Двадцатисемилетний Артём Исаев зарабатывал на жизнь тем, что проверял муниципальные учреждения на предмет психофизических феноменов. Приезжал по вызову, собирал показания и либо сразу уходил, либо составлял списки и присваивал категории. «Сверху» решали, как лечить аномальный сброд, оперативная группа проводила зачистку по необходимости, а Артём командировался в следующий город. Работа малооплачиваемая, зато не пыльная.
Советские постройки феномены любили больше прочих, их будто приманивала специфическая атмосфера того времени. Постсоветские интересовали только совсем примитивных паразитов, недострой бед вообще не знал. Сооружения, которые люди не наделяли смыслом, никогда не превращались в «гнёзда».
Артём задрал голову к П-образной школе в четыре этажа. Деревянные рамы заменили стеклопакетами, но вид древней облицовки по-прежнему угнетал. Унылая серость былых времён, каменный саркофаг светоча знаний. С такой огранкой во взрослый мир выпустится скорее маргинальный работяга, чем талантливый инженер или начальник. Артём даже не утрировал — сам закончил похожую школу, и его профессиональный уровень ограничивался теперь лишь тезаурусом сверхъестественного.
Смурной охранник мельком глянул на корочку и впустил инспектора в тёмный холл. По крыльцу с высокими ступенями Артём вроде поднимался, а очутился в склепе с парой крохотных оконец под потолком. Давит. Интересно, что привлекло бесовщину, которая в школы обычно не совалась. Дети создавали хаос, слишком взрывную энергию для инфернальных тварюшек, искавших кладбищенский покой.
К Артёму вышла заведующая Екатерина Сергеевна — вопреки ожиданиям нежный ангел во плоти, а не маститая дама в очках, укороченном салопе и с платком на шее, какими запомнил завучей Артём по собственной школе. Она провела небольшую экскурсию и познакомила со всеми закоулками и переходами. Типовая среднеобразовательная школа, где стены наполовину выкрашены краской, а в коридорах поскрипывает истёртый паркет; ряды классов, директорский кабинет на первом этаже, учительская — на втором, на четвёртом — спортивный и актовый залы.
С конца мая бесовщина объявлялась каждый день ровно в полдень. Для сдачи экзаменов учеников определили в другие школы, летнюю практику отменили. Всего было три очага паранормального: коридор второго этажа, третий этаж и подвал — оттуда феномены расползались по всему зданию, не поднимаясь лишь на самый верх. Именно там, сидя в тихом и спокойном актовом зале после экскурсии, Артём вызнавал у заведующей, охранника и единственной в этот день технички подробности, занося их в рабочий блокнот.
«12:00 — "Сталкер"
3 (4?) категория»
Печальный старшеклассник выходил из туалета рядом с учительской и брёл по коридору. До ужаса обычный, он выбирал жертву и неотступно следовал за ней по этажу, замирая в стороне и наблюдая. Его нельзя было даже просто держать в уме, стоило впустить образ в мысли, как деликатное расстояние сокращалось, парень подходил ближе, а лицо, недавно грустное, искажалось злобой. Школьники и педагоги бежали прочь, а Сталкер после возникал и на третьем этаже, и — что страшнее — поднимался на первые ступени лестниц.
В пик инфернальной активности лестницы оставались островками безопасности, как и дверные проёмы с окнами — феномены избегали любых мест перехода, буйствуя локально. Немой Сталкер лестничный барьер умудрялся миновать. Что произойдёт, если Сталкер жертву настигнет, никто не проверял.
«13:50 — "Грибница"
2 категория»
Со слов охранника, который сидел в холле как раз напротив затенённой двери подвала, по стенам расползалось множество тонких, едва пульсирующих вен. Большая часть прорастала через стену столовой, и уже там скрипели по плиточному полу стулья, гремели тарелки, сам собой бил в раковины кипяток, а печи и плиты... Газ в школе перекрыли первым делом.
