сбросив все банки на кухонный стол, и смахнув нависшие пряди с лица, хозяин дома сел на стул, откидываясь на спинку и прикрывая глаза, всем своим видом источая усталость. в следующее мгновение рядом с юношей возникло бесформенное существо, покрытое шерстью грязно-серого цвета. у него не было как такового лица – из-за густой, непроглядной шерсти ничего не было видно в той области, где оно должно было быть. в целом существо представляло собой ужасную картину страшного чудища, при виде которого хотелось убежать и больше никогда не смотреть в ту сторону, где оно было, боясь хоть краем глаза уловить эту фигуру.

- господин, может быть, чего-то желаете? – голос существа напоминал скрежет или будто кто-то ходил по битому стеклу или жевал его.

юноша приоткрыл один глаз, окинул взглядом монстра подле себя и махнул рукой в неизвестном направлении:

- хм, давай чая.

в самом деле, хозяину дома не хотелось чая – он не знал, зачем поручил чарльзу принести его; возможно, просто чтобы занять своего слугу, а то мотается целыми днями по дому от нечего делать, в библиотеке скоро книжки кончатся – он читает их пачками. пока монстр мотался за чаем, юноша молча сидел с закрытыми глазами, стараясь ни о чем не думать, как вдруг уловил тихий-тихий, тонкий голос, что будто бы что-то шептал ему, зазывая прислушаться. хозяин дома распахнул глаза и поднял голову, оглядываясь. и тут.. до него моментально дошло, в чем дело. взгляд расширился и наполнился страхом, неподдельным ужасом и какой-то мольбой прекратить. казалось, еще мгновение – и он заплачет. но не тут то было. юноша вскочил на ноги, схватился за голову руками и крепко-крепко зажмурился, отгоняя все мысли прочь. голос все усиливался, и теперь хозяин дома мог различить отдельные слова, произносимые этим голосом:

«не спас..»

«старший братец, зачем ты истребил весь мой народ? зачем? ответь мне, зачем!»

«как ты мог так поступить? я доверяла тебе!»

звук нарастал, и юноша уже не мог этого выносить. он упал на колени, потянул себя за волосы и тяжело дышал, перевернувшись набок и скрючившись на плиточном полу кухни.

«братец, ты уничтожил мою планету, даже не сказав о своих подлых намерениях!» - заговорил уже другой голос, было слышно, что его хозяином являлся мальчик лет шести-семи, - «как же так? мы даже не успели сыграть в последний раз в догонялки..»

голоса стали настолько громкими, что хозяин дома слышал их сплошной пеленой, перестав различать отдельные фразы. в какой-то момент все прекратилось. резко так, оборвав голоса на полуслове. в миг стало тихо; в голове – пусто, ни одной мысли, казалось, оно отключилось от внешнего мира, не желая больше это терпеть. в самом деле, так и случилось – юноша потерял сознание, организм был не в силах выдержать этого больше.

очнулся он в огромной комнате, освещенной дневным светом. птицы заливисто пели за широкими, панорамными окнами, но юношу это только раздражало. он приоткрыл один глаз, осматриваясь – определенно, его сюда отнес чарльз. хозяин дома тут же вспомнил про заказанный чай и пожалел, что не успел его выпить, но в следующее же мгновение его мысли занял инцидент на кухне. такие случались чуть ли не по нескольку раз за день, но обычно он не терял при этом сознание, а выдерживал все до конца, лишь после уходя в свою комнату и отлеживаясь до вечера. юноша нахмурился, погружаясь в свои не совсем приятные мысли, но вскоре одернул себя же – мало ли, его опять накроет. резким рывком он вскочил с постели, легко приземлившись на носки, и шагнул в сторону двери. его лицо озарила непринужденная улыбка, шаги стали более уверенными и размеренными, а взгляд слегка надменным, будто бы его хозяин насмехался над миром вокруг себя и людьми, живущими в нем. он вышел в коридор, преодолев расстояние до поворота в одно мгновение, а завернув, оказался в уже известной нам кухне. хозяин дома раздраженно нахмурился, потер рукой лоб, прикрывая глаза и кривя губы, а после подошел к плите и подлив воды в чайник, поставил его на огонь подогреваться. лишь после, обернувшись на длинный, дубовый стол, стоящий прямо посреди кухни, он заприметил лежащий на нем край белой бумажки. видимо, это записка от чарльза. подойдя ближе и раскрыв листок, юноша бегло прочитал содержимое, написанное то ли в спешку, то ли беспричинно криво: «господин, поправляйтесь скорее. я в библиотеке, если понадоблюсь, всегда можете найти меня там». если бы это был кто-то другой, юноша бы уже давно скривился от омерзения то ли к себе, то ли к ситуации, ведь даже под предлогом смерти никогда бы не позволил никому видеть себя в таком состоянии. скрючившимся, беспомощным, полностью поддавшимся эмоциям, которым был вчера. и чарльз видел это. и уже не в первый раз. но его слуга в первую очередь всегда оставался для хозяина дома другом, с которым можно было поделиться чем-то, хоть и далеко не всем. и даже если он не самой привлекательной наружности, в душе он очень добрый, по крайней мере юноша в это верил. а потому он лишь улыбнулся, еще раз бросив взгляд на записку, а после сжал, а когда вновь раскрыл ладонь, на месте бумажки остался лишь догорающий пепел. он усмехнулся. ссыпав пепел на пол и даже не удостоив его взглядом, хозяин дома развернулся на носках к плите и вовремя выключил чайник, ведь тот уже был на грани расплавиться. налив в кружку кипятка и добавив каплю заварки, юноша поднес напиток ко рту и отпил немного, вовсе не изменившись в лице, будто пить что-то столь же горячее для него было нормой.

