Ни один полицейский участок не обходится без столовой. В пятьдесят седьмом она, правда, выглядит как небольшая кухня, разве что с новенькой кофемашиной и постоянно облюбована сотрудниками всех отделов. Курилка, только с кофе вместо сигарет, шутил Тоомас. В шутке была доля правды: столовая настолько крошечная, что в неё при должном старании могло уместиться человек семь, не больше, и даже так всем было бы тесновато. На большее средств не хватило — слишком расточительно оборудовать и содержать просторный кафетерий на столь маленький участок. Поэтому в обеденный перерыв многие уходили есть в ближайшие кафе, брали шаверму из ларька за углом или, кому очень везёт, обедали дома.      

Алиса не принадлежит ни к одним из них. Её получасовой обед, единственный за весь день, за редким исключением проходит в стенах участковой кухни, разве что компания меняется время от времени. Сегодня в ней было четверо: офицер Бейли из её отдела, штатный врач и двое младших офицеров, которых Алиса видела от силы раз или два за всё время в коридорах участка.      

— А вот и ребёнок пришёл, — Лоуренс приветливо окликнул её, махнув ладонью. — Как дела сегодня?      

— Разбираемся с трупом из грузового контейнера, — бросила она неохотно, но без холода или пренебрежения в голосе. День не задался: короткий беспокойный сон ночью вместе с трудным делом выжали из неё все силы, а впереди предстояла ещё уйма работы.      

Бейли её слова, однако, только взбодрили.      

— О-о, ну-ка, рассказывай! — он сверкнул широкой белоснежной улыбкой и кивнул в сторону юношей. — Молодёжь вон уши тоже погреет.      

Младшие офицеры перекинулись взглядами, но тактично промолчали. Вместо них высказался штатный врач, щуплый мескиец лет сорока; прежде чем заговорить, он демонстративно звякнул вилкой, привлекая внимание.      

— Вот только давайте без подробностей, — едко заметил он с едва уловимым акцентом, — имейте совесть, все обедают.      

— Вам-то что от этого, вы же медик.      

— Я бы не хотел обсуждать работу в единственные полчаса без неё.      

— Не ради вас, — успокоила его Алиса, щёлкая ярко-жёлтой крышкой своего контейнера, — но к вашей радости я помолчу.      

Надолго тот, впрочем, не задержался и очень скоро ушёл, бросив на Лоуренса хмурый взгляд. За ним кухню покинули и офицеры, и как только дверь с потёртой белой краской закрылась, Бейли тотчас спросил:      

— Ну так что там с трупом?      

Тёмная лысина блеснула в холодном белом свете из окна. День сегодня пасмурный — того и гляди вот-вот снег пойдёт, несмотря на обещанное потепление.      

— Ну что, что, — вздохнула Алиса. Пристанет ведь и не отвяжется, пока всё не узнает; его настойчивость и почти юношеское упрямство, впрочем, не раз помогали ему в допросах. — Мёртвый, полусгнивший. Лежит в контейнере.      

— А подробности?      

— Контейнер красный.      

Лоуренс цыкнул языком.      

— Бываешь ты занудой, Алиса, — фыркнул он, всё ещё ухмыляясь, и залпом допил остатки кофе из своей кружки.      

— Да. Особенно когда голодная.      

Она любит разговаривать. Несмотря на характер своей работы, та не отбила любовь Алисы к компании и общению; в конце концов, у неё нет табу на обсуждение РГМ в принципе, исключая внутреннюю информацию. Но иногда люди хотели говорить в самый неподходящий момент — за работой, в долгожданный обед или в те моменты, когда в голове всё было вверх дном, — и тогда социальный контакт, даже такой обыденный, становился в тягость. Проблема не в том, что не хочется обсудить тело в одном из контейнеров; случай крайне занятный, казуистика в чистом виде. Проблема в усталости и том, что обед не бесконечен. И хорошо, что Лоуренс хотя бы немного понимает это.      

