Тёплый летний ветер, проскользнувший в комнату сквозь открытое окошко, потревожил дюжину разноцветных колокольчиков, что висели на люстре. Услышав незатейливую мелодию, десятилетний мальчик поднял глаза к источнику звука. Сегодня у Ричарда был день рождения, но, кажется, он совсем не излучал подобающих эмоций. Ровно год назад состоялся бракоразводный процесс его родителей...

Мать Ричарда — Эдна — всеми возможными способами пыталась развеселить сына и сделать этот день рождения самым незабываемым. Бедная женщина переживала, что из-за развода её ребёнок получил психологическую травму: он стал намного спокойнее и вдумчивее, больше не любил играть в футбол с соседскими мальчиками, начал рисовать. Хотя новому увлечению сына надо было бы радоваться, женщину не покидало чувство, что что-то надломилось в хрупкой детской душе. Она винила себя в произошедшем, однако со стороны Ричард выглядел вполне обычным ребёнком.

— Рик, отнеси, пожалуйста, в сад посуду и приборы. Скоро должны прийти гости, — послышался голос из кухни.

— Ладно, — безразлично-спокойным тоном ответил ребёнок, вздохнул, ещё раз посмотрев на колокольчики, поднялся и пошёл выполнять указания.

— О, и графин с соком не забудь, — прокричала мать вдогонку выходящему в сад мальчику.

— Ага, — ответил Ричард и закрыл заднюю дверь.

По задумке Эдны праздник должен был быть великолепным. Она созвала всех соседских ребятишек, с которыми её сын не так давно совместно проводил время, наготовила кучу вкусностей к праздничному столу и даже заказала клоуна. Всё это, по её мнению, должно было отвлечь мальчика от грустных мыслей. Женщина считала, что её безупречный план идеален, но одно непредвиденное обстоятельство заставило пошатнуться башню самоуверенности, которую она возводила целый месяц, готовясь к празднованию...

— Чем занимаешься, Ричард? — послышался знакомый мужской голос, и мальчик незамедлительно обернулся.

Во дворе, прижимая к груди радиоуправляемый грузовик, стоял отец. Он нисколечко не изменился с той последней встречи. Его тёмные, слегка длинные волосы были уложены назад, пепельно-бледные глаза смотрели с нежностью и добротой, а на тонких губах красовалась лёгкая улыбка.

— Папа! — закричал мальчик и, бросив сервировку стола, побежал навстречу распростёртым объятиям.

— Мой родной, как же ты вырос! — сказал прослезившийся отец, кружа сына и слегка подкидывая его вверх.

И только когда ноги Ричарда коснулись земли, он заметил, что его родитель был не один. Рядом с ним стояла миловидная женщина в зелёном летнем платье. Её длинные шелковистые огненные волосы развевал лёгкий ветер. Взгляд был нежным и приятным, кожа ровной и без видимых морщин, разве что солнышко подарило ей пару-тройку едва заметных веснушек, что отнюдь не портили лицо незнакомки, а тёплая улыбка на слегка пухлых губах завершала образ идеальной женщины. Она с первого взгляда пленила маленького Ричарда и приковала всё его внимание к себе. Мальчик внезапно осознал, почему его отец теперь был с ней: устоять перед её красотой и внутренним обаянием было невозможно.

— Мэтью! — послышался гневный голос матери. — Что ты здесь делаешь?

— Пришёл поздравить сына с днём рождения, — улыбаясь, ответил отец.

— Можно тебя на минутку?! — холодным тоном спросила женщина и бросила гневный взгляд на стоявшую подле бывшего мужа незнакомку.

Мужчина слегка пожал плечами и подошёл к разъярённой женщине. Хотя родители находились на довольно далёком расстоянии, до ушей мальчика доносились отдельные фразы: «Зачем ты пришёл? Я же велела тебе больше здесь не появляться!» — «Он и мой сын тоже, Эдна, и я просто так не исчезну из его жизни!» — «Как ты посмел привести эту... женщину ко мне в дом?» Маленький мальчик щурился от каждой услышанной фразы, что невольно напомнило все ссоры, которые предшествовали бракоразводному процессу.

