На самом деле мне нравился только ты,
мой идеал и моё мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Дмитрий Быков
8 мая 1998 года
Северус медленно открыл глаза (по ощущениям — в сотый раз за последние несколько минут) и тут же закрыл их обратно. Приглушённый солнечный свет раздражал, пробиваясь даже сквозь закрытые веки.
— Нет-нет-нет, мистер Снейп, не засыпайте снова, — сверху послышался мягкий голос, который мог бы принадлежать какой-нибудь приятной девушке. Это тем более не стало основанием для того, чтобы разлепить потяжелевшие веки и снова посмотреть на мир со всеми его изъянами и несовершенствами. — Мистер Снейп, посмотрите на меня. Вам нельзя снова засыпать. Это очень важно, — продолжал наставлять его спокойный голос, от которого, наоборот, ещё больше клонило в заветную темноту забвения. — Ну что же с вами делать…
Чьи-то руки легли на плечи Северуса и резко, но осторожно дёрнули его вверх. Северус резко распахнул глаза. Вопросы «где он» и «какого Мерлина происходит» отпали сами собой, как только он увидел стоящую перед ним высокую девушку в лимонной мантии. Её пепельно-русые волосы едва доставали до плеч и блестели, отражая косые солнечные лучи, попадающие в палату сквозь распахнутое настежь окно. Целительница вовсе не выглядела как человек с такой крепкой хваткой, но, рассудив, что за годы служения медицинскому ремеслу ей приходилось делать и не такое, Северус ничего не сказал.
Ах да. Сказать он ничего и не мог: как только сонный морок сошёл, горло, будто ошейник с шипами, охватила неистовая боль. Северус испуганно схватился руками за шею и наткнулся на плотный, туго повязанный бинт.
— Не беспокойтесь. Очень скоро голос к вам вернётся. Нам удалось восстановить целостность ваших голосовых связок. На шее останутся шрамы, но они только красят мужчин, так? — целительница положила на прикроватную тумбочку планшет с бумагами и поправила его подушку. — Как только голос вернётся, переведём вас в обычную палату, где вы сможете принимать посетителей. Кстати говоря, Энн Мелтон, помощница главного целителя. Выпейте вот это, — Энн протянула ему флакон с прозрачной жидкостью, на дне которого бултыхался сероватый осадок. — Выводит остаток змеиного яда. Ваше противоядие, конечно, сыграло решающую роль, но кое-что ещё осталось.
Северус с осторожностью принял флакон и внимательно рассмотрел его на свету, после чего откупорил и втянул носом лёгкий горьковатый запах. Ядами не пахло.
— Интересно иметь дело с зельеварами, — Энн усмехнулась. — Ядов нет?
Пускай Северус не мог говорить — он одарил Энн таким проклинающим взглядом, что весь её энергичный настрой мигом испарился. «И это он ещё молчит. Что будет, когда к нему вернётся голос?» — размышляла Энн, принимая из рук мистера Снейпа пустой флакон с прилипшим к стенкам осадком.
— Зайду к вам через пару часов. Отдыхайте, но постарайтесь не засыпать: зелье лучше действует, когда вы в состоянии бодрствования.
Северус сделал вид, что не услышал её. Отвернувшись к окну, он увидел на прикроватной тумбочке свою волшебную палочку. Схватив её, Северус тут же взмахнул в сторону окна, заставляя шторы на нём затрепыхаться и встать на место. В палате тут же осел полумрак. Северус остался наедине со своими мыслями.
∞ † ∞
Уже к вечеру, как и обещала Энн, к Северусу вернулся голос, а на следующее утро его перевели в обычную палату, где помимо него находилось ещё три человека. Кровати друг от друга отделялись полупрозрачными ширмами, почти не скрывающими ничего. Сбоку от каждой кровати стояла низенькая тумбочка на кривоватых ножках с настольной лампой. Чуть выше висело два крючка. Шкаф в палате стоял один и служил одновременно всем обитателям. Какое убожество. Едва оглядев своё новое место пребывания, Северус пожелал как можно скорее вернуться домой. Энн пояснила, что они не могут ну ни за какие деньги выделить ему отдельную палату, так как больница переполнена пациентами, получившими увечья в битве за Хогвартс.
