Старый рейсовый автобус неспешно катился по неровной дороге, асфальт на которой меняли ещё, видимо, в прошлом веке. Салон был полупустой: всего несколько бабушек в блёклых, невзрачных одеждах ехали к конечной. На их фоне я казалась кричащим пятном в своем ярко-красном осеннем пальто. От этого было очень некомфортно, так как старушки периодически на меня косились и перешёптывались. Пришлось пересесть в конец автобуса, чтобы хоть как-то оградить себя от их назойливых взглядов.

Умостившись возле окна, я негромко вздохнула и прислонилась к нему лбом. Проносящаяся перед глазами лесополоса была густой и казалась непроходимой. Большинство деревьев уже успели преобразиться и поменять сочную зелёную листву на яркую, медно-жёлтую, а местами — красную.

Тепло от гудевшего где-то под ногами мотора и монотонный пейзаж за окном способствовали некоему умиротворению, и захотелось вздремнуть, но прежде я засунула руку в карман и выудила мобильный телефон. Автобус прибывал на конечную ровно в пять. Хотелось узнать, сколько ещё осталось ехать, чтобы решить, а стоит ли дремать вообще.

«Десять минут пятого. Можно и покемарить немножко», — подумала я и уже собралась осуществить задуманное, как внимание привлёк маленький пушистый брелок, болтающийся на телефоне. Это был прощальный подарок моей лучшей институтской подруги, Юлии. Я потеребила его пальцами и мысленно перенеслась в сегодняшнее утро — время, когда мы попрощались.

— Тань, ты действительно должна уходить в академ и переезжать в этот богом забытый городишко? — спросила Юля, сидя у меня на диване в гостиной и наблюдая за сборами. — Как оно называется? Волково, или как?

— Верно. Волково, — ответила я, запихивая очередную пару джинсов в чемодан. — И у меня нет другого выбора, — вздохнув, добавила с огорчением. 

— Ты извини, но бабушка у тебя странная. Двенадцать лет о тебе ничего знать не хотела, а тут объявилась в аккурат после смерти матери. Ты уверена, что она твоя родственница, а не аферистка какая-то? — нахмурив брови, спросила подруга.

— Юль, тебе повсюду мировые заговоры мерещатся, — улыбнулась я. — Это действительно моя бабушка. И она не «объявилась», а все двенадцать лет пыталась со мной связаться, но мама этому препятствовала. Я чисто случайно где-то за месяц до смерти матери убиралась в её комнате и нашла целый ящик писем. Маме пришлось рассказать мне всю правду.

— Что твоя бабуля НКВДшница или, чего хуже, шпион Третьего Рейха? — перебила меня Юля и засмеялась.

— Почти, — улыбнулась я. — Мама не особо вдавалась в подробности. Просто сказала, что они с моим отцом оказались совсем не теми, за кого себя выдавали. И если папу она побаивалась, но всё же любила, то свекровь к себе и вовсе не располагала. Поэтому, когда отец умер, мама сбежала со мной прямо посреди похорон, практически не взяв с собой никаких вещей.

— Так, может, правильно сделала, что сбежала? — задумалась Юля. — Не от хорошей же жизни…

— Юлька, прекрати! — по-доброму прикрикнула я на подругу. — Пусть мне тогда было всего пять, но про бабушку остались только самые светлые воспоминания. И если с невесткой у них и были натянутые отношения, то меня она точно любила. Бабушка постоянно присылала мне письма и открытки, вот только мама поначалу их жгла, а потом, смирившись, начала собирать. Так что это не бабушка общаться не хотела. Вот как мама в прошлом году умерла, письма наконец-то начали попадать в руки адресату, и мы с ней мило переписывались всё это время.

— Меня что-то смущает эта ваша голубиная почта. Не на Северном полюсе же она живёт. Могла бы и позвонить.

— Увы, — вздохнула я. — Хоть и не на севере, но телефона у неё нет. Она говорит, что смысла проводить не было, так как и звонить особо некому.

— Допустим, — согласилась Юля. — Но что ей сейчас-то надо?

— Она написала, что хочет дарственную на квартиру на меня оформить, а ей нотариус сказала, что моё присутствие необходимо.

— Так зачем брать академ? — удивилась Юлька. — Смоталась бы туда-обратно, и все дела.

— Бабушка уже слишком старая, и сама о себе позаботиться не может. Да и по сути, она единственная моя живая родственница, ей нужен уход. Плюс, она писала, что в последнее время очень плохо себя чувствует. Согласись, это будет крайне по-свински: приехать, переписать квартиру и уехать обратно.

— Но ты же не можешь из-за этого поставить крест на учёбе, — серьёзным тоном произнесла подруга. — Ей-то, извини за грубость, не так уж и много осталось, а ты ещё молодая. Неужто намерена всё бросить? Ты ведь врачом стать собиралась, — уже более ласково добавила Юля.

— Так я и не отказываюсь от своей мечты. Приеду, посмотрю обстановку, возможно, переведусь учиться в Волково. Ну а если там нет мединститута, то в какой-то из ближайших городов, чтобы далеко не ездить.

— Эх, Таня, — вздохнула Юля, — мы ведь тогда больше не сможем видеться, — погрустнела она и постаралась незаметно вытереть скатившуюся слезинку.

— Ты чего, родная? Не плачь, — обняла подругу. — Я же не на Венеру переезжаю, — попыталась приободрить Юльку. — Да, видеться будем реже, но никто нам не запрещает общаться по телефону.

— И только поэтому я тебя отпускаю, — шмыгнув носом, попыталась улыбнуться Юля.

— Ладно. Идём одеваться, а то на автобус опоздаю, — улыбнулась я и, взяв за руку лучшую подругу, потащила её в прихожую.

