Солнце только взошло, когда лучи пробивались через небольшое окошко. Когда Дазай открыл глаза, перед ним возник тот же привычный белый потолок. Ничего не менялось. И никогда не меняется. Надеется ли он на что-то каждый раз, когда сознание возвращается? Или ему всё равно?

Он стряхнул остатки сна, пребывая глубоко в своих мыслях, пока брился. Пока ты наедине с собой, можно немного расслабиться. Мысли текли плавно и почти не путались. Глядя сейчас на себя в зеркало, он ощущал привычную пустоту.

Маска почти не сходила с его лица. Пусть в некоторые моменты можно было себя отпустить ненадолго. Но не снять. Концепция «снять маску» просто отсутствовала в его голове. Вернее, он никогда об этом даже не додумывался. Маска просто меняла форму, словно вылепливались из глины новые грани, ощериваясь под нужным углом в нужный момент.

Каждый раз, когда кажется, что ты чего-то достигаешь, оно утекает словно песок сквозь пальцы. Человеческая жизнь так скоротечна, что он, признаться, не понимает, зачем за неё так цепляться. Оно кажется настолько же бессмысленным, насколько попытки свить верёвку из песка и вычерпать океан ложкой.

Когда наблюдаешь за тем, как повторяются одни и те же варианты событий из века в век, хочется просто оборвать всё это. Однако почему-то не получается, сколь бы желание не тянуло вниз, на самое дно. Мешает поставить точку, и иногда это вызывает тень чего-то, что он сам не в состоянии определить. Хотя он пытался, да. Вроде.

Лезвие на мгновение застыло возле шеи, почти упираясь в кожу, слева, скользнуло вдоль, делая надрез. Где-то там, глубже, шилоподъязычная мышца. Ещё немного глубже. Пальцы дрогнули, и рука всё же опустилась. Лицо исказила лёгкая гримаса разочарования.

Каждый раз одно и то же. Когда он уже поймёт бесполезность всего этого? Неподходящий для Рая, даже в Аду места не сыскать. Не то, чтобы его это удивляло хоть в какой-то мере. Увидев две стороны одной монеты, разницы не увидишь, как не сыскать. Возможно, тогда оно и утратило смысл. Одно время интересовали люди, но и здесь неудача… Одна из сотен тысяч попыток за эти века.

Лезвие также задумчиво идёт по запястью. Если перерезать длинную ладонную мышцу вот прямо здесь, то кистью нельзя будет двигать. Или, если не повезёт, то любое движение будет причинять боль. А это такая докука. Вместо этого кожу украсила ещё одна царапина, почти кривым зигзагом. Помогает отвлечься от мыслей.

В сущности, когда человек говорит, что хочет жить, какое именно слово здесь отражает основной смысл? Это желание? Это вместилище понятия «существование»? Имеется ли зависимость между двумя этими словами и причём здесь желание? Да и действительно ли оно нужно настолько, чтобы ради него бороться?

Острие пропороло кожу, расчертив причудливый узор. С губ сорвался едва слышный вздох. Два стука сердца. Прозвеневший на телефоне будильник вывел его из подобия транса. Дазай начал перетягивать руку бинтом, привычно закусив один конец. Вкус марлевой повязки стал привычным за эти годы. Иногда казалось, будто он ощущает его на губах всегда. Весёлый сигнал оборвался.

Дазай, пожалуй, не жалел, что решил согласиться на приглашение Мори вернуться. Нельзя даже сказать, что он на него всерьёз злился за случившееся. В конце концов, он прекрасно понимал, почему босс так поступил и какую выгоду это сулило. А эмоции… сколько там лет прошло? Он уже даже не мог вспомнить, что именно его так зацепило. А может и не хотел.

Коридор подземной базы встретил его тишиной. Ещё несколько шагов, и он уже в звуконепроницаемой комнате. Демон по-прежнему находился в клетке. Сидел с закрытыми глазами, словно спал. Но Дазай не обольщался. Возможно, это была та самая причина, по которой он всё же согласился помочь Мори. Тень интереса.

