Вопрос в том, как жить дальше. Ну, уволюсь — и куда идти?
Подумав, я ничего не решил. Вообще ничего. Всю жизнь решали за меня, нужно было только подчиняться: будешь старательно выполнять команды — получишь койку и еду. Ха, прямо как в армии. А когда уволюсь, командовать будет некому. Это обескураживает. У меня нет никаких идей, чем бы я хотел заниматься.
В книгах люди вроде меня, без семьи и профессии, обычно бродяжничали, нанимаясь на поденную работу. Хотя там действие происходило в прошлом, сейчас не знаю, принято ли так.
Но меня, думаю, мало кто согласится взять. Судя по тому, что я увидел здесь, в этой части, к мутантам по-прежнему относятся без особой симпатии.
А с другой стороны, где-нибудь в глубинке — какая им разница, кто будет мешки таскать? Может, и заплатили бы. Конечно, если не убьют.
В больших городах, наверное, народ либеральнее. Хотя ещё не факт, что в романах правду пишут. С другой стороны, там криминала должно быть много, на улицах чужаков не любят.
Нет, всё-таки чем меньше людей вокруг, тем безопаснее.
Ладно. Уволюсь, выйду за ворота части и просто пойду вперёд по дороге. План не хуже прочих.
А пока нужно держаться подальше от капитана, чтобы не давать повода для слухов. Странно это всё, мне казалось, что в подразделении к нему хорошо относятся, отзываются с уважением — ну, из того, что я слышал. Так-то я с ними не сижу, или на лестницу ухожу, или в спортивный зал. Но вот чуть что — сразу какую-то херню насочиняли. Не люди, а падальщики.
Не все, но многие — теперь пялятся на меня изучающе, хотя раньше не обращали внимания. Если компанией сидят — перешёптываются с улыбочками. Сразу видно, что заняться нечем. Их бы к Ларту в клетку запихать — живо бы стало не до херни, у него дисциплина железная, потому и арена одна из самых известных. А тут, конечно, казарма для малолеток, песочница, чтоб в куличики играть. Раздали мальчикам жетоны — типа, вы теперь крутые парни, — а они и довольны, поглядывают на всех снисходительно и сплетни разводят.
Не повезло капитану с такой дрянью. А впрочем, это его решение, его жизнь. Моё дело — минимизировать урон его репутации.
Плохо, что мы работаем вместе, в одном помещении, ещё и только вдвоём — простор для больной фантазии. У некоторых начальников по два помощника, это было бы лучше, но уж как есть.
Во всяком случае, я стараюсь находиться только в приёмной, лишний раз в кабинет не захожу и уж точно не закрываю дверь при этом. Вдруг генерал влетит без стука, как он любит делать, или ещё кто, а мы тут с капитаном зачем-то уединились. Подозрительно!
А в общественном месте? Недавно капитан меня чуть до инфаркта не довёл — вздумал в столовую сопровождать. Ага, идём такие по дорожке, ну чисто парочка, осталось за руки взяться. Так и ждал, что в спину выдадут какую-нибудь похабень. Я-то переживу — плевать мне на эти детские обзывалки, — но не хочу, чтобы командиру говорили подобное, для него ведь они подчинённые, всё серьёзно.
Повезло, что он тогда всё же свалил по делам. Правда, потом в столовой снова: я глаза от тарелки поднимаю, а капитан стоит рядом со столом. Однако ж не сел — понял, наверное, по моей физиономии, что я не рад такому повороту. Даже как будто обиделся.
Ну и хрен с ним, пусть думает про меня что угодно, но это по-любому лучше, чем если бы мы сидели вдвоём среди перешептываний и ехидных улыбок. Вдруг ещё и спросил бы: лейтенант, а что это все на нас пялятся? А я такой: не обращайте внимания, капитан, это они представляют, как вы в рабочее время трахаете меня на своём большом красивом столе. Что за идиотизм…
Неловко, что это из-за меня он оказался в таком положении. И ведь не встанешь посреди столовой и не скажешь: «Между нами ничего нет!». Сочиняют там невесть чего. Так-то подумать — сами извращенцы какие-то, заняться им нечем, кроме как воображать порнуху с участием двух мутантов. Нормально вообще? А ведь наверняка считают себя очень правильными.
