Худая спина устало привалилась к стенке внутри холодной кельи и выбила с лёгких последний сморённый вздох в тенистое помещение. Смена была трудной, тянула занощиво мышцы спины и вытягивала сухржилия струной.

Много сотрудников разъехалось на конференцию в другой город. На несколько недель придётся трудится поболее обычного. Пару дней назад мужчина с кислым, разочарованным в себе цыком отказался от этой поездки. Соврал, что нужно хоть кому-то остаться при храме и помогать матушкам ухаживать за домом божием.

На самом деле, несмотря на то что у бабушек слишком водяные, стеклянные глаза, чтобы отказать им в свой выходной день в помощи. Он терпеливо, окутанный дурманом мака, ждёт звонка на телефон, пока трет окна от пыли. Вид из окна никак не становится четче, ограниченная поверхность остаётся пеленной перед шагом в сновидения. Ничего он не хочет, но только надеется— Демьяну не останется к кому обратится кроме него. От чего на долю секунды машины за чистыми окнами игриво сверкают красным. Гнилые семена надежды болезненно пустили корни без цветений, где-то глубоко в старых мечтах, портя окончательно остаток свежих мыслей застоявшей водой.

Долго отдыхать в теньке не стоит, ему нужно до вечерней службы успеть вынести со склада привезенный товар на прилавок и помочь прибраться сторожилам своего дела в главном зале. Скорее бы голову не поднимать, так чтобы забыть зной света на тёмной макушке. Бегущие стопы в поиске занятий отлично дружить с мандражом, помогают перестать погружаться в бесконечное отражение мыслей.

Остаться наедине с собой в свободные часы совсем незаманчиво. Что может быть хуже этого? Священник с тяжкой уверенностью бы заявил:

"Оказаться сам с собою в закрытом помещении, где прежде, чем тебя найдут, ты успеешь вытереть лицо и тяжело прерывисто выдохнув открыть дверь с щедрой улыбкой".

Пете спокойнее бичеваться в своих нескончаемых скитаниях страстных идей в компании, что, изредка, своими флажками отвлекала бы от тучных мероприятий в голове.

Он, правда, старается не ходить вокруг одного и того же поступка прошлого кругами. Идёт вперёд своим темпом— 3 шага вперёд и 4 назад. Ему совсем не хочется бежать вдаль и двигаться к нему не желанно, также. Может, будущее для него не засветит никогда вовсе.

Не то чтобы он был категорично против. Про себя священник называл свой узкий зазор любви к миру— ностальгическим уроборосом. Да, это явление сильно бьёт под дых и чем дольше ты с ним знаком, тем глубже бьют плети в спину. Как же сладок любой удар, куда угодно!

Руки бездумно расстаоряються в расклале товаоа, упаковке свечей. Пока каждая крупица заостренных копий тех воспоминаний, будет самым нежным поцелуем для него. Незачем пока и не за кем выбираться оттуда. Он хочет помнить его, заглядывая по правую сторону в отражение зеркала.

Пробегая по списку заказов глазами, раздался рингтон, Пётр раздражённо хотел отмахнуться и про себя про чихвостил нетерпеливых матушек. Игнорировал бы и дальше, но на повтор музыкальной дорожки с раздраженным от поражения совестью голосом взял, не разглядывая, трубку.

— Да, я уже иду, буквально 5 минут.

Свободы дпдный взлох, впервые чувствует как же змбиты ноздри пылью. Сверчки за окном стали общаться чуть громче, ограничивая тишину суровым, резким напряжением. Ветер зажил с новой силой сдувая слабые листочки в дальнюю дорогу.

Темный силуэт в открытом окне замер в ожидании действий, лишь легкие кружевные шторы двигались вперёд вне терпения, пока пальцы гнули свежий налитый воск.

— Хорошо Демьян, пол часа, так?

Посыпанные предлоги и запятые устелили крутую дорогу к золоту. Быстрый бег счастливого взгляда, откинутый товар в стороне будет ждать до неизвестного прибытия весёлого духа. Сердце с приятным электро охом ожило, почувствовав, как старый виток ностальгии заново крутанули с убойной силой по знакомому сценарию из детства. Оно снова бьётся весёлым быстрым вальсом вокруг лета, уступившего прозрачной весне.

В жарком порыве, улизнул от испарившейся фигуры в раме на вид города. Больше дымка не будет виснуть грезами над ним.

Он будет ниткой в кружеве скрывающей шторки, станет прочным крючком и заботливыми руками, но никогда больше не упустит чужой, незаметной без крупной линзы улыбки. Ступеньки пробежались в прыжке пролетами вперед. Он направился сразу переодеться и встретив по дороге служительницу храма, чуть не сбил её с ног шустро извинился, приобнял ту за округлые слабые плечи, добавив:

— Матушка, мне срочно нужно уйти пораньше, можно?

— Но как же служба, осталось час до 6 вечера. — та, не успев прийти в себя от внезапно обрушенного урагана энергии, ответила заученным сухим уставом. Не дав ей пару секунд больше на раздумья, скорым ответил:

— Мне правда очень нужно к другу....

***

Комната пахла свежевыстиранным бельём, тепло кутала без одеяла, рекомендовала прикрыть усталые веки и отдохнуть в сласть. Покои выглядели обжитыми, но с интересным флёром вечной дороги. На стене перед кроватью висело пару детских рисунков и расписание рабочего графика. Как глаза не щурь, а что конкретно за таинственные пункты, там преследовались не видно. В целом, интересовал документ меньше забавных картин. Петя пользуется успехом у детей прихожан? Кажется, лукавый ум припоминает юркого мальца тут на послушании.