Из воспоминаний меня выдернул водитель автобуса. Он припарковался на остановке и, выкрикнув: «Конечная!», вышел покурить. Я взглянула на циферблат на экране мобильного — было всего полпятого. Начала смотреть в окна, но никакой вывески с названием населённого пункта не увидела. Попыталась спросить у кого-то из бабушек, но те уже давно покинули автобус и растворились на улочках посёлка. Ничего не оставалось, как сесть обратно и дождаться водителя.

Через некоторое время он вернулся, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, завёл мотор и, совсем не обращая на меня внимания, начал разворачиваться. Я вмиг подскочила на ноги и побежала к нему, выкрикивая:

— Подождите! Остановитесь!

Водитель наконец-то меня услышал и притормозил.

— А ты почему не вышла? — удивлённо спросил он.

— Так мне на конечную, — ответила я.

— Так это она и есть, — всё так же удивлённо проговорил он.

— Неправда. Это посёлок какой-то, а у вас Волково конечная. Так на автобусе написано.

— Мало ли, что там пишут, — буркнул водитель.

— Это как так? — удивилась я. — Мне в кассе сказали, что Волково конечная, на билете так же написано, ну и, наконец, у вас на лобовом стекле, чёрным по белому, напечатано.

— Небось пирожки бабушке везёшь, Красная Шапочка, — усмехнулся в усы водитель. — Так попутку поймай. Тут недалеко: километров сорок.

— Простите? — выпала я в осадок. — То есть я оплатила проезд, а теперь должна выйти посреди поездки и ловить попутку?

— Ну а что тут такого? — недоумевал водитель.

— Как что?! — перешла на крик я, опешив от его наглости. — Везите меня в Волково, или…

— Или что? — злорадствовал мужчина.

— Или я позвоню на горячую линию вашего автопарка! А если и это не поможет, то обращусь к своему дяде! Он у меня полковник полиции, — без стыда сочиняла я на ходу, — и быстро найдёт на вас управу! Думаете, не понятно, что автобус бензином до Волково заправляют, а так как вы туда не доезжаете, то все излишки прикарманиваете! — кричала я, как полоумная.

— Тише, девушка. Зачем же так скандалить? — резко подобрел водитель, осознав возможные последствия. — В Волково, так в Волково, — согласился он и поехал по маршруту.

Я была сильно рассержена. О том, чтобы покемарить, и думать забыла. Нужно было следить за ушлым водителем, поэтому взяла свой багаж и пересела на первое пассажирское сидение позади него.

Некоторое время мы ехали молча. Я замечала, как он поглядывал на меня в зеркало заднего вида, но старалась не показывать, что мне это неприятно. В итоге где-то через минут двадцать мужчина таки заговорил:

— Не знаю, зачем тебе в Волково, девочка, вот только задерживаться там не советую.

— Это почему? — удивлённо спросила я.

— Да разные слухи ходят… — поправил кепку водитель. — Говорят, что там раньше много молоденьких девушек пропадало. Не хочу тебя пугать, но будь осторожна. Ведь городишко неспроста Волково называется.

— Не пытайтесь меня напугать. Вам всё равно придётся доехать до конечной, — уверенным тоном произнесла я.

— Тьфу! Дура ты, девка! — недовольно цыкнул мужчина. — Я тебя не пугаю, я помочь хочу. Там до сих пор волков много. — Автобус остановился, и водитель повернулся ко мне вполоборота и пробежался недвусмысленным взглядом по фигуре. — Как раз на таких Красных Шапочек, как ты, и охотятся, — пренебрежительно заявил он и безразлично добавил: — Приехали, кстати. Конечная.

— Спасибо, — почти искренне поблагодарила я и покинула салон.

Автобус резко развернулся и остановился на противоположной стороне улицы. Водитель бросил на меня последний взгляд, сплюнул в окошко и помчался обратно. Ситуация эта была нелицеприятной. Я понимала, что избавила его от левого заработка, но это не было поводом пугать меня и оскорблять.

Проводив невоспитанного водилу взглядом, я достала из сумочки последнее бабушкино письмо и сверила адрес с вбитым заранее в поисковик. Однако, когда нажала кнопку «начать маршрут», на экране всплыло уведомление об отсутствии интернет соединения. Я вытянула руку и начала водить ею из стороны в сторону, пытаясь поймать сеть, но мои старания успехом не увенчались.

— Похоже, придётся искать по-старинке, — вздохнув, произнесла мысли вслух.

Я оглянулась по сторонам, но, как назло, автовокзальная площадь была абсолютно пустая. Пришлось взять чемодан и пойти в сторону самой широкой улицы, надеясь, что она центральная и я смогу там хоть кого-то встретить. Но энтузиазм мой резко поубавился, когда первая идущая навстречу женщина тотчас же отскочила в сторону, как только я попыталась с ней заговорить. Это было крайне подозрительно.

Я остановилась и начала себя рассматривать, но, не заметив ничего странного, подумала, что она, наверное, под какими-то препаратами, ведь адекватный человек так себя вести не мог. Увидев в метрах десяти неспешно ковыляющую бабушку, направилась к ней. Однако старушка тоже от меня отмахнулась, перекрестилась и начала что-то бормотать. И если о женщине я ещё могла скверно подумать, то поверить в то, что эта бабушка божий одуванчик — любительница пошалить, было сложно. Но что так напугало этих женщин? Почему они отскакивали от меня, как от прокажённой?

Задумавшись и продолжая смотреть на старушку, я не заметила, как в кого-то врезалась. Это был парень. Высокий, статный и широкоплечий. Старше меня, но до тридцати ему лет пять оставалось как минимум, если не больше. Он был одет в чёрную осеннюю куртку, тёмные джинсы и лёгкие кроссовки не по погоде. Лицо его излучало недовольство. Ещё бы. Кому приятно, когда в него врезаются. Ровные чёрные брови сошлись на переносице, ноздри прямого носа были слегка раздуты, кончики аккуратных немного пухлых губ опущены вниз, а глаза, хоть и голубые, излучали темноту. Но главной его отличительной чертой были волосы. Немного вьющиеся и ниспадающие ниже плеч, они были белые, как густой утренний туман на озере. Я на секунду залюбовалась, но потом, опомнившись, произнесла:

— Простите, я не нарочно.