«14:41 — "Утопленница и Сварщик"
5 категория»
Корень зол. Эта парочка появилась в школе первой, за ними прибыл Сталкер, и в последнюю очередь разрослась Грибница. Из крайнего кабинета третьего этажа с криками вылетала вымокшая до нитки девушка с разбитой головой. Из другого — случайного — за ней выбегал мертвенно-серый верзила в сварочной маске, держа молоток. Этаж превращался в поле для проигрывания сценария «маньяк-жертва»: Сварщик настигал Утопленницу у лестницы или загонял в любой класс, чтобы там под истошные вопли расколоть её голову, как орех. Пауза длилась ровно двадцать две минуты, и круг повторялся, пока в шесть вечера педагоги не расходились по домам. Дольше оставаться в школе нервов у них не хватало.
Эти феномены уже могли вступить в контакт, и оборачивался он фатально. Так трое учеников, посещавших на этом этаже факультативные занятия, бесследно исчезли. В одного влетела вопившая Утопленница, вместе с ним и растворившись, а на других переключился Сварщик, когда потерял из виду привычную жертву. Первый мальчик, к счастью, через неделю выскочил из подвала прямо под ноги оторопевшего охранника, но жил теперь в отделении для буйных. Тела его одноклассников так и не нашли.
Утопленницу быстро опознали как провалившуюся зимой под лёд выпускницу этой же школы. Поговаривали о неупокоенном духе, но Артём сухо заметил, что существование призраков до сих пор не подтверждено. Феномены принимали облики от заманивающих до нервирующих, очевидно, вид погибшей выпускницы был многим знаком и, естественно, приводил в ужас.
По некой причине парочка игнорировала кабинет с номером «35», расположенный точно посередине этажа. Почему они вообще пересекали пороги, а Сталкер мог подниматься на лестницы — вопрос открытый.
Артём задумчиво постучал карандашом по листу в клетку, затем окинул взглядом зал с высоким потолком и сценой. Прослеживалась вертикальная последовательность: третий этаж, второй, первый, но бесовщина распространилась не снизу, а сверху. По идее источник должен был находиться здесь, при этом четвёртый этаж оказался единственным островком безопасности. Зафиксирован и факт Отражения, но выход из него нашёл лишь один ученик, увы, начисто свихнувшись. Двое других, скорее всего, по-прежнему остаются там, с большой вероятностью тоже потеряв рассудок. Пометка для опергруппы.
— Отсюда есть выход на крышу?
Пространство крыши также не несло отпечатков паранормальной активности. Ну и задачка. Тварюшки не могли просто вылезти в центре здания, где-то на границе должен зиять гнойник в виде общего источника. Осматривая район стареньких хрущёвок, окутанных пухом цветущих тополей, Артём курил папиросу, складывая рассказы школьного персонала воедино. Глянул на глухо тикавшие часы на руке — одиннадцать часов тридцать две минуты. Снова раскрыл блокнот, царапая запись на весу:
«Зафиксирован факт побратимства феноменов 5-ой (вход в Отражение) и 2-ой (выход из Отражения) категорий. Объект "Сталкер" действует вне сценариев».
Любопытно, что первым появляется именно «выход», лишь после — «вход». Возможно, спасительное окно открыто только пятьдесят одну минуту, но мало кто додумается искать выход в подвале; мало кто останется в трезвом для этого уме. Выбравшийся школьник — погрешность, не более.
Артём вернулся в здание с просьбой открыть подвал, по пути аккуратно выспрашивая о директрисе. Обычно руководители сами носились с инспекторами и всё рассказывали, здесь же хлопоты сбросили на плечи поверенных. И выбор странный: охранник, завуч, техничка.
Вниз за Артёмом никто не спустился. Три фигуры остались стоять в едва светлом проёме, с опаской поглядывая в спину инспектору, на что тот беспечно махнул рукой.
Свет в подвале оказался тусклый, больше оранжевый, чем жёлтый, и Артём зажёг фонарик. Под подошвами хрустнул дроблёный камень: стены крошились от сырости и старости. В общем-то, обычный подвал с гниющими трубами и плесенью по углам, стрелявшей в прелый воздух спорами. Однако здесь тело заговорило на языке инстинктов. Нестерпимое чувство мерзко липнущего воздуха вынудило передёрнуть плечами, на всякий случай оглянуться на немую стену в разводах; захотелось убраться подальше не только от школы, но и из города. Для источника место в самый раз, но Грибница возникла в школе последней.
Одиннадцать пятьдесят две.