После обеда (худшего в жизни Северуса, потому что больничная еда мало того, что выглядела как объедки с трапезы фестралов, так ещё и на вкус была ничуть не лучше) пришла Энн и позвала на процедуры. Само слово, противное и будто бы пахнущее самым гадким лекарственным зельем, откликнулось в груди неприятными чувством. По пути в соседний корпус Энн объяснила, что максимум через несколько дней его выпишут — хорошая новость. Плохая: после процедур к нему придёт посетитель. Спрашивать кто именно Северус не счёл нужным: всех людей он ненавидел одинаково.
После всех процедур Северус вернулся в палату и отгородился ото всех ширмой, наложив, для надёжности, пару заглушающих чар, а также чары отвлечения внимания. Слава Мерлину, его соседи по палате тоже не горели желанием вести с ним светские беседы.
Спустя несколько минут у ширмы возник силуэт. Он тенью проскользнул сквозь неплотную ткань и встал перед кроватью. Северус отвлёкся от книги, которую одолжил в больничной библиотеке по пути в палату, и осмотрел силуэт. Замотанный в чёрную мантию с ног до головы человек по-прежнему напоминал тень. Надвинутый на самый нос капюшон скрывал глаза и придавал посетителю сходство с дементором.
— Добрый день, сэр, — дементор откинул капюшон и оказался никем иным, как Гарри Поттером. Северус сразу же понял, о каком таком посетителе говорила Энн и почему так упорно не раскрывала его личности.
Северус коротко кивнул. Голос к нему вернулся, но это не значит, что он собирался растрачивать его на Поттера. Тот, к слову, продолжал мяться рядом с его кроватью и молчать до тех пор, пока не поймал тот самый проклинающий взгляд Северуса, о котором знал каждый, кто хоть раз видел его в живую.
— Здесь наложены заглушающие чары, сэр?
Северус снова коротко кивнул.
— Ну, что ж… Я даже не знаю, зачем пришёл, если честно.
«Глупый Поттер. Не знаешь, зачем пришёл — проваливай. Не трать чужое время на свою болтовню». Вслух Северус ничего не сказал — приподнял бровь и сжал в пальцах книгу. Гарри уловил перемену настроения и вздохнул:
— На самом деле, я хотел бы извиниться. За то, что не доверял вам всё это время, пока вы помогали нам. Я думаю, вы проделали колоссальную работу, сэр. Вы храбрый и очень смелый человек. Извините.
Северус ничего не ответил. Он и сам знал, что проделал немалую работу и, без сомнения, в том, что Волан-де-Морт мёртв есть и его заслуга. Но кому какое до этого дело? Северус и сам не вспоминал об этом — достаточно того, что он начинал привыкать к жизни, в которой принадлежит только самому себе. А извинения Поттера эту жизнь легче не делали.
— Ладно, — Поттер, наконец, понял, что ему здесь не рады. Он накинул обратно свой капюшон, вновь превращаясь в подобие дементора и попятился назад. — Извините, что потревожил. Это всё.
Северус проводил взглядом ускользающую тень и вернулся к книге. Да, появление Поттера вызвало в его душе короткий приятный отзвук: мальчишка здоров, шрам на его лбу (а значит и крестраж) исчез, а следовательно, что каким-то невероятным образом они оба сумели выжить в той битве, в которой им было суждено умереть. Но чёрта с два он позволит его привязанности выйти из берегов.
9 мая 1998 года
На следующий день всё повторилось с такой ювелирной точностью, что Северус невольно подумал об эффекте дежавю. Кое-что, правда, всё-таки поменялось: на этот раз Поттер стоял рядом с его кроватью, держа в руках большой бумажный пакет, источающий ароматные запахи.
— Вам это можно, я узнавал, — Поттер (Гарри, Северус, хватит звать мальчишку по фамилии) поставил пакет на прикроватную тумбочку. — Мистер Уизли как-то обмолвился, что здесь ужасная еда. Если учесть, какой здесь наплыв больных, качество питания могло снизиться ещё больше.
— Моё прощение не продаётся за еду, Поттер, — сиплым, ещё не до конца пришедшим в норму голосом, прошипел Северус. — Убирайтесь вон.
Поттер (Гарри!) снова ушёл ни с чем, накинув капюшон. Северус в очередной раз поймал себя на мысли, что это с ним уже происходило однажды, а мозг саркастично добавил: однажды — не далее, как вчера днём.
