В иерархии миров демиург занимал наивысшее положение. Другие сущности о том, чтобы напасть на Владыку миров, и помыслить не могли, да и помышлять было бесполезно: всеведение и всезнание демиурга позволяло ему избегать любых атак. Даже Великий ада и Владыка демонов вместе взятые не смогли его и пальцем задеть в недавней заварушке, а владыки ада — те и вовсе не посмели. Но это было, в общем-то, скучно — всё знать, поэтому всеведением и всезнанием Владыка миров пользовался не вообще, а избирательно, «прицельно».
Существование демиурга разделялось на сон и явь, как и жизнь большинства других существ. Сны свои Владыка миров контролировать не мог, они были наполнены картинами, которые порождало всеведение: за одну секунду сна в сознании проносились тысячи событий настоящего, прошлого и будущего одновременно, и важнее всего было не увидеть их, а проснуться вовремя, чтобы исправить «артефакты предначертанного».
Но не всё можно было исправить: всеведение и всезнание ещё не означает всемогущество, как бы парадоксально это ни звучало.
В моменты же бодрствования, если Владыка миров не занимался своими прямыми обязанностями, всеведение он не использовал: всегда интереснее услышать от кого-то их версию событий, чем «и так знать».
А ещё были нюансы: своего предначертанного Владыка миров не знал, поскольку применить всеведение к самому себе не мог. Поначалу он ещё пытался, изобретал какие-то невероятные способы заглянуть в собственную линию жизни, к примеру, через отражение в зеркале или воде, но всегда безуспешно, так что скоро оставил это.
Имя и судьбу Ху Баоциня Владыка миров узнал через всеведение, но оно не показало ему ни продранный когтями рукав, ни удар хвостом поперёк туловища. Пожалуй, это даже волнительно — не знать, что будет в следующую секунду. Владыка миров вытащил платок, вытер окровавленные пальцы и губы и воззрился на Ху Баоциня. Хвост того разделился на девять частей, и без всеведения можно было догадаться, что за этим последует «хвостовая атака». Владыка миров о ней слышал от Ху Вэя. Но ни один из ударов не пришёлся по демиургу: он блокировал удары локтем или отталкивал ладонью, полагаясь на свой многотысячелетний опыт. Не было ни одной ныне существующей или утраченной во времени техники боя или магии, которую бы он не знал, а запас духовных сил его был бесконечен, поскольку был частью Вселенной.
Изловчившись, Владыка миров ухватил Ху Баоциня за хвост и несильно, но со значением приложил об пол.
— Перебивать кого-то на полуслове несказанно невежливо, — назидательно сказал Владыка миров. — Не дослушал, а уже кидаешься.
Если бы Ху Баоцинь его дослушал, то узнал бы, что общепринятая доктрина перерождения неверна. Считалось, что демоны не перерождаются и души их утрачиваются безвозвратно, но на самом деле демонические души отправлялись в ад, перерождались в демонов ада, ранг которых зависел от калибра души и прижизненного запаса духовных сил, и жили, в общем-то, неплохо: демоны ада не болели, не старились и не умирали. Конечно, убить их было можно, но если ад не нарывался, скажем, развязывая мировую войну за Великого, то демонов ада никто не трогал.
Но Ху Баоцинь настолько был охвачен гневом, что ничего не желал слушать, и то, что он поднял лапу на самого демиурга, его тоже не смущало. У лисьих демонов особенное восприятие реальности и иерархии: чихать они хотели на всеобщую иерархию, когда у них своя собственная имеется. А больше всего взбесило, что Владыка миров спас его из прихоти, и остальных мог бы спасти, но не захотел, отговорившись: «Невозможно спасти всех». Так, скажите на милость, почему Ху Баоцинь должен его выслушивать?
— Никто никогда не хватал меня за хвост, — проскрипел Ху Баоцинь.
— Ничего, это поправимо, — заметил Владыка миров.
Ху Баоцинь извернулся и полоснул когтями воздух. Владыка миров на этот раз легко уклонился, потому что чего-то подобного и ждал, и укоризненно покачал головой.
— Зачем вообще было меня спасать! — рыкнул Ху Баоцинь.
— Спасением это не было, не обманывайся, — возразил Владыка миров. — Ты умер по всем правилам, твоя телесная оболочка была сожжена в жерле вулкана. Странный обычай, должен заметить… Это манифестация твоего астрального тела или, если тебе угодно, души.
Ху Баоцинь, продолжая щериться, пережал собственное запястье. Пульса у него как такового не было, ощущалось лишь движение Ци по духовным каналам. Во взгляде его диковато блеснуло, он распялил пальцы, и на ладони вспыхнуло лисье пламя. Владыка миров нисколько не сомневался, что полетит оно ему прямо в лицо. Так и вышло, но до цели снаряд не долетел: демиург остановил его взмахом руки и с непередаваемым выражением лица уставился на прожжённую в рукаве дыру.
— Это одеяние я носил двадцать тысяч тай-суев, — сказал Владыка миров.
Ху Баоцинь презрительно фыркнул, и Владыка миров безошибочно понял, что за этим фырканьем скрывалось «нищеброд» или «грязнуля». Оправдываться, что сущностям его ранга нет необходимости мыться или переодеваться, поскольку они являются манифестацией сил Вселенной, Владыка миров не стал, но нарочито медленно пропустил рукав между пальцами, и рукав стал как новенький. Не сказать, чтобы Ху Баоциня это удивило или впечатлило, он только фыркнул с ещё большим презрением, и Владыка миров безошибочно понял, что за этим скрывается «выпендрёжник», не меньше.
— Так, может быть, всё-таки выслушаешь то, что я хочу тебе сказать? — спросил Владыка миров. И тут же заслонился рукавом, потому что Ху Баоцинь времени не терял, и рукав демиурга превратился в изъеденную молью, то есть лисьим огнём, ветошь.
С лисами никогда легко и просто не бывает. Владыке миров ещё предстояло это узнать.