— Не обращай внимания, Рик. Им просто нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни порознь, — послышался медовый голос рыжеволосой женщины, которая присела на корточки, чтобы поравняться с мальчиком взглядом.

Ричард отвлёкся от родительской ссоры и посмотрел в глаза незнакомки. Те были весьма необычными. В первое мгновение показалось, что они кристально голубые, в следующее — стали серо-зелёными, потом приобрели карий оттенок, а в конце вообще казались бездонно-чёрными. Такая сказочная перемена отнюдь не напугала мальчишку, а даже слегка позабавила. Ещё никогда за свою короткую жизнь Рик не встречал подобной женщины. Он совсем не был на неё зол за то, что она увела из семьи его отца. В глубине души мальчик был даже рад за своего родителя, хотя сам до конца не понимал причину собственного поведения.

— Вот, — сказала рыжеволосая незнакомка и протянула маленькую коробочку, упакованную в подарочную бумагу. — Твой отец говорил, что ты увлекаешься рисованием. Я решила приподнести тебе тематический подарок. Ну же, открой!

— Акварель... — прочитал мальчик, содрав с коробки разноцветную упаковку.

— Эти краски позволят тебе воплощать в жизнь твои самые заветные желания, и ты, несомненно, станешь выдающимся художником, — сказав это, женщина слегка потрепала мальчишку по волосам, поднялась и, намереваясь уходить, добавила: — А сейчас мне уже пора. Надеюсь, ты с умом воспользуешься моим подарком.

Послав Рику воздушный поцелуй, от которого мальчик непроизвольно зарделся, незнакомка направилась к его отцу, и после непродолжительной беседы оба удалились. Эту необычную встречу Ричард будет помнить до конца своей жизни...

***

Шли годы, Рик продолжал рисовать, но всё это время не притрагивался к акварельным краскам, подаренным незнакомкой. Его поистине огромный талант давно заметили в школе, и в свои пятнадцать лет паренёк стал своеобразной знаменитостью города, в котором обитал. Сверстники считали его по меньшей мере странноватым. Когда к нему приходило вдохновение, парень ни на кого не обращал внимания, брал в руки карандаш, листок и начинал делать зарисовки. Потом, придя домой, он воплощал свои новые идеи на очередном холсте.

В один тёплый весенний суботний день Ричард, как всегда это бывало по выходным, поднялся на чердак и закрылся там изнутри. Здесь располагалась его мини-мастерская. Парень проводил за рисованием всё своё свободное время. Эдна решила всячески способствовать рвению сына к изобразительному искусству, поэтому позволила оборудовать чердак под мастерскую. Там юноша словно попадал в другое измерение, он создавал образы, что казались практически живыми, секунду назад застывшими на полотне. Почему-то именно сегодня Рик вспомнил о той встрече пятилетней давности. Парень никогда больше не видел прекрасной незнакомки в зелёном платье. Сейчас, будучи более-менее взрослым, юноша осознавал, что в свои ничтожные десять лет он впервые влюбился... Но это была не его женщина, не его сказка, не его мечта...

В лёгком порыве гнева Рик рывком скинул с мольберта незаконченный пейзаж, вместо него поставил белый холст и принялся делать наброски. Впервые мальчику захотелось иметь что-то личное, своё, чем не надо будет делиться с остальными. Ричард решил создать портрет своей идеальной девушки.

Штрих за штрихом, и на холсте начали появляться очертания юной миловидной особы. Её тонкие черты лица никого не могли оставить равнодушным, слегка пухлые губы озаряла тёплая улыбка, тонкая линия бровей притягивала взгляд к пронзительному выражению глаз, а курносый носик придавал некую перчинку. На вид юной особе было примерно тринадцать-пятнадцать лет, длинные шелковистые волосы с остриженной чёлкой ниспадали на плечи и кончиками касались поясницы. Картина была практически закончена, ей не хватало красок.

