Имрилл нарядилась в платье с открытой спиной, чтобы ничто не мешало ей пользоваться крыльями. Она выглядела помолодевшей, отдохнувшей, пополневшей; ее волосы превратились в густую гриву, на щеках выступили веснушки, а на лице вылезла ничем не выводимая улыбка.
— Куда повесить? — уточнила она, осторожно держа в перебинтованных руках край цветочной гирлянды. — На колонну или выше?
Тилли отошла на пару шажков, чтобы обзор стал больше, сощурила один глаз и решила:
— Давай на колонну, чтобы и людям без крыльев видно было.
Счастливо засмеявшись, Имрилл поднялась в воздух и зависла, хлопая крыльями, у вершины колонны, пытаясь прицепить тяжелую гирлянду из бумажных цветов на небольшой кусочек скотча.
— Воспользоваться всемогуществом? — крикнула Тилли снизу.
— Нет-нет, я сама справлюсь!
— Ты уверена? — продолжала сомневаться Тилли. — Твои ручки...
Она видела, что пользоваться руками Имрилл больно, и от слишком старательных движений пальцами на повязках как будто даже выступила кровь. Но храбрая девушка явно не собиралась сдаваться, и когда она снова спустилась вниз, то ее алмазные глаза искрились, пуская по комнате счастливые радуги, а гирлянда повисла на своем месте.
— Я уверена! Я боли не боюсь, — заявила она. — Мне нравятся мои руки; они напоминают мне о том, что я была героиней хотя бы полчаса.
— Ты каждый день героиня, — ласково заметила Тилли. — Для этого не обязательно мучиться.
Но Имрилл пожала плечами и демонстративно пошла клеить на стены плакаты, не жалея свои обожженные руки. Наверное, был в таком ее поведении какой-то мазохизм, оттенок желания причинить себе боль из ненависти к себе же, и палец Тилли уже тянулся вверх, а на языке вертелась очередная лекция; но как раз в этот момент в комнату вошел мистер Пезарь, по случаю одетый в праздничный сюртук с золотыми пуговицами. На его шляпе бактерии праздновали день рождения в аркадном центре — видимо, подсмотрел сцену в Иллюми.
— Торт закончен, — отчитался он. — Как ты просила, Тилли, со шпинатом. Король только что доделал последний завиток и скоро придет, после того, как проверит принцессу.
— Отлично! — воскликнула она, тайно потешаясь над выражением брезгливости на лице Пезаря. Кто-то явно недолюбливал шпинат!
Единорог, привязанный возле кучи других подарков, зафыркал и стряхнул с головы несколько крупных искр, так что Тилли поспешила к нему, чтобы спасти от засыпания блестками коробочки и свертки. Служанки расставляли по столу угощения, в основном сладкие, созданные руками короля, убийцы и кондитера в одном лице; мистер Пезарь посматривал на этот стол и одновременно расставлял в стороны стулья, расчищая простор для их сюрприза. Все ждали начала праздника едва ли не с большим нетерпением, чем сама именинница; хотя, конечно, часть гостей явно прибыла сюда только ради знаменитых заварных пирожных Ассы Сина.
— Ариэль уже почти готова, — произнес спокойный голос от двери. — Вы закончили?
— Почти! — Имрилл изо всех сил полетела к другой половине комнаты, где гирлянда еще пока лежала на земле. — Почти готово, ваше Величество!
Тилли обернулась к двери, не скрывая улыбки.
Король Асса Син стоял в расслабленной позе, подпирая плечом дверной косяк, его щечки, как и прежде, очаровательно румянились. Он собрал волосы в небрежный пучок на затылке, остался верен комфортной и простой одежде, и даже сейчас появился в спортивных штанах и футболке с ручной росписью декоративными пятнами. На языке Тилли при виде этих футболок вертелись язвительные фразочки вроде "что, ты пролил на футболку чернила, а стирать не стал?" или "моя Ариэль тоже такие дизайны создавала, когда ей был месяц от роду", но пока что ей удавалось держать язык за зубами.