Скорее бы уж свалить из этого дурдома.
***
Мы с капитаном снова бежим по полуразрушенному зданию, поднимая клубы пыли. Я знаю, что ранен, и даже вижу кровь, стекающую по ноге, однако боли нет.
Маленькое сумрачное помещение. Опираюсь спиной на стену, давая отдых раненой ноге, а капитан вдруг оказывается рядом, совсем близко — обнимает, гладит поясницу, проводит носом по шее. Тело отзывается на его прикосновения волной жара — и внезапной эрекцией. Смущённый, я пытаюсь отодвинуться, но за спиной стена. Или оттолкнуть его, но он не поддаётся, наоборот, притягивает меня всё теснее, стискивая цепкими пальцами бёдра, усиливая давление на возбуждённый член. А когда я чувствую на шее острое прикосновение его зубов, перестаю сдерживаться — и сознание растекается лавой оргазма.
И, конечно, сразу просыпаюсь на своей койке. Чёрт, нужно перевести дыхание… Так, я просто давно не дрочил, а сейчас лёг на живот, вот и приснилась хрень какая-то… Капитан ещё к чему-то… Придёт же в голову…
Озираюсь по сторонам. Раннее утро, все спят. Вот и славно, пойду приму душ в одиночестве — редкое удовольствие в моей жизни.
По дороге сонное сознание ещё цепляется за недавно виденные картинки — и низ живота вдруг сладко тянет возбуждением. Бля, это ещё что такое!
Хотя сон, конечно, был приятный… И если честно, не то чтобы совсем без оснований — в тот раз и вправду было похоже, будто капитан меня обнимает. Если добавить щепотку фантазии, можно представить, что именно так всё и было. Что ему на самом деле этого хотелось. Может, даже поцеловать? Нет, это совсем безумная идея, но спросонок кажется не такой уж невероятной.
Непривычно, что мысли о его губах настолько возбуждают. Раньше я как-то не целовался — ну не хотелось и всё, — а тут нате вам. Точнее, не так. Хотелось, но не с теми, кто был.
Мне поцелуи всегда казались чем-то одновременно ненужным и слишком интимным. Трахаться и без них можно, можно даже вообще на лицо не смотреть. Да и мои, с позволения сказать, партнёры явно избегали меня взглядом — что вполне ожидаемо с моей внешностью, — поэтому я быстро привык разворачивать всех спиной.
А в то же время я читал много книжек, где было про поцелуи. Больше всего мне нравились приключенческие и исторические романы — про свободу, просторы, про жизнь, совсем непохожую на мою, — и там герои всегда крутили любовь с какими-нибудь красотками в длинных платьях. Не просто абы какими, а такими особенными, которые лучше всех прочих. Ну, и вот они целовались. Конечно, сначала мне это казалось сопливой хернёй, но авторы так упорно настаивали, что я начал думать — вдруг и правда приятно? Захотелось проверить. А не с кем. Наверное, так оно с тех пор и засело в голове — вот хочется попробовать и всё. Да нет, ясно, что это так, выдумки. Наверное. И ведь дёргает как заноза — а вдруг?
В душе на всякий случай обхожу все отсеки. Я вроде и видел, что все спят, но проверить не помешает. Если я за свою жизнь что и выучил, так это простое правило: хочешь выжить — нужно быть готовым всегда и ко всему.
Занимаю свой любимый отсек в дальнем углу, отсюда обзор хороший.
Вода отменная: равномерно-горячая плюс напор сильный. А поскольку я и правда давно не расслаблялся, горячий массаж воды, щекотно стекающие по коже струйки и уединение наводят на предсказуемые желания.