— Аккуратнее надо быть, девушка, — ответил он радзражённо, но голос его был на удивление мягкий и приятный, я бы даже сказала бархатный, с лёгкой привлекательной хрипотцой. — Будете зевать, так и под машину попасть недалеко.

— Извините ещё раз, — виновато опустив взгляд, попросила я. — Немного заблудилась.

— Видно, что вы не местная, — уже мягче произнёс парень.

— Так заметно? — удивилась я и слегка улыбнулась. — В последний раз была тут ещё ребёнком.

— Понятно, — окинул меня оценивающим взглядом молодой человек. — Но я бы вам не советовал разгуливать здесь в столь броском наряде. Не тот это город, чтобы модницу из себя строить, — серьёзно проговорил парень.

— Но я не…

— В общем, как знаете, — не дал договорить молодой человек и уже развернулся, чтобы уйти.

— Постойте, — на автомате поймала я его за край рукава.

Он так резко обернулся и злобно посмотрел, что у меня кровь в жилах застыла. Я отпустила манжет и ещё раз тихонько извинилась. Было что-то ужасающее в его взгляде. На одно мгновение даже показалось, что в больших голубых глазах промелькнула какая-то красная искра. Я громко сглотнула.

— Что? — явно неохотно спросил парень.

— Мне нужно найти этот адрес. Не подскажете? — улыбнулась я самой очаровательной улыбкой, которую только смогла изобразить в подобных обстоятельствах.

Он что-то прикинул в уме, а потом, указав мне в противоположную от автовокзала сторону, ушёл не прощаясь. Я проводила его задумчивым взглядом, пока молодой человек не скрылся за очередным поворотом. Пусть он и казался колючим шипом, но было в нём нечто таинственное и притягательное. Я улыбнулась и ощутила, что покраснела.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей об очаровательном незнакомце, я направилась в указанную сторону. Побродив ещё минут двадцать, наконец-то вышла на искомую улицу, а потом в два счёта отыскала нужный мне дом.

Всё было как раньше: обветшалая серая пятиэтажка на восемь подъездов в форме квадрата и просторный двор со старенькими, покрытыми облезлой от времени краской турниками. Я нигде раньше не встречала такой длинной низкоуровневой застройки, однако для этого города она была характерной.

Найдя по старой памяти нужный подъезд, поднялась на четвёртый этаж и позвонила в дверь — никто не ответил. Я позвонила ещё раз, но результат был прежним. Тогда единственной умной мыслью показалось постучаться к соседке. Раньше бабушка оставляла ей ключи, как говорится, на всякий случай. Я молилась, чтобы так было и в этот раз, ведь совсем не хотелось дожидаться её в холодном подъезде. Дверь открыла молодая девушка чуть старше меня с ребёнком на руках. Она пробежалась по мне удивлённым взглядом и спросила:

— Вы к кому?

— Извините, а баба Варя здесь живёт?

— Ба-а-а, — протянула девушка. — Это к тебе. Ба-а-а?

— Да иду я, иду, — послышалось ворчание и неспешное шарканье откуда-то из-за спины молодой девушки.

— Вы кто? — обратилась ко мне сгорбленная пожилая женщина в сильно поношенном халате.

— Это я. Таня. Внучка бабы Ани, — улыбнулась я.

— Матерь Божья, — хлопнула в ладони старушка, — ты вернулась?! Сколько ж лет-то прошло? О-йо-йой. Как вымахала, а как похорошела, — продолжала разглядывать меня баба Варя. — Да что ж ты на пороге топчешься. Проходи, деточка.

— Я всего лишь на минутку. Хотела спросить, не оставляла ли бабушка вам ключи от квартиры, а то я приехала, а она куда-то ушла.

Баба Варя изменилась в лице:

— Боже, деточка, ты ж не знаешь, наверное. В больнице твоя бабушка. Сегодня утром увезли. Инсульт у неё случился. Скорая еле успела.

Я онемела и выронила сумочку из рук. Она громко упала, открылась, и из неё выкатились разные косметические мелочи. Баба Варя испугалась и потащила меня в квартиру, попутно попросив внучку собрать мои вещи. Меня отвели на кухню и посадили за стол. Внучка налила стакан воды, а баба Варя от души накапала валерьянки, запах которой сразу же наполнил помещение. Я в каком-то тумане выпила предложенное успокоительное и посмотрела на взволнованных женщин.

— Бледная-то какая. Может, ещё водички? — ласково спросила старушка.

— Нет, спасибо, — наконец-то смогла выдавить из себя я, а потом резко встала и направилась к выходу.

— Ты куда, деточка?

— Мне срочно нужно к бабушке. Она ждёт меня, — всё ещё пребывая в какой-то прострации, говорила я.

— Да куда ж ты пойдёшь, внученька? — жалобно спросила баба Варя. — Посещение больных у нас только до шести. Да и Аня, скорее всего, в реанимации. Ты ей сейчас ничем не поможешь. Лучше иди умойся, поспи, а завтра с утра к ней поедешь. Вот тебе ключи, — протянула мне связку старушка.

Я на автомате взяла предложенное, поблагодарила их с внучкой за гостеприимство и, прихватив свои вещи, пошла домой. Дверь открыла не сразу, немного повозившись с ржавым замком. Всё это время баба Варя наблюдала за мной и закрыла двери, только когда я вошла в квартиру.