Впрочем, сегодня ведь был особенный день!
— Ну-ка, ну-ка, ваше Величество! — воскликнула она, изображая возмущение. — Что это за вид? Разве в таком наряде прилично встречать день рождения принцессы?
Он засмеялся с таким видом, словно только этого вопроса и ждал, встал ровно и повернулся на пятках: на футболке сзади чернилами от руки была нанесена надпись "С днем рожденья, Ариэль!".
Юмор Тилли, конечно, оценила, даже посмеялась; но если Асса полагал, что это спасет его от наведенных леди Матильдой порядков, то еще никогда он так не ошибался!
— Очаровательно, очаровательно, — признала она весело. — Но вот так будет еще лучше.
И одним взмахом руки Тилли превратила спортивные штаны в красивые брюки со стрелками светло-синего цвета, футболку — в белоснежную мужскую сорочку, а сверху еще и добавила синий сюртук с золотыми вензелями на лацканах.
Асса повернулся к ней лицом, краснея не то от гнева, не то от смеха.
— Ну и на кого я теперь похож, Матильда?
— На короля, — беззаботно заявила она. — А, сейчас, последний штрих...
Она занялась созданием короны под его недовольное ворчание:
— А как же твои слова о том, что каждый может носить, что ему вздумается?
Здесь крыть было нечем; торжествующий Асса получил обратно штаны и футболку, но зато Имрилл, пролетая над его головой, набросила ему на плечи цветочную гирлянду, и с этим его Величество изволило смириться.
Оставалось дело за малым: дождаться появления Ариэль.
— Можешь ты представить, что еще год назад и понятия не имела о существовании нашего мира? — спросил Асса, стоя в заготовленной позе возле праздничного стола. — А я влочил мрачную и неприятную службу королевского палача, даже не мечтая о короне... И казалось, что ход дел непоколебим, неизменен: ты, твоя дочь, ваша квартира, я, моя пыточная, король Кураз надо мной...
— Пожалуй, действительно неизменно в жизни лишь одно: смерть, — заметила она, пытаясь удержать неудобное положение тела (тут даже всемогущество не могло помочь). — Во всех остальных ситуациях может внезапно появиться мистер Пезарь...
Пезарь оторвался от разглядывания креветок в ванночках со сливочным сыром и вопросительно уставился на Тилли, подумав, верно, что она его зовет.
— Нет, нет, ничего, — улыбнулась она в ответ и помахала рукой. — Как ты думаешь, Асса, я сильно изменилась за этот год?
Он немного повременил с ответом, разглядывая цветы сакуры, нарисованные на потолке торжественного зала.
— Ты изменилась без сомнений, Тилли, — заявил он наконец. — Но я думаю, что в тебе изначально скрывалось то пламя, которое мы здесь разожгли. Будь на твоем месте другая пятидесятилетняя женщина, король Кураз смог бы обмануть ее, или я бы так напугал ее, что она сдалась, или... или... в общем, нам всем крупно повезло, что именно эта Матильда встретилась с нашим бывшим королем двадцать лет назад.
Тилли улыбалась — слышать такое в свой адрес все-таки безумно приятно.
— И я совершенно уверен, что ни одна другая пятидесятилетняя женщина не сделает того, что ты собираешься с нами сделать, — заметил Пезарь. — У меня от репетиций до сих пор болят ноги! Гудят, честное слово!
— На позицию, дружище, — напомнила ему Тилли. — Потом насмотришься на креветочек!
— Нет, правда, Тилли, — Асса вышел из позы и положил руку ей на плечо, — твои стойкость, храбрость и жажда справедливости делают тебя той, кто нам так нужна. А еще твой восхитительный талант бороться с хаосом, расставлять все по местам и оттирать пятна; знаешь, Тилли, нам так сильно нужен человек вроде тебя...