Пробежав взглядом по своей палитре, Ричард остался неудовлетворённым. «Всё не то! Какие блёклые и неестественные цвета, они не смогут выразить всей красоты моей идеальной девушки!» — В порыве гнева художник разбросал по комнате разноцветные тюбики. Цвета, которые они могли ему предложить, оказались совсем не теми, что были нужны в этот момент.

Уже почти изнемогая от собственного бессилия, юноша обратил внимание на запыленную коробочку, лежащую на полу возле папок со старыми эскизами. Подняв находку, он сразу узнал её — акварель... Та самая, которую когда-то в далёком прошлом ему преподнесла прелестная незнакомка. Стерев рукавом густой слой пыли, Рик уже практически открыл коробку, но остановился. В памяти всплыл тот странный момент, когда он, скрываясь от назойливой матери, которая старалась весь праздничный день уделять ему максимум внимания, нашёл укромное местечко, чтобы наконец-то рассмотреть подарок прекрасной незнакомки. Дрожащей рукой мальчик открыл коробку и удивлённо поднял брови. В палитре было полно красок, но все они были всего лишь разными оттенками серого. Такой странный подарок слегка удивил и даже рассердил малыша. «Зачем мне этот одинаковый ненужный цвет?! Пусть сама ими рисует!» — в сердцах сказал Рик и небрежно швырнул коробку под кровать. Спустя некоторое время, убираясь в комнате, он нашёл подарок и перенёс его в мастерскую, больше не открывая.

«Разве я ищу серый цвет?» — пронеслось в голове у юноши, однако он сделал над собой усилие и открыл коробку. Каково было его удивление, когда он там увидел целую палитру прелестно-ярких цветов. Это были они: именно те идеальные оттенки его будущей мечты. Смочив кисточку в стакане с водой, Ричард принялся рисовать.

Весь день он просидел над картиной, бережно вырисовывая каждый контур, словно от этого зависела его дальнейшая судьба. Вот кирпичного цвета платье уже покрывало хрупкие девичьи плечи, рукава-колокольчики позволяли разглядеть худенькие бледные руки, такого же цвета лицо украшал игривый румянец и пара-тройка прелестных веснушек, что никак не портили общий образ юной девы. Парень как раз дорисовывал огненно-красные волосы, как услышал знакомый голос за дверью:

— Сынок, ну что ты там так долго возишься? Уже и ужинать пора, а ты всё рисуешь.

— Ещё немного, мам, мне осталось всего чуть-чуть, — не отрываясь от рисования, ответил юноша.

— Довольно, Ричард! — строгий тон выдавал неудовлетворение матери. — Ты весь день просидел на этом затхлом чердаке. Немедленно выходи, или мне придётся принять крайние меры.

— Ладно, уже иду, — вздыхая, ответил юноша, понимая, что иначе рискует остаться без своей мастерской минимум на месяц.

Парень ещё раз взглянул на картину. «Глаза, мне всего лишь осталось дорисовать глаза...» Опечаленный тем, что не удалось завершить начатое, юноша бережно закрыл коробочку с акварелями и положил её на место возле эскизов. В последний раз взглянув на портрет, Рику показалось, что на мгновение графитовые зрачки дрогнули, словно глаза собирались расплакаться. «Чушь какая-то. Наверное, краски надышался», — подумал парень и, обойдя тумбочку с кисточками, вышел из комнаты. Весь этот короткий путь за ним следили два графитовых глаза...

***

Воскресным утром, пребывая в хорошем расположении духа, Рик поднялся на чердак, дабы завершить начатое. Солнечные лучи ярко освещали мастерскую, что придавало ещё больше позитивных эмоций и настроения сотворить сегодня шедевр. Взглянув на картину, парень слегка помрачнел. Что-то с ней было не так, но он пока не мог понять что именно. Изображённая красавица казалась унылой и опечаленной. Юноша не мог понять, что же случилось, ведь вчера он рисовал вполне жизнерадостную, слегка улыбающуюся девушку. Как такое вообще могло произойти?

