На следующий день Сокджин был уже во вполне приемлемом расположении духа: весь день он переписывался с Чимином и Намджуном, а вечером даже перебросился парой слов с отцом. Чольсу не было видно на горизонте, поэтому Джин ещё съездил вместе с Намджуном на дегустацию тортов (правда, его потом тошнило от обилия крема) и на повторную примерку костюма. Намджун показал ему приятную картину: снижение стоимости акций компании S.Park.

— Это только начало, — сказал он. — Компанию Пак будет трудно уничтожить. У них много отраслей.

— Труднее, чем моих родителей? — Сокджин сделал нервный вздох.

— Твои родители адвокаты. От юристов часто зависят судьбы людей, их выбирают с осторожностью, подозревая каждого в обмане, поэтому тут достаточно пошатнуть их репутацию, — Намджун забрал планшет обратно. — Но когда ты покупаешь яйца в магазине, обычно ты о таком не думаешь — ведь если ты купишь чёрствый хлеб, ты всего лишь купишь черствый хлеб. Возможный ущерб не так велик. Если человек привык покупать какую-либо марку, его будет трудно отговорить, а у этой компании часть пищевой промышленности, лёгкой промышленности, онлайн-платформа для обучения, сервисы доставки, даже свой мессенджер, пусть и не самый популярный. Они владеют всем понемногу, и эта устойчивость строилась не один год.

— Это сложно для тебя? — спросил Сокджин. — Может, тогда не нужно? Я боюсь, что последствия будут слишком серьёзными для тебя. Ты не должен пострадать из-за моей мести.

— Я не пострадаю, — возразил Намджун. — Никто даже не поймёт, что это я. Я же не езжу по каждому CU или GS25, чтобы побить их яйца, и не режу в магазинах продающуюся одежду.

— Я-я и не думал так про тебя…

— Тебе было плохо, — альфа положил руки на руль. — Настолько плохо, что твой запах изменился. Я испугался за тебя. Но кроме того, твои собственные родители отдали тебя преступнику. Это недопустимо. Ты в любой момент можешь отказаться.

— Поэтому ты нашёл Чимина? — спросил Джин, комкая в ладонях свои брюки.

— Я подумал, что подобную деликатную тему тебе лучше обсудить с тем, кто лучше поймёт твои эмоции, — отозвался Намджун.

— А ты не понимаешь?..

— Я всем сердцем ненавижу людей, которые принуждают другим к чему-либо, — проговорил альфа. — И категорически считаю неприемлемым сексуальное насилие и использование наркотиков для склонения людей к интимной близости. Но я не вырос с этим привитым страхом, я не жил с ним и никогда не испытаю. Я не смогу проявить должный уровень эмпатии.

— Намджун…

Альфа держал одну руку на руле, а вторую на рычаге, и омега осторожно дотронулся до его запястья.

— Этих твоих слов, на самом деле, уже достаточно. Мне достаточно. Что ты знаешь, что мне было плохо, как плохо мне было... Что ты подумал о том, как я восприму новость о том, что мой дражайший женишок ко всему вдобавок ещё и насильник. Может, я и вырос, бережно лелеемый в своём дворце, но к такому уровню понимания и сопереживания я вовсе не привык, — Джин покачал головой, грустно улыбаясь. — Я могу быть сынишкой богатых родителей, но в вопросе бережного отношения к чьим-то чувствам я едва ли богаче кого-то другого. Моё сердце не стоит ничего в глазах моих родителей, а оно было совсем нетронутым ни горем, ни печалью, ни страхом, и только совсем недавно получило первую рану. Наверное, это неизбежно, но всё равно — разве кто-то этого хочет? Я даже и не помню, чтобы плакал так сильно когда-либо…

— Ты всегда быстро успокаивался, — ладонь Намджуна коротко коснулась пальцев Джина и снова вернулась на рычаг. — При всей твоей хулиганистости ты никогда не приносил серьёзных неприятностей, о своих капризах быстро забывал, стоило переключить твоё внимание. Наверное, ты в первый раз проявляешь такое непоколебимое упрямство, не желая выходить замуж. И всё же, это не может не радовать меня.

