– Мисс Кентерс?

Сейчас, я в сотый раз спрашиваю себя «А почему это?». Вопрос ведь хороший. Его можно задать в ответ на сомнительные действия, мысли и в принципе ко всему, что не понятно. Например «А почему это случилось?» или «А почему это случилось так нелогично?», «А почему это случилось именно со мной?» и куча других, похожих по смыслу. Где-то, на краю сознания вспыхивает мысль о собственном специфичном восприятии ситуации, но обдумывать её слишком сложно и я со странным чувством перехожу к другим.

Тогда вылезает вопрос «А кого искали?». И «Зачем?», тоже довольно интресно. Неужели кто-то из воспитателей нажил себе столько врагов сразу? Значит ли это, что кто-то из них причастен к каким-нибудь преступным организациям?

– Мисс Кентерс?

Нет, звучит бредово, их определённо наняли. А учитывая весь персонал, нажить себе каких-то врагов мог в принципе только ночной стораж, который в картах задолжал по пьяни кому-то свою жизнь. За бутылку дешевого спирта. Что вероятно, но при этом становится бредовой уже сама ситуация. Персонал и воспитатели отлетают. «...В следствии отсутствия нужной информации» – записала в голове, на воображаемой доске воображаемая я. И что мы имеем теперь?

– Мисс Кентерс, вы слышите меня? – врывается наконец в голову чужой голос и я скучающе перевожу взгляд на сидящего передо мной мужчину с записной книжкой, один вид которого вызывает во мне отвращение. Я киваю и поправляю съехавшие на носу очки.

Тот тяжело вздыхает, что-то пишет и переворачивает лист. Он никогда не поймёт, что у человека могут быть дела поважнее, чем сидеть здесь и слушать его бесполезные речи. Поэтому заговорить с ним об этом я даже не пытаюсь.

– Перед этим я спросил вас, изменилось ли что-то с того момента, когда вы рассказали мне об этом навязчивом воспоминании? С того дня прошло уже больше полугода, как никак.

– ...а что вы ждёте, что я скажу? Какие изменения вы думаете, могут произойти?

Он слегка замялся, снова начиная бормотать своим скучным, тихим голосом, а я, пользуясь моментом, погружаюсь в размышления.

Ладно, А вот, чисто логически, зачем кому-то искать ребёнка, чтобы убить, тем более сироту? Чем он мог насолить кому-то влиятельному, когда вылазки детей за пределы приюта воспитателями тчательно контролируются? Тут в принципе один верный вариант – своим существованием.

– ...так, я надеюсь, что вы пришли к какому-то выводу, исходя из своих размышлений?

– Конечно, я пришла, почти...– ответила я со знающим всё видом. – Но нет, у меня, кажется, всё по прежнему.

Тот снова пишет в книжечку, нахмурившись. Я отзеркаливаю его выражение лица, пытаясь понять, накосячила ли где-то или нет. Психологи – это люди, как бы не хотелось того признавать, очень сообразительные. По крайней мере половина из них. Как сказала навязавшая его мне миссис Норман, мужчина передо мной как раз относится к этому числу и поэтому точно поможет мне. Странно, что та не объяснила, в чём именно.

Кабинет, в котором мы находились был достаточно миниатюрным, с минимальным количеством мебели. Мы сидели на единственных двух креслах в центре комнаты, а между нами стоял круглый стол почти чёрного цвета. На нём – яркая коробка с торчащей оттуда салфеткой, которая, будто назло, сильно приманивала взгляд.

– Я понимаю, мисс Кентерс, что возможно, вы не совсем осознаёте, зачем находитесь здесь и что от вас нужно. Но поймите, не стоит насовсем отказываться от консультаций. Не каждый ребёнок, даже не каждый взрослый переживает что-то подобное в своей жизни и нужно разобраться в том, насколько глубоки последствия, – я недоумённо посмотрела на мужчину, взгляд которого вдруг показался каким-то слишком мягким. – а они, поверьте мне, есть. Я действительно хочу помочь вам, Либерти, но никакого чуда не произойдёт, если мы не начнём доверять друг другу.