Решив, что это результат искусственного освещения, так как вчера Рик работал допоздна, парень достал коробку с акварелями и принял решение вначале дорисовать глаза, а уже потом заняться общей корректировкой образа. Он несколько минут неотрывно смотрел на картину, словно пытаясь вспомнить что-то важное. «Какие же у тебя должны быть глаза, моя прекрасная незнакомка?» — произнёс свои мысли юноша. Ответ пришёл незамедлительно. В памяти Ричарда всплыли те глаза-хамелеоны, обладательница которых уже давно поселилась у парня в сердце. Макнув кисточку в стакан с водой, Рик начал творить волшебство...

Несколько часов кропотливой работы, и на юношу смотрели два сверкающих глаза, цвет которых никто из увидевших картину не смог бы назвать однозначно. Слегка отодвинувшись на стуле, Рик взъерошил чёлку и потрепал себя по голове. На него смотрело поистине кристально-чистое создание божественной красоты. И что самое странное, черты лица совсем не надобно было поправлять. Улыбка сама вернулась на слегка пухлые губы, а щёки залились нарисованным вчера румянцем. «Странно...» — подумал Рик, но в следующее мгновение случилось то, чего юноша никак не мог ожидать: девушка на портрете ожила, и с криком «Ричард!» практически выпрыгнула из картины, намереваясь обнять парня. От неожиданности юноша резко оттолкнулся каблуком и с грохотом свалился на пол, больно ударившись в спину.

— Ты в порядке? — встревожилась девушка на картине и от испуга прижала к груди обе руки.

— Кажется да, — ответил Рик, потирая затылок. — Я что, сплю? — словно ни к кому не обращаясь, произнёс юноша.

— Нет, а что, похоже? — спросила девушка, скрестив руки на груди.

— Немного, — ответил Ричард, с опаской посмотрев на картину.

— Будешь так себя вести, я обижусь, — надула губки рыжеволосая красавица. — Как некрасиво с твоей стороны так обращаться с девушкой.

— Прости, — искренне извинился парень и, подняв табурет, присел напротив картины. — А кто ты?

— Как кто? — удивилась девушка. — Я — Мари. Ты ведь меня сам только что создал, разве нет?

— Ну да, кажется... но как? Как мне удалось тебя оживить?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — В одно прекрасное мгновение я поняла, что жива, и решила с тобой познакомиться.

— Ах, вот оно как... — сказал всё ещё не понимающий происходящее до конца юноша. — А ну, подожди секунду.

Рик взял чистый листок и лёгкими штрихами набросал карандашом очертания яблока. Потом, смочив кисть водой, он макнул её в красный цвет и наложил акварель на бумагу. Когда фрукт был готов, юноша бережно протянул к нему руку и, о чудо, вынул из картины спелое яблоко.

— Невероятно... — прошептал он, словно не веря в происходящее.

— У тебя получилось! — захлопала в ладоши Мари. — Какое же оно красивое!

— Хочешь? — спросил юноша и протянул девушке фрукт.

— Угу, — кивнула Мари и слегка покраснела.

Яблоко действительно оказалось довольно вкусным. Девушка поделилась им с новоприобретённым другом, предварительно разрезав фрукт на несколько частей. Ребята смаковали нарисованное угощение и не замечали, как с каждой секундой их всё больше и больше тянет друг к другу.

— А ты можешь покинуть картину, как это яблоко? — спросил Рик, доедая последний кусочек.

— Сейчас попробую, — ответила Мари, а в следующую секунду огорчённо добавила: — Нет. Ты же не нарисовал мне ноги.

И тут юноша осознал какую оплошность допустил. Не имея ног, девушка не является целостным объектом, поэтому не может покинуть холст, как это было с яблоком. Он заметно помрачнел, но Мари заверила его, что ей и так довольно хорошо, и она не ощущает надобности в ногах.

— Главное, что я могу тебя видеть и прикасаться, а если мне захочется прогуляться, я всегда могу попросить вынести меня на свежий воздух, — улыбнувшись, окончательно подбодрила юношу девушка.

