менее ты все равно испытываешь из-за нее эмоции, — возражал тогда Венти, и Сяо, как он и попросил, высказывал свои мысли.

— Теперь попрощаешься со мной? — чувствуя себя так, будто выходит из транса, медленно спрашивает Сяо. Вдохнув, он наполняет легкие и ощущает в носу аромат цветов. На который он почти перестает обращать внимание, но тот снова и снова в самые неподходящие моменты ошеломляет его.

Прямо как сейчас, когда, нахмурив брови, Венти поднимает взгляд с закрытой тетради на него. После чего выражение его лица разглаживается, озаряется, а на губах возникает маленькая улыбка.

— Никогда и ни за что.

Никогда и ни за что. Сяо встряхивает головой, а в мыслях проносится сотня ответов. Но ни один из них не достигает языка, и, вырывая Сяо из мыслей, Венти хмыкает.

— Кэйа только что написал.

— Вот как? — секунду пялясь в телефон, прежде чем начать печатать ответ, Венти мычит. На полпути — по предположению Сяо, основываясь на том, как он внезапно останавливается — Венти вскидывает глаза.

— Хочешь сегодня вечером поужинать с нами? — моргнув, Сяо поджимает губы.

— С тобой и Кэйей?

— И Дилюком.

Отводя взгляд в сторону, Сяо обдумывает предложение — он не ненавидит Кэйю и, пока Венти рядом, чтобы отвлечь его, может смириться с его присутствием. А Дилюк… молчаливый. Дружелюбный.

— У меня утром занятие, — вслух произносит он. Уголки губ Венти дергаются, а сам он возвращается к набору сообщения.

— Разумеется, мазохист, — брови Сяо поднимаются, хотя грудь пронзает веселье.

— Ты так говоришь, словно тоже не записался на утреннее занятие. — Венти на его слова поднимает взгляд, но тут же возвращает его обратно к телефону. Сяо не упускает внезапно окрасивший его щеки румянец.

— Посещать его с тобой не так плохо.

Сердце Сяо екает, а тело нагревается от подтекста.

— Я скажу Кэйе, что ты идешь, — немного громковато заявляет Венти, и Сяо сдерживает приподнимающую уголки губ улыбку. — Мы не будем засиживаться допоздна, — блокируя телефон и откладывая его в сторону, добавляет он. Затем слазит с кровати и, проскользнув мимо Сяо, направляется к шкафу.

— Только не говори, что опять нужно одеться посимпатичнее, — почти ворчливо произносит Сяо, и Венти с ухмылкой оглядывается через плечо.

— Можешь одеться как хочешь. Не стесняйся позаимствовать то, что носил сегодня, — это сказано так обманчиво беззаботно, что Сяо почти не замечает подтекста: Венти, возможно, хочет, чтобы он снова одолжил ту одежду. Она по-прежнему аккуратно сложенная лежит на столе Венти, и Сяо, вероятно, слишком долго пялится на нее.

Однако мысль о реакции Кэйи заставляет его отвернуться, достать телефон и сделать вид, что нашел в нем что-то очень интересное.

Позади себя он слышит шум снимаемой с вешалок одежды и со внезапным и очень запоздалым осознанием вскидывает голову.

— У тебя полно чистой-, — слова застывают на языке, когда он оборачивается и видит стоящего возле шкафа Венти с обнаженной грудью, и это не должно воспламенять его изнутри. Не должно. Но воспламеняет, а Венти, натягивая через голову новую кофту, хмыкает.

— У меня что? — когда Сяо так и не продолжает, спрашивает он. Сяо моргает, заставляет себя выбросить этот образ из головы и поворачивается обратно к постели. Возвращает внимание к телефону, лишь бы не смотреть на Венти.

— Полно чистой… одежды… — уже теряя контроль над этим осознанием и его значением, без энтузиазма бормочет он. Руки возятся с телефоном хотя бы для того, чтобы чем-то занять себя, и он изо всех сил старается остудить щеки.

— Я-, — прерывается Венти и мычит так, словно пытается придумать оправдание. Оправдание для… Сяо не может вспомнить для чего, так как отвлечен: в голове плавает изображение обнаженной груди Венти, его вытянутых над головой рук и-. — Это была моя единственная чистая черная футболка, — почти с облегчением говорит он, и Сяо моргает.

— И это твое объяснение? — спрашивает он, и концентрация по кусочкам возвращается. Он бросает взгляд в сторону и видит позаимствованный им сегодня топ и уже одетого Венти.