Повисла напряжённая тишина. Я сжимаю подлокоткиники кресла, на котором сижу и жалею, что слушала его сейчас. В груди что-то давит, настроение ухудшилось. Это так ощущается чувство вины? Ещё одна причина, из-за которой стоит ненавидеть психологов – их умение манипулировать.

– Я не буду вас ни к чему принуждать, – вздохнув, продолжает тот. – потому что, если вы не хотите ничего менять, заставить вас никто не сможет.

Позади меня, практически во всю стену располагалось окно с большим подоконником, который служил полкой, где стояло много всяких не относящихся друг к другу вещей. Я обернулась. Электронные часы, сдвинутые на самый край, показывали четыре часа вечера.

– Время кончилось, – тихо пробормотала я, резко поднимаясь. – я подумаю над вашими словами, спасибо. И за то, что ничего не требуете.

В книжечку тот ничего не записал, лишь посмотрел на меня и серьёзно кивнул.

Я, захватив с собой лёгкую куртку и небольшой рюкзак салатового цвета, быстро выбежала в длинный коридор. Кабинет психолога располагался в одном помещении с магазином «Всё для шитья» и выходить наружу можно было двумя способами: из главного входа, то есть проходя через сам магазин, и через запасной, что был ближе к кабинету, однако вёл на другую сторону здания и, если идти туда, придётся потом ещё обходить дом полностью. Поэтому в очередной раз пришлось сказать высокой и полной продавщице, которая меня запомнила, «до свидания», и поймать на себе взгляд двух консультантов. Миссис Норман предпочитала парковаться около магазина, ведь так было проще, к тому же не отказывать же себе лишний раз посмотеть, не завезли ли чего нового.

Но, когда долгожданный свежий воздух начал ощущаться на лице, я недоумённо оглянулась. Машины миссис Норман не было. Что-ж, это странно, обычно она не опаздывает. Я оглянулась на большие часы, что висели напротив входной двери в магазине. Четыре часа, пять минут. Может, решила подъехать к запасному входу?

Быстрым шагом я возвращаюсь, упрямо не поворачивая головы в сторону продавщицы и иду через длинный коридор ко второму входу. Выглянула, посмотрела. Никого. Никогда не думала, что буду переживать, когда вдруг не обнаружу рядом этой женщины. Но, как говорят, всё бывает в первый раз. Плохое предчувствие стало физически ощутимым.

Выйдя на улицу, я тут же вздохнула жаркий, даже несмотря на вечер, летний воздух и все рецепторы забились запахом пыльцы и листьев, который отчего-то показался слишком сильным. Слегка кудрявые волосы растрепал ветерок и половина из них спуталась на моём лице.

«Держи себя в руках!» – воскликнула воображаемая копия. Я, показушно её игнорируя, фыркнула и заправила волосы обратно, намерено демонстрируя самое недовольное лицо, на которое была способна.

Ничего не остаётся, кроме как обойти дом ещё раз, решила я. Может, Норман припарковалась где-то там. А может появится, пока я буду ходить вокруг.

Тут, собственно, не на что смотреть. Пустая детская площадка, на которой кроме качелей нет ничего интересного. Через дорогу небольшой продуктовый магазин, где окна разбиты, дверь прибита двумя дощечками, а на них – старая картонка, на которой кроме криво написанного слова «закрыто» ничего нет. Мне нравится иногда проходить мимо него и думать, что внутри есть привидения. Или почему, по вашему, здесь не откроют что-нибудь другое?

Машин здесь мало, это не центр города, а всего-лишь небольшой жилой район, располагающийся ближе к окраине. Я привычно оглядываюсь, пытаясь приметить изменения. Возле магазина стоит автомобиль, который смахивает скорее на груду металлолома. Догадаться можно пожалуй, только по номеру с зади и спереди, да по проколотым шинам снизу. Напротив магазина стоит многоквартирный трёхэтажный дом, а на стоянке рядом около пяти машин, волне знакомых, ни чем не выделяющихся. С другой стороны здания, которое я сейчас и обхожу, должно стоять дешёвое, при этом всегда пыльное авто мужчины-психолога.

