Цветы на запястьях

Чаще всего на запястьях Люси красуются оранжевые лилии, кричащие о всепоглощающей ненависти и презрении. К себе самому или к окружающим — девушке оставалось только гадать. Прекрасные цветы она прячет под длинными рукавами кофты. Не хочет, чтобы кто-то жалел ее родственную душу — человека, которого блондинка еще не встретила. Да и вообще — это слишком личное. Сама Хартфелия не хотела бы, чтобы ее сокровенные чувства были у всех на виду. Это, как выйти полностью обнаженной перед огромной толпой людей. Ее передергивает от боли — чертовы лилии сильнее сжимают предплечье, продолжая свой путь выше.

— Ты как? Сильно болит? — Мира с сочувствием смотрит на подругу. Люси только головой качает. Злиться на Штраус более, чем глупо, но задушить в себе чувство иррациональной обиды за то, что пепельноволосая нашла свою родственную душу, а она нет, не получается. Тоненькое запястье оплетает зверобой, более чем подходящий паре, нырнувшей в омут любви с головой. Цветок застыл на коже навсегда, после встречи с Джастином. — Вот, держи. Поможет на некоторое время.

На ее колени, прикрытые пушистым пледом, опускается плата таблеток. Девушка благодарно кивает, и под обеспокоенный взгляд Мираджейн выпивает сразу три.

— Как Фрид? — Этот отвлекающий маневр срабатывает всегда. Стоит подруге услышать имя своего истинного, она тут же без умолку начинает о нем говорить. Так и случилось.

— Ох, Фрид! У него все просто замечательно! Его недавно повысили, представляешь? В честь такого события мы решили скататься отдохнуть на недельку-другую.

Штраус еще долго рассказывает о гостинице, которую они выбрали, про маршрут, который построили, а Хартфелия с удивлением наблюдает, как лилии медленно исчезают, сменяясь целым букетом — среди ярких цветов гибискуса тут и там проглядывает спекулярия. Страсть, перемешанная с лестью. Пожалуй, она знает, о чем говорит подобное сочетание. Поначалу они не причиняют боли. Только через пару минут цепкие стебли сильнее сжимают руку, оставляя на ней синяки.

Похоже, у кого-то сегодня будет веселая ночка. — С отвращением думает блондинка, посильнее закутываясь в плед, пытаясь уловить нить рассказа подруги.

***

Дреяр всегда с нетерпением ждал утра, желая узнать, что же чувствует его родственная душа. Девушка (он думал, что это была она) удивляла его спектром своих эмоций. Как она умудрялась столько чувствовать сразу? Разорвать же может.

Впервые это появилось на его руке в восемнадцать, что говорило только о том, что родственная душа на два года младше. Первые два с половиной года (блондин точно знал) на его руках чаще всего цвели белые или розовые гвоздики, в открытую кричащие об искренней любви и счастье, но потом все резко изменилось. Адская боль разбудила Дреяра посреди ночи. Иссиня-черные безразличные, холодные гортензии с такой силой сжимали руки, что едва не ломали кости. Девушка потеряла нечто невообразимо важное, а он только и мог, что стискивать зубы, задыхаясь от боли, причиняемой растениями. Тогда впервые появилось это чувство — беспомощности и ненависти к себе. Больше на его руках никогда не появлялись гвоздики.

Лаксус сидит в пустой — ночная девушка уже ушла — развороченной кровати и смотрит за тем, как тонкими линиями по предплечью расползается алоэ. Каждый сантиметр появившегося растения так и пропитан горечью. От увиденного у самого становится гадко на душе. Если бы он только мог чем-то помочь ей. Он такой бесполезный. Осознание этого чертовски бесило, выворачивало наизнанку. Гнев и ненависть привычно забурлили под кожей.

Он поднимается, плетется в душ. После двадцати минут под горячими струями парень на секунду задерживается у шкафа, срывая с вешалки черную толстовку. На ходу делает себе бутерброд и вылетает из дома, прихватив рюкзак с вещами — он уже опаздывает.

В университете шумно и многолюдно. Стоит открыть большие двустворчатые двери, как гомон сотни голосов просто оглушает, но Лаксус не слышит ничего, кроме грохочущего в наушниках рока. Кивает Фриду и Бикслоу, которые что-то обсуждают со своими девушками, и идет дальше. Не будет он нарушать их идиллию. Взглядом выхватывает в толпе как всегда идеально прямую спину этой вечной занозы Хартфелии. Только вот сегодня девушка словно пытается стать незаметной для окружающих. Стоит в коридоре словно призрак, сжимая тонкими пальцами тетради. Из-под растянутого рукава свитера, небесно-голубого цвета, выглядывают ноготки, заставляя ту хмуриться. Видимо, не ему одному они причиняют столько боли. Скорее машинально, парень думает о том, что ее родственная душа испытывает грусть, тесно переплетенную со злостью.

