Кап-кап-кап. Кап-кап-кап.

Капли воды падают на каменный пол, разбиваясь на множество брызг. Звук эхом отражается от стен.

Люси сидит на матрасе, который служит ей постелью, и ждет. Она подтягивает колени к груди, чтобы было теплее, и кладет на них подбородок. Вместо серых камней напротив, воображение рисует ей испуганное лицо Стинга и растерянное — Роуга. Последнее, что она видела перед тем, как оказаться здесь.

Где вообще это «здесь»?

Кап-кап-кап.

Люси закрывает глаза, устав бороться со страхом. Ничего не случится, если она на пару минут их прикроет, верно же?

Ничего не происходит. Ни через час. Ни на следующий день.

На третий день одиночества, к ней приходит не-тот-Роуг-которого-она-знает. Его тяжелые шаги гулким эхом отдаются в пустых каменных коридорах, и Люси, привыкшая к оглушительной тишине, не сразу понимает, что он не один — настолько синхронно звучат шаги.

Неужто тот самый Повелитель?

Когда в замке поворачивается ключ, она даже не дергается. Смысл? Ни ключей, ни катаны. Против двоих мужчин у нее нет шансов в рукопашном бою.

Первым в камеру входит Чени. Все тот же безразличный взгляд и странные длинные волосы. Хартфелия так внимательно разглядывает его, что слишком поздно замечает второго.

Как и Роуг, незнакомец носил тяжелые армейские ботинки, но вот стиль одежды предпочитал более формальный и лаконичный. На нем были самые обычные черные брюки и серая рубашка, ворот которой позволял разглядеть уродливый шрам, пересекающий всю шею.

Высокий, ростом со своего спутника, он как будто возвышался над ним. Идеально прямая спина только усиливала это ощущение. Неестественно седые для его возраста волосы по плечи, частично скрывали белесый правый глаз. Когда же Люси столкнулась с ним взглядом, и Повелитель улыбнулся, по телу прошла ощутимая дрожь.

«Точно оскалился, как хищник, загнавший жертву в угол».

— Надеюсь, ты отдохнула, дорогая родственница. — Лениво протягивая слова, что довольно странно сочеталось с грубостью и хрипотой в голосе, произнес незнакомец. — Меня зовут Каин Ван дер Альст.

Такая манера речи невольно всколыхнула волну раздражения, и Хартфелия, не сдержавшись, буркнула:

— Какая я тебе родственница? Знать не знаю ни тебя, ни кого-либо еще с такой фамилией.

Каин расхохотался.

— Ну, естественно, ты не знаешь. Я бы очень удивился, если было бы иначе. — Непонимание Люси очевидно очень его забавляло. — Я думаю, ты и понятия не имела, что у твоей матери была сестра.

Что?

Нет, она бы знала. В библиотеке висело семейное древо, которое ее заставляли в детстве заучивать наизусть. И там совершенно точно не было никакой сестры.

В любом случае, это еще ничего не объясняло.

— Моя мать, Люси, сестра Лейлы. Я твой двоюродный брат. А вот Роугу — сводный. И я ненавижу вас за это. Хартфелии обрекли мою мать и меня влачить жалкое существование всю оставшуюся жизнь только потому, что отец не смог удержать член в штанах.

Просто. Что?

Кажется, земля свернула куда-то не туда этим утром, иначе объяснить все это невозможно.

Каин наклонился, приподнимая ее лицо за подбородок, внимательно рассматривая. Теперь Люси тоже увидела. У него были их фамильные карие глаза и подбородок, а форма носа и разрез глаз, как у Роуга.

Безумие какое-то.

— Весьма досадно. Такая красота, а пропадает зря. — Он покачал головой, отстраняясь, после чего крутанулся на пятках и вышел прочь, не сказав больше ни слова.

Люси вновь осталась одна.

Найдя на полу небольшой камушек, она ставит на стене три небольших насечки, после чего снова садится на пол и погружается в собственные мысли.

Все это звучит как самый настоящий бред, но, судя по всему, правда, которую от нее всегда усердно скрывали.

Люси, не ходи в то крыло, там ничего интересного. Всего лишь пустующие комнаты, которые нужно отремонтировать.

Нельзя доверять первому встречному, Люси.

Ты — леди, значит, и вести себя должна подобающе. Людям нашего круга ошибки не прощают.