— Ты сегодня придёшь?..

— Конечно, приду.

— Если вдруг ты занят... или устал, то ничего страшного. Я просто запру дверь и никого не впущу к себе. Тебе не обязательно постоянно возиться со мной…

— А я и не вожусь с тобой, — ответил Намджун. — Просто книга интересная.

Джин хихикнул.

— Мне с тобой хорошо спится, — продолжил альфа. — Поэтому, если ты меня не прогонишь, я приду и на следующую ночь, и в ночь послезавтра, и так всю неделю. А когда закончится неделя, буду приходить всю следующую неделю, и когда закончится книга, мы начнём читать новую. Если... тебе вдруг не надо побыть одному. Потому что если вдруг надо, то просто скажи.

— Всё в порядке, — зарумянившись, пробормотал Сокджин. — Когда мне нужно будет... побыть одному, я правда просто тебе скажу. Я просто волновался, что ты так рано встаёшь и не высыпаешься.

Намджун приходил и приходил к нему домой, каждый раз тактично появляясь в удобное время и давая Джину время побыть наедине с собой и со своими родителями, подготовиться к следующему учебному дню и поужинать. Дома обстановка была весьма напряжённой, но стоило дверям спальни Джина закрыться, и он забывал обо всём. У них было как минимум пара часов на чтение, и когда они уставали читать, то либо просто лежали в обнимку, либо обсуждали прочитанное, а потом засыпали вместе, и в эти тёплые мгновения Джин чувствовал себя самым счастливым на свете.

Когда он приезжал домой, дурные мысли часто одолевали его, сомнения и страхи, и когда он стоял в душе, мыслями далеко отсюда, пока струи воды стекали по его спине, ему часто хотелось плакать, бить кулаками об стену, проклинать свою жизнь за то, что всё так вышло, или же бежать и снова умолять — неизвестно кого, судьбу, небеса, бога, — чтобы всё вернулось обратно, чтобы всего этого просто не существовало, чтобы он просто продолжал быть готовящимся к свадьбе омегой, а затем он хотел отвесить себе несколько пощёчин и напомнить, что произошло, и закусить губы до крови, расцарапать себе лицо, чтобы выдрать эту боль изнутри.

И он был благодарен Намджуну за то, что он одним своим присутствием заставлял эту боль утихнуть и истаять, словно льдинку на горячем песке, он был так благодарен, что альфа не оставлял его одного ночами, когда Джин бы просто не выдержал пребывания наедине со своими мыслями, со своим ужасом.

И с Чольсу бы такого никогда не было. Даже если бы Джин не знал, даже если бы никогда не узнал и не пострадал. Он любил Чольсу, как друга, как брата - который оказался полным подонком. Это всё ещё было больно, и больно было осознавать, что Джин сказал себе не любить Намджуна ради... этого.

Как хорошо, что сердцу не прикажешь.

Наверное, глубоко внутри Сокджин всегда хранил это чувство, прищипывая ростки, обрезая листья и ветви и не давая воли, а теперь сказал: "Расти!"

И это было так хорошо и правильно, что всё неправильное забывалось.