С охранником Артём условился о сигнальном звонке за три минуты до активной фазы подвального феномена. Велик шанс, что будет не до часов из-за Сталкера, его ведь придётся каким-то образом изучить.
Одиннадцать пятьдесят четыре.
В учительской по просьбе Артёма взволнованная Катерина нашла журнальчик с кроссвордами, после чего спешно вернулась на первый этаж, а Артём устроился в коридоре перед классами. Двадцать четвёртый, двадцать пятый, двадцать шестой — три белых двери выходили на небольшую зону отдыха, где на переменах школьникам положено беситься.
Одиннадцать пятьдесят восемь.
Артём прислонился к окну и раскрыл журнал, отыскивая неразгаданные сканворды, перелистывая решённые страницы с почти каллиграфическим почерком. В советское время чистописанию уделяли внимание, ученики и учителя старой школы отличались умением выводить каждую букву по линеечке. Судоку, отлично. Артём вооружился привычным карандашом и, мельком глянув на часы, глубоко вздохнул.
Полдень.
По безлюдному коридору стелилась прежняя тишина. Запахи, звуки, свет, температура — всё осталось прежним. Артём держал журнал так, чтобы краем глаза видеть угол, откуда должен был появиться Сталкер. Важно знать, приблизится он сразу, если его держали в уме до появления, или абстрактный образ должен обрасти конкретными чертами.
Числовая головоломка неплохо занимала мозг. Артём черкал угловатые цифры в пустых клетках, пока полностью не закрыл первый из девяти квадратов и не почувствовал то же, что внизу, в абсолютно пустом подвале, — чужой взгляд.
Загривок обдало знакомым за сотню проверок холодом, но привыкнуть к этому ощущению было невозможно. Забывшись, Артём поднял голову и уткнулся взглядом прямо в половину бледного лица, торчащего из-за стены. Сталкер почти сливался с нею, выглядывая робко, будто не решаясь подойти ближе. Он больше походил на студента, чем на старшеклассника, на этакого правильного ботаника в клетчатой рубашке, застёгнутой на все пуговицы, — таких гопники щемят в туалете или на улице после занятий. При этом смазливый, неряшливо привлекательный со своими спадающими на лоб каштановыми кудрями, глаза большие и печальные — современным девочкам подобные парни нравятся. Родинка на правой скуле...
На правой. Опомнившийся Артём сунул нос обратно в судоку, с ужасом осознав, что Сталкер стоит уже не за углом, а напротив. Пока на прежнем расстоянии, но паника столкнувшихся с феноменом жертв стала ясна: он не преследовал, а манил. Тянуло самих жертв — пожалеть, приобнять, предложить помощь — и именно это пугало, поскольку инстинкты вопили мчаться в закат. Ровно те же ощущения, что и с Грибницей, которая даже в неактивном состоянии дотрагивалась до кишок.
Шурх. Сталкер сделал шаг.
Он сидел в голове точно навязчивая идея, точно бзик, пунктик, назойливый таракан, мозг зацикливался на смешанном чувстве жалости и страха. Артём торопливо заскрипел карандашом по бумаге, вписав пятёрку в квадрат, где уже стояла такая же цифра, нанесённая типографской краской.
Шурх.
Мышцы содрогнулись, толкнув Артёма прочь от окна. Шурх. Да к чертям собачьим. Смяв в кулаке листы, Артём быстрым шагом направился в сторону, где стоял второй лестничный пролёт. Шурх, — раздалось за спиной, — шурх. Шурх-шурх-шурх.
У поворота Артём сорвался на бег, почти взлетел на ступени и, перескакивая через одну, помчался на следующий этаж, однако и там не остановился, выбежал в новый длинный коридор с рядами окон и дверей и только через несколько кабинетов замер. Сталкер не проходил лестницы полностью, значит, мог только мерцать, значит, мог появиться как в одном, так и в другом конце коридора.
Минута растянулась, грозя оборвать жизнь инспектора ранним инфарктом от растущего напряжения. Он вертел головой по сторонам, но Сталкер не показывался. Возможно, ждал, когда Артём решит пойти к одной из лестниц, чтобы отрезать путь к отступлению. Неизвестно, на какую скорость он способен, но, судя по всему, бегать умеет. Играть в догонялки с бесовщиной в планы не входило.