Интересно, как выглядела тетя? Какой у нее был характер? Они ладили с мамой?

На душе отвратительно-горько за чужую тяжелую судьбу. Так странно — печалиться о человеке, которого никогда не знал.

Хартфелия, зябко поежившись, растирает собственные плечи, пытаясь согреться, и думает о том, что аристократы — едва ли не самые жестокие люди, которых она знает.

Малейший промах — голова с плеч. Так казалось ей в детстве, когда в очередной раз отчитывали за небрежную прическу и неидеально прямую спину так, будто она разрушила целый город.

Фантомные крики отца звучат в голове, заставляя втянуть голову в плечи и уткнуться лицом в колени.

Какие последние слова услышала тетя от своей сестры? Или им даже не позволили проститься?

Люси качает головой. Столько лет прошло.

Одна ошибка. Две сломанные судьбы, которые привели к уничтожению мира.

***

Из дворца открывался устрашающий вид на разрушенный Крокус. Но так город выглядел даже лучше. Без маски фальшивого благополучия и доброжелательности, снующих туда-сюда по незначительным делам бесконечно-глупых людей.

Тьфу.

Он поморщился, отворачиваясь от окна.

Когда Каин только прибыл в столицу десять лет назад, город произвел на него совершенно ошеломляющее впечатление. Толпы радостных богато одетых людей, атмосфера бесконечного праздника, миллион цветов. Совсем не похоже на ту забытую человечеством деревню возле границы, куда их с матерью сослали влачить жалкое существование, где она и умерла на его пятый день рождения.

Естественно, что одинокий озлобленный ребенок никому в деревне не был нужен. Людям и без него хватало забот. Все, что ему осталось — учиться выживать самому. Шрам на шее как будто ноет, напоминая о былом.

Черта-с-два он позволит снова обращаться с ним, как с грязью. А Люси и Роуг ответят за грехи своих семей, раз уж им не повезло остаться последними в роду.

За спиной неслышно появился Роуг, который проследовал за ним в глубь помещения, когда-то бывшего малым тронным залом. Теперь же потолок здесь обвалился, довольно большая часть западной стены отсутствовала, всюду валялись крупные камни и арматура.

Усевшись на трон, спросил:

— Сделал?

— Все в точности по Вашим указаниям, повелитель.

Чени чуть поклонился. Бесстрастное лицо, некоторыми чертами похожее на его собственное, так раздражало. Но без Роуга он бы не справился.

Как удачно, что тень завладела им, сделав безразличным к миру и жадным до власти и силы. Такими людьми очень легко манипулировать. Сказать пару пафосных фраз о захвате мира и мести — они у твоих ног, готовы выполнять любые указания.

— Хорошо. — Каин едва заметно кивнул, вновь погрузившись в раздумья.

Остается подождать пару часов, чтобы вновь попытаться провести ритуал. Только на этот раз у него есть ключи двенадцати зодиакальных духов.

***

— Люси! — Сорвавшись с места, как только исчезли теневые путы, Стинг упал на то место, где пару мгновений назад стояла Хартфелия. — Какого дьявола это вообще было?

Роуг не ответил.

Пустой взгляд сверлил небольшой участок земли, где исчезла Люси.

Этот человек, приказывающий драконам… это был он?

Как такое вообще возможно? В одном времени — да что там, в одном мгновении — две версии одного человека?

Настолько разные.

В страшном сне Роуг не мог представить, что причинит боль Стингу или Люси. Но, видимо, существовала такая реальность, где его это не заботило.

Должно быть, в такой реальности тьма захватила власть над телом.

Чени поморщился, как от боли.

Вот, мы снова пришли к тому же вопросу — смог бы Стинг убить меня?

Роугу очень хочется верить, что да, но он знает, что Эвклиф вряд ли бы сделал это. Он до последнего искал бы способ спасти его, пока не стало бы слишком поздно. Переложить эту ответственность на Люси?

Поступить так — обречь ее на невообразимые страдания и тяжелейший выбор. Целый мир или один человек? После того, как она потеряла всех друзей?

Голова закружилась, будто зажатая в тиски. Тьма вновь заворочалась где-то в груди, напоминая о себе. Не в первый раз с тех пор, как Хартфелия бредила на перевале. Кажется, эту мерзость магнитом тянет на отчаянье и чувство вины, иначе бы она не проснулась.