Медленно, но верно настал день "мальчишника". В отличие от свадьбы, куда были приглашены все влиятельные знакомые обеих семей, на этом мероприятии должны были быть более близкие женихам гости, и тем не менее, "сливок" общества здесь тоже хватало — на таких событиях был высок шанс заключить новый брак или хотя бы заставить молодых людей свести знакомство, поэтому всех особ подходящего возраста тащило туда, словно магнитом, а кого не тащило, волокли силком родители. Приём проходил в огромном зале, разделённом на две части — весьма условно, но заметно. Одна половина называлась будуаром и была негласной территорией омег — там они могли собраться и обсудить последние новости, выпить и перекусить, отдохнуть и даже задремать. Вторая часть называлась ареной — там находились альфы, которые, по большей части, так же судачили, знакомились и шутили, с той лишь разницей, что на территории арены не было места, чтобы присесть и отдохнуть, зато там можно было потанцевать. Конечно, альфам можно было заходить на территорию будуара и наоборот, омеги стремились на арену, каждый под своим предлогом, отдохнуть или потанцевать, но концентрация от одной стены к другой различалась, и если омега устремлялся обратно в глубины будуара, альфа уже бы не стал настаивать на знакомстве. Только одной пары сегодня не хватало — главных виновников торжества.

Звучала музыка, по залу рассекали официанты, предлагая слегка алкогольные напитки — для блеска глаз, журчала вода в фонтанчиках, тихие разговоры прерывались смехом тут и там — пристойное мероприятие, и всё шло хорошо. Через большие распахнутые настежь двери то и дело входили новые гости — в одиночестве или в сопровождении старших братьев или родителей.

И, как ни странно, именно через эти двери, снаружи, а не изнутри, вошёл Сокджин. Ему следовало бы появиться из внутренних дверей вместе со своим женихом, в блеске и роскоши, в сияющих белоснежных одеяниях и с венцом на голове, но в его волосах не было ничего, кроме маленьких искорок, переливающихся на свету в тёмных длинных прядях, щекочущих шею. Его одежды были сумеречно-синего цвета, тёмные, как летняя ночь: облегающие сильные ноги брюки, искрящаяся полупрозрачная рубашка, расстёгнутая почти неприлично глубоко, а на плечах — пиджак, свободно спадающий вниз — Джин не продел в рукава свои руки, поэтому пиджак оставался на нём, как плащ. С каждым его шагом раздавался деликатный, приятный стук невысоких каблуков, в ушах покачивались капли белоснежных бриллиантов, шею окольцовывала мрачная бархатная лента с маленькими искорками. Подчёркнутые алым веки и подведённые тушью ресницы придавали ему мрачный и зловещий вид рассерженного божества.

Вместо того, чтобы пойти к лестнице, у которой стояли его родители и по которой должен был спуститься Чольсу (теперь уже в одиночестве), Сокджин устремился с нескольким софам, что стояли вокруг фонтанчика с карпами и на которых было самое большое количество омег, и уселся там, будучи моментально окружённым своими новыми друзьями.

— Выглядишь потрясающе!

— Как вошёл!

— Как себя чувствуешь?

— Я никогда не видел кого-то настолько наглого, хён! — с чистым восторгом Чимин потряс его за плечи.

— Ты даже не одет в белое!

— И где твой венец?

— Это мой венец, — Сокджин коснулся пиджака, висящего на его плечах. — Это пиджак Намджуна.

Это заявление вызвало дружный вздох, полный нежности.

— Это действительно нагло!

— Великолепно!

Юноши окружили его, наперебой приветствуя Джина и комментируя его наряд; некоторые, более застенчивые, держались дальше, но всё равно с интересом развернулись в его сторону и вслушивались в разговор.

— А Намджун сегодня здесь? — спросил Чимин.

— Он не может, — покачал головой Сокджин. — У него дела, и он вернётся поздно вечером.

Он умолчал о том, что альфа и сам не знал о том, что Сокджин надел его одежду. Из-за того, что в спальне омеги скопилось не она вещь, часто он просыпался в подобие гнезда из того, что Намджун оставил — казалось, туда скоро перекочует весь его гардероб. Течка подступала, и Сокджин безумно стеснялся своих бессознательных порывов и поэтому до прихода Намджуна по вечерам убирал весь беспорядок. Кроме того кое-что Намджун всё-таки, кажется, забирал, чтобы постирать. Джин подозревал, что Намджун знает, что омега собирает из его вещей гнездо, но это было так смущающе — поэтому омега был благодарен, что они решили это не обсуждать. По крайней мере, пока что.