— Останься с нами, — вклинилась Имрилл, тоже сойдя с выделенного для нее места. — Ариэль будет спокойнее, если ты будешь рядом, и мне тоже иногда не помешает увидеть твой поднятый вверх пальчик. Ты нужна Эуммоидату, даже без всемогущества!
За дверями послышалось цоканье каблуков — Ариэль подходила все ближе. Тилли быстро вскинула руку, устремив палец к цветам на потолке, и взволнованно прошептала:
— Останусь, только если вы все займете свои позиции!
Они прыснули со смеху, засуетились, занимая нужные места в зале; двери открылись, и Ариэль, утопая в розовых юбках из органзы, шагнула через порог. Она не просто не отказалась от пышных платьев, ее увлечение даже усугубилось, и теперь за ними ее саму едва можно было разглядеть — непросто ей будет сегодня танцевать!
Пезарь нажал кнопку на личном ноутбуке Матильды, и в уши ударила музыка; Тилли загнула руки, как надо, задвигала плечами, пустилась в пляс, делая вид, что один из голосов на записи принадлежит ей. В корейской группе выступало пять девушек, а их, сговорившихся на этот танцевальный сюрприз, было всего четверо, но на семейном совете было решено, что это не так уж и страшно, все равно петь не будут, только рты разевать да трясти бедрами, как сумасшедшие. Движения удавались не слишком синхронно, а Пезарь пыхтел так громко, что едва слышалась музыка; а не успели они дойти до первого "Yes, gimme that", когда Тилли необходимо было исполнить партию пятой, отсутствующей у них певицы, как из входа в подсобку выбежал Кураз, роняя по дороге ботинки, и пристроился рядом с ней.
— Ты шутишь! — громко воскликнула Тилли, не веря своим глазам, а Кураз вместо ответа запел твердым голосом:
"Walk like a majestic lion
Eyes glinting with so much desire"
Пезарь и Асса давились от смеха и едва могли танцевать, Тилли не в состоянии была вымолвить ни слова от шока, так что как следует танцевала одна лишь Имрилл, сохранившая поразительное спокойствие, да сам Кураз, скакавший так, словно родился в корейской поп-индустрии. Ариэль, поначалу лишившаяся дара речи от такого зрелища, очень быстро пришла в себя, залилась хохотом, даже кулаком по стене от смеха била; и ее веселость с лихвой отплатила Тилли за переживаемую сейчас неловкость, недобрый взгляд гордого единорога и оставшиеся в прошлом часы тяжелых репетиций.
Конечно, дотанцевать нормально они не смогли. Пезарь был слишком стар для таких задумок и быстро выдохся, да и Тилли едва могла дышать из-за того, что сердце билось словно в горле. Асса слишком сильно смеялся и почти ничего не видел от лившихся из глаз слез, Имрилл немного неудобно было с тяжелыми крыльями, пусть она и сохраняла видимое спокойствие, ну и смех ее в конце концов заразил тоже. И лучше всех выступил Кураз, готовый танцевать даже после того, как музыка закончилась; Тилли же остановилась, выдохнула и завалилась вперед, упала бы на пол, если бы ее не поймала быстро подбежавшая дочь.
— Спасибо, мама! — радостно воскликнула она, целуя мать в мокрые щеки. — Спасибо, спасибо! Это самый лучший подарок! Как жаль, что я не додумалась записать на смартфон, чтобы куда-нибудь выложить!
— Не переживай, принцесса, — заявил Асса, корчившийся от смеха на полу. — Мы обязательно снимем видео с танцевальной практикой и в крутых костюмах с голыми животами! I go to ride 'til I die, die!
До смерти ему явно оставалось недолго, так сильно он смеялся; Тилли смеялась тоже, ловя поцелуи дочери на лицо, мистер Пезарь дорвался до креветок и набивал ими щеки, Имрилл и Кураз обнимались, как старые друзья, и тоже хохотали да обменивались своими впечатлениями от этого безумия.
И Тилли поняла, что все в ее жизни именно так, как должно быть.