Только что теперь делать с ней? И почему именно сейчас? Потому что Люси теперь нет рядом?

Чени осматривается. Хлопает по плечу сидящего на земле Стинга.

— Идем. Сидя здесь, мы все равно ничем не поможем Люси.

— И что ты предлагаешь? Я даже запаха ее не чувствую не то, что магического следа. — Огрызается он.

— Я не знаю, Стинг. Не знаю. — Беспомощно повторяет. — Но мы ее не бросим.

Рука чуть сжимает чужое плечо, в слабой попытке поддержать. Всегда тяжело терять кого-то дорого. Тем более, если сложно сходишься с людьми, а ситуация Стинга и Люси вообще уникальна в своем роде. Чени, как никто знает об этом.

Его сердце тоже болит за судьбу Люси. Только он ни за что не перестанет верить в то, что она жива и не оставит попыток вернуться к ним. Поэтому им тоже нужно действовать.

Заметив, что характер молчания Роуга изменился на задумчивый, Стинг вскинул брови, спросив:

— Есть мысли?

— Не то, чтобы. Только прикинул кое-что. — Роуг опустился на камень, на котором не так давно сидела Хартфелия.

— Может все-таки поделишься? — Хмыкает Эвклиф.

— Он, кто бы не был этот человек, и кому бы не подчинялся, не хотел убивать нас. Только задержать, чтобы забрать Люси, которая тоже нужна была живой. Значит, у нас все еще есть хорошие шансы найти ее живой. — Чуть перевел дыхание и продолжил. — Кроме того, если ты обратил внимание, тот тип сказал, что она ему родственница, и это не может не заинтересовать, потому что Люси сама говорила о том, что отец был последним родственником. Откуда взялся еще кто-то? И исходя из всего сказанного, можно прийти к выводу, что Люси зачем-то нужна этому «повелителю», как и мы. У всех нас есть роль в каком-то громадном плане. Только поэтому мы все еще живы.

— Мне кажется, ты произнес больше слов за пару минут, чем за весь прошлый месяц. — Невесело усмехнулся Стинг. — И все это конечно здорово, но что нам делать дальше? Они ушли через врата, если ты не заметил. А мы так и не знаем, как они открываются.

— Зато мы знаем, что именно оттуда появляются драконы. И человек, пришедший с ними, способен их контролировать. Значит, драконы вполне смогут привести нас к Люси.

Пожал плечами Роуг, чуть расслабившись, когда появился примерный план действий. Зато Эвклиф чуть ли не подпрыгнул от негодования.

— То есть ты предлагаешь просто сидеть и ждать? Выслеживать этих тварей после того, как мы так усердно прятались от них?

— Именно так. Если это наш единственный шанс помочь Люси, то стоит попробовать, не находишь?

***

Ударная волна заклинания заставила его покачнуться и упасть на колени. Каин жадно вдыхал воздух. Пот градом катился по лицу, капая на землю, а зрение все еще не желало четко фокусироваться.

Проклятье.

Заклинание снова не получилось.

Он со злостью ударяет кулаком по земле. Со всеми его знаниями и силой он не может контролировать чертовы врата. Его крупиц кровной магии заклинателей хватает только на удержание в нынешнем состоянии.

Ключи Хартфелии, на которые Каин возлагал большие надежды, не помогли, а от Хисуи он уже избавился. Слишком преждевременно, как оказалось.

Какая жалость.

Как бы она не раздражала своим бесконечным желанием сделать его лучше и постоянно быть рядом, пожалуй, не стоило так торопиться с этим. Тем более, что эта дура помогала по доброй воле. Стоило только навешать ей лапши на уши о том, что это во благо их мира.

Поднявшись на ноги, откидывает со лба мешающие пряди и глубоко вздыхает. Вариант остался только один.

Использовать Люси, которая ни за что не согласится работать с ним добровольно. Изначально ему нужны были только ее духи, но раз уж так сложились обстоятельства, почему бы и нет?

Каин оскалился, предвкушая будущее развлечение — ее придется заставить.

— Роуг, мы отправляемся навестить нашу дорогую гостью.

Тот кивнул, направляясь вслед за ним в сторону входа в подземелья.

— Что мы будем делать, повелитель?

Каин снова скалится, после чего говорит:

— Мы сломаем ее и используем во имя великого будущего этого прогнившего мира.