Из интереса Демьян привстал на локтях и перевесил путь к стене. На бумаге сильными, кривыми линиями были нарисованы люди в священно-убранстве на фоне сада. Ближе всех к маленькой светловолосой фигуре был худощавый, нескладный священник. Ах, да! Тот неприятный мальчик, в каком-то смысле чувствуется стиль этого сорванца в цветном грифеле.

— Хфыых...

Узнав тайну, антихрист устало падает лицом в застеленный матрац. Фрустрация действительно имела власть над всеми желаниями и нуждами. Демьян был в бешенстве от бездействия, при том отвращёно понимал, в это время он бы только приехал к церкви и занимался бы прокрастинацией, не будь на его долю столько внезапных интригующих событий.

В голову лез всякий хлам, правда, на любой помойке можно с должным усилием найти алмаз. Невзначай, промелькнуло скорой молнией замечание времени. Не так давно в папиной машине очередной лебезящий черт сказал, почти ровно тоже, что ему сказал родственник сверху.

Армагеддон совершается не в первый раз и прошлые заходы были в какой-то степени, но удачными. Почему он сразу не смог разложить новость о количествах апокалипсисов, также чётко и ясно, как сейчас? Скидывать на подачу и количество выданной информации он не хотел. Понимал, что дело совсем не в этом.

Дело ведь было в нем самом или волна власти в руках оглушила возможность рационально принимать решения? Им не манипулировали и не заставлял принимать решения, так ведь? Антихрист не мог так быстро сам измениться или человеку свойственно ошибаться... тогда до куда ошибка может считаться простительной?

Сон так и не облагородил его нахождение в чужих покоях, сколько ещё не пытайся себя убедить Демьян. Он злостно винил в этом шипящую свечку на тумбе в углу. Но потушить рука не поднималась, наоборот он распалил пламя чуть сильнее, так было немного теплее в комнате. Синий флажок накрывал голову теплым закатом, которое уходило все дальше от него самого. Демьяну хотелось, чтобы, хоть кто-нибудь остался ради него рядом. Простое и детское желание канючить внимание у мимо проходящих безликих силуэтов. Он нуждался быть любимым за то, что он есть, за то, что он человек.

Ночь прошла в болезненной дреме, не дав подготовится к новому дню. Волна привычной истомы мук прошла короткими сцеплениями по позвонкам. Дала каждому отцовскую пощёчину, сцепив мокрые пальцы на плечах и наорав в уши несуразицу. Метаморфозы или нечто новое познавалось с каждым тональным прыжком по барабану. Зловещее, древнее нечто постепенно просило вырваться наружу. Плаксиво сбывались грубые слова на мольбы. Быстрее бы Луна накрыла холодом землю и этот жар от ужаса смылся и застыл в ответном кошмаре.

Антихрист варил себя в казане полном тяжелой, мерзко пахнущей жижи, где наверху виднелся белый силуэт. Знакомый образ. Ради которого стоит попытаться вылезти, как бы сложно это не было.

— Эй, шеф! Мы тут спросить хотели.

Мнимое освобождение от нагроможденных обязанностей с гордыми псевдонимами от слова "принуждение" не спасло. Мужчина с горечью понимает бесполезность нахождения в чужой спальне, когда впереди ждет так много дел. Никому ненужных, нелюбимых и мерзких до самых скрученных кишок дел.

Тени из-под кровати вытянулись в знакомые силуэты прислужников бесов и как истуканы нависали над ним ожидая разрешение на любые действия.

— Я слушаю.

Бесы скрутились колечками и наматывали серные круги на груди хозяина, что-то тихо шипя и периодически фыркая. Кажется, первородное разрушение отвлеклось на цирковое выступление низших подданных.

Тело ещё тянуло, то тут, то там, о чем надоедливо плакали мышцы и гремели кости. Скорее всего упал он тогда не метафорически с пластикового стула. Просидев в фрустрации неизвестное количество времени, сжал ногтями простынь в острый хруст, где должен был лежать человек. Обязано было быть тепло и зазывающе уютно обнимать в утробу.

— В общем, оказалось, тут, так сказать при церкви, есть ведьма и… на службе у неё своя братия есть, короче...

— Шеф, ну это пиздец!

—Здешние вообще дикие!

Существо, которого перебили, раздраженно вернул себе дневную форму бугая, придавив немного лежащего на кровати Демьяна, сразу извиняюще уползая на колени у кровати.

—Ни слова на человеческом не понимают и драться лезут постоянно. Вы, не обессудьте, мы у Пети тут пожили немного до Вашего приезда.

—Я понял, а ведьму саму нашли или тут святое место?

Демьян понимал, скорее чувствовал накатывающее давление изнутри, звериный гнев просыпался вместе с телом. В голове привычным набатом раздались знакомые голоса из глубин древних пещер. С потолка падал морозный воздух, и свеча наконец погасла, оставив комнату в полной тишине. После смерти отца, так много кого и чего пытались наладить с ним контакты, что стены церкви, в которых тело часто кололо иглами и млели конечности были спасением от нечисти, по крайней мере незнакомой. Ему нужно снять с себя это все на время, он честно вернётся к своим обязанностям, но он просто должен перед...