Однако стоит начать, как мысли снова сбиваются на капитана Блэйка. Что за чертовщина, зачем он мне? Времени на уединение немного, нужно пользоваться возможностью, а про начальника потом подумаю.
Но подлое сознание не желает успокаиваться — тут же бухает яркий образ: ощущение чужого тела рядом, руки тянут меня за одежду — ещё ближе, тёплые губы прижимаются сбоку к шее… Тяжёлое дыхание, как будто возбуждённое… А если по коже пробегал горячий язык — щекотно и тут же мурашки по спине…
Сказать откровенно, тогда мне на мгновение показалось, что это что-то для него значит. Нет, ерунда, конечно, но сейчас, спрятавшись ото всех, можно притвориться, что на самом деле значило. Мысль приятная. И я не замечал отвращения, когда он смотрит на меня. А от взгляда в лицо до поцелуя — на самом деле близко. Ну, в случае с моей уродской внешностью.
Может?.. Никто ведь не узнает.
На всякий случай выглядываю из-за перегородки и снова воровато озираюсь — точно никого нет?
Дрочить, думая про капитана, как-то странно — мне скоро на работу идти и там с ним разговаривать, — но вообще, это моё личное дело. Он не узнает. Я всю жизнь прячу свои мысли от окружающих, одной больше — какая разница?
Прислушиваюсь — вокруг по-прежнему тихо — и выдыхаю беззвучно: «Син». Только лёгкое движение языка по нёбу, но всё равно неловко. Одно дело фантазировать про что-то отвлечённое, а другое — представлять конкретного человека, который явно не одобрил бы подобные сюжеты со своим участием.
Однако под горячими струями душа воображение позволяет многое.
На этот раз капитан кусает не так больно, скорее это похоже на сильный засос. Как будто что-то сексуальное. Ощущение его тела рядом тоже приятно, и как тогда — он сжимает мою одежду, тянет на себя... А я могу расслабиться и отвлечься от чувства неловкости, потому что он ведь прижал меня к стене, деться тут некуда. Значит, я как бы ничего и не делаю, он сам...
Отрывается от шеи, но не отпускает меня, остаётся рядом. Руки теперь уже не за одежду держат, а откровенно ложатся на мою талию… Смотрю ему в глаза, но капитан не отодвигается, по-прежнему близко — ладони перебираются дальше, на поясницу… Не отводит взгляд, изучает… Как будто ему нравится смотреть на меня, это смущает и заводит одновременно. Лёгкая улыбка на губах — чёрт, я их плохо помню, но ладно, неважно, сама мысль о них возбуждает настолько, что мышцы живота приятно напрягаются.
По-прежнему глядя мне в лицо, капитан подступает ближе, прижимается — ощущение его стояка обдаёт жаром, даже дышать трудно. Между стеной и его напирающим телом не знаешь, куда и деться. И тогда — я тянусь к его губам и легко прикасаюсь, а он подхватывает охотно, словно только ждал разрешения... Ладони — уже уверенно — сползают на мою задницу, сжимают крепко, по-хозяйски, а бёдра нажимают ритмично, потираются стояком... Думаю, я уже мог бы обнять его в ответ…
Мои собственные движения — здесь, в душе — ускоряются. Уже близко. Главное, чтобы сейчас никто не зашёл, но пока вокруг по-прежнему тихо.
Капитан целует жадно, чуть задевая мои губы острыми зубами, — это не больно, как будто электрические искры пробегают вдоль позвоночника. Рука ложится на мой затылок, не позволяя отодвинуться. Тем временем вторая торопливо расстёгивает мой ремень, штаны... Пробирается под бельё, сжимает сильно, с идеальным нажимом, и в тот же момент в рот проникает его язык — властно, требуя впустить его, подчиниться, принять всё происходящее, кончить для него...
Образ настолько обжигающий, что хватает нескольких секунд, — я успеваю на мгновение замереть на рубеже, — и сознание выплёскивается в черноту наслаждения.