***

Скрип двери не сразу доходит до сознания, поэтому Роугу приходится пару раз хорошенько тряхнуть ее за плечи прежде, чем Люси осознает, что Каин снова здесь.

Количество зазубрин на стене перевалило уже за пятнадцать. Сил почти не осталось. Она так давно ни с кем не разговаривала. Вместо вопроса только вскидывает брови, мол, зачем пришел?

— Добрый день, дорогая сестра. — Высокопарно, как, впрочем, и в прошлый раз, начинает он. — Я решил навестить тебя, дабы попросить оказать поддержку в нашем нелегком деле изменения мира…

Хартфелия не дала ему договорить, хрипло рассмеявшись.

— Ты правда думаешь, что я стану тебе помогать? Делать что-то, что навсегда лишит меня возможности вернуть все обратно? — Карие глаза засверкали гневом. — Думаешь, помогу тебе, повинному в смерти всех моих друзей? Никогда я этого не сделаю.

Выслушав всю тираду со скучающим видом, Каин вздохнул.

— Что ж, стоило просто попытаться договориться. Но особо я не рассчитывал, на твое согласие. Ты куда умнее и дальновиднее дуры Хисуи.

Услышав знакомое имя, Люси встрепенулась.

— Что ты сделал с ней? Не поверю, чтобы она помогала тебе по доброй воле.

— Жаль, что спросить ее ты не сможешь, но убедить ее помочь было проще-простого. — Губы исказились в усмешке. — Достаточно было прикинуться тем, кто желает спасти мир и влюбить глупую принцессу в себя.

— Ты просто отвратителен. — Хартфелия едва ли не задохнулась от подлости подобной манипуляции.

— О, благодарю за комплимент, но нам, пожалуй, пора приступать.

Задаться вопросом «приступать к чему?», Люси уже не успела. Только заметила огромный водяной шар в руках Каина, а затем дышать становится невозможно. Вода подавляет глотательный рефлекс, заполняет нос и горло и давит-давит-давит, заставляя задыхаться и тонуть на полу холодной тюремной камеры в окружении врагов, которые наслаждаются ее мучениями.

Руки тянутся к горлу, но в этом нет совершенно никакого смысла, просто глупое тело пытается найти способ вернуть кислород прежде, чем наступят необратимые повреждения.

Люси бьется в конвульсиях, ощущая каждый миллиметр продвижения воды вниз по дыхательным путям. Сознание начинает меркнуть, когда давление неожиданно прекращается и вода вырывается изо рта, заставляя кашлять и судорожно вдыхать воздух.

Мутный взгляд ловит злорадную ухмылку на губах Каина, и она уже открывает рот, чтобы высказать все, что думает, но вода вновь наполняет горло, устремляясь к легким. И кажется, что это длится бесконечно, каким-то жутким повтором, пауза в котором нужна только для того, чтобы она не захлебнулась.

— Мы только начали, сестра, не вздумай терять сознание. — Прорывается сквозь толщу ваты в сознание голос Каина, после чего на лицо падает несколько капель воды, заставляя подскочить и истерично вытереть их. Тот негромко усмехается и вновь заставляет ее тонуть.

Люси не может сказать, когда этот кошмар заканчивается. Горло горит, будто ее душили, мышцы ноют, умоляя об отдыхе, а сознание плавает где-то в вакууме бесконечной пустоты, улавливая отдельные фразы и образы.

Только голос Каина очередным потоком воды врывается в мысли. Хартфелия поворачивает голову, замечая, что он сидит возле нее на корточках и внимательно разглядывает лицо.

— Я спрошу один раз, и надеюсь, ты ответишь верно, потому как, если ответ меня не устроит, мы проведем вместе очень много времени, дорогая. — Ленивые интонации вкрадчивого грубого голоса проникали в мысли словно змеи. Люси передернуло, но собеседник расценил это по-своему. — Ты поможешь контролировать затмение?

Вместо ответа Хартфелию плюнула ему в лицо. Красивые черты исказились в гневе. Не проронив ни слова, Каин вытер щеку. В его руках снова замерцал водяной шар.

Люси думала, что знает, что такое боль. Она множество раз получала синяки и ссадины на заданиях, миллионы раз лечила переломы у Полюшки, бессчетное количество раз спотыкалась и падала, резалась во время готовки, но все это было ничем, по сравнению с тем, что она испытывала сейчас.

Боль легко контролировать — легко управлять — ты справишься, давай же.

