Лола подумать не могла, что день рождения мужа ее знакомой в величавом особняке будет смертельно скучным. Она успела устать, хотя танцев и веселья до упаду не было. Только искрящееся шампанское в бокале разбавляло и без того унылую атмосферу вечера. Лоле хотелось в руку не изящный фужер, а увесистый стакан, в котором плескался бы коньяк со льдом. Но на вопрос мимо проходящему официанту, тот ответил, что виски или коньяка у них, к сожалению, нет, однако он может ей предложить пройти на улицу, где работает небольшой бар с брускетами и канапе на выбор, она милостиво улыбнулась. Брускетты с лососем не скрасят ее настрой. Поразмыслив, она с тяжким вздохом отдала бокал официанту, бросив, что шампанское приятное и изысканное, все-таки решилась пройти на улицу.

      Народу было через чур много, отчего было жарко, тесно и липко. Лола то и дело подбирала подол платья, что бы какая-нибудь шпилька не помяла капризную ткань. Мужчины одетые во фраки больше походили на пузатых пингвинов, а их пассии сверкали идеальными укладками при блеске люстр времён Людовика XIV. Картины на стенах по размерам иногда напоминали ковры. Редкие кресла и стулья стояли тут и там, чтобы более пожилые гости могли дать отдохнуть своим коленям, которые крошились от любого телодвижения.

      Душные разговоры о случаях связанных с верхушкой общества сидели плотнее корсета на талии Лолы. Долетающие сплетни об имениннике и его жене заставляли ее бросать косые взгляды то туда, то сюда. Хотелось скорее выбраться из этого гадюшника. Слава Богу, дверь на улицу показалась, и Лола почти выпрыгнула из нагнетающей атмосферы праздника.

      Перед крыльцом людей было не меньше. Когда-то на лужайке перед домом успел появится бежевый навес, из которого звучала живая музыка и по траве от него расползался неоновый свет. Молодые парни строили нарядным девушкам глазки, пускали в глаза пыль своего обаяния. А те только хихикали в ладони около рта. Кто-то курил у резных колон на крыльце. Однако удивляться было ни к чему — снобы спокойно закуривали сигарету внутри здания тоже. Более менее живая улица, в которой не слышались шипящих сплетен, отозвалась в груди чем-то приятным.

      — Какой скучный вечер, не находишь?

      Сердце схватила лихорадка. Лола нехотя повернула голову. Голос, текучий и тихий, в этом аристократическом шуме принадлежал лишь одному Баззу. Лола и подумать не могла, что он приглашен на день рождение. Совпадение грело душу.

      — Самая унылая вечеринка в моей жизни, — ответила она и сложила руки под грудью.

      Базз отличался от всех тех, кто выходил из здания чуть тряхнуть стариной. Фрак сидел на нем как с иголочки. Черный галстук бабочка аккуратно завязан на воротнике. Серая жилетка под фраком рисовала на рубашке опрятные складки. Стоял он свободно и легко, словно его не душил галстук, не стесняла дыхание жилетка с рубашкой, которые плотно прилегали к телу, отчего он передёргивал изредка плечами.

      Воздух снаружи перестал охлаждать. В ажурных перчатках от кончиков пальцев до сгиба локтя стало жарко. Корсет начал давить на живот впервые за весь вечер, когда Базз повернулся к Лоле всем телом и медлительно оглядел ее с ног до головы. Несите ей веер. Срочно.

      — Это платье прелестно смотрится на тебе, — она встретилась с его теплыми глазами, в которых не смогла ничего прочитать. Мозг прокручивал комплимент снова и снова. Сердце дрогнуло и облилось медом, когда смысл фразы дошел до Лолы с опозданием.

      — Правда? — она не верила своим ушам. Глазам тоже не верила — Базз разглядывал ее руки, плечики платья, которые лениво скатывались по рукам, длинный и свободный подол платья, который оглаживал гладкие нагие ноги с каждым дуновением ветерка.

      — Прозвучало не слишком искренне? — Базз легко рассмеялся и по-доброму улыбнулся. — Если честно, то, мне кажется, что только твое платье и ты привлекают больше внимание, чем именинник сего торжества.

      — Что ты тут забыл? — естественный пунцовый румянец выступал на кончике носа Лолы; он контрастировал на фоне мягко розовых скул. — Ты же не любишь подобные сборища.

      — Да, не люблю, — взгляд Базза оценивающе проскользил по людям на лужайке, — но если бы я не пришел, то мечтал бы оказать здесь.

      — Мечтал бы? Почему?