– Думаешь, стоит ли оно того? – тихий голос прозвучал неожиданно. Пожалуй, действительно застав его врасплох. Дазай устроился на полу рядом с клеткой, прислонившись спиной к прохладной стене.

– Ты о чём?

– Помогать людям. Ты ведь понимаешь, что даже если мы проиграем, человечество уже вряд ли оправится от такого удара? – ему кажется, или в амарантово-фиолетовых глазах мелькнула тень интереса.

– Скучно, – плечи чуть вверх, после вниз; полушутливый прищур карих глаз. – Разве у всего должен быть смысл?

– Для тебя – да, – в голосе звучало такое железобетонное утверждение, что губы сами собой растянулись в усмешке. – Или тебя бы здесь не было. Так в чём твой смысл?

– Почему я не помогаю вам, хотя я падший? – на вопрос банальный вопрос в качестве встречного ответа.

– Почему козы не летают? – на губах демона играла лёгкая поуулыбка, в пику его обычной равнодушной маске. Впрочем, по-прежнему не кажущаяся неестественной. В немного кривоватом изгибе линий, абсолютно пустых глазах слишком легко заметно вязкое безразличие.

– Потому что у них нет плавников, – также алогично отозвался Дазай, невольно возвращая усмешку. Как забавно отметил «если нет своего места, что не делай, не найдёшь». Пожалуй, в этом действительно что-то есть.

– Если ты помогаешь людям, значит тебя что-то держит с ними рядом, – демон поёрзал и потянулся. Дазай внимательно на него посмотрел и щёлкнул пальцами. Цепи ослабли. Оставались лишь основные, связывающие его с полом и прутьями. Брови чуть поползли вверх. – Какой жест гостеприимства. Не думаю, что твоё начальство одобрит.

– Мори-сан будет в своём праве, – Дазай кивнул с нарочито серьёзным выражением лица, наблюдая, как тот разминает затёкшие руки и устраивается в более удобной позе, подтянув колени к подбородку и почти касаясь спиной решётки.

– Я всё равно покину эту клетку, – во всех действиях и движениях сквозила безмятежность. – И всё же ты не сможешь вечно уходить от вопроса, который я задаю.

– Не хочешь поделиться своими планами? – смешливо оскалился Дазай в отместку. Некоторая настойчивость, которую проявлял демон, была ожидаема, однако она моментами вызывала какой-то дискомфорт, который он не мог чётко классифицировать для себя. Ничего особенного в этом вопросе не было, а вот в стоящих за ним интонациях, в бездне безразличного взгляда…

– Возможно, если ты ответишь на вопрос, – всё также спокойно отозвался демон. Теперь настала очередь Дазая удивляться. С наибольшей вероятностью он бы предположил, что тот лжёт. Но точно так же хорошо как он просчитывал варианты, он видел и иные варианты. Похоже, тот не собирался лгать. Это могло также легко оказаться обманным манёвром, но всё же.

– Всё настолько легко?

– Ты ведь не уточнил, какими именно планами я могу поделиться.

– Вполне резонно, – в ответ на это Дазай может только снова пожать плечами и рассмеяться. Странная беседа затягивает. Пожалуй, почти столь же бессмысленна, но есть в ней что-то непонятное. Что-то, не позволяющее разгадать всё до конца.

– Насколько я могу судить, это обещание, – цепь звякнула, когда демон коснулся губ пальцем, имитируя жест задумчивости. Тот ему странным образом казался неподходящим, и именно поэтому Дазай запрокинул голову и драматично потёр лоб.

– Как же я польщён. Ты уделяешь мне куда больше внимания, чем следовало бы.

– Следовало или ожидал? – спокойно поддел собеседник.

– Первое. В конце концов, твой враг не я, а люди, по чьей просьбе я тебя пленил. Разве тебе не должно быть принципиально добраться именно до них? Я всего лишь твой скромный тюремщик, пока Мори-сан не найдёт другую альтернативу, – парировал Дазай.