Но все ее попытки контролировать это разбиваются вдребезги об натиск Каина. Так хочется отключиться и не чувствовать, но любые попытки тут же пресекаются. Все, на чем она может сосредоточиться — это вода, бесконечная, безжалостная, несущая смерть.

Кажется, в какой-то момент, Люси все же теряет сознание, потому что открывает глаза в незнакомом сгоревшем лесу. Осторожно сев, оглядывается по сторонам, но кроме черных деревьев, такой же земли и серого неба не видит ничего.

Где она?

Кто-то с силой бьет по щекам, и картинка меняется — над ней склонился незнакомый-Роуг. Увидев, что она открыла глаза, тот кивает и отстраняется.

Каина в камере уже нет, но Люси отчего-то уверена, что он вернется завтра. А пока она сворачивается в калачик прямо на полу, безразлично глядя в темноту перед собой — уже наступила ночь. Значит, она здесь уже целый месяц.

Интересно, Стинг с Роугом пытались искать ее?

Разумеется, пытались, глупая твоя голова. — Разозлено шипит внутренний голос. — Как только совесть позволяет сомневаться в этом?

И правда. После всего, через что они вместе прошли — сомневаться в них — равносильно предательству. Как воткнуть нож в спину.

Она хмурится, когда мрачные картинки с ней, ножом и Дуэтом мелькают в голове неясными образами. Нет. Этого никогда не случится. Ни в прямом, ни в переносном смысле.

Даже, если ей придется закончить свою жизнь в этой чертовой камере, помогать Каину Люси не станет ни за что. Значит, придется перебороть все, что этот психопат планировал с ней сделать. Настроившись на решительную борьбу со злом — в прочем, ничего нового — Хартфелия наконец засыпает, чтобы хоть немного восстановить силы.

Когда же она просыпается, то слышит чужое дыхание в паре сантиметров от себя. Он снова здесь. Ждет, пока Люси проснется, чтобы продолжить мучить ее. Страх — глупый-бесполезный страх — наполняет тело, заставляя его цепенеть. Нельзя позволить ему узнать, что она проснулась.

— Люси-Люси, — тянет Каин, все же заметив, ее пробуждение. — Я принес тебе поесть.

В руки ей пихают миску с чем-то что могло бы быть рисом — где только достали его — и стакан воды, вызывающий неконтролируемый приступ паники, зарождающийся где-то в груди. Руки трясутся, когда Хартфелия отставляет нетронутую еду в сторону.

Каин недовольно хмурится, — видимо, не хочет, чтобы она раньше времени умерла от обезвоживания или голода, — а потом растягивая слова, произносит:

— Или ешь сама, или я силой затолкаю это в тебя.

Выбор без выбора, по сути. Приходится съесть все, что было в миске. Только сейчас Люси замечает, что Роуга с ним сегодня нет. Интересно, дал какое-то поручение? Может быть это связано со Стингом и нормальным Роугом?

Задуматься об этом не дает вкрадчивое и тихое:

— Продолжим?

Горло сжимается в болезненном спазме еще до того, как Каин материализует водяной шар в руках. Нет-нет-нет. Она не готова пережить это снова. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-нет.

Раньше Люси даже предположить не могла, что можно так панически бояться воды. Эта стихия всегда ассоциировалась с ее первым духом.

Водолей.

Пусть, временами крикливую, она искренне любила русалку, полагалась на нее, как на себя саму. И что теперь? Одна из немногих зон комфорта разрушена до основания и вызывает неконтролируемый страх.

Кажется, что это никогда не закончится, когда Каин неожиданно прерывается, и спрашивает:

— Кто ты?

«Что за глупый вопрос?», фыркает Люси, но молчит.

Тогда он снова топит ее, вновь задавая тот же самый вопрос. Хартфелия по-прежнему молчит. Чего он хочет этим добиться?

Но через какое-то количество повторов игнорировать больше не выходит. Мозг плохо соображает от недостатка кислорода и постоянной боли. Она хрипит, отплевывая воду:

— Люси из Хвоста Феи.

Слабая надежда, что после ответа Каин оставит ее в покое умирает через пару секунд, когда вопрос сменяется чередой таких же странно-глупых вопросов о друзьях, семье, о ней самой и звездных духах.

Выстоять ради друзей. Ради Стинга и Роуга — бьется в единственная мысль в голове, когда она односложно отвечает разъяренному волшебнику.