На третьей минуте сердце подуспокоилось. Артём так и сжимал в руке бесполезный теперь журнальчик — феномен Сталкера срабатывал как вирус, проникал в мозг и заражал внимание, переключиться не выйдет. Лишь бы дождаться появления на этаже, чтобы понять, как именно он мерцает — случайно или от лестницы к лестнице. Главное, чтоб не за спиной.
Невольно дёрнув плечом, Артём обернулся: позади белела дверь с номером «35».
На понимание хватило десяти секунд. Шаг в сторону. Справа пусто, слева пусто, справа пусто, слева Сталкер... Артём рванул прочь, даже с расстояния в полкоридора различив гримасу морфологически неправильной злобы: лицо Сталкера искажали не эмоции, менялось само лицо.
Миновав пролёт лестницы и вновь оказавшись на втором этаже, Артём остановился, выжидая с одной ногой на ступени, уводящей вниз. Он с такой настойчивостью буравил взглядом дверь соседнего с учительской туалета, что через пару минут та распахнулась как от удара с ноги, и на пороге ожидаемо возникла фигура в клетчатой рубашке. Сглотнув, Артём почти соскользнул по ступеням, но крепко вцепился в широкие лакированные перила, глядя на то, что прежде было лицом Сталкера.
Человеческие черты искажались. Ширились зрачки, наползали на белки, на веки, заполняли глазницы, превращаясь в натуральные провалы, из черноты которых крошечными углями смотрели настоящие глаза. Вытянутый череп без единого волоска будто заляпали чёрной гуашью, которая теперь медленно растекалась на месте рта и носа. Артём, не дыша, таращился на эти метаморфозы, и чем дольше, тем сильнее растягивался чернильный рот, пока Сталкер не осклабился острыми зубами, когда шагнул на первую ступень. Новый шаг, ещё, ещё. Четыре ступени, о которых говорила заведующая. Артём сглотнул, наблюдая, как иссохшее нечто с непропорционально длинными конечностями и разросшейся на полголовы пастью сделало шаг на прежде недоступную ему пятую ступень.
«К едрене фене», — отвернувшись и сбежав на первый этаж, к директорскому кабинету, Артём молился, чтобы то, что он невинно обозначил в записях «Сталкером», действительно не могло спуститься по лестнице.
Отдышавшись, он уже потянулся к ручке кабинета, но в последнюю секунду заметил за стеклянной дверью, отделявшей коридор от холла, спину охранника. Дабы не терять лицо перед Екатериной Сергеевной, Артём решил для начала перекурить с тем, у кого седых волос и так прибавлялось в каждую смену.
Едва он открыл дверь, куртка упала на бетонный пол там же, где висела. Только куртка, без охранника, просто в воздухе. Артём не сразу осознал, поначалу просто пялясь, затем рывком захлопнул хлипкую дверцу. Обернулся. Сталкера нет. Заглянул в директорский. Катерины нет. Охранника в холле тоже нет. Поднял взгляд на настенные часы в кабинете — два часа двадцать минут. Озадаченный Артём потёр лоб и сверил настенные часы с наручными — двенадцать двадцать на своих. Простояв истуканом секунд с десять, он вытащил записную книжку.
«12:00 — "Сталкер"
3 (4?) категория 4 категория
! Временная яма в 2 часа»
Если Грибница в разгаре, Виктор мог банально передислоцироваться на улицу в ту же курилку. Завуч либо с ним, либо он подскажет, куда она делась. Вряд ли поднялась в актовый зал: для этого нужно пересечь третий этаж в пик активности Сталкера.
До появления Сварщика и Утопленницы всего ничего. Собравшись с духом, Артём вышел в мрачный холл.
За полчаса с появления Грибницы венами поросли не только смежная со столовой стена, но и пол с потолком, а от подвальной двери разрослись камни, отдалённо напоминая сталагмиты. Артём присел на корточки и постучал карандашом по ближайшему наросту. Гранит? Базальт? Главное, что не мягкий и ничем не сочится. Легко поднявшись, Артём уже взялся за ручку входной двери, как до его уха донёсся размеренный стук со стороны столовой. Так стучит нож по разделочной доске, когда шинкуют овощи. Что повара написали заявления по собственному, Артём знал, и вряд ли техничка тётя Люба решила в разгар паранормальщины нарубать для всех салатик. Всё же пальцы разжались, выпустив дверную ручку. Неслышно крадучись, Исаев осторожно дошёл до столовой, всё отчётливее слыша стук, изредка прерываемый звяканьем кастрюльной крышки. Ей-богу суп или рагу готовят.
