Минхо смотрит на подсвеченный стол и лежащие на нем останки. Смотрит с присущей ему внимательностью, стараясь уже сейчас подметить самые заметные трещины и сколы, которым после установит причину появления, поймет, посмертные они или нет. Это дело, наверное, будет самым сложным за его долгую работу судебным антропологом в Джефферсоновском университете. И, как бы ужасно не было это осознавать, никто не сможет помочь ему в этом деле.

Нет, это не так, утверждение не совсем верное, в какой-то степени абсурдное. У него все еще есть прекрасная команда, с которой они работают долгое время, успели убедиться в профессионализме и надежности друг друга.

У него есть Хёнджин — специалист по судебной реконструкции лиц, к счастью или сожалению, уже подтвердивший личность человека, восстановив его лицо по уцелевшему в огне черепу. А еще его лучший друг, вероятно первый, к кому он пойдет в случае чего.

Есть Чанбин — выдающийся энтомолог, по каким-то найденным личинкам, поедающим остатки обгоревшей плоти — Минхо правда старается разбираться во многих сферах, но названия всех этих жуков, о которых постоянно трещит Чанбин, упомнить не может — установивший время смерти.

Есть Чан — глава судебного отдела и прекрасно знающий свое дело патологоанатомом, уже забравший на всевозможные анализы остатки плоти снятые с костей, и органы, до которых не добралось пламя.

Есть Хан Хëнджун — агент ФБР, он точно возьмет на себя расследование этого дела, как и многих других, которые обычно раскрывал с ними и в команде с напарником.

Есть интерны. Еще ученики, но невероятно умные люди. Со многими из них они работают давно — например, с Субином, Гонилем и Соëн, что помогают сегодня. Есть и новички, которые пришли несколько месяцев назад, но уж показывают успехи и подают большие успехи. Есть и те, с кем по какой-то причине пришлось распрощаться. Минхо не сомневается в их способностях.

Это дело, на самом деле, наталкивает на его на воспоминания.

Все началось так давно, больше десяти лет назад. Они тогда плохо срабатывались как команда, только познакомившиеся, каждый со своим мнением, готовые отстаивать собственную правоту и не готовые признавать ошибки. Они были молоды и, в какой-то степени, глупы, несмотря на ученые степени. Кто бы мог подумать, насколько эффективными они станут.

Помимо команды из университета, рядом всегда был напарник из ФБР, Хан Джисон, один из лучших агентов, с которым непосредственно Минхо не сразу нашел общий язык. Чтобы спустя год и несколько месяцев целоваться в каком-то переулке под проливным дождем. Губы трогает мимолетная легкая улыбка. То было хорошее время, пусть оно и было всегда наполнено расследованиями чьих-то убийств.

С людьми, которые их жизни и их историю покидали, прощаться было больно. Особенно из-за того, по каким причинам они уходили. Например, работавший с ними уж довольно давно Чонин. Он, по мнению Минхо, был невероятно умным молодым человеком, мог многого добиться в это жизни, учитывая, какие результаты выдавал будучи интерном в их лаборатории. Но был заключен в психиатрическую клинику. Тогда, только начав расследовать дело того серийного убийцы, никто из них подумать не мог, что Чонин ему помогал.

А вот Сынмин продолжал работать с ними, пришел он немногим позже ухода Чонина, и все еще держался, хоть эта работа уже нанесла ему сокрушающий удар и унесла жизнь его любимого. Феликс, будучи психологом ФБР, казалось, совсем не подходил на роль того, кого могут ранить в ходе дела, он вообще был далек от работы в полевых условиях, если это можно так назвать. Сидел в своем выбеленном кабинете и встречался с подозреваемыми разве что в комнате допроса. Но судьба сыграла с ним, как со всеми ними, злую шутку меньше года назад, подарив свинцовую пулю в сердце. И судьба, хоть Минхо и не верит в какие-то предрешенности и персонификацию жизни или смерти, смеется вновь.

Они правда прошли через многое все вместе. Через ссоры, семейные драмы, десятки серийных убийц, раскрытия дел прошлого, угрозы собственным жизням и даже через похищения.

Минхо хотел все это оставить. Уже распланировал новую жизнь, желая продолжить как преподаватель в университете. Каждый год приходило минимум несколько предложений работы, на которые он постоянно отправлял отрицательный ответ. Он уже все это оставил. Уволился два месяца назад, начал жить по-новому, спокойной. Наслаждаясь семейной жизнью, хоть раньше ему и казалось, что он на такое не способен. Но жизнь без постоянных погонь, расследований, напряжение, на удивление, его не тяготила. Особенно, когда рядом любимый муж, поддержавший его решение об уходе. И не просто поддержавший, ушедший вместе с ним в это спокойствие.

Но обстоятельства заставили вернуться всего через пару месяцев. Минхо стойко выдерживал любые дела, кто бы не был перед ним на столе. Мужчина, женщина, старик или ребенок. Он оставался хладнокровен — прекрасно понимая, что излишним сочувствием только себе хуже сделает, а этим людям он может помочь, только установив причину их смерти и помогая найти убийцу, а не пролитыми слезами.

Но сейчас он не уверен, что сможет с ними справиться. Минхо натягивает на дрожащие руки новую пару перчаток, стараясь держать дыхание ровным и отбросить все мешающие мысли. Но дыхание все равно сбивается, а ноги словно перестают держать. Ему кажется, что об этих костях он уже и так все знает. Знает, откуда эти сколы на ребрах. Знает, про сросшийся перелом пяточной кости. Знает про давно залеченные переломы на лучевой и локтевой костях. Про след от операции на мозге. Перед ним кости. Серовато-белые. Как и всегда. Уже разложенные в нужном порядке, даже не соединенные в полноценный скелет, как раньше. Местами разломанные, уже посмертно. Минхо осторожно берет в руки череп, приподнимая его буквально на пару сантиметров, но тут же возвращает обратно, испугавшись не удержать. Кость кажется слишком колюче-холодной, а руки словно сильнее трясутся. Он не может поверить, что перед ним череп того самого человека, чье лицо реконструировал и показал ему Хёнджин. Не хочет верить, что все, что у него осталось, это голый скелет.

Потому что перед ним уже очищенные останки лучшего агента ФБР, из всех, что он знал.

Его мужа, Хан Джисона.