Эрен плевать хотел на все предупреждения Микасы от «тебя не пустят в клуб» до «Кенни закатает тебя в цемент и утопит в Гудзоне». И хотя суждения сестры о нравах старшего Аккермана были весьма справедливыми — именно так он и расправлялся с противниками, когда они переходили все мыслимые границы, — Эрен не мог, просто не мог больше жить, не думая о Ривае. Он не мог спать, не мог есть, не мог делать уроки и заниматься спортом, буквально каждую минуту вспоминая соблазнительные изгибы, ямки крестца над резинкой лосин и то, что под ними… эту задницу… просто космос…

— …Эрен! — мать с силой выкрутила ему ухо. — Ты где витаешь? Сколько раз можно спрашивать?

— Ну мааам! — заныл он, как драный подвальный кот, более недовольный тем, что его выдернули из сверкающих грёз, чем рукоприкладством со стороны любимой и любящей матери.

— Земля вызывает майора Тома*, — съехидничала сестра, уже прикончившая свой завтрак, тогда как Эрен не успел и притронуться к своему.

— Отъебись, — одними губами ответил он.

— Не мамкай! — одёрнула его мать и шлёпнула по губам за сестру. — Тебе кофе или какао? — в который раз спросила она. Каждое утро Карла возилась на кухне, провожая сначала отца на работу, потом их детей, оболтусов — в школу.

— Какао, — хмуро ответил Эрен.

Щёки и уши горели невыносимо, хотелось встать на колени и сунуть голову в морозилку по самые плечи.

— И о чём ты только думаешь? Экзамены на носу, — вздохнула мать, разводя порошок какао в уже подогретом молоке.

— А Эрен влюбился, — произнесла Микаса таким дразнящим тоном, каким обычно она объявляла о своей пятёрке на фоне его трояка.

Эрен аж выпрямился от такого и потерял дар речи. Подобных подстав от сестры он не ожидал.

— Серьёзно? — Это же мать! Ей нельзя говорить ничего подобного! — Эрен! Серьёзно? — Она же теперь задолбает вопросами!

— Спасибо, было очень вкусно, я пошла, — девушка промокнула губы салфеткой и вышла из-за стола.

— Микаса! — возмутилась Карла её быстрым бегством.

— Я тоже пошёл! — сообразил Эрен и практически тут же оказался у двери, стараясь не попадаться матери под руку.

— Юноша! Ну-ка ответьте!

— Мам, нам пора, мы опаздываем!

— Эрен. Кто эта девушка?

— Я потом расскажу, хорошо? — улыбнулся он и уже в дверном проёме отвесил пендель сестре. — Ну спасибо! — недовольно шипел он, завязывая шнурки. — Теперь она от меня не отцепится!

— Хоть кто-то посадит тебя под замок, чтобы ты к нему не сбежал, — серьёзно ответила Мика. Она накрасила губы и послала своему отражению поцелуй.

— Это жестоко. Неужели ты не понимаешь? — Эрен всерьёз обиделся на неё. — В школу поедешь на велосипеде. — Решил он хоть так отомстить лезущей не в своё дело сестре.

— Да кому нужен твой драндулет? — насмешливо заметила она и выскочила за дверь, где у дорожки её уже поджидал Жан Кирштайн в своём стареньком, доставшимся от деда, но приличного вида Форде Мустанг. Даже в таких мелочах конская морда не изменял себе. Эрену этот факт поднял настроение, но когда Мика скрылась за дверью автомобиля, а после из открытого окна высунулись на прощание два «фака», он даже свой в ответ не сложил, просто махнул рукой и пошёл в гараж за мопедом.

***

Кто эта девушка, кто эта девушка? Вот веселуха у Эрена будет, когда мать узнает, что это не девушка вовсе…

После такого утра ему не хотелось ни в школу, ни обратно домой. Хотелось ехать вдоль набережной, вдыхать запах моря, слопать какую-то хрень из палатки, запить всё это вредной газировкой. Можно было напиться на пляже с самим собой, хотя он ещё ни разу в жизни не напивался сильно, потом заказать такси или уснуть прямо там, на песке, или включить громко музыку и танцевать в гордом одиночестве. Или не в гордом и не одиночестве.

Если бы так случилось, что он где-то в городе встретил Ривая, что он ему сказал бы?

«Боже мой, это вы? Я сейчас задохнусь от восторга… — Ну, нет, это слишком сопливо! — Я не могу спать ночами, я стёр себе руки. — Пошло. — Вы самый прекрасный на свете мужчина, будьте моим. — Слишком самонадеянно. — Я не могу без вас жить…»

Но ведь жил как-то Эрен, вот уже целых пять дней жил и не убился, не покалечился, не вымазал спермой двери в спортивном центре, где Ривай преподавал своим группам танцы. Эрен туда вообще с тех пор не попал ни разу, потому что у Микасы случились её злоебучие месячные, а у Эрена пересдача работ по литературе. Но всё это время Эрен дышал только теми воспоминаниями.