***

Шло время и крепкая дружба стала перерастать во что-то более тёплое и трепетное. Эдна не могла нарадоваться столь поразительным переменам в поведении её сына. Юноша стал более открытым, всегда был радостным, и с его алых губ больше не сходила улыбка. Мать догадывалась, что причиной таких изменений бесспорно была девушка, но на все просьбы их познакомить, получала лишь: «Когда-нибудь обязательно, мам».

Сегодня был особенный день: прошло полгода с той поры, как Рик создал свою Мари. Она стала для него всем: музой, другом, советником и... любимой девушкой. Мари была его Галатеей, однако юный Пигмалион не осознавал, как тонка грань между их мирами и насколько коварной иногда оказывается человеческая судьба.

— О чём задумался? — спросила девушка из картины, опершись локтями на рамку, словно это был подоконник или перила балкона.

— Да так... — как бы ни к кому не обращаясь, проговорил юноша, а потом добавил: — Ты помнишь, какой сегодня день?

— Конечно, — улыбнулась она. — Ровно полгода назад мы познакомились.

— Верно... — слегка грустно начал юноша, но умолк.

— В чём дело, Ричард? Чем ты опечален? — спросила Мари, и на её лице отобразилось волнение.

— Я хотел преподнести тебе подарок, но, увы, даже не представляю, как это сделать. Хоть ты и можешь частично проникать в мой мир, но ничего забрать отсюда ведь не в силах, и какой бы подарок я не приподнёс, он останется здесь, со мной, — озвучил юноша причину своих терзаний.

Мари тоже слегка призадумалась. Главным её подарком каждый день на протяжении уже шести месяцев была возможность видеться с Риком, прикасаться к нему, быть рядом, держать парня за руку, утешать его в минуты скорби, иметь возможность любить его... Она день за днём получала всё, что хотела. Чего ещё могла желать её чистая трепетная душа? Разве что ноги...

Иногда девушка ощущала себя русалочкой, которая не могла покинуть приделы океана, потому что у неё был рыбий хвост. И, казалось, решение этой проблемы столь очевидно — Рику всего-то нужно было дорисовать ей ноги. Однако места на полотне не хватало, а если начать рисовать девушку заново, предварительно стерев, то велика была возможность потерять её навсегда. Как в жизни нет двух идентичных людей, так и в живописи нет двух одинаковых работ.

— Подари мне кулон, — внезапно еле слышно сказала Мари.

— Ты хочешь кулон? — удивился юноша. — Но ты же не сможешь взять его с собой.

— Смогу, — улыбнулась девушка, и в её глазах засверкали огоньки несокрушимой уверенности, в то время как Рик не смог проронить и слова от удивления. — Ты его нарисуешь.

— Думаешь, получится? — засомневался парень. — А это тебе не навредит?

— Не бойся. Всё непременно получится! Ты же не будешь ничего вытирать или перерисовывать. Просто поверх моей шеи воспроизведёшь прекрасное украшение.

— Думаю, в твоих словах есть смысл. Вернись, пожалуйста, в картину. Я собираюсь попробовать.

Девушка согласно кивнула и выполнила просьбу Рика. Вначале он немного сомневался, так как боялся своим воздействием нарушить тонкий баланс миров и потерять ту единственную, которая не так давно вдохнула смысл в его мерную жизнь. Вернувшись в картину, Мари предстала перед Ричардом обычным портретом. Лишь только меняющие свой цвет глаза, что нежно наблюдали за художником, и еле уловимое подёргивание уголков губ выдавало тот факт, что картина жива.

Рик творил. Несколько часов у него ушло на то, чтобы сделать карандашом вначале наброски, а потом уже и чёткие очертания будущего украшения. Закончив подготовительный этап, парень открыл коробку с магическими акварелями, смочил кисточку в баночке с водой и, словно Создатель, начал вдыхать жизнь в своё творение.