В дверь настойчиво постучали чередой лихорадочных стуков. Антихрист неприятно вздрогнул с бухающим ударом в груди замер на месте. Его нашли? Почему ему стало так страшно. Злоба о беспомощности и жалости к себе привела немного в чувства. Он почувствовал прилив сил от адреналина, каплей ввысь и вот крепкие ноги аккуратно встали перед зеркалом, руки одним движением подобрали усталый вид и взмахом ладони больше ничего не произошло. Нужно немного придти в себя и слинять из церкви на время. В отражении человека выдавали только глаза.

Бесы, зачуяв возможную бучу, услужливо метнулись к хозяину, превратившись в цепочку для шеи с двумя черными колечками. Затаились до нужного момента.

Неужели Демьяна так распугал архангел или душа смогла выбраться с ржавых оков и решила достучаться до самого нутра явью? Хорошо бы это был кошмар. Да, он вот-вот проснется от крика про опоздание в школу. Протер веки, пустые мысли — трата времени, от которого скручиваются кишки в ливер под лёгкими. Забегали мыши по углам, пища о том, как бы не подпортить репутацию Пети или самому не отхватить от местных за интересное положение в комнате священника. Про свои силы он не забыл, но и уверенности в их работоспособности нету, чтобы утвердительно и спокойно проворачивать такого масштаба фокусы над людьми.

— Может, еще не оделся? — шепотом прошлось игриво— Петя, зайдёшь ко мне перед обедом пожалуйста, я буду в библиотеке!

Шаги отдалялись вглубь коридора. Животное, с родни дикому, настороженное чувство не оставило нутро. Демьян понимал за прочной старой дверью все ещё стоял человек. Живой ли?

Тихо встав, задерживая периодически дыхание, чтобы его не раскусили. Антихрист мелкими шагами с детской заинтересованностью подходит к разделяющей поверхности. Мысли стираются в мутную полоску, чувствует, как кто-то снова сильнее него, мудрее. Страшенный некто смотрит четко на него, а глаза через деревянную поверхность, им могут властвовать, и рука непроизвольно тянется к скрипучей ручке двери, против перламутровых капель на лице.

***

— Я хочу рассказать тебе, но, пока... не могу?

Объединявшее меланхоличное желание уединиться в тихом дуновении мокрого ветра у речки. Оно на самом деле свело их после работы вместе. Возгласы молодёжи под шафе, певчие споры пожилых пар и детский смех удалялся с появлением теплого летнего дождя. Люди отбирали последние красные взрывы цвета с полотна в облаках, оставляя привкус лёгкости барбариски. Закат приятно жег распаренную кожу от усталого дня, этого ощущения не хватало. Так было, потому что сейчас их двоих оказалось достаточно для раскрытых в надежде к верху ладоней. Отдалённость, романтизированная даль от жизни в муравейнике оберегала соломенными шляпами.

— м?

Священник постукивал пятками о бетонную стену всматриваясь в спуск до берега речки внизу. Разговор перестал клеится, как только речь зашла о прошлом, которое они не успели совместно прожить. Стыдно и неохотно признавать свои ошибки. Сколько ты не признавай их для себя, груз того, как можно было сделать, счастье в отречении и наложении вины на других не сможет так легко уйти в отставку.

— Правда извини, может, позже. — не смотря на ждущий взгляд по правую сторону, не хотя разочароваться он врёт, искусно выдумав желания. — Я правда не могу. Может, лучше до расскажешь, как прошла первая неделя на работе?

Демьян понимающе кивнул, поджав расстроенно губы. Он ведь не дурак и всё понимает. Может немного, но только для близких. Разве плохо иногда освобождать белый шум из головы, когда это так нужно им.

— Ну, так, о чем я...

Болтовня, красиво улыбалась и неискренне делилась сокровенным. Обманными переходами, намеками, она кричала и рвала на себе последнее. Заметь это.

Что-то неприятно сжало желтыми когтями сердце и перед тем, как разрешить снова пропустить удар, опасно глубоко проскребло острием вдоль красных живых волн. Напоминало, что не стоит разрешать себе снова падать в глубь теплых пятен, иначе в этот раз ему действительно будет трудно забыть эти притягательные ураганы, что так завлекают к себе. Бушующие волны, режут сквозь пение чаек открывая широкие руки, приглашают к себе. Правда, Демьян сам не мог рассказать, что произошло с тех пор с ним. Холодом ночного полотна затягивался горизонт, пока рабочий рассказ подходил к концу под аккомпанемент шуток Пети.

Будущий мировой антагонист почувствовал тонкую от того акупунктурно четкую издевку судьбы над ним. Она ставила в знакомые по прошлому опыту рамки, вроде, как шанс сделать вокруг мир, как тогда было желанно. Так как сейчас нужно.

Ему так не хочется домой.

Мужчина невзначай осмотрел местность и ступени ведущие вниз— никого. Демьян подсел ближе, аккуратно пробует атмосферу между ними, крадется рукой к лежащей неподалёку. В ответ ему напускно быстро отвернулись, вглядываясь в голодных чаек, летающих между брызгов. Хитрая улыбка шмыгнула в настроение, отбивая у горького недоверия штурвал. Неспешно подыгрывая, протянули над его пальцами свои, мягко сжав.

— По тупому вышло, да?

— Демьян...

Осуждающе протянул Пётр, не особо понимая, что имел ввиду тот самый Демьян. Он неправильно понял и проявил излишнюю тактильность? В их новой арке общения священник боится сделать ошибку, потому что второго раза он просто не выдержит. Осознание неприятно обдало кипятком с темечка до плечь, после чего попытался увести руку. Мужчина не успел отреагировать, как его ладонь вернули в чужую и сжали чуть сильнее прежнего, поглаживая нервную струну.