Люси вздрагивает, ощущая на себе чей-то пристальный взор, но так и не может понять чей. Передергивает плечами и уходит прочь от кабинета, где вот-вот должны были начаться занятия. Сегодня никто не имеет права осуждать ее за это. На заднем дворе абсолютно пусто — все разошлись по аудиториям. Блондинка садится на небольшой бетонный выступ, прижимая к себе колени, и подставляя лицо ледяному дождю.

— Блондинка, почему не на занятиях? — Раздается над ухом. Ну конечно, куда же без этого.

— Неужели нельзя хотя бы сегодня оставить меня в покое, Дреяр?

Слезы отчетливо слышны в голосе девушки, заставляя парня удивленно замереть. Сколько он ее знал, Люси никогда не позволяла себе так открыто демонстрировать эмоции перед другими людьми. Да и она же была «солнышком» их университета — всегда улыбалась, поддерживала всех и каждого. Только к нему всегда были какие-то претензии. Лаксус не умел молчать в ответ на колкости, поэтому они очень часто спорили до хрипоты, пока кто-нибудь из друзей не растаскивал их. Что же такого могло случиться, что блондинка плачет перед ним? Кажется, темно-малиновая роза*, распустившаяся на ключице, что-то да значит, только вот он никак не может понять, что именно.

— Может расскажешь, что случилось? — Вопрос вырывается прежде, чем блондин успевает понять, что произошло. Хартфелия удивленно смотрит на него своими огромными карими глазами, в которых застыли невыплаканные слезы.

«Какого черта я сказал?» — Проносится в голове, а потом Дреяр пожимает плечами. — «Может, хоть ей чем-нибудь сможет помочь».

— Из-за парня ревешь? — Он двигает один из стульев, стоящих у обеденных столов, разворачивая его так, чтобы руками облокотиться на спинку, садится и выжидающе смотрит на Люси.

— Вот ты какого мнения обо мне, да? Думаешь лягу в постель с первым встречным-поперечным, как моя родственная душа? — Резко вскидывается девушка. Почему-то сегодня все идет совершенно не так, как хотелось.

— Ты узнала кто он? — Вопросительно изгибает брови, игнорируя ледяные капли, назойливо стучащие по теплой кожаной куртке.

— Нет, откуда? И дело не в парне. — Блондинка ладонями пытается стереть слезы со щек.

— Тогда откуда знаешь про постель? — Синие глаза внимательно разглядывают собеседницу, что-то пытаясь увидеть.

— Цветы же. — Раздраженно бросает она, машинально одергивая вниз чуть задравшийся рукав, из-под которого теперь торчат белые нарциссы, едва слышно шепчущие об искренней заинтересованности, внимании. — Даже представить себе не можешь, сколько разных вариантов закадрить кого-либо я теперь знаю. — Горько усмехается. — Да и если бы я знала кто он, то совершенно очевидно, что я ему не нужна.

— Ты правда так думаешь? — Лаксус раздраженно смотрит на собеседницу, но та упорно молчит. Тогда он решает вспомнить первоначальную тему их разговора. — Хорошо, если дело не в парне, так в чем же тогда?

Дреяр не сразу понимает, что это за странный звук. Только когда переводит взгляд на блондинку, понимает, что та закрыла лицо ладонями — лишь бы он парень видел ее такой — и безмолвно плачет. Осознание обрушивается со страшной силой пару секунд спустя. Какой же он болван! Сегодня ведь годовщина смерти ее матери.

— Эй, Люси. — Тихо зовет Лаксус. — Люси, посмотри на меня.

Хартфелия мотает головой, только сильнее утыкаясь в колени. Блондин тяжело вздыхает, поднимается с насиженного места и прижимает к себе сотрясающееся в рыданиях тело. Она на мгновение замирает, а потом с силой бьет его в грудь кулачками, пытаясь оттолкнуть.

— Что ты делаешь, дурак? Отпусти! — Дреяр перехватывает ее руки, тем самым только сильнее прижимая к себе.

Оба неверяще смотрят на крохотный цветок мяты**, появившийся едва заметными линиями на венах девушки, прямо под его пальцами. Потом переводят взгляд на сиреневые колокольчики***, опутавшие запястье парня. Еще мгновение и оба растения мягко светятся, исчезая и сменяясь аккуратной веточкой лаванды.

— Преданность значит? — Улыбается Люси, наблюдая за тем, как вытягивается в изумлении лицо Лаксуса.

____________

*траур, нерешительность

** сочувствие

*** задумчивость, заинтересованность, решительность