Бухаюсь спиной на холодную плитку стены. Нужно отдышаться…
Определённо, это был один из лучших оргазмов в моей жизни. Повезло, что никто не помешал.
Даже странно, что удовольствие от воображения настолько ярче, чем оргазмы от реального секса. Может, дело в том, что его сто лет как не было?
Всю жизнь мне регулярно поставляли партнёров, не приходилось задумываться, а теперь как-то и непонятно, что делать.
Да нет, то есть ясно, что секса больше не будет — вряд ли я найду желающих, — но так в итоге я и дрочить забываю, потому что раньше обходился без этого, привычки нет. Замечаю только когда совсем уж припрёт — так что вот, сны про начальство начали грезиться. Надеюсь, в следующем сне мне не явится какой-нибудь солидный генерал, весь в орденах и без штанов. «Лейтенант! На благо отечества и ради звезды выслуги приказываю отсосать мне!», а я такой: «Рад стараться! Служу отечеству!» — и бух на колени. Фу бля...
Ополоснувшись, возвращаюсь в спальню, ложусь и даже успеваю ещё поспать.
***
Утром на работе капитана нет, где-то по делам, а когда наконец заходит в приёмную — я настолько зарылся в цифры, что далеко не сразу вспоминаю о ночных мечтах.
Когда вспоминаю — ни капли не стыдно. В рабочей обстановке, при свете дня всё это кажется незначительным. Подумаешь. Ведь фантазии — это одно, а жизнь — совсем другое. Ничего общего. Наверняка у всех людей хватает подобных секретов. Может, капитан тоже временами дрочит на кого-нибудь... не очень подходящего. Генерала с орденами, например.
Да и вообще, я уже скоро подам заявление на увольнение. За несколько дней он не заметит. Я ведь контролирую себя достаточно, чтобы не думать о подобном в его присутствии, — значит, всё в порядке. То есть думать-то можно, но спокойно, без возбуждения. Эмоции и ощущения более заметны, если я буду каждый раз при виде капитана обдавать его волнами желания — велик шанс, что почувствует. А если держаться спокойно, то мысли заметить гораздо труднее. Конечно, если не слушать специально, но вряд ли командир будет таким заниматься, у него работы много.
Когда ближе к вечеру капитан выходит в приёмную, чтобы заварить кофе, я даже ловлю себя на том, что исподтишка оглядываю его фигуру — набраться подробностей на следующий раз. Очевидно, он будет — я даже не собираюсь притворяться, что готов отказаться от подобного удовольствия. Начальник, конечно, хреновый объект для фантазий, но раз уж вышло так, что это меня заводит… Что ж, не повезло командиру.
Ну, а вот нечего быть таким... дрочибельным! Широкие плечи, спина — обтянутые чёрной тканью униформы. Легко можно представить и без одежды. Да, я видел капитана без кителя, в футболке, но это было или тогда, в начале, когда я не особо интересовался его телом, или на тренировках. При толпе народа из подразделения я вообще лишний раз в его сторону не смотрел, только мельком. А сейчас — можно задержаться взглядом, изучить...
Жмёт там на кнопки кофеварки, и лопатки под тканью двигаются.
Ниже — талию перетягивает чёрный же ремень. Чёрт, задница-то какая… Так бы и укусил, прямо через штаны… Главное, думать об этом ненавязчиво, мимоходом, без возбуждения... Держим себя в руках…
И форменные брюки на нём хорошо сидят — сразу ясно, что у капитана ноги ровные, посмотреть приятно. Это вам не мешковатый полевой камуфляж, который на боевые вылазки надевают. То есть командир, конечно, и в нём нормально выглядит, но обычно, по-походному. А повседневный вариант униформы гораздо лучше подчёркивает фигуру.
В этот момент капитан поворачивается — ага, с шоколадкой в зубах, — и я тут же утыкаю взгляд в монитор. Такие интересные цифры, просто глаз не оторвать!