Может, дорога домой сегодня будет немного длиннее.

***

Забегая в рабочую келью, Пётр поправляет растрёпанный вид, сглаживает волосы по макушке, извиняется в быстрых жестах. Особо не вглядываясь в настроение комнаты крупным шагом семенит к коробке с работами в процессе. С особой внимательностью перебирает вышитые полотна.

— Доброе! — Поздоровались женщины, старшая кивнула на свободное место.

— На тебя Петя не похоже, я тебя даже на завтраке не видела, приболел?

— Может влюбился?

Девушки помоложе заулюлюкали ему в легком тоне. Ему такое внимание было не в новинку, то ли, потому что он нормально относился к местным женщинам, более адекватно, чем остальные служители мужского пола. То ли, потому что был моложе остальных мужчин в храме и к нему могли легче соотносить себя. Но Пётр никогда не обижался, в конце концов это хотя бы разнообразие в серых буднях, наверное, так по-своему его хотели чаще выводить к коллективу.

— Ну, ладно вам девочки. Наверное, это потому, что на тебя семинаров хотят повесить? Я бы тоже ходила в беспамятстве от такого подарочка.

От неприятной новости священник проколол себе палец, не успев заправить бисер за иглу. Стряхнув непрошенную боль, уточняя указал ладонью продолжить. На него перестали обращать внимание, занимаясь каждая своим, кроме пожилой женщины:

— Да, сегодня за завтраком Николай говорил, что, мол, ты, хорошо с молодёжью находишь общий язык— Пётр сатирически выдохнул, положив руки на колени— То есть... извини, я не имела ввиду обидеть тебя. Решил взять тебя, как главную кандидатуру на няню послушникам из семинарии.

Мужчина на новость развел руками, показав, что к обеду переспросит о таких необычных новостях. В конце концов, это даже звучит нелогично. Хоть и не приверженец, но на бьющих гормонами и желанием приключений подростков, иногда, нужно прикрикнуть и объяснить причину наказания, всё это словами. Не клеится ничего, нитка стала отвратительно путаться.

Проходили часы напряжённой работы, медленно из-за неудач в самом процессе. Сегодня, наверняка, был какой-то день имеющий, что-то против вышивки, может, против вышивки руками Петра. К довеску дедлайн, который неумолимо приближался, только добавлял уголь в и без того бешено едущий поезд.

Дамы засуетились и потихоньку начали готовиться к выходу— обед.

— Петенька, я сегодня закончила, а Катя утром занесёт. Можешь натянуть метр на метр 2 штуки и для Софии Анатольевны 20 на 40?

Он кивнул, показал, что все сделает в лучшем виде и решил, что лучше не откладывать и начать сейчас. Как раз никому мешать не будет.

С первого этажа послышались мужской голос и ответы женского. Наверное, за девушками зашли, может, проверить все ли пойдут. Надо поторопиться и успеть застать Николая, а то к вечеру он идёт отпевать Галю, и его уж точно не получится расспросить. Стоит навестить Демьяна... сначала так поступить надо. Вряд ли кто обратит внимание, если он попроситься взять обед с собой? Хотя, скорее всего антихриста уже давно нету в стенах их церкви, ему не из-за кого тут оставаться. Вчера было случайностью.

Глянув в пыльное зеркало с досадой, выдохнул, совесть опасно пригрозила пальцем, наказала в любом случае навестить друга. Тени за ним уж очень близко стали танцевать от витража в солнечном обрамлении, подгоняли быстрее уже закончить здесь. И вообще стоило сделать это раньше, сходив типа в туалет или придумать еще чего по экстренней. Взяв строительный степлер, нитки, рамки и метры плотной канвы он аккуратно спустился по спиральной лестнице вниз, про себя матеря архитектора за интригующие решения в постройке. Хотя, всё-таки плюс в таком варианте был, особенно при встрече с неожиданностью удобно опереться о стенку рядом, вне зависимости, куда ты планируешь упасть, кроме направления вперёд разумеется.

— Отец Пётр, что-то вы бледный!

Театральная забота, вместо приветствия, выбила из колеи священника, нораздо меньше появление в этих стенах антихриста. Но окказия не уняла некой скромной радости о благополучии Демьяна. Отмерев от впечатлений, священник идёт к своему рабочему месту и раскладывает материалы. Он стыдливо подметил, что не сдержался кивнул в знак приветствия, кратко и неуверенно улыбнулся. Тишина была нужным элементом для сбора мыслей в кучу. Петр уселся за рабочее место мерить ткань, ожидая срыва на себя, вада новой инфлрмации и вопросов, да скандала в конце концов. Сам он по сеье сиал большой медузой, с раздраженными пучками нервов на каждой безвольно прощупывающей хищной ниточке. Напротив, садится мужчина, с лёгкой улыбкой без зубов, устало приопускает веки, наблюдает за отточенными действиями впереди.

Глаза рассматривает на мгновенье диковинность друг друга, после занимаясь своими особенными делами. Антихрист раслабил плечи, вздохнул полной грудью расценивать на груди руки, тот сдался перед чем то. Прилёг на стол, услужливо подложив ладони в подушку. Зрачки уперлись в пыльный пол, мужчина раздумывая о ком-то.

