— Здравствуй, Сейруме. Вчера был такой насыщенный день, — Киета села рядом, — Заявлялась Мираж. Я знаю, тебе никогда не нравилось, когда я плохо отзываюсь о людях, но она уж больно раздражающая. Ястреб тоже бестактная курица. Но посидели мы хорошо.

Айзаве в последнее время лучше. Знаешь, я все больше убеждаюсь, что зря не заводила дружбу с ними раньше. Например, Немури прекрасно готовит. Я была так удивлена этому. А Шота и Ямада такие милые. Как-то Мик упоминал, что хочет взять котенка. Думаю, Шота будет рад. Они даже подумывают о ребенке. Так на полшишечки. Только вот волокита и все такое. Надеюсь, они смогут пройти через все это. Ну знаешь, Ямада такой вспыльчивый. Помню, как он набил лицо папарацци, который пытался донимать Айзаву. Это, конечно, грустно, но так смешно, — женщина заливисто рассмеялась, — Хотела бы я так же не беспокоиться о последствиях. Ты всегда говоришь о правильности, Сейруме, но ведь можно же иногда праведно дать по лицу?

С тех пор, как я живу здесь… Хотя нет. Живу я здесь еще с двадцати двух. Будет правильнее сказать, с тех пор, как я решила стать героиней, меня мучал вопрос. Я задавала тебе его постоянно. Ты лишь отмалчивался. Только недавно я поняла.

Все это так просто, что становиться забавно от мысли, что я так много времени думала об этом. Зачем нужно геройствовать? До сих пор без понятия. Знаю лишь, что это эгоизм.

Да, твоя позиция другая. Но не думаю, что альтруизм вообще существует. Все люди жуткие эгоисты. Хотя, наверное я сужу по себе. Ты бы не сказал, что я такая. Но какая тогда, если не эгоистичная?

Может быть, точнее было бы назвать меня тугой узколобой идиоткой. Ты слишком добрый, я не заслужила этого, — Она глянула другу в глаза.

— По взгляду вижу, поругать меня хочешь. «Кики, вот ты всегда так, ты хороший человек.» Но что это за качество такое «хороший»? Почему именно я такая?

Киета усмехнулась:

— Но если для тебя оно важное, то даже хорошо. Хи-хи, каламбур. Вот тебе это слово подходит очень даже. Ты наставлял меня, наверно, больше, чем я тебя. Иногда мне вот что казалось, Сейру, что ты решил сам меня воспитывать, будто я не дольше в геройстве. Хотя если бы не ты, то я бы лежала в какой-нибудь безымянной могиле.

Пожалуй, только из-за тебя я живу сейчас. Помнишь, когда у моей мамы начала прогрессировать болезнь? Ну конечно… Ты мне так помог в то время. Знаешь, я тоже пыталась помочь твоим родителям. Но у меня не очень получилось. Они все равно погибли.

Знаешь, у меня есть хороший друг. Я говорила о нем. Секиджиро. Он хороший человек. Эх, сама же отрицаю это слово, но употребляю его. Он достойный человек, — Киета задумалась, — так лучше. Мы с ним часто говорим на работе. Кстати, как ты и думал, я могу работать с детьми. Наверное. По крайней мере, некоторым я понравилась.

Еще почему-то Всемогущий спрашивал меня насчет наставничества. Ты сам знаешь, что учитель из меня так себе. Он боится, что старается недостаточно. Такой обычный страх. Иногда кажется, что все его чувствуют. А ты?

В ответ лишь молчание.

— Помню, ты как-то говорил о конфетах из детства, которые любил. Недавно вот нашла их в магазине, — Киета положила одну перед Сейруме, — Извини, что не нашла раньше…

Снова тишина. Как и многие годы до этого, как и многие годы после. Фотография совсем молодого парнишки в геройском костюме в окружении семьи. На их лицах улыбки. Только Киета не улыбается. Она еще может плакать.