Немного придя в себя, оглянулась вокруг — все вещи лежали на тех же местах, что и раньше, словно я и не покидала этот дом. Из коридора было видно часть гостиной, где стояло старое кресло дедушки, которого я никогда не видела, потому что он умер ещё до моего рождения. В нём дозволено было сидеть только отцу. Даже бабушка не позволяла себе вольности в том, чтобы присесть хотя бы на краешек. Я вспомнила, как отец, сидя в этом кресле, брал меня на колени и тихо шептал, что и я теперь тоже в нём сижу, но мы об этом никому не расскажем. От хоть и тёплых, но грустных воспоминаний я сползла спиной вниз по входной двери и расплакалась.

Не знаю, сколько времени так просидела, но за окном уже темнело: предзакатные сумерки окутывали город, постепенно погружая его в ночь. В животе заурчало, и я направилась на кухню, чтобы что-то поесть. Открыв холодильник, нашла только пакет с уже прокисшим молоком, кусочек несъедобного на мой вкус, дурно пахнущего сыра и палку свежей колбасы. Вынув только последнюю, я пробежалась взглядом по кухне в поисках хлеба. Его нигде не было. Пошарив по тумбочкам, нашла только соль, сахар и несколько пакетиков ромашкового чая. Бабушка, видимо, жила довольно бедно, а от этого стало еще грустнее.

Вспомнив, что недалеко когда-то был гастроном, решила пойти туда в надежде купить хотя бы хлеба, ведь есть одну колбасу, запивая чаем, — сомнительное удовольствие.

Я вернулась в коридор, посмотрелась в зеркало и вытерла указательным пальцем маленькие тёмные крупинки под глазами. Всё же хорошо, что купила недавно новую водостойкую тушь — разводов почти не было. Потом достала из сумки кошелёк. Отсчитав нужную сумму, положила её в карман пальто, которое так и не удосужилась снять. Решила, что пойду «налегке», чтобы не привлекать дамской сумочкой и телефоном местных воришек. Закрыв дверь, медленно спустилась по лестнице и вышла на улицу.

Тусклый свет фонарей сопровождал меня от двора и до главной аллеи, а потом пришлось свернуть на малоосвещенную улочку. Было немного страшно, но пережитый стресс слегка притуплял все чувства. Как ни странно, шла я довольно уверенно, словно ходила по этой улице всю жизнь. Каждый изгиб асфальта, каждый камешек на дороге не казался чужим или лежащим не на своём месте.

Внезапно я услышала громкий свист и обернулась. Из соседнего двора приближалась компания молодых людей. Одеты они были по-спортивному и казались немного подвыпившими. Я резко развернулась и прибавила шаг.

— Эй, красавица в красном пальто, подожди, — крикнул один из идущих ко мне парней. — Ты куда это так торопишься? — спросил тот самый голос, и послышался смех остальных ребят.

Я зашагала ещё быстрее, ощущая, как липкий страх расползался по спине, сковывая лёгкие и заставляя сердце учащённо биться. Мне сейчас совсем не хотелось ни с кем общаться, даже если эти парни не были нацелены на что-то другое. Но они были… Я поняла это, услышав топот бегущих ног и матерные крики: «Держи суку!»

Я побежала так быстро, как только смогла, мысленно радуясь, что надела сапожки на низкой подошве. Сердце бешено колотилось, отбивая гулкий ритм где-то в висках. Я постоянно оглядывалась и каждый раз видела наполненные звериным азартом лица своих преследователей. Они, словно дикие звери, загоняющие добычу, давали мне возможность немного оторваться, а потом свистели и заливисто смеялись, когда кто-то из них появлялся почти из ниоткуда, преграждая мне путь и заставляя резко менять направление. Я ощущала себя не иначе как раненой ланью, которую гнали в нужном им направлении, чтобы в конечном итоге окружить, сомкнув кольцо. Следовало немедленно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

Резко свернув влево, чем немного обескуражила преследователей, я побежала в рядом расположенный парк, плавно переходящий в лес. Где-то в той стороне находилось кладбище. Хоть я и была слишком маленькая, но похороны отца остались ярким воспоминанием в моей памяти.

«Сучка бежит в лес! Лови, пока не спряталась!» — услышала я разъярённые крики и поняла, что на правильном пути. Однако даже в полумраке моё ярко-красное пальто было своего рода маяком для преследователей. Оно отчётливо выделялось на фоне жёлтого убранства деревьев вокруг.

Решение далось мне нелегко. Я расстегнула и на ходу сбросила пальто — последний подарок умершей матери. Он тихо упал на опавшую местами листву и даже, кажется, помог остановить одного из преследователей, так как сразу послышался звук падения и отборный мат. Теперь, когда я была полностью в тёмной одежде, мои шансы спрятаться возросли в разы.

Воодушевлённая призрачной надеждой, я рванула что есть мочи, пока мне в бок не врезалось что-то тяжёлое и не повалило наземь. Это был один из преследователей. Он моментально вскочил на ноги и подбежал. Я не успела даже подняться, как твёрдый кулак ударил меня по лицу, заставив упасть на живот. Металлический привкус крови наполнил рот, и я, сплюнув красную жидкость в сторону, чуть поднялась на локтях, но полностью встать, увы, не успела. Всё тот же преследователь навалился на меня всей массой своего тела, параллельно скрутив руки за спину.

— Попалась всё-таки, — шепнул он мне на ухо, а потом крикнул остальным: — Она здесь. Я поймал её!

Отовсюду послышались восторженные крики, свист и какие-то непонятные звуки, отдалённо напоминающие волчий вой. Через несколько мгновений вся банда была в сборе, и меня перевернули к ним лицом, чтобы я смогла увидеть победителей, а точнее, они — мой испуганный, полный безысходности взгляд. Я в отчаянии вертела головой, пытаясь понять, сколько их. Десять? Двенадцать? Но сосчитать движущиеся фигуры никак не удавалось. Пусть они и обступили меня плотным кольцом, но часть из них постоянно перемещалась, напоминая тем самым нетерпеливых собак, ждущих пока хозяин позволит отведать добычу.