Ветер крепчает за окном, теплыми волнами залетает в комнату огибая стол и внедряя себя прямо в чужие раскрытые легкие. Направляет грустные взгляды ближе друг к другу, заставляет украдкой с интересом наблюдать за знакомыми улыбками. Разморив души, солнце кладет лучистые жаркие поцелуи на кудрявую голову. Оно шепчет на ухо перестать мешать человеку, забыть, как бежать на встречу не привычной мысли и распрощаться с ним.

Проходит незамеченное время в машинальных, отработанных движениях, но нужны ли они. Не заботит больше в руках, ничего так больше не значит, как спросить, как понять, что произошло? Демьян расслабленно лежал на локтях за столом, доверительно подставил себя несмотря на то, что Пётр бы мог. Конечно, он мог бы завершить страдания и очистить все-таки мир, человечество от страшного конца в лучах теплого солнца. Только не такой ценой, он себе не простит. Кто угодно другой был бы.

Череда выстрелов из степлера наконец закончилась, и священник сложил на столы девушек готовые, натянутые холсты оставив инструмент за своим. В помещении воцариласб полнейшая тишина, воробьи за окном будто исчезли. Насекомые опасливо перешептываясь разбежались по углам.

Вернулся к работе, зашторив со стороны антихриста шторку, чтобы солнце не пекло сонную макушку. Иголка снова стала послушно служить, юрко попадая в нужные места и нитка перестала путаться с бисером. Насчитывая нужные оттенки на иглу, краем глаза видит, как стыдливо из-под лобья за его работой стали снова наблюдают.

—м?

Вырвалось у него, после чего Демьян мобильно развернул руки в длину, вытягивая ладони к Петру и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза.

Он мечется, лавирауя ладонями друг о друга. Растоптал последнее что было от человеческого эго, услужливо вмигая голову в поечи, пока не в силах оторвать яблоки. Демьян очень желает научится также молчать, единственное, что напоминает ему о затеяном, впереди расстерянный взгляд. Спокойные колотые пальцы, что оставили конву и думали пробежаться по столу к его собственным ладоням. Стало дурно, от нужды в этом, будто выйдя из транса и опомнившись, антихрист собирает мысли в кучу. Взгляд снова обретает острые неприятные грани угольков.

—Я узнал, что с тобой произошло на похоронах, по поводу— образно показав на рот мужчина замолкает и выравнивает спину. Нервничает, бегает тенью глаза в сомнениях, расчесывает пальцем стол— Мне правда жаль, что так вышло Петя, это из-за меня... и тогда тоже...

Пётр окончательно отложил в сторону работу, активно замахал ладонями прося остановиться и понять, что все совсем не так.

Почти не так. Священник совершенно не хотел, чтобы все лиха свалились на одни плечи. Глянув на портрет, святой отвернул ее лицом к столу, Пётр подхватывает пальцами чужую печаль, выдирает остатки внимания к себе.

Демьян не смотрит на него, он активно размышляет, как снова уйти, как никого больше не ранить и приклеить к себе навсегда. Кроме пустых падений тяжелых капель, водопад безыдейных мотивов глушил все что ему хотят сказать в ответ.

— Я хотел бы рассказать тебе кое-что, правда нужно бы, но пока не могу...

Больно, очень остро и тянуще по ногам проходит судорога. Легкие забиваються плотной ватой, больше нету сил выдержать родного присутствия. Демьян расстроенно выдохнул. Раздосадован собой до жути. Стыдливо согнул руки, прибирая ладонями лицо. Ему совершенно нету тут места, словами больше нету смысла описывать, то, что он мог бы показать. То, что мог бы заполучить стоило лишь бросить эту сто раз клятую чужую затею.

Демьян совсем раскис, потерянными глазами смотрел сквозь силуэт напротив. Пётр окончательно забывается, будто и не знал никогда, что перед ним сидит сам антихрист. Мужчина видит перед собой того самого Дёму из детских зорь, которого нужно выслушать, пожалеть и дать совет. Перестало быть важным человечество, зачем искать их, взамен, интересует человеческое и природное желание.

Когда-то будущий священник пришёл встречать мальчишку со школы, пока ждал неудачно набрел на задир за углом здания. Оказалось, это был тот самый "косой" и его шайка из двух жердей. Он не раз слушал о подвигах, героических баталиях Дёмы и лейки, конечно тема борьбы вводила в краску объект вопроса ребром, но от того поощрения побед становились краше для победителя. Петя помнит, что было весело, как-то по правильному распустить руки и отстоять свою точку зрения вместе с близким другом, но совсем печально было видеть, как после. Когда они сидели на лавочке у подъезда вечером по розовым от подступной прохлады щекам пробежались слезы. Без объяснений ясно от чего и почему только сейчас, но на сердце от этого ничуть не легче, может было спокойно. По секрету волнительно и трепетно.

— Ну, что ты, Демьян? Все же хорошо закончилось!

В ответ откусил кусок булки и будто ничего вовсе не происходит, молча усердно жевал ее, смотря под ноги, которые зарывалтсь в тяжелых листьях от безделья. Петя потёр ноющий синяк на бедре, подсел чуть ближе. С радостным вздохом выпустил беззаботность и сопереживание в кругоое белое пятно в облаках, облокотился на чужое плечо и с широкой улыбкой, заглядывая в спрятанные глаза пообещал:

— Я тебя никогда‐никогда не брошу!

Он плавно встаёт из-за стола и подходит к запутанной фигуре, приглашает к себе мягким движением встречным к плечу. Что-то теплое и мягкое защекотало внутри груди.