— Будем считать, что да, — быстро и со смехом выпаливает Венти, и брови Сяо поднимаются. — Ну так, ты будешь переодеваться? — спрашивает он. — Если нет, то нам пора. — Сяо хлопает глазами — очевидно, уже намного позднее, чем он думал. Он бросает еще один краткий взгляд на стопку одежды на столе Венти, а затем поворачивается к нему.

На Венти нет ничего особо симпатичного: его кричащий неоново-оранжевый свитер сменился сдержанным пастельно фиолетовым, однако он оставил белые джинсы и ботинки, которые носил с ним. Он с немым вопросом наклоняет голову, и Сяо поднимается на ноги.

— Идем, — он не плохо одет, да и Кэйа с Дилюком будут там. Он не совсем уверен, что хочет добровольно оказаться в кроп-топе рядом с Кэйей, а мысль о весь вечер смущающемся Венти…

Так ужасающе привлекательна, тем не менее он не уверен, что справится с этим. От одного воспоминания о том, как Венти смотрел на него, какой звук издал, когда Сяо вытянулся на стуле, уже горят щеки.

В данный же момент Венти кивает и разворачивается к двери, а Сяо кидает последний взгляд на одежду.

Возможно, он купит себе кроп-топ, но… не сегодня.

-----------

— Ого, не в своей комнате? Это что-то новенькое, — с не-совсем-ехидной ухмылкой говорит Кэйа. — Или правильнее сказать, не в комнате Венти? — игнорируя прилив крови к щекам и ушам, Сяо стискивает зубы.

— Я смотрю, сегодня некому согреть твою постель, — язвит в ответ он, впрочем, Кэйа от этого лишь смеется. Сидящий рядом с ним Дилюк закатывает глаза и вскидывает на Сяо бровь.

— Смело с твоей стороны предположить, что он стыдится своих действий. — Сяо с легким смешком выдыхает, пока Кэйа прижимает руку к груди и с достаточным, чтобы посоперничать с Венти, драматизмом ахает.

— Ты считаешь, что я должен стыдиться всех тех замечательных людей, с которыми я-

— Ладно, ребята, хватит ссориться, — со смехом перебивает Венти, и взгляд Кэйи перемещается на него. Когда он превращается из драматического в невероятно пристальный, глаза Сяо сужаются.

— Оу, кстати о совместной кровати… — его ухмылка становится чем-то… коварным, и Сяо сглатывает. Однако внимание Кэйи направлено на Венти, так что ничего страшного, верно? Он же не собирается-. — Венти, тебе наконец-то удалось-

— Так! — поспешно произносит Венти, а Кэйа усмехается. — Кэйа, можно с тобой поговорить? — бормочет он, и Кэйа в согласии взмахивает рукой. Тем не менее взгляд Венти прыгает сначала на Сяо, затем на Дилюка, а Сяо, замечая внезапно окрасивший его щеки румянец, поднимает бровь. — Наедине? — добавляет он.

Кэйа хмыкает и какое-то время глядит на Сяо — не на Дилюка, а только на Сяо — и на последнего накатывает паника. Но у него нет возможности яростно потребовать, чтобы Кэйа ничего не говорил Венти о том, что, черт возьми, по его мнению, чувствует к нему Сяо, ибо Кэйа выскальзывает из-за столика, а вместе с ним и Венти, который после этого тащит Кэйю прочь.

Сяо смотрит им вслед, пока они не останавливаются на другом конце небольшого ресторана — забегаловки, где, по словам Венти, подают самое невероятно вкусное карри, которое он когда-либо пробовал. Дилюк рядом тяжело вздыхает.

— Уж прости его, — отвлекая внимание Сяо от очень напряженного Венти и очень довольно выглядящего Кэйи, произносит он.

— Что, Кэйю? Все… нормально, — он оглядывается как раз вовремя, чтобы словить взгляд Кэйи на них — на Сяо — и, рассеянно постукивая по столу, прочищает горло.

— Как правило, он безобидный. Просто… склонен драматизировать, — теперь Сяо смотрит на Дилюка. Он с некоторой долей вины понимает, что нечасто это делал — молчаливого парня с растрепанными красными волосами невозможно не заметить, и поэтому Сяо не присматривался внимательнее.