— Что это ты такое вытворяешь? — перед будуаром возник Чольсу, появившись в клубах пара от увлажнителя воздуха, как чёрт из табакерки.

— А что я делаю не так? — Сокджин опустил ресницы и схватил бокал с чем-то сладким и вкусно пахнущим, неторопливо закинув ногу на ногу.

— Оделся чёрт пойми во что, не подошёл ко мне, даже не подошёл к родителям! — сквозь зубы прошипел альфа.

— Ну скандал-то сейчас ты закатываешь, — Джин дёрнул бровью, и в это момент взгляд Чольсу упал на Чимина, после чего альфа проглотил свой язык. Следом его глаза выхватили одно, второе лицо, третье, четвёртое — и все они оказались знакомыми!

Сокджин не удержался и закусил губу, с наслаждением впервые видя, как взгляд альфы переполняется ужасом. Все, все лица вокруг — все они были ему знакомы! Ещё бы, ведь некоторые из этих людей заставили его изрядно понервничать в зале суда. Все эти омеги смотрели на него, словно хищные звери на дичь, каждое лицо было похоже на разгневанную маску, куда ни глянь — ненависть и желание разорвать чужака, сунувшегося по незнанию куда не следует, на мелкие кровавые ошмётки. Сокджин ощутил пьянящую легкость, покалывающую тело до кончиков пальцев, словно он проглотил шот с водкой. Чольсу был укрощён мгновенно и тут же весь съёжился, сразу же капитулируя.

— Крошка, я не понимаю... — он сразу же превратился в саму галантность, того альфу, которого Джин знал и когда-то любил. — Что все эти люди тут делают?

— Это мои друзья, — ладонь Джина легла на плечо Чимина, с уверенностью сжимая. — Я их пригласил, ведь не ты один выходишь замуж. Здесь множество перспективных обворожительных омег, которые лелеят надежду найти себе достойную пару или хотя бы хорошо провести время.

— Я не думал, что у вас будут основания для дружбы, — Чольсу любезно улыбнулся и попытался поймать ладонь другого юноши для поцелуя, но тот выдернул руку, и перед альфой возник другой парень, закрывая ему доступ, а затем ещё один. — Кажется, я не нравлюсь твоим... друзьям.

— Ты и мне не нравишься, — Сокджин прикрыл глаза, отпивая коктейль. — А ты что, думал, за тебя будут драться? Много о себе возомнил.

— Я всё-таки надеюсь, что ты вспомнишь о своих тёплых чувствах ко мне, — взгляд Чольсу похолодел. — Иначе тебе потом будет... трудно, крошка.

— Я не думаю, что ты можешь называть меня крошкой, — Сокджин сбросил с плеч пиджак и медленно поднялся, возвысившись над Чольсу и смотря на него сверху вниз. — Хочешь, чтобы я заставил тебя понервничать?..

Сокджин резко рванул альфу к себе, схватив его за пояс брюк, и вдохнул воздух за ухом. Да, именно так пахнет страх.

— Я чувствую, как ты нервничаешь, — ухмыльнулся омега. — Пшёл вон.

Альфа хмуро посмотрел на него, но ничего сделать было нельзя. Он и так уже привлёк достаточно внимания.

— Не думай, что никто не узнает о твоих проделках, — пригрозил он и, развернувшись, широким шагом двинулся к родителям.

— Побежал жаловаться, — хмыкнул Джин, садясь обратно и накидывая пиджак обратно на плечи. Всё-таки тут не так уж жарко.

— Слинял, поджав хвост, — сквозь зубы прошипел Сонмин, сжимая кулаки. Сокджин кивнул, снова отпивая коктейль.

— Это только начало, — пообещал он. — Только посмотрите на то, как жалко он выглядит.