знакомая нам фигура стояла, оперевшись на заваленный кучей всякого хлама стол, мрачно постукивая пальцами по поверхности и размышляя о чем-то своем. на этом столе теснилось одновременно огромное количество всяких разных вещей – начиная уже известными нам банками с прядью волос, белой жидкостью и просто ничем внутри, заканчивая древними артефактами и свитками необыкновенной редкости, что не сыщешь во всем мире. тут же стояли свечки разной формы и величины, что мягко мерцали в темноте комнаты, больше походящей на коморку под лестницей. от плохого и единственного освещения на лицо юноши накладывались смешные тени, но оно все еще не теряло своей природной красоты и харизмы, а лишь приукрасилось. рядом также лежала раскрытая книга, на желтых страницах которой мелким шрифтом был написан какой-то текст. юноша отвлекся от раздумий и принялся за работу, предварительно натянув черные перчатки. на столе, помимо всех остальных вещей, стоял еще и маленький, деревянный ящичек, полностью покрытый черным лаком. хозяин дома взял в руки ящичек, покрутил, после чего поставил обратно и, закрыв глаза, произнес шепотом несколько заклинаний. потом послышался звучный «щелк», и черная коробочка распахнулась. внутри нее находилось множество разных маленьких отсеков, для каждого из которых прилагалась своя маленькая заслонка, которой можно было его закрыть. в первый отсек юноша вложил прядь волос и задвинул заслонку; во вторую аккуратно влил жидкость и тоже задвинул заслонку; но взяв третий, пустой на первый взгляд, сосуд, он пару секунд поразмыслил, как поместить содержимое внутрь отсека, но после просто открыл баночку и потряс ей над ячейкой, а позже, проделав то же самое действие, что и до этого – задвинув заслонку, он захлопнул все оставшиеся ячейки в коробочке и пару раз потряс ей, при этом что-то вычитывая из книги.

в глазах юноши заблестели огоньки надежды и неприкрытого воодушевления, он перестал трясти коробочку и, шумно выдохнув, уставился на нее, чего-то ожидая.

уже этим вечером хозяин дома вновь спустился в подвал, при этом его лицо выражало крайнюю недоброжелательность и всевластную злость, что, казалось, сейчас он разнесет все, на что посмотрит. слава богу, лишь взглянув на прямоугольный, низкий предмет по середине комнаты, его лицо просветлело и разрушающий гнев отступил на второй план, освобождая место теплу и мягкой улыбке. быстрыми шагами юноша приблизился к по-королевски роскошному и полностью белому гробу, украшенному позолоченными завитками. он был деревянным не полностью – сверху, на крышке, было стекло, через которое можно было увидеть лежавшее внутри тело. длинные, серебристо-белые волосы, изящные черты лица, нездорово бледная кожа, закрытые глаза и тонкие кисти сложенных на животе рук – в гробу лежала неземной красоты девушка.

- ами, сегодня опять промах, - тихо произнес хозяин дома, присев на крышку гроба, и с грустной улыбкой взглянув в небытие, - эта старая карга шутить со мной шутки вздумала. играется мной, как игрушкой, и не краснеет! – юноша нахмурился и вскинул руки, возмущенно смотря куда-то в стенку. потом он вновь развернулся к лицу девушки и добавил, - не беспокойся, я верну тебя, как только появится возможность сжечь этот чертов контракт или обойти его условия.

помедлив, он раскрыл рот, чтобы сказать что-то еще, но посчитал это лишним и закрыл обратно.

юноша помолчал пару секунд, после чего продолжил свой привычный рассказ:

- я безуспешно пытался воспользоваться заклинанием воскрешения при помощи недавно найденного «коробка воскрешений», но.. у меня не вышло ее обмануть, - он вновь сжал кулаки, но на этот почти сразу успокоился, - луиза и табуши навещали меня..

тихо произнес юноша, оборвав речь после этих слов. было понятно, что под словом «навещали» имелись в виду навязчивые мысли в голове.

- я так позорно потерял сознание.. – его лицо в миг потемнело, он прижал губы с такой силой, что они побелели. в следующее же мгновение юноша опустил голову еще ниже, руки сами по себе сжали ткань одежды, а из глаз.. полились слезы.

- я.. я так устал, ами. я так устал.. – бормотал хозяин дома, всхлипывая и вытирая ладонями лицо, не в силах сдержать порывы эмоций, - почему? почему, ами? почему ты ушла так рано, оставив меня на произвол судьбы?

юноша полностью лег на крышку гроба, скрючившись и прижав ладони, что покрылись холодным потом, к груди. пряди черных волос смешались с прядями изумрудных, разметавшись по стеклу, а на бледной коже лица заблестели мокрые дорожки от слез. хозяин дома тихо шептал что-то, будто рассказывал трупу девушки секреты на ухо. а пару минут спустя он чуть приподнял голову и раскрыл сжавшиеся руки – в них бриллиантом переливался маленький кулон, подвешенный на золотой цепочке. оказывается, юноша все это время сжимал его в руках, будто бы пытаясь согреть. старания были напрасны – тело хозяина дома не источало тепло, а посему не могло ничего согреть.