Терпеть-терпеть-терпеть.

Отсветы кроваво-красного закатного солнца оставляют четкие линии на потолке, когда ее, наконец, оставляют в покое.

Так и не добившись того, чего хотел, Каин покидает камеру. Люси устало прикрывает глаза. Можно даже не сомневаться в том, что он вернется завтра.

Она закрывает глаза.

Прохладная рука ложится ей на лоб, заставляя дернуться, но сил на борьбу все равно нет. Однако ладонь только невесомо обводит скулу и исчезает, через пару секунд легкими касаниями возвращаясь на виски.

— Что он с тобой делал? — Этот голос узнала бы среди целой толпы. Такой ехидный обычно, но такой встревоженный сейчас.

Стинг.

Слезы жгучими каплями скапливаются под веками от осознания, что это всего лишь игра ее измученного сознания, но Люси не позволяет им пролиться. Она ни за что не станет плакать здесь.

Чужие пальцы зарываются в волосы, легонько массируя кожу головы, но Люси только напрягается от этого.

— Я не сделаю тебе больно, Люси. Никогда.

— Иди ты к черту, Стинг. — Хрипит она, осознавая, что перед ней всего-навсего галлюцинация. И Эвклиф — последнее, о чем хотелось бы думать здесь. Они с Роугом — последняя ее слабость, кроме духов.

— Просто уходи. Оставь меня. Не нужно мучить меня еще больше. — Надтреснутый голос наждачкой проходится по голосовым связкам и ножом по сердцу. Говорить такое Стингу — пусть всего лишь галлюцинации выше ее сил. Так хочется, чтобы он остался. Был с ней на самом деле, а не бесплотной фантазией.

— Ни за что. — Тяжело вздыхает он, усаживаясь возле стены на пол. — И даже не думай сдаваться. Мы с Роугом ни за что не оставим тебя здесь.

Люси снова закрывает глаза. Она так устала бороться. Нужно просто немного отдохнуть.

***

Тяжело дыша, Хартфелия сплевывает на пол кровь и сворачивается в клубочек, в бесполезной попытке защититься от ударов его тяжелых ботинок. Каин только смеется.

— Кто ты такая?

— Люси Хартфелия. — Безвольно отвечает она. Если именно это он хочет слышать, то плевать. Ван дер Альст победил.

— Просто замечательно. Кто твои друзья?

— У меня нет друзей.

Каин снова довольно смеется.

— Превосходно. Восхитительно. Ты поможешь управлять затмением?

— Ни за что. — Хрипит Люси, съеживаясь в ожидании новых ударов. Но ничего не происходит.

— Что ж, очевидно мне придется попробовать кое-что другое. Но сегодня на этом мы закончим.

Как только за ним закрывается дверь, перед ней опускается на колени галлюцинация. Ставшая уже такой привычной за неделю пыток. Видимо, таким образом ее сознание защищает последние бастионы здравомыслия.

— Только не засыпай, Люси. Тебе нельзя сейчас спать. — Обеспокоенно говорит Стинг. — И нужно попить воды. Здесь осталось немного.

Кувшин с несколькими глотками воды действительно все еще стоит возле двери. Почему его не убрали — загадка. Обычно ей дают еду и воду раз в день — утром. Может быть забыли?

— Попей. — Настаивает Эвклиф.

Только вот она не может.

Даже мысль о том, чтобы прикоснуться к воде вызывает приступ паники. Дышать становится больно, но она не может точно утверждать, что это не из-за сломанных ребер. Слезы скапливаются в уголках глаз и бегут вниз, вызывая жжение, когда попадают в ранки.

Чужие пальцы прохладным касанием пробегаются по лицу, едва касаясь лиловых синяков, но не причиняя боли.

— Серьезно, умоляю, прекрати. Просто уйди. — Надтреснутым голосом просит Люси, но, конечно, это не помогает.

Она закрывает глаза, ощущая каждой клеточкой тела холодный каменный пол темницы. В ушах эхом отдается насмешливый голос Каина:

— Теперь здесь твой дом.

Нет, — думает, Хартфелия. — Мой дом там, где мое сердце. И пока Стинг далеко отсюда, оно в безопасности.

***

Шагнув из вагона на перрон, он мгновенно окунулся в суету огромного города. Люди двигались по платформе в самых разных направлениях, занятые каждый своими делами — встречали-провожали-продавали-покупали-рекламировали.