На их глазах Чольсу активно жестикулировал, доказывая что-то своим родителям, но его отец-омега явно велел ему замолкнуть, и впоследствии так сильно ущипнул сына, что тот ещё четверть часа ходил, перекосившись и морщась от боли. Сколько усилий Сокджин приложил, чтобы найти всех тех, кто когда-либо пострадал от Чольсу, и сколько усилий он приложил, чтобы уговорить их помочь, заставить встретиться лицом к лицу с человеком, который принёс столько боли, а затем ушёл от наказания. Джин был правда благодарен всем, кто сейчас здесь, и пообещал им всё, что они попросят, хотя главным призом оставался результат — заклеймить Чольсу позором и в результате засадить его за решётку, как он того заслуживает. Каждый из приглашённых Сокджином омег был под его защитой, под его крылом, каждому он подобрал наряд на этот вечер, убедился в том, что никто не посмеет их обидеть, что для каждого найдётся место — он прекрасно знал, как неуверенно и стеснённо могут чувствовать себя люди, приглашённые на мероприятие, в которое вбухало чудовищное количество денег — а другие объёмы на такой высоте никогда и не тратились. Поэтому весь вечер он планировал держаться вместе — во-первых, он лично сможет проследить за тем, чтобы его новым друзьям было комфортно (благодаря Чольсу новых знакомых теперь было не менее полуторы дюжины), а во-вторых, он может избежать общения с неприятными личностями, сославшись на занятость. Чего беспокоиться, его личная жизнь ведь, считай, устроена!

Вечеринка шла своим ходом, Сокджин болтал с другими омегами — каждый из них был из совершенно разных мест, областей, у каждого была своя работа и свои увлечения, один был официантом, другой — студентом из того же университета, что и Сокджин, третий — танцором, четвёртый — менеджером; кого тут только не было — и случайные несчастливые встречи в клубе, и сыновья богатых родителей, такие же, как Сокджин, и взрослые люди и те, кто едва пересёк порог совершеннолетия. Увы, в числе приглашённых могли бы оказаться и подростки, но браки и встречи на мальчишниках негласно одобрялись лишь между совершеннолетними в попытке удержать видимость пристойности.

— Могу я пригласить тебя на танец? — раздался мягкий голос рядом. Сокджин развернулся так резко, что чуть не упал, и тут же подскочил.

— Намджун!

Он сдержал свой порыв кинуться ему на шею, но его сияющее лицо было не скрыть — и слепому было бы видно, как он рад сидеть альфу.

— Я думал, ты не придёшь... как ты тут оказался? — Джин схватил его за руку. — Смотри! Это всё мои новые друзья!

— Рад встрече, господа, — Намджун коротко поклонился. — Я зашёл только на пару минут, чтобы убедиться, что ты хорошо проводишь время. Вернусь только ночью. Всё в порядке?

— Да, всё чудесно, мы просто болтаем, — Джин ярко улыбнулся.

— Чудесно выглядишь, но, кажется, это не твоя одежда, — глаза альфы сверкнули истинным удовольствием пополам с озорством. — К тебе ещё не пристали альфы с целью утащить тебя на арену?

— Ты первый, — щёки Сокджина покрылись румянцем. — Они не могут пригласить меня, ведь я жених…

— М-м... хорошо, что мне всё равно, — шепнул Намджун ему на ухо. — Потанцуешь со мной?

Наверное, нельзя было соглашаться, но де-юре не было никакого правила, запрещавшего женихам танцевать с другими. Сокджин медленно вложил свою ладонь в руку Намджуна. Музыка была обычной, подходящей для бездумного перетаптывания на пятачке метр на метр, но Сокджин, выпив пару коктейлей и полностью сражённый внезапным визитом Намджуна, вряд ли был способен на большее, чем просто держаться за альфу, как за спасительную соломинку. Намджун повёл, уверенно увлекая за собой омегу.

— Ты устал? — тихо спросил он.

— Немного. Меня вообще утомляют эти сборища, — признался Сокджин.