Жадно, так будто к нему действительно давно никто не обращал свою любовь, Демьян укрыыает голову в арке ребер. Ладони имитируют беззаботность действий вокруг, проходясь по поверхности воды, проникают под клетку костей щекоча душу и тянутся холодными пальцами вверх, ближе к огню в груди. Тяжёлый, горячий выдох в живот рождает приятный табун быстрых мурашек где-то внизу, пока чужая скорбь бежит к лопаткам. Рука сама тянется на чужую макушку и затылок, ласково гладит, слегка пощипывает мочки ушей проводя после кончиками пальцев по загривку, заставляя мужчину невольно вздрогнуть. Руки с его лопаток скользят уверенно ниже и цепляются крепко за талию, тянут за складки ткани ближе к себе, вдыхают пыльный запах. Поднимают усталые, неуверенные глаза и двигаются ближе, скользя выше, чуть ли не вбивая в себя.

— Давай, вернём? — вновь показывает на собственные губы, передаёт значение. Будто разделил частичку недуга. Ему больно говорить вслух о таком. Не то чтобы не признавал особенности положения, не хотелось говорить о проблеме вовсе, ведь тогда, придётся действительно признать её. Мириться с чужими мыслями о ней. Ему совершенно казалось это лишним.

Руки с лопаток Петра скользят уверенно ниже и цепляются крепко за талию, тянут за складки ткани ближе к себе, вдыхают пыльный запах чердака. Поднимают усталые, неуверенные глаза и двигаются ближе, скользя выше, чуть ли не вбивая в себя. Священник понимает, аспид мог и сам сделать над ним любую махинации, но всё таки остались зерна человечности и в таком армагеддоне в голове.

Не увидев реакции, Демьян продолжил гнуть свою линию.

—Так будет только лучше, а людям...— как приятно видеть расстаявший взгляд, было бы здорово словить такой.— Никто и не заметит, они будут помнить что ты всегда имел голос.

Пётр испугано замотал головой, прикрывает лицо рукой в сомнениях, глядя вниз. Внутри черепа раздался мощный взрыв, обрушились осколки вопросов глубоко в кости раскрошив шви на коробке. Он виновато поправил мелкие кудри на чужой голове, все же надеясь на понимание. Горячо и совестно думать, о том в каком свете он сейчас для Демьяна лучится, как неслаженно от тревоги свои же сухие руки опускаються к плечам и нежно успокаивают. Священник понимает очень мало из сложившейся ситуации, но попросту не верит в то, что он настолько значим. У друга остались мама и сестра, почему он не с ними? Разве не так должно быть. Он не может принять лечение от лукавого, ему, итак, хорошо. Досталось, правда, тоже хорошо.

Глядя во влажные большие радужки, розовые щеки и чувствует, как на мгновенье чужие руки опускаются в бессилии. Но лишь на секунды, как в глазах напротив всё меньше человеческого становится, душа в зеркале чужих радужек пропадает навсегда, затмевает всех черный зверь. Ладони сминают рясу, тянут облегающие тканью бедра к себе. Пётр понимает, помощь нужна не ему, а льнущему к душевной ласке Демьяну.

Он спокойно, мягко улыбается повторяя отрицательное движение увереннее. Зверь щетинится, скалит зубы и капает ржавой слюной на ласковые взгляды впереди. Антихриста это не устраивает, руки тянут вниз цепкие ладони ближе и чётче рассмотреть замыслы друг друга.

— Почему? — он цедит гневно, шепчет испуская внутренние капли страха.

Страх бегает под кожей табуном мелких ядовитых иголок. Дышать становиться трудно, что-то одна из иголок завредничала и превратилась в нож, всковырнула ребенка от маминых рук. Губы искажаються в размытых волнах сожалений, больше не можется быть, плечи обмякают в млеющем отчаянии.

Пётр опускается перед ним на корточки, заглядывает в глаза с грустной улыбкой, знает, что Дёма не поймёт его, будь то слова или жесты. Сколько он искал этого мальчика в толпе похожих людей, в ларьках спальных районов и темных переулках. Получается убегал от того кто уверенно отправился за его силуэтом, прятался, где Пети никогда не было видно.

Руками опирается на чужие бедра и ведёт плечами в отвлеченной манере. На что чужие глаза перестают различать перед собой знакомые силуэты, забывает, что есть тени доброго человека и бьется в истоме от ограниченности. Священник кидает плотные узлы бичевки без приглашения на шею, давит на связки, так хочется услышать, чего же хочет знакомый юноша перед ним.

К Пете склоняются змеей, прогибают назад под давлением ниже, вытягивают остатки воли. Нежно, отговаривая себя прикасаться, антихрист аккуратно цепляется за робу на плечах. Подушками ладони слегка толкает от себя, тут же разворачивая ее извиняюще ласково накрывают шею. Плывут к впалым щекам. Он кусает собственные жалкие мечты, роняет случайным шепотом:

— Только...

Демьян тыльной стороной смывает зеркальные горести с чужого лица, вытягивает немую голову ближе к своему лицу. Мужчина чувствует, как чужое дыхание невольно задерживается в предвкушении, когда собственное давно исчезло от истязания ожиданием. Пальцы подбираются выше, обводят лук амура на чужих губах и мягко раскрывают пряные уста. Что-то большое, круглое и теплое скатилось вниз, глубоко ухнуло по легким, задрожав от нетерпения и дав старт. Он идёт глубже, опускаясь чуть сильнее, проводит большим пальцем по чистому дну и тянет все ближе за челюсть к себе, на что не получает ни грамма сопротивления. Как прежде, было страшно отпускать, только бы не услышать крика.