Со странным чувством волнения я наблюдала, как подозрительный автомобиль чёрного цвета, с тонированными стёклами паркуется кое-где неподалёку. Не оглядываясь, я бросилась прятаться, а звук открывающийся дверцы превращал волнение практически в очередную паническую атаку. Где-то в подсознании приходило понимание, что сейчас мысли об изчезновении миссис Норман уже не имеют большого значения. Мозг в стрессовой ситуации отказывался работать правильно. Сердце с бешеной скоростью стучало в ушах, в крови почти физически ощущался адреналин, а я приходила в сознание, обнаруживая себя, неожиданно, в кустах крапивы, за заброшенным магазином. Приглушённые, но точно мужские голоса на фоне не давали расслабиться совсем.

Всё тело болело и очень сильно чесалось. Почему-то сейчас не было той воображаемой меня, которая могла бы повторить «держи себя в руках!», та, что в состоянии заставить замереть и не двигаться, даже сидя на стуле, полным гвоздей.

Звук заводящего авто прекратился в тот момент, когда кусты рядом зашевелились. Нет, не может быть! Как меня так быстро нашли?

– Либерти! – окликнул вдруг звонкий, донельзя возмущённый женский голос. – Тут же повсюду крапива и грязь, зачем ты сидишь здесь?!

– М-миссис Норман?

– Ты представить себе не можешь, как я разволновалась, когда не увидела тебя на месте. Чуть с ума не сошла! – всплеснула руками женщина, наконец добравшись до меня. – Ну-ка, руку давай, поднимайся.

Я, после некоторых колебаний, всё ещё с недоумением глядя на эту утешительную улыбку, взялась за её руку, тут же сморщившись. Эффект растения снова дал о себе знать.

– Извините, миссис Норман, там просто была машина и я запаниковала, не осознавала, что делаю...

– Погоди секунду... какая машина? – заканчивая отряхивать мою юбку от грязи, спросила она.

– Почему вы спрашиваете «какая?», разве вы не видели чёрный автомобиль, – показывая за её спину пальцем, отстранённым голосом сказала я. – вон там.

Она смотрит на меня с каким-то неприятным сочувствием и озадаченностью.

– Ли, – и с осторожностью отвечает, – я ничего и никого не видела.

Повисает минутная тишина. Норман внимательно смотрит мне прямо в глаза. Становится некомфортно.

– ...как, не видели?

Я медленно иду в сторону дороги, часто оборачиваясь на неё, будто бы боясь посмотреть и увидеть, что... там ничего не было. Действительно ничего не было.

Какая-то часть меня выдыхает с облегчением, радуясь, что всё это было не взаправду. Другая наоборот, сильнее насторожилась. Я прислушиваюсь ко второй. Что же тогда произошло? С каких пор у меня вообще возникают подобные галюцинации? Не то чтобы раньше их не было. Но они никогда не показывались подобным образом. А это может значить либо то, что авто существовало, но скрылось до приезда Норман, либо то, что «последствия», о которых так любит говорить психолог, начали проявляться. Ни один из вариантов не был менее утешителен.

– Тогда кого же я слышала? Это был мужской голос. Несколько голосов!

– Я говорила с твоим психологом по поводу твоего исчезновения и сеансов, – сказала она, резко нахмурившись. – он никогда не хочет со мной об этом говорить, но намекнул, будто ты хочешь бросить это... Ли, ты действительно думаешь, что принимаешь здравое решение? Может, стоит подумать подольше?

– Я ничего конкретного не говорила, миссис Норман. Не хочу грубить вам, но это всё таки не ваше дело, так?

Та выглядила почти оскорбленной. Но в ответ, тем не менее, промолчала. На самом деле, это было совершено не в её характере, а от того более непривычно. Норман всегда отвечает, даже если сказать откровенно нечего. Её упрямый характер не даст ей уйти, если последнее слово не будет за ней. Та, при этом осознавала, что это ужасно по-детски, но ничего не могла (да и не хотела) с этим сделать. Однако сейчас, она действительно молчала.