— Хочешь, на выходных поиграем в Марио?..

— ... хочу, - Сокджин покраснел и вцепился в чужие плечи сильнее.

— Не налегай больше на коктейли, Джини, — ласковое имя патокой растеклось по телу, и Джину хотелось сказать, что ноги у него заплетаются вовсе не от алкоголя.

— Это из-за каблуков, я не привык на них ходить, потому что и так высокий, — оправдался он, заметив, что и на Намджуна смотрит сейчас немного сверху вниз.

— С твоими каблуками всё в порядке, у тебя лицо раскраснелось.

— А, ну... да, жарко.

— Я вернусь поздно, боюсь, что почитать мы сегодня не успеем, — продолжил Намджун беседу, деликатно соскочив с темы.

— Какие-то проблемы с работой?..

— Нет, всё в порядке. Иначе я бы сейчас не был здесь.

— Всё получится?

— Если ты не передумал. Несколько влиятельных личностей немного мне задолжали, думаю, я смогу просто попросить их вернуть услугу. Так что тебе не о чем беспокоиться.

— Я не передумал...

— Не расстраивайся, Джини. Когда всё закончится, ты не останешься один, поэтому не бойся. Я буду рядом, и к тому же, посмотри, сколько теперь людей за тебя переживают, — Намджун улыбнулся ему, кивая в сторону будуара. — Я буду рад, если у тебя появятся близкие друзья.

Он проводил Сокджина обратно к будуару и усадил на диван, коснувшись губами его пальцев напоследок.

— До вечера, — проговорил он.

— Угу... — хмыкнул Сокджин, а затем, спохватившись, тоже сказал: — До встречи!

Намджун ушёл, оставив после себя еле ощутимый запах парфюма и тепло в сердце.

— Боже, вы просто нечто, — сообщил ему Чимин.

— Он такой красивый!

— Вы выглядите вместе просто потрясающе!

— Это твой альфа?

— Чшш! — Сокджин прижал палец к губам. — Он пока об этом не знает!

Будуар наполнился шёпотом и хихиканьем, а затем к ним вереницей начали подходить альфы: после того, как Чольсу ушёл ни с чем, они опасались приближаться к омегам, но после успеха Намджуна решили рискнуть. Сокджин решил предоставить своим гостям полную свободу на этот счёт: они сами смогут разобраться, стоит ли тратить время на потенциального ухажёра.

— Привет, ангел, больно было падать с неба? — один из альф прокрался на диванчик рядом с Чимином и, схватив бокал шампанского, предложил омеге.

— Такой старый подкат, — прыснул Пак, принимая бокал. — К тому же ангелы бесполые. Ты сразу решил начать меня спаивать?

— Ну, я страшненький, на алкоголь вся надежда, — альфа кивнул на арену. — Так мой брат говорит. А ветхозаветные ангелы вообще являют собой горячие колёса с крыльями и глазами, но, думаю, ты бы мне понравился в любой форме.

— Какими судьбами здесь? — Чимин повернулся к нему.

— Брат притащил с целью пристроить, выручишь? — оскалился альфа. — Как твоё имя?

— Пак Чимин.

— Мин Юнги.

— Выручить может и не выручу, но познакомиться можно, — благосклонно улыбнулся Чимин. — Ты знакомый Чольсу?

Лицо Юнги скривилось так, что даже Сокджину захотелось смеяться, а затем альфа склонился к уху Чимина:

— Как думаешь, будет уместно принести соболезнования его будущему супругу, или это слишком грубо?

— Я приглашён на свадьбу, если хочешь позабавиться, то у меня плюс один, — улыбнулся Чимин. — Пойдём, потанцуем!

— Господа, приятного вечера! — Юнги снова улыбнулся, отдавая шутливо честь и с гордым сияющим лицом повёл Чимина на арену.

Сокджин только кивнул им. Соболезнования ему, если честно, и правда бы не помешали.