— Я поймал её, — гордо заявил держащий меня молодой человек. — Она моя.

— Тебе напомнить наши законы? — сталью прогремел тот же голос, что я слышала в самом начале, и из толпы вперёд вышел его обладатель.

Хоть солнце уже спряталось за горизонт, мне всё же удалось более-менее рассмотреть молодого человека, чему способствовала взошедшая над деревьями необыкновенно яркая, почти полная луна. Он был довольно высок и заметно крупнее всех остальных, с выбритыми налысо висками, аккуратной тонкой линией усов, плавно переходящей в совсем крошечную густую бородку, и, что странно, глаза его почему-то отсвечивали в темноте.

— Первым получает добычу вожак, — сказал всё тот же крупный парень, словно обращаясь ко всем сразу, — а уже потом главный загонщик и остальные. Или ты не согласен, Стас?! — рявкнул в сторону держащего меня парня громила.

— Всё верно, — покорно ответил тот, и мне показалось, что смиренно опустил голову. Увидеть этого я не могла, лишь услышала, что голос его был направлен куда-то вниз.

— Рад, что с памятью у тебя пока всё в порядке, — ровным, спокойным тоном проговорил вожак, подошёл ко мне и присел на корточки у самых прижатых к груди от испуга ног. — И что же ты так бежала, Красная Шапочка? Всё равно твоя судьба была предрешена, — поднял он мою голову за подбородок и ухмыльнулся.

Я лишь тихо шикнула от боли. Челюсть саднило от сильного удара и, кажется, она уже начала опухать. Крупные пальцы вожака причиняли мне ощутимую, но пока не критичную боль, однако я не посмела вырываться, окаменев от пронзительного взгляда, которым он меня рассматривал.

— Меньше бы брыкалась, сохранила бы мордочку, — безразлично повертел он моим лицом, оценивая ущерб, а потом небрежно отбросил в сторону — да так, что я точно бы упала, если бы не крепкие руки Стаса, держащие меня под локти и полностью сковывающие движения.

— Что вы намерены со мной сделать? — хриплым тихим голосом спросила я, хотя в душе молилась, чтобы мои самые скверные догадки оказались неправдой.

Вожак как-то странно на меня посмотрел, а потом прямо прыснул со смеху. Вся остальная банда вторила ему. Их смех был громкий, дикий, в чём-то животный. Он отвратительной луной разносился по всему парку, пробирался прямиком в душу, заставляя в страхе сжиматься каждую клеточку тела, не оставляя надежды на спасение.

— Не прикидывайся дурочкой, — всё ещё смеясь, сказал главарь. — Ну не в кино же тебя приглашать, в самом деле.

Я громко сглотнула. Моя участь оказалась слишком печальной. «Не знаю, смогу ли выжить после изнасилования целой толпой моральных уродов. Да и стоит ли в таком случае жить вообще…» — мелькнула мысль, и подсознательно я поняла, что если не вырвусь сейчас, то уже не вырвусь никогда. Банда всё ещё продолжала смеяться, разгорячённая последней фразой своего вожака. На меня особо никто не обращал внимания, и держащий руки Стас тоже ослабил хватку.

Недолго думая, я со всей силы зарядила в живот сидевшему возле меня главарю и, воспользовавшись секундным замешательством, резко откинула голову назад, целясь прямо в лицо держащего меня парня. Стас вскрикнул от боли и машинально схватился за кровоточащий нос. Я вскочила на ноги и со всей дури понеслась в сторону города. Однако далеко убежать не успела: кто-то из нападавших бросил в меня камень. От резкой боли в спине где-то в области правой лопатки я почти бессознательно повалилась на землю.

Мощный удар и падение полностью выбили воздух у меня из груди. На несколько секунд зрение поплыло, в ушах загудело, а виски сковала пронзительная боль. Меня перевернули на спину и оседлали. Всё вокруг происходило, словно в замедленной съёмке, а я будто наблюдала со стороны. Осознание происходящего вернулось вместе с очередным ударом, но на сей раз это была всего лишь пощёчина. Оседлавший меня главарь сердито рявкнул:

— Куда намылилась?! Мы ещё не закончили.

В ответ на его слова я начала биться в конвульсиях, пытаясь хоть как-то высвободиться, и истерически махать руками, стараясь расцарапать лицо вожака. Он моих стараний не оценил, в мгновение ока поймал обе руки и прижал их к земле. Потом наклонился и тихо прошипел на ухо:

— Сама напросилась, сучка.

После он прикусил мочку уха и влажными настойчивыми поцелуями начал плавно спускаться вниз по шее, повсеместно оставляя засосы. Меня пронзил жуткий озноб и начало подташнивать от отвращения. Я, сцепив зубы от ярости и безысходности, продолжала брыкаться, но в ответ лишь слышала смех и улюлюканье окружавших нас парней. Из глаз потекли слёзы. Главарь отстранился и посмотрел на меня изучающим взглядом, потом слизал кончиком языка слезинку и опять склонился над ухом, прошептав: 

— Ну же. Скажи хоть слово. Не люблю, когда женщина подо мной молчит.

Я в немом протесте отвернула голову. Доставлять ему удовольствие намерений не имела. Хотелось плюнуть в лицо этому извращенцу, но я ещё хорошо помнила пощёчину, которую он мне влепил. По силе она ничем не отличалась от удара, что получила от Стаса. Скорее всего, вожак намеренно не бил меня кулаком, потому как при его мощи и мускулах я со стопроцентной вероятностью потеряла бы сознание.

— Не хочешь — заставим, — холодным тоном проговорил главарь.

