Твик Твик никогда не считал Крэйга идиотом — точнее, полным идиотом, — но, в общем-то, иногда его нетвёрдое убеждение плавилось под лазерным лучом всякого рода «выходок»: то «чтобы кого-то перестали считать геями, нужно притвориться геями», то «нельзя переигрывать, а то девчонок не будет», то «надо играть в геев с кем-нибудь другим».

Крэйг Такер — сложный человек, пущай со стороны и чудится складным, простым и прямым. Его эмоциональный интеллект стремится к нулю, но тому никак не равен. Крэйг умеет криво улыбаться, смеяться в нос, злиться и таить горькую обиду, собственно, как и любой другой; Крэйг ещё, как и любой другой, может эдакое выдумывать, например, поцелуи.

— Нам надо поцеловаться. — Без «хочешь-не_хочешь», а в лоб и с повязанным, обезнадёживающим обязательством — «надо».

— Чего? — спрашивает Твик и поглядывает на Такера так, будто из его макушки торчат рога дьявольские — с выпученными широкими глазами и сдвинутыми к переносице тонкими бровями. Лицезря, можно предположить, что культовое «чего, блять?» невольно остаётся, к сожалению, наполовину негласным.

Крэйг поначалу не отвечает, отвлёкшись на что-то во дворе семейства Твиков, или, может, намеренно игнорирует — вот же придурок, — однако через секунд десять всё-таки удосуживается просветить в соль дела:

— Поцелуй. — Просветить одним словом. Помогает ли это? Ни хрена.

— Зачем? — тихо взвизгивает Твик. — Зачем нам целоваться?

— Надо. — От него ответа развёрнутого не дождёшься.

Твик сбивчиво выдыхает: этот пацан всё так же остаётся первопричиной бесконечного стресса и прочего. Господи, почему азиатки не могли нарисовать его с кем-то другим?

Почему не с Токеном, Клайдом, Джимми? Почему не с каким-нибудь Джеймсом? Почему именно Крэйг, блядь, Такер? Видно, либо судьба — полное дерьмище, либо чувак сверху решил поиздеваться и направил девочек на путь истинный и светлый — рисовать яой; а Крэйг и Твик так, под горячую руку попали.

И тем, и этим Твик стабильно смущён — то отношением окружающих к себе, то отношением к себе выборочно взятого Крэйга, потому что они не приходятся типичными для выделенных групп и сбивают с толку.

— Нет, не надо, — отвечает Твик, задрав нос к верху.

— Почему?

— Ты не объясняешь!

— Но я же сказал.

— Ты сказал только, что надо.

— Разве этого не достаточно?

— Конечно, нет! — Твик, поражённый, восклицает. — Что за объяснение у тебя такое, эдакое «надо»? — он спрашивает и фырчит, складывая руки на груди, а после обхватывая ими собственные плечи. — Если ты забыл, то мы играем геев, чтобы никто не грустил, а мы сами не геи.

— Все верят исключительно убедительной игре, — монотонно говорит Крэйг.

Твик чувствует, что хочет его прибить одним взмахом, потому что Крэйг Такер идиот. Сначала стараешься ради него, вживаешься в роль, потому что он верит, добавляешь превосходной драмы с клишированными фразами из любовных романов — «Любовь не следует сценарию!» — и получаешь в ответ только одно недовольство как раз из-за убедительной игры. И как это называется?

— Я не буду, — Твик прерывается на шипение, — с тобой целоваться.

Взгляд Такера кажется таким же, как и несколько секунд до этого, однако Твик замечает мелькнувшее исступление. Видно, Крэйг не был готов к «нет», будучи убеждённым в том, что его сопоставление логики, «надо» и тщедушные попытки коммуникации со своим «парнем» выльются в однозначное согласие.

— Послушай, — начинает мальчик немного мягче, отводя взгляд от Крэйга, — из нас ты терпишь мою паранойю и успокаиваешь. Мы не всё должны делать только потому, что от нас этого ждут. Да и ты ведь сам говорил так. Ты сейчас не в школе, а на заднем дворе моего дома и…

— Твои родители за нами смотрят, — бесстрастно отмечает он, перебивая. — У твоей мамы табличка. Жирным шрифтом написано: «Поцелуй его».

— Табли… Что? — Твик отворачивается и всматривается в окно напротив. О Господи. Иногда родители кажутся чересчур невыносимыми.

— Они же не отстанут, так?

— Так. Господи Иисусе…

Крэйг вдруг подаётся вперёд, вызывая у другого мальчика некоторую панику.

— Эй! — Твик выставляет вперёд ладони и кладёт их на чужие плечи. — Притормози.

— Я хотел быстрее отделаться, а что теперь? — Такер чуть супит брови и фыркает. — Просто один поцелуй.

— И после одного поцелуя я… ну, не стану геем?

Крэйг выглядит немного озадаченным и пожимает плечами.

— Не знаю. — Он отвечает. — Тебе же нравятся девчонки, так что нечего думать о лишнем.

Твик поджимает губы. Мнёт их, ощущая мягкость и заметные ранки от укусов. Нервозность сказывается не только на недостатке сна, мешках под глазами, охватившим тремором, но и на более мелких деталях: бледные царапинки, выпавшие волосы и отрицание имения совокупности проблем.

— И мне тоже нравятся девчонки, — добавляет Крэйг небрежно.

Мысль улетучивается, будто отправляется в продолжительной полёт после удара ракеткой и блестит теперь где-то на небе яркой-яркой звёздочкой, прежде чем исчезнуть. Твик отчего-то загорается, и его глаза наполняются интересом.

— И кого ты считаешь миленькой? — Он спрашивает тише, почти шёпотом.

— Уже никого. — Такер отводит взгляд. — Она дура.

Твик распахивает глаза шире.

— Ой. — Вырывается само по себе, непроизвольно. — Ладно, эм, давай поцелуемся, да и чёрт с моими родителями… Главное, чтобы у них под рукой не нашлось другой таблички: «Женись на нём».

— Если найдётся, то зачеркнём перманентным маркером. Я, может быть, вообще жениться не хочу; не надо мне ни семейной жизни, ни сыновей, ни дочерей. Только Страйпи и телевидение.

Твик Твик несдержанно смеётся. Крэйг Такер — невероятно предсказуемый идиот.

— А я хочу жениться.

— Зачем?

— Чтобы не быть одному.

— У тебя тоже может быть телевидение и Страйпи.

Твик пожимает плечами и поглядывает на мальчика рядом. Глаза Крэйга проницательны, равнодушны и с расплывающейся радужкой. Отчего-то сердце вдруг перестаёт пульсировать и переливать кровь — в голове у Твика появляются мысли о его скорой смерти. Однако Крэйг подаётся ближе, чмокает его — тёплыми — губами и отстраняется, ненарочно стукнувшись своим носом о чужой.

Мальчишки замирают, глядя друг на друга и чуть приоткрывая рты. Что-то странное закрадывается со спины. Нет липкого и всеобъемлющего отвращения, зато ощущается каждой клеточкой тела то, что Земля перестаёт вращаться почти на двадцать секунд.

Твик думает, что когда понадобится перманентный маркер, он его обязательно спрячет под матрасом.