Движение руки, швыряющей пустую банку в урну.

Стройные крепкие ноги на тонких шпильках.

Походка, как приглашение к сексу.

Маленькие круглые очки на милом лице.

Их первый взгляд… Бамс!

Верзила в ковбойской шляпе…

Этот день оказался самым свободным из всех, что выдались после их встречи с Риваем, но Эрен уже не так был уверен в себе. Он, конечно, всё так же с трудом дышал, вспоминая улыбку, с какой Ривай смотрел на него, обернувшись, но всё же… Запомнил ли он его, или Эрен уже стёрся из его памяти, как один из тысяч поклонников? Стоило ли ломать копья, сражаясь за призрачную возможность заполучить внимание? Но если стоило, ехать в спортивный центр Эрену казалось какой-то тупостью. Если они и должны были встретиться снова, то только наедине, ну или, по крайней мере, там, где Эрена точно никто не будет знать, значит, в клубе. В клубе у Кенни.

Эрен побаивался его, как любой здравомыслящий человек, но почему-то ему казалось, что если бы Кенни действительно разозлился тогда, думать ему уже не пришлось бы. Он бы уже проживал на дне океана, как Губка Боб. И попытаться стоило хотя бы поэтому. Но как ему было пройти через охрану?..

***

Схема у них получилась запутанная, но сработала очень оперативно. Эрену до сих пор не верилось. Через Армина он вышел на парня, у которого старший брат встречался с девчонкой, а её старший брат в свою очередь встречался с парнем, который работал одним из охранников в этом клубе. Эрена пропустили за клятвенное уверение в том, что он к сцене близко не подойдёт, будет держаться в тени и не высунется до конца представления. Конечно, Эрен делать всего этого не собирался — его главной целью являлся Ривай, и он этого не скрывал, но на все его предупреждения он усердно кивал и заранее соглашался с последствиями. Ему было насрать на последствия.

Освещённая оранжевым неоном лестница уходила вниз, а за чёрной дверью Эрен остолбенел и почти оглох от грохота музыки. И если его глаза хотя бы с натяжкой до этих мгновений можно было назвать девственными, то невинность они потеряли в ту же секунду. Вдоль стен, в глубине мерцающей темноты, разве что сексом с проникновением не занимались, хотя и в этом Эрен уверен не был. Кругом изгибались в танце полураздетые парни и взрослые мужчины разной комплекции и наружности. Эрен застыл в нерешительности, но спустившиеся за ним ребята легко подтолкнули в спину.

— Эй, ну чего стоишь, проходи? — голос у этого парня был до противного манерен. Эрен к нему повернулся и удивился, увидев его самого. Он понимал, что рассматривать незнакомых людей так пристально неприлично, но поверить не мог, что таким голосочком мог разговаривать эдакий амбал. — Если ты сейчас не отвернёшься, я решу, что ты со мной заигрываешь.

— Извините, — Эрен смутился и отвёл взгляд.

Парень скривился и произнёс с досадой:

— Жаль-жаль. Выпить хочешь? Да не пугайся ты так, Бэмби, — отреагировал он моментально на слишком уж явное удивление Эрена, — я просто спросил. Ты же один тут? Не стоило приходить одному, — и, наклонившись немного, а парень был выше Эрена, произнёс почти на ухо, — здесь могут трахнуть прямо у стойки, и бармен за тебя не заступится.

Эрен согласно кивнул, с трудом выдавив из себя: «Спасибо», и пошёл вслед за новым знакомым. Парень, действительно, был слишком крупным для своих манер, смотрелось это комично, и Эрену показалось смешным, пока он не задумался, каково же такому живётся за пределами клуба.

— Можешь звать меня «Непорочный», — развернулся он, одаривая снисходительной улыбкой.

— Меня «Охотник» зовут, — представился Эрен, принимая условия игры.

— Да ты что? — удивился тот. Он согнал кого-то с барного стула, затащил Эрена на его место, сам занял соседний и показал бармену два пальца. — Выглядит, как Бэмби, а в душе охотник? И на кого мы охотимся?

— На самую главную дичь.

Непорочный посмотрел на него долгим взглядом и сдержанно вздохнул.

— Не хочу тебя разочаровывать, детка, но он тебе не по зубам.

— Вот мы и посмотрим, — ответил Эрен и опрокинул в себя первый шот.