Свободной рукой он дёрнул мой свитер вверх, задрав его под самую шею. Я забрыкалась пуще прежнего и, не в силах сдерживаться, разрыдалась. Парень лишь довольно ухмыльнулся и продолжил. Одним движением он потянул лифчик вниз, и из него вывалились обе груди. Парни вокруг засвистели от восторга. Вожак собственнически сжал мою правую грудь и больно ущипнул за сосок. Не в силах терпеть, я прогнулась в спине и громко вскрикнула.

— Расслабься, и тебе, возможно, даже будет приятно, — ухмыляясь, посоветовал он, на удивление нежно массируя ущипнутое место.

Потом, вожак приказал одному из парней держать мои руки, а своими уже свободно гладил шею, обе груди, спускался до талии и поднимался обратно. Затем, продолжая облапывать меня руками, он едва ощутимо лизнул мой левый, затвердевший от холода и похабных приставаний сосок и, втянув его ртом, легонько бесстыдно укусил. В ответ я прогнулась ещё сильнее и издала непонятный полукрик-полустон.

— А сучка завелась, — хохотнул кто-то из толпы.

— Давай уже, вдуй ей! — послышался ещё один возглас, а остальные парни подбадривающе загоготали.

Главарь самодовольно окинул взглядом беспрерывно скандирующую: «Вдуй!» толпу. На его лице читалось удовлетворение и превосходство. Он едва заметно улыбнулся каким-то своим мыслям и перевёл взгляд на меня. Лишь на мгновение глаза его сверкнули неприродным жёлтым блеском.

— Извини, милая, но публика требует, — иронично сказал он и, виляя пальцами, плавно спустившись по животу, начал расстёгивать пуговицу на моих джинсах.

— Нет! Я прошу вас, пожалуйста! — не в силах совладать с собой, зарыдала я. — Не надо…

— Расслабься, милая, — расстёгивая молнию, говорил вожак. — Я постараюсь, чтобы тебе было максимально приятно, — тише, словно эти слова предназначались лишь мне одной, добавил он.

— Но я никогда…

Договорить я так и не смогла. Жгучие слёзы рекой потекли из глаз, застилая собой всё происходящее. В горле застрял огромный ком, не давая возможности не только говорить, но и рыдать, поэтому я жалобно заскулила.

Главарь замер на месте, уставившись на меня удивлённым взглядом. На лице его пробежало сомнение. Он ещё раз оглянулся на толпу — парни продолжали громко скандировать. Потом опять посмотрел на меня, и мы встретились взглядом. Не знаю, что он думал в тот момент, но я молилась найти в этих карих глазах хоть что-то человечное — то, что заставит его передумать.

— Неужто целку пожалел, — с насмешкой произнёс держащий мои руки парень. Он был ближе всех и прекрасно слышал наш разговор.

Вожак резко изменился в лице, и его глаза потемнели. Он с размаху ударил шутника так, что тот отлетел на добрый метр. Воцарилась гробовая тишина. Лишь на мгновение я поверила, что сделал он это ради меня, однако, встретившись с ним взглядом ещё раз, поняла, как сильно ошиблась. Его глаза были темнее чёрной ночи и излучали безграничную ярость. В них не осталось ничего от человека, лишь животная жажда растерзать добычу.

Главарь резко перевернул меня на живот и, поставив на карачки, приказал нескольким парням держать руки и ноги. Я начала брыкаться и вырываться так, словно от этого зависела моя жизнь. В общем, так оно и было. Однако что может одна девушка против четырёх ублюдков? Ничего. Мне оставалось только рыдать, размазывая слезами остатки водостойкой туши. Даже ей было не под силу выдержать столь сильный поток.

— Не надо! Пожалуйста! Не надо! Я прошу вас! — из последних сил умоляла я, сорвавшимся от продолжительного крика и плача голосом. — Пожалуйста! Пожалуйста… — опустила голову в отчаянии, но в следующий момент главарь рывком стянул мои джинсы до колен. Я опять выкрикнула и забрыкалась: — Нет! Не надо! Умоляю!

Оголённая кожа ягодиц, защищённая лишь тонким кружевом розовых трусиков, сразу покрылась мурашками от холода. Вожак собственнически провёл по ней ладонью. Она была тёплая и немного шершавая. Потом он, держа руками мои бёдра, притянул их вплотную к своему паху — что-то очень большое и твёрдое упёрлось мне между ягодиц. Он наклонился, прижимаясь корпусом к моей спине, и прошептал на ухо:

— Чувствуешь, какой большой и твёрдый? — Я замерла, инстинктивно сжавшись. — Если он войдёт в тебя неподготовленную, да ещё с учётом того, что ты девственница, то разорвёт на части. Потом в тебе побывают все мои парни. Конечно, размеры у них поменьше, однако с раной между ног разница будет не особо заметна. В итоге ты будешь лежать здесь, жёстко оттраханная и истекающая кровью. А знаешь, какие будут твои последние мысли? — главарь сделал небольшую паузу. — Я. Хочу. Жить, — медленно и чётко проговорил он, а потом изменил свой тон на более ласковый, в чём-то, как показалось, даже виноватый. — Человек — странное существо. Ты можешь сколько хочешь заявлять, что не боишься смерти, но, когда она приходит, будешь бороться до последнего. Я не могу тебя спасти, но могу облегчить участь. Расслабься, и, обещаю, будет даже приятно.

После этих слов он отстранился, задел пальцем кружево трусиков и медленно отвёл его в сторону. Я ощутила, как в меня начало вдавливаться что-то очень твёрдое и слегка пульсирующее, и инстинктивно сжалась, пытаясь предотвратить попытку вторжения. Главарь снова наклонился и нежно прошептал:

— Ну же, деточка, ты сама себе вредишь. — Я лишь сжалась ещё сильнее. — Как знаешь, — хмыкнул он. — Но я сегодня добрый. Сделаю так, что сама будешь меня умолять.