– Ты права... – поджав губы, начала та. – тем не менее, ты должна понимать, что мне не всё равно. И никогда не будет всё равно на здоровье своих детей. Очень больно?

Глядя на восполившуюся кожу на руках и на то, как та начала покрываться некрасивыми на вид белыми пятнами, а жжение чувствуется чуть ли не на всём теле, я вздохнула и почти с равнодушием ответила: «терпимо».

– Тогда потерпишь ещё чуть-чуть и промоешь водой, когда приедем.

Та о чём-то себе кивнула и пошла к машине, а я поплелась следом за ней. Не хотелось думать, что у меня галлюцинации. Не хотелось думать, что у меня с головой не в порядке, как все считают. И как же хотелось, чтобы чёрный автомобиль оказался реальным...

Миссис Норман шла впереди, попутно копаясь в карманах своего лёгкого длинного пальто, пытаясь найти ключи от машины. У неё на голове высокий хвост густых светло-каштановых волос с небольшой проседью, из которого торчала лента. Чёрного цвета юбка гофре с пришитым кружевом внизу изворачивается на ветру и так и сяк. А походка и вовсе ни разу не указывала на то, что её обладательница – женщина в возрасте. Лишь уже возникшие морщины на лице могли об этом намекнуть.

– Нужно было всё-таки брать ту сумку, которую тогда предлагали. Ничего нельзя здесь... ну наконец! – вытащив ключи, та с облегчением громко вздохнула. – Ли, давай поживее, у меня ещё есть работа и в магазин нужно заехать.

Я угрюмо кивнула и залезла внутрь. На второй попытке автомобиль решил сжалиться над миссис Норман и, с громким тарахтением, завестись. До так называемого проишествия я мало знала об отношениях Норман со старым Линкольном, по её словам, ещё девяностых годов. Та с какой-то нежностью и даже любовью обращалась с авто, однако, судя по всему, это было невзаимно. По выражению лица обладательницы понятно, что, если он заводится со второй попыткий, то день однозначно удался. К сожалению, я не разделяла её веселья.

Твёрдо решив выкинуть из головы мысли о преследовании, я вытащила со дна рюкзака плеер с наушниками и, включив музыку, откинулась назад, расслабляясь.

За окном мелькали тут и там яркие вывески, которых на пути к центру города становилось всё больше и, рассматривая их, через некоторое время замечаешь, что уже начинает покалывать от раздражения голова.

Приют находился в одном из частных районов, на окраине города. Добираться туда от магазина «Всё для шитья» не меньше получаса, учитывая пробки. Я пыталась спросить о том, почему психолога нужно было искать в этом месте. В ответ миссис Норман говорила что-то о цене и о том, что это один из её старых приятелей, с которым они вместе учились в старших классах.

Поездка была ужасно скучной. Миссис Норман без конца болтала сама с собой, комментируя свои действия на дороге и радио. Я, щурясь, разглядывала пейзаж за окном. Сейчас мы проезжали перекрёсток, что как раз и ведёт в наш сектор. В этом городе я живу прямо с момента своего рождения, но на деле абсолютно ничего не знаю о нём. Посмотреть, что находится дальше сектора я могла только во время общих поездок. Сейчас, после проишествия, мне открылась ещё одна часть города, где я могла спокойно находиться.

Мне всегда казалось что этот город – настоящий мегаполис и в его центре круглосуточно кипит жизнь. Интересно, какого гулять по нему самостоятельно, без сопровождения взрослых? В любом случае, чтобы получить разрешение, ждать ещё слишком долго.

– Итак, – пробился голос через музыку, и пришлось снять наушники, – тебе на самом деле очень повезло, дорогая Либерти. Это касается не только аварии! – пропела она, словно для неё это ничего не значило. Мой взгляд стал настороженным.

– Почему?