– Не найдёт, – теперь лёгкое качание головы. Исход, который известен им обоим, и лёгкая притворная укоризна. Существовали артефакты, которые способны сдержать демона. И за частью из них отправили эсперов. В частности, именно так пропал Танизаки, отправившийся на материк за артефактом. Иллюзии должны были стать ему защитой и возможностью скрыться. Однако вестей от него больше не поступало, и его объявили погибшим.

– Это всего лишь значит, что мне придётся здесь немного задержаться, – полувзглядом в ответ, сползая на пол и подкладывая руки под голову и закидывая ногу на ногу. Прохлада металлической клетки под спиной почти навевает воспоминания.

– Разве твоим товарищам не понадобится помощь на поле боя? – поинтересовался демон. Казалось, его неимоверно интересуют прутья клетки. Словно он собирается попробовать их на прочность. Впрочем, Дазай прекрасно знал, что это провокация и не собирался на неё покупаться. Достоевский просчитал его реакцию и непохоже, чтобы планировал выкинуть что-нибудь всерьёз. По крайней мере, не сейчас.

– Полагаю, им придётся справиться без меня. Удержать тебя здесь – задача поважнее.

– Сомнительно. Я главнокомандующий, но не генерал. Мои лейтенанты справятся самостоятельно, – однако в его голосе почудилась лёгкая задумчивость, непохоже на нарочитую. – Их хватит, чтобы затянуть сражения до прибытия подкрепления, а дальше Япония не выстоит. Как бы ей этого не хотелось.

– Хм, – неожиданно пришла озорная мысль, и у Дазая тут же созрел план, который он решил претворить в жизнь. Он перевернулся набок, устроил голову на согнутой в локте руке, и поинтересовался. – Раз уж ты так настойчив, то скажи. Зачем всё это тебе? Уничтожение целого мира. Победоносная война через материки. В чём твоя выгода? Души? Сколь бы ты не был силён, ты полудемон и ты не можешь их поглощать. Энергию – да, но не ядро.

Вот оно. Тень чего-то на бледном и почти лишённом эмоций лице. Ему пусть и удалось задеть Дазая раньше, и пусть сейчас он не говорит ничего особенного, даже упоминание о принадлежности к людям его ненадолго выводит из себя.

– Тебе всё еще причиняет боль от того, что тебя нельзя назвать демоном в полном смысле этого слова? Или это потому что другие демоны никогда не примут тебя, сколько бы ты не наращивал мощь? – пожалуй, Дазай мог сам себе признаться. Ему интересно. Даже не тень, а полноценное почти оформившееся ощущение, будоражащее внутри что-то почти забытое.

– Кто он? Тот человек, которого ты не смог спасти? Ведь это был человек, верно?

Дазай мог бы понять желание найти выгоду. Но в чём здесь выгода для демона. С чего ему знать подобные детали? Использовать в качестве слабости? Так оно бессмысленно. Одасаку давно погиб. При этой мысли он почти непроизвольно поморщился. Однако заметил взгляд в сторону. Мимолётный, но всё же.

Что ж, у них 1:1.

Возможно поэтому они оба просто молчали некоторое время, время от времени встречаясь друг с другом взглядом. Маски почти сброшены. Дазай, пожалуй, и сам не понял, в какой именно момент язвительная усмешка сменилась непривычным умиротворённым выражением. Да и вообще откуда этот странный комфорт, который окутывал огрызок, заменяющий ему душу, странным теплом?

Дазай снова погрузился в мысли, пытаясь то ли разгадать своего собеседника, то ли из-за его же слов типично пытаясь что-то найти, то ли похоронненное и забытое, то ли настолько нежеланное, что сам факт его существования он давным-давно стёр из собственной души.

– У тебя забавные увлечения для ангела.