      — Потому что на утро все СМИ будут трезвонить, что я вышел из своей холостяцкой берлоги.

      Улыбка прорезалась на губах Лолы. Ох уж эта его манера и привычка будоражить общественность. Он знал, как о его успехах любят воспевать, знал, как его фильмы хвалят и называют "гениальными". Но оставлять информацию о себе и своей работе предпочитает за объективом камер и подальше от блокнотов журналистов, и микрофонов ведущих телеканалов.

      Неловкое молчание затянулось. Базз вглядывался в компании людей, изредка здоровался с кем-то кто выходил и входил в дом, отвечая на бросившие в скольз вопросы о своей жизни и работе. Лола только улыбалась незнакомым лицам.

      Все вокруг предстало будто в своем истинном обличье. Маски напускной вежливости не стесняли лица приглашенных. Они бесстыдно и лицемерно разговаривали друг с другом. Нагло врали тем, кто ниже по статусу, и раболепствовали статным персонам, карманы которых забиты деньгами и документами на недвижимость. Низостью и подлостью пропитался воздух даже с наружи. Холодные мурашки бежали по телу.

      Удушающее состояние вернулось. Редкая тишина между ними нарушалась пошлым шумом от поддатых гостей. Шампанское начало действовать. Лола презрительно провожала взглядом девушек, которые, путаясь в ногах, висели на вмиг повеселевших мужчинах. Сознание завладело лишь одно желание — сбежать от пафоса и скольких, как слизней, богачей подальше. Но что-то ощутимо тяжелое не позволяло взять и без лишнего шума уйти.

      — Давай пройдемся, — Лола повернулась к Баззу и как бы невзначай дотронулась до его руки. Базз был для нее единственным спасением, спасательной сухой веткой, протянутой другом, когда провалился под лед. Он, как и она, мечтал, чтобы развлекательная программа вечера закончилась, чтобы в меру пьяные гости расселись по машинам и уехали в свои загородные дома. — Я так соскучилась по тебе. В последнее время ты так усердно работал, что до тебя не дозвониться было.

      — Извини, я не мог контролировать это.

      Сердце больно бухнуло о ребра. В его интонации не проскользило ни капли искренности. Лола, глядя во все глаза на Базза, хотела поймать его плывущий в далеке взгляд. Хотела, чтобы его взгляд, в котором плескалось знакомое сердцу спокойствие и безразличие, остановился на ней и преследовал ее весь долго тянущийся вечер.

      — Я прощу тебя, если ты встряхнёшь этот унылый вечер.

      — Я понятия не имею, что тут делать, — Базз с бессильной усмешкой на лице пожал плечами и оглянулся по сторонам. — Теннисного поля я тут не вижу. И дорожками для гольфа не пахнет.

      — Мы всегда можем пройти наверх.

      Лола приобняла руку Базза. Прижалась грудью к нему, чтобы он почувствовал, как сердце бьется в неправильном ритме, чтобы ощутил нарастающий жар. Дыхание спёрло, когда он опустил глаза на нее. Когда в глубине глаз промелькнуло то, отчего улыбка норовилась растянуть уголки губ.

      — Для чего?

      Лола тихо рассмеялась, Базз аж напряжённо свёл лопатки, нахмурил брови. Сердце в груди сладостно забилось.

      — Ты сам прекрасно понимаешь о чем я.

      Он только неуверенно помотал головой. Лола потянулась руками к черной сумке на плече, открыла ее, и пальцами не до конца из сумки вытянула презерватив. Рука Базза легла на сумку, мигом закрывая ее. Его взбудораженные глаза поднялись на Лолу, а она только шаловливо улыбнулась и поиграла плечами. Лола готова была задохнуться от собственного смущения и от разгоряченного дыхания Базза около лица.

      — Зачем ты их носишь с собой?

      — Для таких вот случаев, — улыбка не спадала с губ Лолы.

      — Вот же... чертовка.

      Сердце разбилось в дребезги, а желание скрыться от пьяных глаз подталкивало к массивным входным дверям. Базз завелся в один миг. Помолодел на глазах. Он уверенно взял Лолу под руку, потом заозирался, склонился к ней и сказал на ухо:

      — Веди наверх, пока я не передумал.

      Вечер заиграл другими красками, когда они пробрались на второй этаж. Базз приоткрыл одну из комнат, глянул на Лолу и придержал ей дверь. Погруженная в мрак гостиница загоралась в неоновых цветах, которые пробивались через окна с улицы. Лола обернуться не успела. Руки Базза заключили ее в объятия со спины. Она позволила себе расслабиться и откинуться на него, положить голову на плечо, прикрыть глаза, когда его прохладные после улицы губы оставили долгие поцелуи на шее. Стон смешался с музыкой, когда Базз прикусил кожу.