Кропотливая работа дала свои плоды: серебряный кулон в виде сердца с ярко-зелёным малахитом посередине был создан. Ричард продумал всё до малейших деталей. Он сделал украшение таковым, что его можно было открыть и вложить внутрь либо фотографию, либо какую-то маленькую памятную вещицу.

— Он великолепен... — дрожащим от слёз радости голосом проговорила Мари.

Девушка хотела бы ещё многое сказать, но маленькие солёные ручейки стекали по щекам, сбивая дыхание, тем самым не давая возможности проронить и словечко. Она была до глубины души тронута столь прелестным подарком, но главная причина её волнения таилась в том, что этот кулон ей подарил именно Рик.

— Не плачь, — растерянным голосом попросил юноша. — Ты ведь должна радоваться.

— Я безумно счастлива, Ричард, — сказала Мари и слёзы потекли с ещё большим напором.

Парень подошёл к ней, взял лицо девушки в ладони и начал большими пальцами утирать капельки её радости. Мари улыбалась, но плакать почему-то не переставала. Не зная как помочь ей в такой ситуации, Ричард, даже для себя самого, внезапно попросил:

— Закрой глаза.

Девушка послушно исполнила просьбу, и в следующий момент губы юноши робко коснулись её собственных. От удивления она открыла глаза, но увидела, что на неё никто не смотрит, так как Ричард, увлечённый поцелуем, наслаждался им с прикрытыми веками. Ей ничего не оставалось, как успокоиться и ответить юноше взаимностью.

Через некоторое время молодые люди перестали целоваться и взглянули друг на друга. От неловкости Мари слегка покрылась румянцем. Ричард тоже чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Столько новых и доселе неведомых ощущений переполняло его изнутри. Ребята стояли молча, каждый в своём мире, и не знали, что бы следовало сейчас сказать. Но всю неловкость момента сгладило одно непредвиденное обстоятельство: во всём доме внезапно погас свет.

— Что происходит, Ричард? Мне страшно! — тихим голосом почти прошептала Мари.

— Не знаю, надо пойти посмотреть, — ответил парень.

— Не оставляй меня одну, — взмолилась девушка. — У меня дурное предчувствие.

— Ладно, я с тобой. Дай мне руку, — попросил Рик и, получив желаемое, нежно сжал в ладонях кулачок возлюбленной.

Влюблённые просидели так некоторое время, пока не услышали звук приближающихся шагов. Дверная ручка прокрутилась и послышался характерный скрип открывающейся двери. Девушка тот час же высвободила свою руку и полностью вернулась в картину.

— Рик, почему ты до сих пор здесь сидишь? — послышался материнский голос.

— Я боялся упасть, спускаясь ступеньками на второй этаж, и поэтому остался сидеть на чердаке, — соврал парень, так как до сих пор не придумал, как объяснить матери, что написанная им картина ожила и сейчас, как никогда, нуждалась в его поддержке.

— Мой маленький мальчик, — ласково произнесла Эдна и слегка взъерошила волосы сына. — Я принесла тебе свечу, чтобы ты мог слегка убраться здесь и спуститься вниз. Уже пора ложиться спать.

— Спасибо за заботу, мама, — улыбнулся Рик. — Я быстренько.

Женщина кивнула и удалилась, предварительно оставив на тумбочке одну из принесённых с собою свечей. Ричард с облегчением выдохнул, когда за ней закрылась дверь. Он обернулся к картине и увидел, что лицо девушки излучало страх.

— Мне пора идти спать, — как-то слегка виновато произнёс юноша.

— Я понимаю, но от этого не буду меньше бояться.

Ричард вздохнул. Больше жизни он не хотел оставлять свою любимую в такой момент, но непослушание с его стороны могло повлечь за собой кучу неприятностей вплоть до запрета рисовать, поэтому он собрал в себе всё мужество и сказал:

— Извини, но я обязан. Я приду к тебе с самого утра, честно-честно! — Рик предпринял попытку хоть как-то поднять девушке настроение, но внезапно услышал.