После этих слов он влажно прикусил мочку уха и начал плавно спускаться нежными поцелуями по шее, а его правая рука залезла мне под свитер и сжала грудь — это было больно и приятно одновременно. Продолжая нежно сминать мою грудь, то и дело легонько пощипывая сосок, второй рукой он собрал волосы на затылке и поднял их вверх, намотав себе на кулак. Через мгновение я ощутила сильный, но от этого не менее приятный укус в шею у основания роста волос — по спине прошёл электрический разряд, и я даже немного дёрнулась, ощущая тёплые мурашки по всему телу. Много слышала о разных эрогенных зонах у женщин, и, похоже, ему удалось обнаружить мою.

Его прикосновения были чертовски возбуждающими, и я испугалась собственных ощущений. Мозг пытался протестовать, но тело меня подводило. Оно постепенно становилось мягче, податливее, было готово плавиться в тёплых шершавых ладонях. Голова кружилась. Я не понимала, как могу ненавидеть и одновременно хотеть этого мужчину. Он ведь обычный насильник…

Ощутив, что моё тело на него реагирует, главарь ухмыльнулся мне в ухо и прошептал:

— Твой запах, девочка, сводит меня с ума. Я еле сдерживаюсь, чтобы не взять тебя силой.

Сказав это, он негромко зарычал, прижимаясь ко мне возбуждённым пахом, а потом отпустил грудь и плавно начал спускаться вниз по животу. Я попробовала дёрнуться, чтобы помешать ему, но безрезультатно. Его пальцы успешно добрались до кружева трусиков, отодвинули его и забрались внутрь.

— Я хочу тебя, — сделал паузу главарь. — Целиком, — выдохнул в ухо он и дотронулся до чувствительного бугорка.

Меня снова пронзил электрический разряд и я, сама от себя того не ожидая, потёрлась об его пальцы. Осознав, что только что сделала, покраснела до кончиков ушей.

Я почувствовала к себе отвращение. Это было неправильно: мой разум вопил о непринятности подобных действий, а тело желало продолжения. Я пыталась переубедить себя, что нельзя поддаваться насильнику, что это омерзительно, но все мысли тотчас же улетучились, когда главарь начал настойчиво массировать мою чувствительную бусинку, теребя её и периодически сильно надавливая. Действия его пальцев создавали такие интенсивные вибрации, что я не выдержала и громко простонала.

— Хорошая девочка, — возбуждённо проговорил главарь. — Моя девочка, — провёл большим пальцем другой руки по моей нижней губе он и поцеловал в шею. — Ты будешь только моя. Обещаю. Просто позволь мне войти, — продолжая стимулировать мой клитор, хриплым голосом говорил он. — Я не отдам тебя никому. Ты будешь принадлежать только мне, будешь только моей. — Внезапно он провёл пальцами по моим половым губам, раздвигая их в стороны. — Какая же ты мокрая…

После этих слов я ощутила, как гладкая головка его члена начала скользить между моих половых губ, повсеместно размазывая смазку. Где-то по краю сознания бродила мысль, что к этому половому акту меня всё же принуждали, однако тело, разгорячённое жаркими приставаниями, поддалось искушению и молило не останавливаться. Утратив последние капли здравого смысла, я сдалась и расслабилась.

Он сразу это ощутил и плавно провёл ладонью от бедра по талии и к правой груди. Нежно сжав её, вожак тем временем попытался ещё раз войти в меня, и это ему удалось. Чуть толкаясь вперед и снова отступая, он начал вводить в меня головку члена, каждый раз по миллиметру аккуратно продвигаясь всё глубже и глубже, давая возможность постепенно привыкнуть к своему размеру. Это были совсем новые, ранее неизведанные ощущения. В какой-то момент, когда головка уже полностью вошла внутрь, и я почувствовала, что член растянул меня, как тогда показалось, до предела, я испугалась и инстинктивно сжалась, чтобы не дать ему возможности продвигаться глубже. Главарь же громко застонал и резко из меня вышел.

— Не делай так больше, крошка, — хриплым, осипшим голосом прошептал он мне на ушко, — а то я не сдержусь и войду в тебя целиком. — От этих слов по телу разлилось непонятное тепло и почему-то тягуче заныло внизу живота.

Вожак засунул руки мне под свитер. Они были тёплые и нежные, дарящие ощущение некого уюта. Я чувствовала, как моё тело медленно плавилось в его шершавых ладонях, превращалось в пластичную глину, из которой можно было вылепить любое желаемое изваяние. Он нежно гладил спину, спустился по талии и, обхватив бёдра, потянул их на себя. Я опять ощутила между ног огромный стояк, однако теперь главарь не спешил.

Он медленно провёл ладонью от копчика к основанию шеи и сжал её, начав приятно массировать. Затем нежными, едва ощутимыми поцелуями плавно спустился по позвоночнику в обратную сторону, а потом внезапно отстранился. Каково же было моё удивление, когда кончик его языка, едва касаясь, лизнул меня за чувствительную бусинку.

Это было непередаваемое ощущение. Я вся покрылась мурашками, дёрнулась и громко застонала. Отовсюду опять послышался заливистый смех парней, но мне уже было всё равно. Мозг отключился, не желая смотреть, как развратно вело себя тело.

Уловив моё состояние, вожак начал собственнически водить языком вокруг половых губ, пробираться внутрь, лизать, всасывать и покусывать клитор. И каждый раз я громко стонала, продолжая шептать: «Не надо». Кажется, его это забавляло.

Когда я начала непрерывно стонать, реагируя на его ласки, вожак провёл большим пальцем между половых губ, обильно смазав его моими соками, и неглубоко ввёл его внутрь, остановившись, когда достиг сопротивления плевры. Он начал медленно водить им туда сюда, постепенно наращивая темп. Вскоре главарь ввёл в меня второй палец, а затем и третий, продолжая другой рукой массировать чувствительный бугорок.