      Между ног ныло. В груди металось сердце. Лола развернулась к Баззу, прижалась к его губам своими, заключая шею меж рук. Влажный язык собрал немного помады с ее губ. Барабанные дроби били по окнам нескончаемой чередой.

      Корсет сковывал дыхание. Воздух в прохладной гостиной стал вязким. Мигающий неоновый свет горячил оголённую кожу. Сердце остановилось, когда широкие ладони Базза забрались под подол платья, жадно огладили бедра. Лола промычала в поцелуй, когда ее подхватили и приподняли над полом. Она не успела покрепче обхватиться за шею Базза, как он усадил ее на какой-то комод.

      Стон сорвался, когда Базз припал губами к шее. Пальцами Лола зарылась в его зачесанные назад волосы. Она обвила его бедра ногами, почти насильно прижала к себе, чтобы Базз почувствовал тот жар, то желание, чтобы услышал заново раскрывшийся аромат парфюма за ушами и меж грудей. Его глаза в полутьме глянули на Лолу снизу вверх. Ее сердце упало к его ногам. Растрепанные от ее пальцев малиновые волосы шли к его сбитому дыханию, к его мутным желтым глазам. От него пахло шампанским и красным вином, которое тоже было сегодня разлито по бокалам.

      Лола поцеловала его губы, которые, казалось, налились сладким, ягодным вином. Она прикусила его нижнюю губу, оттягивая на себя, пока руками потянулась к его ремню на брюках. Но Базз схватил ее кисть, уткнулся носом в ладонь, потерся об ажурную ткань. Он вложил палец меж своих губ и зубами стащил ткань с него, потом с другого пальца и так с каждого, пока перчатка не упала на пол. Острые клыки, которые Лола ощущала на своих пальцах через тонкую ткань перчаток, возбуждали. Она глубже задышала и была не в силах оторвать взгляда от Базза. Любое его движение размеренно, наполнено чувствами, которые заставляли тело сгорать.

      Лязг массивной бляшки поглотила орущая снаружи музыка. Дыхание останавливалось раз через раз, вторило полупьяными движениям ладоней у белья. Взгляды, редкие и кроткие, в полутьме, которые Базз бросал на Лолу, будоражили, оттесняли трезвость за дверь, в роскошный и просторный коридор. От жары комната плыла перед глазами. Светомузыка, растекаемая по комнате, стала одним грязным пятном на стенах, полу и вещах.

      Базз потянулся к сумке, брошенной рядом, раскрыл ее. Ширинка легко поддалась пальцам Лолы. Почти не отрываясь она смотрела, как пальцы Базза раскатывали латекс по члену. Подол платья пошло задрался. Белье с шумным ворохом скатилось с ног на пол. Сиплый стон сорвался с губ, когда пальцами Базз огладил промежность, размазывая смазку. Он оглаживал головкой члена влажный вход, притирался, спрятав красное от чувств лицо в шею, без толики стыда и сожаления к Лоле.

      Шумные вздохи пьянили, впитывались в обои словно жидкость, разнося пикантный, еле заметный запах по комнате. Комод поскрипывал, его спинка изредка ударялась с грохотом о стенку, отчего послушные ящики приоткрывались, создавая больший шум. Медленные движения Базза сводили с ума. Тело плавилось от его тяжкого дыхание в районе шеи. Их могли услышать, но ревевшая в истерике труба под аккомпанемент барабана и фортепиано, от которых трещало стекло в рамах, заглушали стоны.

      — Блядь, ты так сжимаешь меня, — прохрипел Базз Лоле на ухо, пока судорожно толкался. — Как же хорошо.

      Сердце в груди рвалось на части от ощущений. Лола кусала губы, когда мягкие пальцы Базза оглаживали клитор. Последний аккорд в песне на улице перешел в сорванный стон. Разгоряченное и сбивчивое дыхание Базза под ухом опаляло влажную шею. Мурашки побежали по телу до самых ног, перерастая в крупную дрожь. Последние поцелуи, влажные и ленивые, словно дуновение холодного ветра на вспотевшей и липкой коже. Губы невольно поджимались, пытаясь удержать невнятные стенания.

      Музыка на улице стихла, неон не просачивался в щели, не бил кривыми лучами в стекло. Кряхтение Базза раздалось в районе декольте. Ремень в его руках зашумел. Лола лениво свела ватные ноги.

      — Поможешь спустится?

