На фестиваль мы вернулись утром. Марк упрашивал Астрагора разрешить ключникам остаться ещё ненадолго, но дух был непреклонен: нам надо находиться там, куда нас привёл ЧерноКлюч. А я только рада была снова оказаться в шумной весёлой толпе и расслабиться, ненадолго отвлёкшись от мыслей про Цветок и проклятье.

Дейла с Маришкой ушли к морю, купаться, я а я осталась одна. Прошлась по ярмарке, рассматривая разноцветные шатры и прилавки. Свечи, травы и чаи, колоды таро... Украшения ручной работы, разнообразные обереги и ловцы снов. Чуть в отдалении стояла передвижная кузница, а рядом с ней, немного в тени, притулилась ещё одна мастерская. Совсем небольшая, украшеная только замысловатой "музыкой ветра": стеклянные и металлические трубочки тихо позвякивали, и этот звон как-то пробивался сквозь обычный гул фестиваля.

На простом деревянном столе были разложены кожаные брелоки, браслеты, ремни, кошельки... И ножны. Один раз увидев их, я больше не могла оторвать взгляда: подходящие по размеру, чёрные, с необычным тиснением: будто бы крылатый змей расправлял крылья, охватывая ими лезвие. И глаза у него было почти как живые.

— Сколько? — я подошла ближе и протянула руку, касаясь шершавой кожи.

— Ой... — Девушка за прилавком удивлённо наклонила голову, — Эти? Тысяч семь будет. Десять, если с поясом брать. Странно, я думала, ножны все разобрали уже...

Я чуть улыбнулась. Цена для ручной работы была на удивление небольшой, а таскать сильнейший артефакт в кармане или рюкзаке мне было не по душе. Это казалось неуважением к древней вещи, да и случайно порезаться не хотелось.

Торговаться я не стала. Суеверно считала, что за артефакты и обереги (а ножны для ЧерноКлюча вполне можно было считать волшебной вещью), надо платить полную цену, иначе не будет добра. Как и за работу ведьмы, кстати, и за гадание.

Подпоясавшись и закрепив ремешками кинжал, я повернула назад. Ножны почти не ощущались и не мешали, изредка задевая бедро. К ним хотелось прикасаться, гладить вдавленные узоры... А ещё мне казалось, что и самому ключу нравится новый дом.

— Отдай карту! — высокий и злой голос Фэша я услышала издалека. Ключники сгрудились на поляне, окружив Фэша с Марком, от которых чуть ли не искры летели. Золотой ключник держал в руках кусок холста, от которого Фэш не отводил взгляда.

— Чего шумите? — я протиснулась ближе и обвела их взглядом, с удовольствием заметив, что ни Маришки, ни Дейлы тут не было. И правда, нечего тратить время на споры...

— Марк не хочет отдавать карту, — сказала Диана, выступая вперёд. Я перевела взгляд на парня.

— Астрагор передал её мне, как старшему, — важно ответил он.

— Ну так и храни, всё равно без нас Цветок не появится... Фэш, чего со старшими споришь? — честно говоря, мальчишка меня бесил. Ещё во время чтения он казался мне неприятным, всё пытался обмануть Астрагора, не исполнив контракт, который заключил по своей воле. И в жизни впечатление оказалось не сильно-то лучше...

— А вдруг он какой-то секрет знает? И сможет отдельное желание загадать... — Фэш чуть не подпрыгивал от злости. Я закатила глаза.

— Это невозможно, дурень! Хотя... Если уж так волнуетесь — отдайте карту мне, я лицо незаинтересованное...

— Нет! — хором произнесли парни, замотав головами. Я улыбнулась. На карту я и не рассчитывала, просто забавно было удостовериться в том, что меня обе компашки ключников считают тёмной лошадкой. К счастью, это не мешало мне за ними следить, сравнивая книжный канон с реальностью.

— Тогда прекратите шуметь уже! Скоро весь фестиваль сбежится, — я пожала плечами и развернулась.

Было у меня ещё одно дело, и гораздо важнее глупых споров! Я хорошо помнила, чем закончилось Цветение в книге, и хотела попытаться спасти Диану. На поле старочасов я за ней точно не полечу! В книге она кинулась защищать Василису от Марка... Тут она может попытаться помочь Фэшу: он наверняка попробует достать Цветок. И если нейтрализовать этих двух спорщиков, всё будет в порядке... И мне не будут мешать. Дейла поможет, Маришка, возможно, тоже... С ней я общалась меньше, и всё же девушка постепенно вливалась в нашу компанию. Но сейчас мне нужна была не она.

Рок сидел чуть в отдалении от остальной суеты фестиваля, так же отстраняясь от неё, как и его отец. Он всё время был где-то рядом: наблюдал за нами, останавливал Марка и Фэша, чем-то иногда помогал. Молчал больше, чем говорил, и никогда не подходил ближе, чем нужно, а я его не тревожила. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

— Здравствуй, — я села рядом. Рок обернулся, по-птичьи наклонил голову и внимательно на меня посмотрел. Мне нравилась его сила: такая же тёмная, как и у всех Драгоциев, но всё же немного другая. Не ночное небо, не тёмные пещеры — лесная живая тьма, живущая под кронами вековых дубов.

— Что тебе нужно? — наконец произнёс он.

— Я хочу срезать Алый Цвет. Мне попытаются помешать, и я не уверена, что смогу защититься. Помоги мне.

Рок молча кивнул.

— И ничего не попросишь взамен?

— Попросил бы, но отец не велел.

Я тоже кивнула. Могла бы уйти, но продолжала сидеть с ним рядом. В эти несколько минут я была рада просто помолчать, не пытаясь казаться кем-то другим. Младше. Слабее. Испуганнее. От Рока не надо было прятаться, и это было приятно.

Жаль, спокойствие продлилось недолго.

— Голубки, ха-ха, — нахально протянул Фэш, подойдя сзади. — Что, братец, нашёл себе девушку?

Я обернулась. На щеке у него наливался свежий синяк, но в руках Фэш сжимал карту. Всё-таки победил. И сейчас, разгорячённый дракой, просто не смог пройти мимо.

— Ты б не связывалась с ним, Василис, — продолжал ухмыляться среброключник, — Знаешь, чему Драгоциев учат? Я-то ушёл, а вот он с удовольствием применит к тебе некоторые эферы... На радость учителю.

Рок закатил глаза и промолчал, а вот я не сдержалась. Вскочила, в несколько длинных шагов сокращая расстояние между собой и Фэшем и потянулась к нему. Он среагировал достаточно быстро, поднял руки, защищаясь от удара, но я и не собиралась его бить. Просто сделала шаг в сторону, схватила его за запястье и увлекла вниз, одновременно подставляя подножку. И даже аккуратно придержала за ворот, чтобы голову не разбил.

— Прежде чем надоедать, поинтересовался бы, чему учили меня, — буркнула я, оставляя его лежать на земле.