— пожалуйста.

В глазах напротив только легкое непонимании и море доверия, которого нельзя не испить. Было бы здорово рассказать почему так страшно, глупо, быстро и смазанно. Но только храбрости хватит на полное, последнее предложение.

— Только не уходи...

Антихрист делится своим смятением касаясь чужих губ, стирая итак размытые дороги на щеках, делится своей зимней тугой.

***

— Друг Пети, да?

Демьян бездумно кивнул. Времени на внятный ответ не было, он активно анализировал женщину напротив. Кажется, он уже её видел, когда приезжал сюда первый раз.

— А, не представили Вас ранее, потому что приехали поздно, да?

Он снова кивнул, слова не вязались в расписную пряжу, путались мыслями в комки на веретене и только.

— Видимо сошлись в недомогание. — кратко заключила женщина. Некто зашла в помещение и прикрыла за собой дверь. — Ну? Разговаривать разучился, что ли? Ох, обмельчали сатанята!

— Кто... — после долгого молчания голос послышался хриплым и слабым. Сказать с первого раза не получилось. Только прочистив горло и приняв более авторитетную позу перед бабулей вышло выдать серьёзный вопрос.

—Откуда информация, бабуля?

Женщина свела руки за спиной и прошла к тумбочке, переворачивая икону и сминая свечку в карман длинной юбки. Присела за столик у окна, махнула на стул рядом.

Стоило ли удивляться новым поворотам событий в своей жизни? Конечно, желательно, но уже слишком вошли в привычку новые знакомства с самозванцами, умницами, мошенниками и изредка людьми.

— Светлана, я матушка-настоятельница. — Демьян положил локоть на стол и придвинулся с осознанной улыбкой ближе. Теперь все встало на места. —Для твоих справок ведьма местная, бабка.

— Приятно познакомиться, Демьян.

Матушка на рукопожатие не ответила, только с недоверием глянула и откинулась на стуле.

— Помощь нужна, на службу ищешь, просто так такие, как ты не приходят?

— Нет.— с секунды метаний хватило, чтобы сдаться— невесту похоронить, а дальше по делам пойду.

Бабушка сочувственно глянула на мужчина, однако позы напряжённой не сменила.

— Что вы знаете про процесс апокалипсиса?

— Дьявол со своим сыном уже пару тысячелетий армагеддона не устраивают, заключили пакт о взаимовыручке с Сатаной, вот только его дети пока справляються так себе. — женщина поискала что-то по карманам жилетки и неудовлетворенно вздохнула. —Хочешь исправить?

Для Демьяна было загадкой, говорила женщина с интересом, злостью, может, радостью. Та умело выдавала столько информации, сколько сможет проглотить ум и успеть задать по теме вопросы. Но энтузиазма в интонации явно не было.

— Я думаю над этим. — передавая пачку сигарет Светлане вывел итог мужчина.

Он решил идти ей навстречу, попытаться не врать там, где это не нанесёт вреда. В конце концов, раз она до сих пор не попыталась ему помешать или убить, значит ведьме нету до него интереса.

— Угу, — закуривая от спички, отсалютовала в благодарность—то та думаю, чего бес с перекрёстка в церковь пожаловал, да за Петькой смотрит. Думала подцепил от невестки твоей, а это ты его поставил!

— Не навредить! В помощь.

— Да, умом видать обдали, а разума поскупились, ну ничего, здесь будет желание научу разному. Абара вызвал уже?

Длинные пути к подземелью храма были обрамлены тишиной. Свет, через длинные окна, лучисто разбавлял серьезную атмосферу, помогал сохранять спокойную волну пульса запахом цветов с оранжереи.

Расписные стены, загадочный проход через ухоженный сад и прямиком к огромным старым дверям библиотеки. Единственное, что мешало настроению— длинная неудобная ряса. Новый костюмчик был местами чересчур мешковатый, путался под ногами, а в исключительных местах узким— не пошевелиться.

Врата закрылись под своим весом, и старушка сразу наклонилась к замку.

— Лишнего не говори, только чётко и по делу. Он старик добрый, но с характером. Если что не поймешь у меня в начале уточни.

— Понял.

У стены, в дальней стороне зала, что укрыта прочными, непроглядными стеллажами книг и макулатуры были нарисованы две алкосты и по середине знакомый образ архангела, трубящего в рог. Ведьма стукнула о пол и произнесла странные слова.

— Закрывать не порочить, всю жизнь покорёжить. Открывай мне ворота кали казну принесла. Нима!

Образ архангела почернел и спустился густой чернильной лужей к ногам. Раздалось пение, по полу дрожью забегали к порталу чьи-то когтистые лапы, знакомым голосом отразили сказагый ранее стишок из жижи на полу вырвались огромные руки. Раскрыли жидкость на пополам, показывая внутренности тьмы с услужливо поставленной гнилой лестницей вниз.

—Спускайся аккуратно, а то костей не соберешь.

— Давайте, я первый, руку подам снизу.

— Джентльмен — мягко хохотнула бабушка.

Путь вёл в подземные ходы, освещенные факелами по стенкам и драгоценными камнями, которые преламливали через себя свет, усиливали общую видимость. Длинные путанные коридоры украшали узоры мозаикой и фресками с сюжетами из Библии, мифов и легенд.