Дазай моргнул и посмотрел на пленника, чьё лицо несло печать живейшего интереса. А после перевёл взгляд на свои руки и самообладание едва ли ему не изменило. Он чисто рефлекторно теребил край бинта лезвием. По привычке. И это его на мгновение выбило из равновесия. Он никогда и ни с кем настолько не забывался. Нет, разумеется, ни для Мори-сана, ни для Накахары его увлечения секретом не являлись, но сколь бы он не уплывал в свои мысли, напрямую им Дазай ничего подобного не демонстрировал.

– Ол’ха. Порезы, нанесённые им, залечиваются куда дольше, чем обычным оружием. Ты даже сделал себе такую бритву, – Достоевский склонил голову набок, растрёпанные прядки скрыли часть лица, но Дазай и без того почувствовал себя застигнутым врасплох, да ещё не мог расшифровать реакцию демона. Тот не злился, не злорадствовал и вроде ему было даже не смешно. Несмотря на очередную неискреннюю улыбку, чуть приподнявшую уголки губ.

– Не думаю, что среди демонов такое редкость. Или слухи изрядно преувеличены? – безмятежно потянул он, восстановив самообладание. То же сделал и Достоевский, не прекращая, тем не менее, смотреть на него. Как-то странно по-новому, словно на что-то неизведанное.

– Почему же? – демон посмотрел на руку. Браслет сжимал его запястье достаточно плотно, но когда он дёрнулся и попытался изогнуть руку, чтобы содрать кожу, тот сжался только сильнее. Края чуть ли не заострились, впиваясь в кожу. Спокойный взгляд сменился практически умиротворённым. И только тогда он успокоился.

Дазай смотрел на него и понятия не имел, что его взгляд тоже казался таким же зачарованным, как и демона несколькими мгновениями раньше. Почти неприкрытая бездна тьмы на дне зрачков, словно расплёскивающая этот мрак на радужку.

– И что ты хотел этим доказать? Даже не думай пытаться вырваться таким образом.

– И в мыслях нет. Не люблю прилагать усилия там, где всё равно ничего не получится, – в голосе демона звучали откровенно скучающие нотки, да и тон сам изменился, превратившись едва ли не в усталый.

– Ты ведь можешь сказать, что я собираюсь сделать. Верно и обратное. Потому перестань разыгрывать комедию, – Дазай почти раздражённо махнул рукой. Весь этот спектакль, чем-то напоминающий ему его собственный, выглядел абсолютно бессмысленным и бесцельным. – Ты говорил, что мне нелогично не иметь цели. Так какая же цель у тебя сейчас?

– Узнать тебя поближе, – без тени сомнения отозвался Достоевский, а после задумался ненадолго и добавил. – Мне интересно. Тебе ведь тоже. Если бы нет, ты бы уже убрал бритву обратно.

Дазай обнаружил, что так и держит раскрытое лезвие в руке, закрыл и вернул обратно в карман плаща. Крыть было нечем. Однако невнятные ощущения. Побеждённым он себя не чувствовал. Словно они и не соревновались вовсе. Ни победа, ни поражение. Ничья? Тоже не то. В голове сотни определений и вариантов. Ни один не подходил.

– И что будет потом? – всё же поинтересовался он.

– Ничего, – лаконично отозвался демон.

– Ничего? – с той же интонацией.

– Если хочешь чего-то, то достаточно просто попросить, – а вот теперь фраза прозвучала почти до идентичности похоже на его собственную. Что ж, можно и сыграть по его правилам. Не то, чтобы здесь всё равно нашлось занятие получше.

– Как скажешь. Тебе тоже, – сам не зная, зачем произнёс последнюю фразу, сказал Дазай. Они снова замолчали, но теперь и он смотрел на Достоевского с откровенным любопытством, пусть он не до конца понимал, что вообще происходит. Только лишь то, что ощущение достаточно знакомо.

Что ж, ладно. Не зря он согласился подсобить Мори-сану с этим делом. Но крайней мере, здесь не должно быть скучно.