Ты смотрел на меня свысока и мешал себя с грязью. Ты столько раз клялся убить, но становился убийцей только когда направлял перочинный нож остриём в собственный живот. В порыве ненависти и выплюнутой с грязной кровью злобой ты жадно целовал и прижимался сильнее, чем когда говорил о любви. Абсолютно мне противоположный, ты был непредсказуем, полный противоречий и таких душевных потёмок, что лишь взглянув в твои глаза, можно было утонуть в этой расширяющейся чёрной дыре твоих смешанных эмоций. 

Я не забуду тебя, слишком много шрамов ты оставил на моём теле, слишком сильно изменил мой внутренний мир. Мои привычки ты сжёг и растоптал в пепел. Радуйся, теперь я весь твой, твоя жалкая пародия на оригинал, чуть менее убитая, чуть более романтичная. 

Невыносимый, не преживающийся нигде, ты был любим и нужен. Любовники пополняли свой заряд жизненной энергии от твоих животных движений до ста процентов, когда ты отдавал последние два. Ты постоянно попадал в колонии, не потому, что избивал до сломанных челюстей и выбитых зубов, бросая в луже собственной крови тех, кто посмел сказать или сделать то, что тебе не понравилось, а потому что после всей той горячей, настоящей, минутной любви, что ты отдавал, тебе нужна была подзарядка, чтобы восстановить те единственные два процента смысла жизни. 

Твоё безумие подводило тебя к самому краю. Это сраное чувство, которое мне никогда не понять. Знаю, ты ненавидел меня, когда я судорожно ловил тебя в последний момент и, сжимая в объятиях, тянул назад, к боли и страданиям. Когда ты, снова оказавшись в четырёх стенах, дрожал от страха под одеялом и прерывисто дышал в моё плечо. Когда твоя истерика начиналась с простых мелочей, но ты был спокоен, когда всё планомерно летело к собачьим чертям. Когда ты готов был быть с тремя сразу, чтобы вызвать ревность, а как только вызывал ответную ревность я, ты готов был сжимать до боли холодные решётки. Ты уже был уголовником, я ещё не с тобой заодно.

Я не заставлял тебя признаваться в животном чувстве, которое охватывало нас обоих, и обоих жестоко уничтожало. Только и делал, что бросал пугливый взгляд на тебя, пытаясь угадать, мысленно отрывая лепесток за лепестком зацвётшего только один раз в жизни кактуса: любит - не любит. 

Твоё сложное настроение в чёрной радужке вечно чем-то опечаленных глаз поглотило уже не одно солнце. Ты пожираешь любящие души, не оставляя в глазах смотрящего на тебя ни даже блеска надежды. Ты - взрыв, приносящий только разрушения, и я до сих пор чувствую, как увязаю в твоём чёрном болоте. Но ты не знал, что я тоже на грани, как и ты когда-то, бесконечно расширяюсь в объеме испытываемых чувств, чтобы, взорвавшись до поглощения тобой, породить сверхновую любовь, солнце, которое, даже когда мы уйдём, навсегда останется на горизонте.