– О, Ли, будь я ребёнком, я бы завидовала тебе, – стуча одной рукой по рулю в так песне, продолжала та, – но... – припарковавшись у магазина, та с заботливой улыбкой и прищуриными глазами обернулась и посмотела на меня. – на этот раз ты не узнаешь об этом так просто. Может, догадаешься самостоятельно? Ты же любишь головоломки, так вот – это загадка. Что же тебя ждёт дальше, Либерти? Какой подарок приготовила тебе судьба? Скажешь мне до завтрашнего утра и я куплю тебе что-нибудь, договорились?

На этом она выскользнула из автомобиля и направилась к продуктовому магазину. Мы находились, примерно, в пяти минутах от приюта.

– Это...слишком сложная загадка, миссис Норман. – вздохнув, тихо пробормотала я.

И даже подсказок не дала. Что может ждать в будущем...да всё что угодно! Неужели я наконец-то переселюсь от своей соседки по комнате? Мне точно не может так повезти...

Какая глупая загадка, на которую ответов больше, чем смысла в ней самой...

Я снова засунула наушники в уши, буравя глазами магазинную дверь, за которой скрылась Норман. Взгляд случайно зацепился за отражение в зеркале заднего вида и замер. Прямо за старым Линкольном, почти впритык встало то самое преследовавшее ранее авто. Переднее стекло затонированно, а чёрный цвет казался очень гладким на ощупь и даже не блестел на солнце. Я задержала дыхание, внутри себя злясь на немытые зеркала, из-за которых машина выглядит слегка смазанной.

Линкольн пиликнул, открывая двери Норман и в эту же секунду чёрное авто снова бесследно исчезло. На этот раз я послушала здравый смысл и сохранила ситуацию в тайне.

«Интересно,» – думала я уже позже, – «стоит ли рассказывать об этом психологу?»

– Ты можешь, – когда мы спустя некоторое время подъехали к приюту, миссис Норман, видя мою озадаченную физиономию, похоже решила начать издеваться. Ибо я не могу объяснить иную причину, что объясняла бы этот её поступок, – с сегодняшнего дня задерживаться в библиотеке подольше, если хочешь. Если читать надоест...посмотри телевизор? Может, подыши свежим воздухом?... Но ты знаешь правило «не выходить за территорию приюта после отбоя!» и они всё ещё действуют. Не беспокойся, я обговорю этот момент с другими, они не будут возражать.

Признаться, я была в ступоре и совсем не нашла, что ответить, потому лишь растерянно моргала ей в ответ. Примерно в таком же состоянии я и добралась до своей комнаты.

Да того, чтобы нормально обеспечить детям постоянное место жительства, организаторы приюта решили, что сильно заморачиваться не станут. Об этом говорил минималистичный дизайн комнат как для старших, так и для более младших обитателей. В одном помещении проживало от двух до четырёх человек. Моя комната не отличалась от других: двухэтажная кровать, с ржавой лестницей и скрипучим пружинным матрасом, огромный полированный шкаф, который занимал чуть ли не пол стены и рядом с ним мало что помещалось. У противоположной стены стоит стол с большим зеркалом, а на полу под ним круглый белый коврик, который редко когда стирают. На единственном окне в комнате висят кое-где поломанные белые жалюзи.

Закинув рюкзак в угол, я со стоном упала на кровать, обхватив руками подушку, игнорируя жжение от крапивы и давление оправы очков на лицо. Нужно пойти в ванную.

– И на какой стадии в данный момент у тебя депрессия? Уже появились суицидальные мысли? – вдруг раздался практически над ухом весёлый девчачий голос, который за километр разил сарказмом и ужасно раздражал.

– Чего тебе? – приподняв голову, спросила я.

– Ого, судя по твоей физиономии, я прямо в точку попала. Уже аллергия на Норман пошла?

– Оставь уже меня в покое, это не твоё дело!

Я, резко поднявшись, открываю дверь шкафа и вместе с мылом и полотенцем направляюсь в ванную.

– Я же не хочу обидеть, почему ты на простой диалог так реагируешь? Кстати, хочу подметить, что с ними твоё лицо даже ещё красивее стало...