***

Алкоголь плескался в крови. Вокруг всё мелькало. Эта глыба — Непорочный — оказался очень даже интересным собеседником, и ни слова ему не сказал, когда Эрен признался, что ему нет ещё двадцати одного. Судьба у него, судя по рассуждениям и историям, была не самая лёгкая, непорочным он только прикидывался, это прозвище было какой-то производной от его настоящего имени, но Эрена всё это не волновало. С ним было удобно: пока он сидел рядом, к ним никто не совался, а в таком заведении это было бесспорным плюсом.

Когда началась программа, они переместились поближе к сцене, и Эрен сильно занервничал. От Непорочного он узнал, что Ривай появляется в полночь. Недопустимо поздно. Эрена ждали домой не позже одиннадцати, но ради встречи с мечтой он решил не терять драгоценного шанса.

Ровно в полночь в зале затихла вся музыка, погас весь свет, а на сцену упал луч прожектора. В нём стоял Аккерман. Чёрный костюм викторианской эпохи обтягивал до неприличия сильно, на груди ослепительно белизной сверкала крохотная бутоньерка, цилиндр сидел, как влитой, ручка трости возбуждала совсем уже развратные фантазии, как и неизменные каблуки…

Эрен пронёс мимо рта бутылку, когда эти ноги пошли вдоль по подиуму к шесту. Он отдал пиво рядом стоящему Непорочному и, поддаваясь эмоциям, двинулся через толпу навстречу.

В зале гремела «Freeek! '04» Джорджа Майкла; Ривай запустил цилиндр в свободный полёт ревущей толпе и схватился за шест.

Эрен не мог отвести глаза, не мог налюбоваться его отточенными движениями, которые гипнотизировали, его соблазняющей улыбкой, которая в миг сводила с ума. Он теперь понимал, откуда столько поклонников, но почему-то себя в дерзновенных мечтах ставил чуть выше всех остальных.

Ему улыбнулись однажды лично. Для Эрена это многое значило.

Быстро расправившись с сюртуком, Ривай запрыгнул на шест и, держась перекрещенными лодыжками, замер, расстёгивая жилет.

Эрен боялся к нему подходить ещё ближе, но тело тянуло, как на верёвочке. Бледные пальцы цеплялись за пуговицы, вынимая одну за другой из петель, в то время как сам Аккерман улыбался, закрыв глаза, как будто он просто спал, а его раздевал другой человек. Его руки расслабились и опустились, белый жилет легко соскользнул с бледных плеч и упал на подиум. Ривай очень медленно, плавно спустился спиралью следом.

Эрен протиснулся сквозь толпу и оказался почти рядом с ним. Сердце бешено заколотилось.

Ривай был само совершенство, он не походил ни на кого, был самим собой и поэтому — идеальным.

Интересно, помнил ли он его?

Он снова взмыл по шесту, держась на одних руках, сделал ловкий переворот и завис, распахнув ноги с лёгкостью крыльев бабочки. Он танцевал всего лишь по пояс голый, а секса в нём было больше, чем в самом откровенном порно. Брюки обтягивали стройные ноги, почти как космические лосины тогда, при их первой встрече. Тонкие длинные шпильки туфель словно вонзались в разбитое сердце.

Эрен смотрел на Ривая, а сам мечтал, как нагнул бы его, в этих туфлях на совершенно безумной платформе и медленно трахнул. Так, как Ривай заслуживал, чтобы с ним это сделали.

Он громко выдохнул почти со стоном, перестав себя контролировать.

Движение бёдер Ривая, то, как он подавался навстречу шесту, одновременно держась за него, его руки, которыми он себя гладил — грудь, ключицы, шею, пока пальцы не прятались в густых волосах — всё это было чистое неконтролируемое безумие. И у Эрена в каждой клетке тела и мозга взрывалось: «Хочу».

— Ох, я тебя понимаю, — согласился ему на ухо недавний знакомый, оказывается он шёл за ним следом, тем лучше — Эрена не убьют, если он дотронется до Ривая.

И он оказался рядом в тот самый момент, когда выступление кончилось, а Ривай лёг на подиум у шеста, тяжело дыша и улыбаясь.

Эрен схватился за край подиума, сделал шаг и завис над его лицом. Ривай распахнул глаза. Узнавание сменило испуг почти моментально, губы опять растянулись в улыбке. Перевернувшись на четвереньки и не отрывая взгляда, Ривай лизнул Эрену кончик носа и улыбнулся ещё шире. В следующее мгновение он взмыл на шесте, подарил всем оттуда воздушные поцелуи, сделал ещё один пирует на прощание и под овации скрылся за плотной завесой кулис.

— Кажется, у тебя есть все шансы, Охотник, — не скрывая зависти протянул Непорочный над ухом.

Но Эрен его не слушал. В нём не осталось места, не тронутого пожаром желания. И даже облизанный кончик носа горел.