Но сейчас присматривается, поскольку Дилюк не смотрит на него: он не сводит глаз с Кэйи и Венти, его руки неподвижно лежат на столе, лишь большие пальцы крутятся вокруг друг друга. Его губы слегка приоткрыты, словно он хочет что-то сказать, и Сяо интересно, что творится у него в голове.

Он подозревает, что много всего — Венти пару раз вскользь упоминал, что Дилюк — один из самых умных его знакомых. Он изучает биохимическую инженерию и всегда погружен в свои мысли. Так что, должно быть, в них сейчас что-то происходит.

Нежданно-негаданно взгляд Дилюка падает на стол, и он начинает пристально пялиться на свои руки, как будто они самая интересная вещь в мире. Сяо оглядывается и замечает, что Кэйа вновь наблюдает за ними, а на его лице расцветает ленивая ухмылка.

К тому моменту, как Сяо отводит взгляд, щеки Дилюка приобретают заметный оттенок красного.

И, возможно, он рад, что есть другое место для сосредоточения внимания, поскольку это делает его достаточно смелым, чтобы спросить:

— Так вы с Кэйей… — глаза Дилюка поднимаются, и его тяжелый взгляд устремляется на Сяо. — Друзья? — он заметно расслабляется, слегка выпрямляется и, забавляясь, фыркает.

— Друзья — это, пожалуй, мягко сказано, — тем не менее уголок его губ дергается, и Сяо думает, что это вполне может быть из-за положительной эмоции.

— Тогда ты один из его любовников? — из-за этого Дилюк давится воздухом, широко раскрывает глаза и резко паникует, что Сяо распознает по поднятию бровей и более чем умеренному интересу.

— Я- нет, точно нет, — негромко выпаливает он, обращаясь к Сяо, несмотря на то, что его взгляд вновь прыгает на Кэйю, словно тот мог их услышать. Сяо наклоняет голову.

— Значит, мечтаешь им стать? — ох, он играет с огнем и видит, как в глазах Дилюка вспыхивает паника, что кажется ему ужасно знакомым.

— И, скажи на милость, с чего ты это взял? — шипит он, но под пренебрежительными словами — и красным цветом его щек — вопрос Дилюка имеет искренний тон. Готовые выдать едва заметные детали, из-за которых он задумался об этой возможности, губы Сяо размыкаются.

Например, то, что они, насколько ему известно, проводят очень много времени вместе. То, что он неоднократно ловил Дилюка за разглядыванием Кэйи. То, что тот ощетинивается при каждом упоминании любовников Кэйи, хотя с невероятной быстротой отмахивается от них. То, что им двоим очевидно комфортно и легко вместе.

И в этот миг Сяо с паникой осознает, что не может перечислить все это вслух, ведь — за исключением ситуации с «любовниками» — именно так он ведет себя по отношению к Венти.

— Забудь-, — начинает он, однако нога Дилюка без церемоний пихает его голень под столом, и Сяо захлопывает рот. Очевидно, вовремя, поскольку Кэйя с Венти подходят к их столику. С ухмылкой усевшись рядом с Дилюком, Кэйа закидывает руки за шею и откидывается назад. Сяо смутно замечает это, ибо его глаза обращены — естественно — на Венти.

Аккуратно присаживающийся на свое место Венти кидает на Сяо краткий взгляд, сопровождаемый легкой улыбкой — по сути, не неловкой и все же сдержанной. А его щеки по степени покраснения могут соперничать с цветом волос Дилюка. Сяо одновременно отчаянно хочет узнать, что, черт возьми, сказал ему Кэйа, и отчаянно хочет вскочить с места и выбежать из ресторана, чтобы больше никогда его не видеть.

Как только возникает эта мысль, он отбрасывает ее. Боги помогают ему, мысль о том, что он больше никогда не увидит Венти, выжигает грудь со всей болью старой раны, вскрывающейся, изливая некогда содержащийся в ней яд в легкие. Он сглатывает, ставит локти на стол и заставляет выражение лица оставаться нейтральным.

Какое-то время он смутно осознает происходящее вокруг: бегающий тревожным взглядом с него на Кэйю Дилюк. Оба пытающиеся монополизировать разговор Кэйа с Венти. Иногда случайные нежные прикосновения руки Венти к его руке, неожиданные, теплые и желанные, несмотря на недавнее напоминание о неизбежной боли.