Туннели казались нескончаемой мукой, чем дальше вели ноги, тем сильнее становился пронзительный холод, утягивающий из тела жизнь с каждым выдохом все сильнее и больше. Ноги уже начинали идти по сложной трясине не давая дать и шагу без тяжелого вздоха.

К счастью, спустя два пролета неизвестных черных поворотов, они набрели на нужный зал. Помещение светилось своим золотым убранством, свежими фруктовыми деревьями, на которых наливались сладким соком сочные фрукты. В зале находились усопшие святые в расписных тяжелых гробах из драгоценных металлов, которые им и были нужны.

— Постой пока тут.

Женщина подошла к самому лощённому стеклянному гробу, что был усеян живыми цветами. Достала знакомый лик святой с Петиной комнаты, свечу и начала палить ту, с другой стороны, что-то нашептывая на живописную досочку. Затем накапав пару капель раскаленного воска на образ, закоптила почерневшее от копоти нарисованное лицо и наклонилась над трупом.

В зале тотчас загорелись с новой силой факела, холод и мрачная атмосфера рассеялись, помещение стало походить на домашнюю, спокойную комнату отдыха. Заметно потеплело.

Как только цветы у гроба засохли, стали сыпаться наземь, мумия глухо закашляла и резко встала. Нежить разрезала остатками ногтей слипшиеся гноем веки и рот, тяжело засопела через сухой от облущенной кожи залипший нос. Достала обглоданными временем пальцами со рта паука и убрала на стену сбоку. Труп неловко, чуть пошатываясь осмотрел помещение и людей перед собой. Села в гробу, откинув боковую стенку.

— Вас приветствует Чистилище, Василиса Премудрая, слушаю.

— Здравствуйте, нам нужно связаться с Абарам, желательно сейчас.

— Прошу предоставить удостоверение личности. — нежить разминала суставы и с усталым выражением лица ждала ответа.

—365 666 6 45 63— раздражённо ответила женщина.

Мумия вытянула из рукава скрученную березовую кору и разложила на своих коленях, подобно открытому ноутбуки. Хлопок в костлявые ладоши и действительно. С верхней согнутой части бересты загорелся холодный свет, а немного позже повалил ледяной пар. Та достала нитки с иголкой и провела пару раз по низу сложенной коры.

— Всё в порядке, доступ открыт, спасибо за ожидание. Могу поинтересоваться причиной вызова и есть ли плата за услугу?

Ведьма достала из жилетки мешочек и позвенела им в воздухе, после чего выжидающе взглянула на Демьяна.

— А, я? — он растеряно проводил глазами и придя немного в себя выжал из себя все что мог— причина... конец света?

— Ожидайте в течении 5-10 минут.

Девушка кивнула на прощанье, аккуратно свернула кору березы обратно в широкий расписанный бисером и золотыми нитками рукав, выровнялась в гробу, приняв расслабленную позу. Труп, спустя пару секунд тишины расслабился, будто отключили от питания и мумия упала на место приняв первоначальное положение.

— И давно так?

— Года 4 как ввели такую систему. Всё из-за заинтересованной молодёжи, все вдруг решили снимать видео с опровержением нечисти в социальных сетях или орать, что они величайшие маги на свете!? А нам теперь ерундить.

***

Стук в окно, мелкой чередой в такт весёлой песни отвлекли мальчика от заплаканной подушки. Что за шутки, им ведь уже сегодня уезжать. Он без инициативы подошёл к раме окна и с полным удивления эхом открыл незнакомому чувству.

— Демьян, ты чего тут?

Мальчика поманили к себе пальцем, оглядываясь по сторонам и с жалостливым видом надеялись на взаимность. Петя, смяв плотно губы задержал от волнения воздух и спустился вниз, опираясь на чужие плечи.

Оказались, не зная как, под кустами на лавочке. Ничего не говорили, молча глазели на небо. Боялись проститься, может не хотели никогда видеть радужек знакомых впереди больше, чтобы перестать болеть по дорогому юркому другу заранее. Успеть бы загадать желание, только бы упала сегодня звезда.

— Что-то случилось?

Петя сломился под своим же интересом и наклонилась ближе, будто кто-то подслушивает, уточнил глазами робко. Демьян не поднимал на него взгляда, сверлил задумчиво и тяжело потоптанную траву у бордюра. Губы сухо смяли друг друга и проронили немое знакомое слово, повторяя шепотом немного громче, пока звук не дошёл до знакомых ушей:

— Люблю.

— Что? — никто не ответил, наверное, глупость спросил. Ну, конечно, ерунду. Наверное, с ним хотят посоветоваться и поделится тайным Валентином— Эм...кого?

Короткий птичий поцелуй в удивлённые уста. Вопросы должны были исчезнуть, решения появиться, а границы раствориться между ними насовсем. Но так могло быть только в мечтах и хорошо спланированных во время играющих воображений на уроках биологии.

Что делать, как посадить тело на место и успокоить бешеный рейс сердца. Неосознанно, Демьян потянулся к другу с вопрошающим, тихим желанием остаться:

— Петь...

Но говорить было дальше некому, силуэт, не ответив ничего вернулся в сторону церкви разгоняя себя от медленных шагов до бега исчез, позабыв рассказать ему о до свиданья.

Никого не осталось по правую сторону. Не разрешили раздавить свои терзания, не дав приголубить чужое сердце, удалив силуэт от скучающих по знакомой дороге пяток. Ему никого не оставбудет,, этом городе больше, кроме надежды на звонок с потрепанного кнопочного телефона. Он будет плача ждать.