Кто-то довольно грубо пихнул в плечо, проходя мимо.

Здесь точно не место для того, чтобы стоять разинув рот. Да, к этому придется привыкать. Если вообще это возможно.

Накинув капюшон от плаща на голову, Каин побрел к выходу с вокзала. Сумки с вещами не было. Ему едва ли удалось наскрести на билет, а забирать что-то из дома он не собирался.

Толпа, прожевав, выплюнула его на привокзальную площадь, где в ряд стояли монокаты с возницами и повозки с кучерами для тех, у кого не было денег на аренду машины. При первой же возможности, он свернул в переулок, где было существенно меньше народу и вытянул у раззявы-туриста карту города из рюкзака.

Библиотека нашлась тут же. Прямо напротив дворца, располагавшегося прямо в центре города. От него — как сосуды от сердца, — шли улицы во всех направлениях. Большие и маленькие, с самыми разнообразными магазинами, ресторанами и гостиницами.

Действительно, здесь можно найти все, что хочешь для комфортной жизни. Но только если у тебя есть деньги.

Каин раздосадовано тряхнул головой, отбрасывая черные волосы назад. Сначала — в библиотеку, а дальше — разберется.

Главный читальный зал был не менее помпезным, чем сам дворец, он поставил бы последний плащ, что так и есть. Высокие потолки со свисающими с них позолоченными люстрами, канделябры на стенах, тяжелые портьеры на огромных двухстворчатых окнах. И противная столетняя библиотекарша со скрипучим голосом за стойкой регистрации.

— Мне нужны книги с генеалогическим древом семьи Хартфелиев и Чени. — Мрачно буркнул он пожилой женщине. Та смерила его подозрительным взглядом, в котором ясно читалось, что его внешний вид не соответствует обычным посетителям этого места.

О, это просто не могло не стать проблемой. Старый плащ в заплатах, потертая белая рубаха, такие же старые штаны и разваливающиеся ботинки. Все, что удалось достать в чертовой деревне, пошарив по домам соседей. Им все равно больше не пригодится. И тем не менее, Каин все равно сильно выделялся из толпы богато одетых местных жителей.

— Зачем вам эти книги? — Проскрипела библиотекарша.

— Это разве ваше дело? Я сказал, что хочу с ними ознакомиться. Мне кажется, ваша работа состоит в том, чтобы или принести их из архива, или назвать секцию, в которой они стоят, или я не прав?

Женщина оскорбленно захлопнула рот и пошаркала куда-то вглубь зала, чтобы через добрых двадцать с лишним минут вернуться с двумя толстенными фолиантами и шлепнуть их на стойку перед Ван дер Альстом. Тот подхватил их ловким движением руки и отправился за один из столов в читальной секции.

Устроившись в углу, он резким движением откинул со лба мешающие пряди волос, после чего вытащил из кармана брюк несколько мятых и выцветших от времени фотографий. Мать с отцом и семья матери.

Стоит раскрыть книгу, как страницы с сотнями членов семьи Хартфелия выдыхают на него облачко пыли, заставляя чихнуть. Библиотекарша снова недовольно на него косится из-за своей стойки.

Как же достало, что все судят его по внешнему виду. Соседи по деревне уже расплатились за это своими жалкими жизнями. Как и за то, что шестнадцать лет унижали его. Раздраженно поведя плечами, Каин возвращает внимание к книге, быстро перелистывая страницы с именами людей, которые несколько веков уже покоятся в земле. Его интересуют только живые.

На последних страницах его поджидает очередное разочарование. Из всего огромного рода в живых остался только умирающий муж сестры его матери и его дочь, которая отреклась от семьи и сбежала из дома. Никто из них двоих не имел отношения к давним событиям. С портрета под аккуратной записью «Люси Хартфелия» ему улыбается кареглазая блондинка. Как и все в их роду, унаследовавшая магию заклинателей.

Даже здесь ему не повезло. От магии призыва духов, магии его матери, к нему перешли жалкие крупицы, которых даже не всегда хватало на заклинание. Зато стихийная магия покорилась ему как будто по щелчку чьих-то пальцев. Вода ощущалась как второе «я», подчиняясь легкому движению руки — временами казалось, даже мысли.

Пальцы смяли страницу.

Люси Хартфелия.

И Роуг Чени.