Он помнит, как кушал, помнит, что карри оказался таким же вкусным, как утверждал Венти. Помнит, как возвращался в общежитие, как они расстались — помнит отмазку Кэйи, что ему куда-то нужно, помнит молча брошенный перед тем, как пожелать им спокойной ночи, хмурый взгляд Дилюка.

Помнит, как пожелал Венти приятных снов возле его комнаты, помнит его мягкую улыбку и яркие глаза, помнит до сих пор до конца не сошедший розовый румянец на его щеках.

А потом вспоминает Чжун Ли.

---------

Он очень долго бежит, чего уже давненько не делал — вглубь студенческого городка, за его пределы, в пригород, мимо парков и извилистых крошечных ручейков. О Чжун Ли вспоминает лишь отрывками.

Что он бы в пух и прах разнес архитектурные решения этого района. Что счел бы построенные по шаблону дома безвкусными и неинтересными. Что забавы ради часами сам бы перепроектировал их.

Что решивший, что самое высокое здание города должно выглядеть именно так, заслуживает наказание хуже смерти — или, возможно, аннулирования всех архитектурных дипломов, которые он якобы «заработал».

Что он скажет Сяо сбавить темп, что Сяо сам себя изматывает и это никому не поможет.

Именно это заставляет его ноги наконец замедлить ход, и Сяо останавливается на вершине пологого склона холма. Он забежал намного дальше, чем обычно, и обернувшись, обнаруживает довольно живописный вид на город внизу — он может, как ему кажется, точно определить, где находится его общежитие. У Чжун Ли сто процентов имелось бы свое мнение и о его дизайне.

Рука горит под холодным светом едва взошедшего солнца, а вытатуированный на коже рисунок кажется таким же свежим, как и в день, когда он его набил. Объективно он понимает, что на самом деле конечность не горит, но, судя по тому, как болит, могла бы. Из-за того, как ему больно.

Помимо того, что измотал тело, он чувствует, как давняя рана в сердце открывается, наполняет грудь болью и слезами, которые он слишком устал сдерживать. Они наворачиваются на глаза, и он видит Чжун Ли в просветах между зданиями, куда заглядывает солнце. Он хмурится на Сяо, жалостливо хмурится, и его голос обжигает уши Сяо.

Ты бежишь, от чего ты бежишь?

— От боли. От тебя, — не всерьез обвиняет он. Чжун Ли — но это не Чжун Ли, Сяо напоминает себе, что его здесь нет. Однако это не меняет того, что глаза жжет, когда он вглядывается в бледную кромку утреннего солнечного света.

Венти остался там. Ты бежишь от счастья?

— Ты делал меня счастливым и все равно ушел, — никогда не произносимые им слова, но которыми он до боли в руке исписал целые страницы. А потом бросил в огонь и наблюдал, как они сгорают дотла, и надеялся, что дым унесет написанное к Чжун Ли, куда бы, черт побери, он ни уехал.

У меня не было выбора. А у тебя есть.

Ему хочется закричать, хочется подраться или сделать что-то, что угодно, лишь бы Чжун Ли исчез. Он не просил об этом, не просил об этом никчемном чувстве, не просил его возвращаться. Он хочет обвинить его, однако уже давно смирился с фактом, что эта галлюцинация Чжун Ли не ошибается. У настоящего Чжун Ли не было выбора.

И все же от этого боль не уменьшается.

Сяо хочет заорать, но вместо этого хрипло шепчет:

— Боль неизбежна, — произносит он тротуару, а не галлюцинации Чжун Ли. Когда он поднимает глаза, понимает, что этот Чжун Ли никак не может быть настоящим. Его губы растягиваются в улыбке, а Сяо лишь единожды видел его улыбку. И улыбался он не из-за Сяо и никогда не будет из-за него, поэтому сейчас он не может быть настоящим, ибо Сяо никогда не станет причиной его улыбки.

Возможно, это неизбежно.

Он никогда не несет чепухи. Тем не менее от этого в груди Сяо болит еще сильнее, а слезы наворачиваются на глаза так, что он больше не может их сдерживать, не может остановить, и они проливаются.

Если это так, то почему бы тогда не уравновесить боль счастьем?

С этими словами, должно быть, придуманными им самим — ведь Чжун Ли здесь нет, никогда не было и никогда не будет — Сяо делает шаг вперед в сторону города. В сторону общежития. Навстречу солнцу, к Венти.

И он надеется, что разберется, как это сделать… выбрать счастье, если за ним всегда следует боль. Быть может… ради Венти стоит попытаться.