Стоило Артёму переступить условную границу, где декоративный старый камень холла переходил в плитку столовского предбанника, стук сменился нарастающим свистом. Однозначно надрывался чайник, Артём знал этот звук, потому что дома грел воду в таком же. Он нервно качнул головой, словно убеждая себя не лезть, но просунулся в широкий проём столовой плечом.
На одном из крайних деревянных столов — добротных, из массива, хоть и засаленного компотами да бульонами — действительно кипел чайник. Стоял на голом дереве и выдувал через визгливый свисток струю пара. За пустой витриной, где в прежнее время лежали свежие булочки, виднелись безжизненые плиты и печи. Никого.
Артём неловко кашлянул, цепляясь за реяльность через звук своего голоса. Чайник тут же смолк, будто кто-то погасил невидимую конфорку, теперь это был лишь странный натюрморт из одинокой утвари на столе. Чувствуя, как по плечам расходятся пока мелкие мурашки, Артём шагнул обратно в предбанник.
Звень.
Кто-то уронил на плиточный пол вилку или ложку.
Артём закрыл глаза, медленно сосчитал до пяти. Снова заглянул в столовую. Никого. И чайника нет, только что здесь стоял.
Позади скрипнула дверь, отчего инпектор почти подпрыгнул, но это вернулся Виктор с улицы, расточая запах крепкого табака. Оба кинулись друг на друга с вопросами. Артём и впрямь исчез на два часа: его звали, ему звонили на сотовый, издёргали школьный звонок. Любу отпустили домой сразу после изучения подвала, Екатерина Сергеевна, потеряв товарища Исаева, ушла в аптеку за валидолом, а оставшийся один на один со школой Виктор спасался только своими сигаретами.
Четырнадцать тридцать три.
На задание отвлечь Сталкера Виктор согласился крайне неохотно, Артём его почти принудил, чтобы успеть добраться до безопасного тридцать пятого кабинета, пронаблюдать последний феномен и свалить из чёртовой школы до вечера. Он и без того потерял два часа жизни. Буквально.
Все ключи предусмотрительно перенесли из учительской в директорский кабинет. Вооружившись нужным, мужчины тихонько поднялись на второй этаж, где один вышел в коридор, а другой, дождавшись оклика, поднялся выше.
Тридцать пятый оказался кабинетом литературы с чёрно-белыми портретами писателей и поэтов на стенах. Толстой, Пушкин, Достоевский, Есенин, Гоголь, Чехов, Фет... Артём придвинул к двери ближайшую парту, залез на неё и выглянул в коридор через небольшое окошко над дверью.
В ту же секунду в конце коридора распахнулась дверь тридцать второго кабинета, откуда выбежала рыдающая девушка в грязно-белом мокром сарафане. Обычная, как и Сталкер поначалу. Живая. Русые волосы справа на голове спутались от спёкшейся крови. Разбитая голова — это преуменьшение, у бедняжки не хватало целого куска черепа.
Слетела с петель дверь соседнего тридцать шестого кабинета. Вот и Сварщик, устное описание в точности соответствует. Всё случилось слишком быстро, между ними было совсем крошечное расстояние. Сварщик сгрёб завизжавшую Утопленницу за длинные волосы и с силой рванул на себя, выдрав русый клок. Утопленница грохнулась убийце точно под ноги, и тот с размаху опустил ей на темечко тяжёлый молоток.
Выглядело всё чересчур правдоподобно, шокированный Артём схватился за рот в ожидании следующего удара, но Сварщик вдруг поднял голову. Чёрный шлем с непрозрачным окошком для глаз уставился на Артёма.
— Твою-то мать.