Пытаться начать мирно разговаривать с ней, это всё равно, что общаться со стенкой. После проишествия я пыталась поддержать её, зная, что в том автобусе была одна из подружек, с которыми она раньше проживала в комнате. Не знаю, как бы поступила, будь я на её месте, но вряд ли относилась бы дружелюбно к себе. Ведь никак не объяснишь, что не я выбирала её к себе в сожители, не я разделяла её с подружками и не я виновата в смерти одной из них. Она этого не поймёт. Она считает, что у неё есть полное право ненавидеть меня. А я считаю, что у меня нет возможности её в этом разубедить.

Не став возвращаться в комнату после ванной я направилась в библиотеку вместе с мылом и полотенцем и засела там до самого отбоя. Услышав звон и уже начав собираться обратно, я вспомнила про свои неожиданно открывшееся возможности. Не забыла ли об этом миссис Норман?

– Ещё одна любимица Норман получила неожиданный бонус? – вновь прокоментировала соседка, насмешливо смотря со своей верхней полки на то, как я собираю вещи для ночёвки в библиотеке. Проверить действительность слов Норман я смогла почти сразу же. Стоило мне направиться обратно в комнату, я встретила полноватую библиотекаршу, которая уже собиралась уходить. Та, увидев меня, быстро вытащила из кармана ключи и прогремела ими перед глазами со словами «тебе это нужно?». Я, для вида сначала задумалась, а потом серьёзно кивнула. Она с натянутой улыбкой протянула их мне и быстренько смылась домой. Я неверяще сжимала ключи в руках, несколько секунд пристально разглядывая.

– О чём ты вообще?

– Вообще? Странно, что ты не знаешь. А ты думала, что избранная или типа того? Тогда разочарую, многим так перепадает. Норман привязывается к некоторым больше, чем к остальным и пытается дать всё, что она может, чтобы воспоминания о ней были как можно лучше. Как по мне это очень лицемерно с её стороны...

– Стой, какие воспоминания, зачем?

– Вы же скорее всего больше не увидитесь, это такая трагедия! Серьёзно, она просто королева драмы. Будто до тебя не было ещё десятки таких же «единственных и неповторимых»...

– Почему не увидимся?

– А ты мозг включи, может и поймёшь. – хмыкнула она и продолжила листать очередной журнал. Но, увидев, что до меня всё ещё не доходит, та, закатив глаза, заговорила вновь, – Сочувствую тебе на самом деле. Я считаю, что здесь гораздо лучше, чем с каким-нибудь алкашом в сарае. Хотя бы еда есть и тараканы на виду не ползают. Но это лично моё мнение. Может ты думаешь иначе?

Мои глаза застыли в ужасе. Неужели это правда? Кто-то собирается удочерить меня? Меня!? Это невозможно.

– Это невозможно! Вероятно, какая-то ошибка. Я...

– Пакуй чемоданы и вали уже.

Только не это! Что делать теперь? Сбежать или... стоп, отставить панику. Я не давала согласия, без него меня принуждать не будут. На чуйку и явное дружелюбие миссис Норман полагаться не стоит. Она всегда ведёт себя дружелюбно, даже если будет вооружена пистолетом, готовая пристрелить очередного педофила. Так что не факт, что он хороший. Или она? Но на худшее надеяться нельзя, однозначно нельзя. И всё же миссис Норман решила сделать меня персоной с привилегиями, значит ли, что она уверена, что я соглашусь?

– А я могу и не согласиться.

– О Боже, – та показушно закатывает глаза и подпирает голову рукой, – хочешь или нет, ты всё равно свалишь отсюда. Я просто не дам тебе спокойно существовать. Плевать на Норман и других, но лучше согласиться сейчас, чем потом сидеть снаружи и мечтать о жизни с алкашом в сарае. Или я не права?

– Ты не права, – тихо отвечаю я, после некоторой паузы, – ты мне никто и я не буду...

– Что ты там пищишь? Ничего не понятно.

– Заткнись! – тут же крикнула я и, захватив всё необходимое, с позором сбежала из комнаты. Настроение было паршивым. Чувство собственного достоинства тоже было паршивым. Прекрасное завершение дня