      Базз поднял на нее взгляд, просунул кончик ремня в петли и, приобняв ее за талию, спустил на пол.

      Минутная легкость растворялась с каждым вздохом, когда Лола наклонялась за перчатками, за бельем. Размеренный Базз рядом куда-то спешил. Ткань рубашки нервно шуршала, когда он заправлял подол в брюки, когда распустил галстук бабочку на шее с демонстративным мычанием.

      Лола скованно поправила подол платья. Она разглаживала мнимые складки в районе груди и талии, глубоко вдыхая раз за разом. Голова гудела и болела от опьяняющей вязкости воздуха в комнате. Каждый шум, который доносился от Базза был кнутом, что разрезал воздух рядом с ухом перед глазами с оглушительным хлопком. С трудом сглотнув горечь, Лола обернулась на него. Неописуемое облегчение накрыло ее тяжеленным одеялом, вдавливая каблуками в паркет. Образ слегка запыхавшегося Базза, который смахивал с плеч и рук фрака видные только ему пылинки, теплил грудь.

      Укладка его растрепалась до безобразия. Галстук бабочка не хотел завязываться на шее как следует. Шумное, раздраженное дыхание говорило об этом. Момент тишины, в которой Базз бессильно распустил галстук, глянул на Лолу, и они в унисон сказали: "Нужно в уборную". Лола рассмеялась, а Базз только запустил руку в волосы.

      Дверь комнаты бесшумно поддалась ладони Базза. Он мигом оглядел коридор и, взяв Лолу за руку, за пару шагов скрыл себя и ее в светлой уборной.

      Непривычный холод обдал оголенные плечи с шеей. Шумно выдохнув, Лола подошла к зеркалу у раковины. Сложно было оценить то, насколько хороша она выглядела после скомканного, но бодрящего секса. Пару волосков выбивались из ровно и заботливо уложенной укладки. Кончики волос норовились завернуться от лица. Красная помада смазалась в уголках губ, на середине губ она пропала.

      Открыв сумку, Лола раскрыла пудру. Монотонные похлопывания по щекам, спинке, кончику носа и лбу успокаивали. За пару легких движений Лола освежила помаду на губах. Покрутив головой, взгляд Лолы приковался к Баззу. Рука с помадой упала на керамические борта раковины. Она успела забыть, что любила смотреть, как он быстро завязывал галстук. Он с прикрытыми и задумчивыми глазами примерил длину каждого конца, за считанные секунды просунул конец внутрь, потом наружу, второй рукой сформировал бабочку и затянул ее другим концом, поправляя на шее. Он бережно, чтобы ничего не распустилось, расправил крылья, придал легкими рвущими движениями объем. И только когда все выглядело идеально, подогнул ворот рубашки.

      — Ты уже все? — глухой голос Базза разнося эхом по уборной. Лола кивнула головой и слишком небрежно бросила помаду в сумку. — У тебя нет расчёски с собой? — без раздумий она за секунду достала расчёску и протянула Баззу.

      Лола поставила руки на раковину и откровенно поедала глазами Базза. Он хорош. Не теряя и капли элегантности приоткрыл кран, смочил зубчики гребешка. Он встряхнул гребешком, пару тяжелых и громоздких капель оказались на зеркале, но это не помешало ему провести рукой по волосам и зачесать их назад расчёской. Базз переживал о своем внешнем виде хуже Лолы. Особенно в месте, где он не совсем рад находиться.

      Взгляд Лолы метался от одного мелкого движения руки у волос, что старательно приглаживали их, до черт, расслабленных и сосредоточенных, в отражении. Сердце в груди тоскливо ухнуло вниз, когда мясистая рука Базза протянула гребень обратно. Лола наскоро провела гребешком по своим волосам и кинула его в сумку, захлопывая ее.

      — Теперь обратно вниз? — протянула с явно заметной неохотой Лола, когда она вышла под руку Базза из уборной.

      Ядовитый смешок послышался от Базза. Улыбка затаилась в уголках его губ и в мелких морщинках у уголков глаз.

      — А у нас есть выбор, чем еще заняться?

      — Поехать домой, например, — Базз на ответ Лолы скривил лицо, вызывая легкий смех у нее.

      — После твоего прошлого предложения — это звучит уже не так интригующе и интересно.

      Взгляд Лолы метнулся на руку протянутую в приглашающем жесте. Она ступила с последней ступени лестницы и почти упала в объятия широкой груди. Она подняла голову и встретилась с глазами Базза, которые излучали теплый свет, подобно люстрам и светильникам в особняке. Уходить уже не хотелось ни куда.