Моё лоно ликовало, непроизвольно сжимаясь и вздрагивая. Я громко, откровенно стонала, не обращая внимания на окружающих. Мне хотелось ещё. Хотелось, чтобы он заполнил меня полностью, растворился во мне без остатка.

Один из держащих меня за руки парней начал нашёптывать на ухо разные пошлости, а второй засунул в рот средний палец, который я инстинктивно начала посасывать, совсем не отдавая отчёт своим действиям. Однако их старания оставались без должного внимания: я была всецело поглощена главарём и тем, что он со мной делал. Я хотела его до изнеможения, до дрожи по всему телу, до последнего глотка воздуха.

Внезапно ощутила, как он вынул из меня пальцы, и всё прекратилось. Растворяясь в новых ощущениях, я не желала с ними так быстро расставаться, поэтому жалобно заскулила:

— Пожалуйста.

— Ты хочешь меня, моя кошечка? — наклонившись к уху, промурлыкал вожак и ущипнул за клитор.

— Да, — полукриком-полустоном ответила я.

— Так попроси, — явно ухмылялся он.

— Пожалуйста, — как вредный ребёнок, у которого забрали игрушку, заныла я.

— Что пожалуйста? — продолжал издеваться он.

— Возьми меня, пожалуйста, — утратив остатки приличия, умоляла я.

— Моя девочка… — блаженно зарычал главарь и одним резким движением вошёл в меня.

Я вскрикнула от боли и широко распахнула глаза. Моментально протрезвев, словно выброшенная на берег рыба, начала открывать и закрывать рот в попытке наполнить лёгкие кислородом. Боль внизу живота была ошеломляющей. Казалось, мир вокруг замер, как и замер главарь. Дав мне несколько секунд привыкнуть, он медленно начал водить туда-сюда членом, постоянно проникая всё глубже и глубже. Поначалу было довольно неприятно, но постепенно боль начала угасать. И только сейчас я заметила, что меня никто не держит, однако смысла бежать уже не было. Я потеряла самое ценное, что имела, и попросила об этом сама…

Скупые слёзы начали медленно скатываться по щекам и капать на холодную, устланную пожухлой листвой землю. Я слышала, как стонет от наслаждения главарь, как его член больно двигается внутри, как окружающие нас парни смеются и фотографируют, и меня начало тошнить от происходящего. Голова закружилась, и я даже пошатнулась, но была поймана за бёдра главарём, который, сжав в ладонях мою грудь, немного потянул меня на себя, изменяя угол проникновения.

Стало ощутимо приятнее, но мозг уже больше не позволял телу взять полный контроль и расслабиться. Я стала сама себе противна и, схватив ладони вожака, попыталась отодрать их от своей груди, но безуспешно. Он мёртвой хваткой вцепился в меня, не желая отпускать добычу, и больно укусил за шею в наказание за предпринятую попытку. Я поморщилась от боли, но не вскрикнула: сил сопротивляться уже не осталось.

Внезапно послышался волчий вой, и главарь замер. Парни вокруг засуетились и начали перешёптываться. Кажется, они сильно испугались. Вожак отпустил мою грудь, позволив опять упереться ладонями о землю, но выходить из меня не спешил. Тихо прошептав: «Как же он не вовремя», обратился к перепуганным парням:

— Стоять! — крикнул грозно. — Этот ублюдок не посмеет… — так и не успел договорить он.

В следующий момент я увидела, как где-то за моей спиной мелькнула массивная тень — и главарь кубарем покатился куда-то в сторону. Я резко перевернулась на спину и, привстав на локтях, застыла, наблюдая следующую картину. Огромный белый волк вцепился в руку главаря, пытаясь перекусить её пополам и добраться до горла жертвы. Остальные парни с криками убегали в разные стороны, а я в шоке от происходящего замерла на месте.

Главарю всё же как-то удалось подняться, но массивные волчьи челюсти ещё смыкались у него на руке, которая обильно кровоточила. Приложив нечеловеческое усилие, он откинул волка немного в сторону и свирепо на него оскалился. Я ужаснулась, до конца не понимая, кто из них больше походил на зверя. Волк тоже оголил зубы и зарычал, но больше не нападал. Ещё несколько мгновений они испепеляли друг друга взглядом, а потом главарь выкрикнул:

— Серьёзно?! — изобразил крайнее удивление на лице он, а затем, немного опустив голову, поднял обе руки в известном жесте. — Сегодня она твоя! Забирай!

Совсем не беспокоясь за свою сохранность, он развернулся к зверю спиной и зашагал прочь, зажав здоровой рукой кровоточащую рану. Волк обернулся и посмотрел на меня. Я громко сглотнула, и спина покрылась испариной.

Главарь оказался прав… Даже будучи изнасилованной и морально опустошённой, я хотела жить. И сейчас, глядя зверю в глаза, очень отчётливо это осознала, однако шансы на спасение были ничтожны. Я лежала на спине, приподнимаясь на локтях, а ноги были скованы опущенными до колен джинсами. Волк стоял всего в каких-то десяти метрах, поэтому печальный исход был неизбежен. Мне оставалось только молиться о быстрой безболезненной кончине.

Продолжая пристально смотреть, зверь начал медленно приближаться, а его глаза в свете луны сверкнули неприродным красным блеском. Я замерла и зажмурилась от испуга: не хотела видеть тот момент, когда он набросится и растерзает меня на кусочки.

Секунды казались вечностью. Я услышала, как хрустнула веточка под его массивной белой лапой. Ещё одна. И ещё…

С каждым шагом звук становился всё громче и громче. Совсем близко хрустнула очередная веточка, и я дёрнулась от испуга, сжалась, но глаза открывать не стала. Последнее, что ощутила перед тем, как потерять сознание — влажное, пропитанное кровью дыхание зверя возле своего лица.