Бах! Грузное тело ударилось о запертую дверь, торчащий в замке ключ жалобно бряцнул. Артём сиганул с парты и кинулся к окну, дёргая пластиковую ручку. Бах! Замок нового окна не поддавался, дешёвенький механизм заклинило, и Артём кинулся к следующему. Бах! Бах! Понимая, что сигануть с третьего этажа и переломать ноги ему не позволят, Артём в панике рванул на себя дверцу шкафа. Задетые плечом вешалки слетели вниз, там же под подошвой зашелестели страницы забытой книги. Бах! Скрючившись, Артём присел и захлопнул шкаф. Бах! Дверь кабинета наконец ударилась о стену.
Тяжёлая поступь приближалась к каждому окну по очереди, словно Сварщик шёл по запаху или эфемерному духовному следу. Как он переступил порог? Почему теперь смог войти в этот кабинет? Потому что Артём здесь? Потому что был зрительный контакт?
Сварщик остановился перед шкафом, оглядывая кабинет. Видно было хорошо, дверцы шкафа к ужасу Артёма не смыкались до конца и оставляли приличную щель. Вот Сварщик крутит головой, вот поднимает молоток и ударяет пару раз по собственной маске, вот снова отходит к окну.
Тишина.
Угла обзора не хватало, чтобы рассмотреть задние парты у окна, и Артём не решался открыть шкаф пошире. Если Сварщик не исчез, всё закончится плохо, лучше немного выждать, в запасе всё равно двадцать минут.
Шурх.
Артём похолодел. Порог распахнутого настежь кабинета переступил курчавый студент-заучка в клетчатой рубашке, глядя точно на шкаф.
Подрагивающими от накатившего озноба руками Артём нашарил под собой ту самую книгу, открыл на случайной странице и, щурясь в темноте, шёпотом вчитался:
— С-стократ блажен, когда я мог стяжать... стихом хотя одну слезу участья...
Шурх.
— Когда я мог... хотя мгновенье счастья страдальцу-брату в горе даровать...
Шурх. Дневной свет, проникавший в шкаф через щель, заслонила тень, мешая видеть текст стихотворения. Артём понимал, что не успеет достать фонарь, когда в мозгу пляшет жуткая картинка с расплывающимся гуашевым ртом, полным острых зубов. Дверца шкафа открылась с глухим скрипом...
— Живой?
Над Артёмом склонился небритый мужик в футболке и вытянутых трениках. Яркое летнее солнце било в глаза, Артём осознал себя на пыльном асфальте прямо на дороге и вскинулся.
— Где я? — осипший голос показался пугающе чужим.
— Браток... закусывал бы. На опохмел подкинуть?
Артём рывком поднялся, оглядываясь по сторонам. Район тот же — те же тополя, те же хрущёвки. Грязный от пыли костюм тоже прежний, в кармане записная книжка и карандаш, мобильник в брюках.
— Школа в какой стороне?
— Ближайшая-то? — мужик озадаченно почесал щетину и указал в неопределённом направлении. — Туда куда-то, за поворотом, пару остановок на маршрутке.
— Нет, здесь которая.
Мужик уставился на помятого и бледного, как мертвец, Артёма странным взглядом, будто приценивался, псих тот или просто разыгрывает.
— Снесли ж. Лет семь как. Тут и стояла.
Артём закрыл глаза и без слов потянулся к нагрудному карману за пачкой папирос. С трудом вытащив и подкурив одну, он тупо уставился в землю, нервно затягиваясь дымом.
— Ты это... бухал б поменьше. Руки вон ходуном, а ты молодой ещё.
Мужик пошаркал по своим делам, а зависший Артём вздрогнул и полез за книжкой, раскрыл. Записи на месте, это не сон и не галлюцинация. Обернулся. Расчищенный квадрат земли с одиноким пнём и крохотными деревцами, едва-едва прорезавшимися сквозь землю. Артём неуверенно прошёл к центру участка, различив на пне россыпь ложных опят. Зажав папиросу зубами, вынул телефон. В журнале вызовов из неопределённых два городских номера и один сотовый — школьные и личный Екатерины Сергеевны. Шумно выдохнул, вернулся к записной книжке и нацарапал неровным, вздрагивающим почерком:
«МОУ СОШ №*** — призрачный объект, источник.
Техничка, Завуч, Охранник — имитация живых людей внутри объекта. Прямой контакт, осмысленная речь. Вероятна связь с феноменами Грибницы, С+У и Сталкера соответственно.
??? категория (в аналитический отдел)»