На смену ему пришёл Ким, с которым тот, уходя, перебросился коротким «привет». Он здесь всегда больше пролётом — у тех, кто в поле, обед ненормированный, — и задерживаться, судя по всему, не собирался. Но увидев коллегу, этикетом не пренебрёг:      

— Приятного, — мягко отозвался он, наливая себе воды в кружку.      

— Спасибо. Всё в бегах с документами? — Алиса обернулась к нему.      

В последнее время он чаще задерживался в офисе, корпел над бумагами и в целом на вызовы ездил только в качестве опытного сателлита, не беря на себя дела. Тем не менее, чаще поболтать с ним не удавалось — оба были в работе и с наступлением весны её количество становилось лишь больше.      

— Есть такое, да. Я уж и подзабыл, что перевод — дело нелёгкое, а тут ещё и в другой участок.      

— Ох, бюрократия, — Алиса коротко усмехнулась. — Нам тебя здесь будет не хватать.      

«Мне. Мне будет не хватать. Потому что мы стали друзьями, а теперь ты убегаешь. Я буду скучать по работе с тобой».      

Ким смерил её взглядом, и уголки его рта приподнялись в мягкой полуулыбке.      

— Я ведь не на другую изолу уезжаю, — заметил он. — Буду заезжать. Не вешай нос.      

Деметтри лишь кротко улыбнулась лейтенанту. Его перевод — одна сплошная загадка для неё. Что могло произойти в Мартинезе такого, что заставило его не просто задуматься, но и всерьёз им заняться? У Алисы нет предубеждений касательно сорок первого участка и людей оттуда, но было в этом что-то странное, несвойственное ему. Или же в их тихом участке действительно не так много работы для него? Долгое время он работал в ювенальном отделе, где адреналина хватает всегда, — может, какая-то его часть–      

— Ну чего ты, Алиса? — почти ласково спросил Кицураги, вытягивая её из мыслей.      

— Да я... — замолкнув на полуслове, она покачала головой. — Нет, я задумалась просто. Всё нормально. А ты на обед не останешься?      

— Было бы чем, — Ким чуть развёл руками. Нейлон его оранжевой куртки приятно зашелестел в тишине. — Но если что, позову на кофе.      

— Договорились, — Алиса взглянула на то, что осталось от ланча; мама как всегда расщедрилась и дала с собой целых три котлеты, ещё и с гарниром. Вкусно, но для неё одной чересчур много. И ведь опять будет сетовать вечером за то, что та плохо ест, что бы она ей ни говорила. — Кстати, знаешь, что оказалось на вызове у Мерви?      

— Нет. Расскажешь?

____________      

— А мне ты, значит, не хотела говорить, — ехидно протянул Лоуренс, когда Деметтри вернулась в офис.      

Вальяжно откинувшись на спинку стула, он читал какую-то распечатку, и непохоже, чтобы ещё десять минут назад он околачивался в холле, где Алиса разминулась с Кимом. С другой стороны, Лоуренс не только упрям, но и любит послушать. Такова его природа как офицера: наблюдать, слушать, впитывать в себя информацию без остатка. А ещё, как показывает практика, он очень любит сплетни и секреты.      

— Потому что была голодная.      

— Ну, а теперь поделишься? — тёмно-карие глаза проследили за ней поверх бумаг. Она на секунду сделала вид, будто задумалась, но затем лишь качнула головой.      

— Я бы могла, но ты же и так всё услышал.      

Уходя в диспетчерскую, Алиса слышала позади его «вот плутовка», сказанное без капли злобы, и коротко ухмыльнулась. Будет ему история, но как-нибудь потом. Обед и так затянулся больше, чем на полчаса, — даже десять лишних минут для неё непозволительная роскошь, о чём ей напомнило мерцание лампочки входящего вызова на диспетчерском пульте. Не успев толком ничего убрать, она быстро надела наушники и, придвинув микрофон ближе, щёлкнула кнопку приёма вызова. В наушниках сквозь лёгкое урчание помех раздались шумы улицы, и прежде, чем офицер сообразил, она заговорила с ним в привычном собранном тоне:      

— Алиса Деметтри, пятьдесят седьмой участок, чем могу помочь?