Пакет с едой так и остался на тумбочке. Северус просто не мог позволить себе дать пропасть нормальной еде. Он поставил бумажный пакет на колени и заглянул внутрь: несколько стеклянных контейнеров, в которых обнаружились печёные овощи, мясной рулет на пару, варёный рис с каким-то соусом и, на десерт, творожное печенье. Несомненно, всё это богатство — дело рук либо Молли, либо Кричера. Впрочем, Северус не видел особой разницы в том, кто это готовил, потому что от картонной больничной еды уже сводило желудок. Он с большим удовольствием поглотил обед, даже не прочувствовав как следует его вкуса, и со спокойной душой пропустил ужин.
Вопреки опасениям, на следующий день Гарри не пришёл.
15 мая 1998 года
Не пришёл Гарри и через неделю, когда Северуса уже должны были выписать, но почему-то всё продолжали держать в тесной четырёхместной палате среди больных. Им, возможно, действительно нужна была помощь, в то время как Северус чувствовал себя совершенно здоровым и не видел никакой надобности продолжать глупые процедуры, восстанавливающие его внутренние органы, которые успели пострадать от яда в то время, как дома мог бы восстановиться сам, используя на себе свои же зелья.
На девятый день осознанного пребывания в больнице (как выяснилось, в бессознательном состоянии Северус провёл четыре дня) Гарри всё же появился. На этот раз в самом обычном маггловском наряде: в потёртых джинсах, серой футболке и совершенно отвратительной красной клетчатой рубашке, в которой Гарри, вкупе с недельной щетиной, напоминал не то лесничего, не то дровосека. В руках он снова держал бумажный пакет, на запахи которого желудок оживился и заинтересованно заурчал.
— Добрый вечер, сэр. Надеюсь, вы ещё не ужинали. Кричер сегодня постарался на славу, — Гарри поставил пакет прямо на колени сидящему в кровати Северусу. Рядом положил свежий выпуск «Ежедневного пророка», который до этого прятался за пакетом.
— Ну что вам от меня нужно? — устало спросил Северус, откинувшись на плоскую подушку, сложенную вдвое. Он изо всех сил старался игнорировать тёплый пакет на коленях, источающий невероятные запахи.
— Вас полностью оправдали, — Гарри кивнул на газету. Северус опустил взгляд следом и выхватил глазами кричащий пафосный заголовок: МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ОПРАВДЫВАЕТ-ПОЖИРАТЕЛЕЙ. Сенсационное заявление Гарри Поттера о невиновности Северуса Снейпа. Подробности на стр. 3». — Я не уйду отсюда, пока вы не примете мои извинения.
Северус молча развернул газету на третьей странице и пробежался глазами по тексту статьи, выхватывая ключевые слова. Даже после ухода из «Пророка» Скитер газета не потеряла свой налёт скандальности и способности воздвигать горы на ровном месте. Действительно оправдали, ну надо же. Вот, чем Гарри занимался всю эту неделю: хлопотал за старого и, вероятно, самого нелюбимого профессора. Как часто открывшаяся истина кардинально меняет взгляды людей, их отношения друг к другу. Или тому виной окончившаяся война? Так или иначе, ещё год назад они с Гарри едва могли дышать одним и тем же воздухом, находясь в одном помещении, а сейчас мальчишка стоит перед ним и просит принять извинения.
— Не вы один здесь должны просить прощения, Поттер.
— У вас я ничего подобного не прошу, сэр. Разве что только… вот что: зовите меня Гарри.
Северус отложил газету на тумбочку. Фактически он только что признался в своей неправоте и завуалированно попросил прощения. По его меркам — вполне широкий и щедрый жест. Что ж… Гарри, видимо, именно так это и воспринял: улыбнулся неловко и добавил:
— Завтра после обеда вас выпишут, я говорил с мисс Мелтон.
Слово «спасибо» застряло во рту и начало долбиться о зубы изнутри. Северус сжал губы в тонкую нитку и кивнул.
— Можно я приду завтра?
— Не вижу необходимости.
— Ну, скажем, я мог бы принести вам вкусный завтрак, — Гарри улыбнулся, уже не стесняясь. Знает, куда давить.
Северус сжал губы ещё сильнее, но в конце концов выдавил: «Ладно» и тут же прогнал Гарри прочь. Слишком много добрых поступков на сегодня с его стороны. Нужно отдохнуть.