— Мне будет страшно оставаться одной в темноте. Вся улица обесточена, и даже звёзды спрятались за холодные ночные тучи. Ты бы не мог оставить свечу? Её маленький свет будет дарить мне надежду, что ты скоро придёшь.

— Хорошо, — кивнул юноша, поставил свечу на подоконник и подошёл к портрету. — Спокойной ночи, милая Мари, — проговорил он и нежно её поцеловал.

— И тебе тоже, — прошептала девушка, однако, когда Рик уже практически закрыл за собою дверь, внезапно добавила: — Спасибо, — сказала Мари, крепко сжимая пальцами левой руки свой серебряный подарок.

***

Ночь была довольно спокойной и непривычно холодной. Мари плохо спалось, но она всё ещё продолжала видеть, возможно, не самые радужные, но и не жутко ужасные сны. Ближе к трём часам ночи поднялся лёгкий ветерок. Он, проникая сквозь приоткрытое окошко, охлаждал и без того не тёплый воздух в комнате. Одно дуновение, второе, небольшое затишье и внезапный порыв ветра заставил пламя свечи разгореться от притока кислорода, а, как результат, в следующее мгновение загорелась штора. Голодный, словно дикий зверь, огонь плавно пожирал занавеску, начиная равномерно расползаться по мастерской. Всё ещё дремлющая Мари ощутила, что воздух в комнате стал теплее и от этого расплылась в лёгкой улыбке, продолжая мирно посапывать. Когда спящая красавица распахнула глаза, огонь уже поглотил почти всю комнату и не спеша подбирался к ней. Охваченная ужасом девушка прокричала:

— Ричард! — Однако ответа не последовало...

Слёзы текли рекой, как и раскалённая от жары краска. Это не должно было произойти, но, увы, было уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. Внезапно заплаканная девушка услышала звук выбиваемой двери. Ещё несколько ударов, и в дверном проёме показался силуэт Ричарда. Парень прикрывал нос и рот рукой, стараясь как можно меньше поглощать горький от чёрного дыма воздух.

— Мари! — взволновано прокричал он.

— Ричард, я здесь! — ответил голос откуда-то из просякшей дымом комнаты.

— Подожди, я иду к тебе! — крикнул юноша и начал продвигаться вглубь комнаты.

Огонь, охвативший уже практически всё пространство, отрезал все пути доступа к картине. Рик метался со стороны в сторону, стараясь найти хоть какую-то лазейку, но тщетно. Мари видела, как постепенно у него кончается воздух, и парень становится всё более дезориентированным. Осознав, что двоим им не выбраться, девушка со всей силы высунулась из картины и едва дотянулась до коробки с акварелями, которые пока ещё не успел сожрать голодный огонь.

— Лови! — крикнула она и со всего размаху запустила коробкой в уже едва стоящего на ногах юношу. — А теперь уходи быстрее, слышишь! Уходи!

— Но я не оставлю тебя! — со всей оставшейся мочи прокричал Ричард.

— Ты должен! Ты должен спастись! Слышишь!

— Нет, я никуда без тебя не уйду!

— Уходи! — сквозь слёзы прокричала девушка, но увидев, что Рик никак не отреагировал на её мольбу, Мари приняла очень тяжёлое для себя решение и спокойным, нежным тоном произнесла: — Я люблю тебя...

В следующее мгновение, она начала расшатывать и без того еле выстоявший от такой жары мольберт и с грохотом повалила картину наземь. Та в мгновение ока загорелась, и послышался последний отчаянный крик боли, что за секунду прекратился.

— Мари! Не-е-ет! Зачем?! — кричал Рик, отдавая комнате последние остатки кислорода.

В следующий момент огромная балка с треском откололась от потолка и повалила юношу наземь, сильно ударив по голове. Он лежал на раскалённом полу, где ещё сохранились остатки кислорода, и последние его мысли были о том, как Мари пожертвовала собой ради его спасения. Голова постепенно затуманивалась, а сознание начинало покидать юношу, принося ощущение невесомости.

— Мальчик здесь, я его вижу... — последние слова, которые услышал Рик, прежде чем отключился.