— Я бы хотел всё это ощутить. Все эти звёзды на теле. Все эти реки на руках. Песни ветра в моих волосах.
Юноша со светлыми, отдающими мягким золотом всех небесных тел волосами смотрел на небо яркими, словно застывший многие тысячи лет назад янтарь глазами и обращался к своему близнецу, к сестре, что держала в своих длинных тонких пальчиках нежный цветок.
— Не ради утоления интереса, а ради чувств, — юноша склонил голову на бок и по-солнечному ярко улыбнулся.
— Мы найдём их, Итэр, найдём эти ощущения и вместе пройдём их, — голос сестрёнки расслаблял, нежный, мелодичный, по-домашнему спокойный.
А в небе меж тем сверкали затухающие звёзды. Разрушались в бесконечном потоке времени миры, создавались новые. Юным близнецам только предстояло собственное приключение по всем вселенным, коих, они точно это знали, было бессчетное множество. Рассекать само пространство мироздания, саму суть жизни — в эту ночь они сделают шаг на пути к их бесконечно далёкому путешествию.
***
Ощущая впервые с момента попадания в этот мир спокойствие, Итэр непринуждённо улыбнулся уголками губ. Длинные волосы непривычно распущенные дарили чувство свободы, на кончиках длинных, с выпирающими костяшками пальцев играл ветерок, кружась подобно листве на ладонях, не скрытых так надоевшими за это время перчатками. Юноша оставался таким же молодым, как и в начале их пути. Но в его глазах читалась долгая, подобно Архонтам жизнь. Но сегодня впервые его не трогали проблемы этого мира. Впервые так хорошо было на душе. Воспоминания о их последнем разговоре на родине приятно кольнули сердце.
Итэр смотрел в ночное небо Тейвата с любопытством, считывая знакомые созвездия, переплетая их с людьми, которыми он здесь повстречал. В чистом ковре виднеется даже какая-то молодая вселенная, и юноша ощущает её отклик на своём теле: мириады миров сверкают россыпью едва видимых веснушек. Те, что выделялись на фоне, ждали прибытия близнецов, жаждали их солнечных даров и всепоглощающей любознательности. Сами Вселенные подавали свои знаки путешественникам и терпеливо ждали их прибытия.
***
Итэр смотрит на Мондштадт с высоты птичьего полёта — резонанс с тремя стихиями архонтов частично начал возвращать былую мощь. Расправляя ещё неокрепшие белоснежные крылья, парень нетерпеливо тянется вверх, вспоминая забытое ощущение ветра в перьях. Как же хорошо чувствуются силы первозданной мощи.
Крылатая фигура остаётся почти незамеченной, ночь хорошо скрывает путешественника. Быть может, лишь один человек следит за ним, принимает в свои объятия и указывает на самые интересные места для обзора. Итэр усмехается и покорно позволяет себя вести, удивляется действительно умиротворяющим пейзажам местности и уносится вдаль, к Драконьему Хребту…
***
Люмин смотрит на резвящегося под потоками водопада братца, вместе с ним разделяет чувство восторга и бесконечной радости. Смеётся от попадающих на лицо брызг и по-простому вбегает в крупное озеро, гораздо дальше от них переходящее в реку. Близнецы отдаются непривычно холодной воде, но это их ни капли не волнует. Знают: их сущностям не грозят даже самые жестокие болезни. Итэр ловит сестру и затаскивает чуть глубже, держа на поверхности. Ему нравится видеть эти лучики старых миров в её глазах. Нравится видеть, как Люмин тепло горит вместе с ними и наслаждается такими детскими мгновениями их долгой жизни. Итэр любит их, любит обнимать родную звёздочку, поддерживать во всех её идеях, пылать ими вместе с ней.
Две звезды одного созвездия. Их мир был таким странным на общем небосклоне. Может быть, родившиеся из пыли и вскормленные чистой материей близнецы и были одиноки в чьём-то понимании, но друг для друга — истинно счастливые в своём единстве.
***
Ни Ли Юэ, ни Мондштадт не раскрыли тайну пропажи сестрёнки, однако Итэр шёл вперёд, натыкаясь на недосказанные, оборванные, в спешке брошенные фразы о моменте их потери друг другом. И в голове все чаще появлялась мысль: как так выходило, что натыкаясь на просьбы жителей, он неизменно попадал на загадки этого мира.
Потом была встреча, всполошившая все, разрушившая и построившая все заново. Путешественник не смог разговорить сестру, не смог собрать по кускам их осколки созвездия, однако на мгновение увидел в её потухших вселенных искру того мира, что не так давно засветился на собственном теле. Это и вселило в его душу надежду, что они ещё встретятся на их долгом пути. Скрепят друг друга в тёплых, родных объятиях и все расскажут.
***
Белоснежные крылья ощущались как-то неправильно. Будто им не хватало чего-то окончательно нужного, того, что заставит полностью отринуть песок и пыль накопившегося груза мироздания. Итэр, красуясь, поворачивался под восхищенным взглядом Венти. Архонт слишком возбуждено вглядывается в янтарные глаза путешественника и, получив молчаливое разрешение, с нежностью касается перьев чуть дернувшихся крыльев. Зелёные глаза юноши изучают мягкость оперения, силу мышц, чуть зарываются худощавыми музыкальными пальцами в их теплоту и легонько пускают по ним потоки энергии, даруя небольшую толику своих сил и ощущений. Итэр смущённо скрывает свою реакцию, прекрасно осознавая, что означает такой дар для них, для долгожителей в нетлеющем мире.
Парень теряется в чувствах, захлестнувших его. Искры ветров легко пробегают по нервам, выстреливают жалящими прикосновениями на каждой звезде, тягуче медленно перемещающихся частично на новое полотно. И янтарные глаза распахиваются от осознания обретенного: та самая недостающая часть сейчас расположилась на его оперении, едва заметными желтоватыми созвездиями рассекла его крылья. Особые скопления — долгая жизнь в тех мирах — создали коричневатые проблески. Теперь это не чистое поле, а усеянное историей творение.
Оба восторженно смотрят, как меняется облик Итэра, как он становится чуточку правильнее в своём обличии.
***
Бард наблюдает, как только-только взлетевший птенец старается вспомнить былую жизнь, как привычные рефлексы на границе памяти отражаются в его теле. И, словно отражение первого полёта, раздаются первые ноты мелодии, первые потоки его личной музыки, рождённой в бесконечно далёком моменте прошлого. Венти счастливо улыбается, ощущая близость, полученное доверие. Как когда-то давно, как в старые времена, когда он ещё ходил по миру с такими же белоснежными крыльями, взлетал в небеса и шутливо игрался с ветрами. Как когда-то давно, держа в руках такую же небольшую ладонь. В их глазах ещё сверкали звезды миров, звезды полюбившихся им людей.
***
Венти замечает различие в близнецах почти сразу же. У одной в глазах сотни миров и сотни историй. У другого они расположились по всему телу и на крыльях. Лёгкие одеяния также разнились: если у парня сочетались золотые и коричневые тона, (на это Барбатос чуточку усмехнулся, вспоминая своего друга) то у девушки нежность голубого с лёгким золотом, однако общим цветом был чистейший белый, на котором тусклыми, но в то же время яркими красками выделялись их личные комбинации.
Они не называют своих имён, не говорят о своих приключениях, лишь веселятся в этом миге своей встречи с вечно юным архонтом.
Позже, когда он встречает путешественника, Венти кидает старые фразы в их разговоры, но с неудовлетворением осознает: память давно покинула юношу. А спустя несколько дней, проведённых вместе находит ключ: её запечатали, тогда, в тот миг падения старого народа, что отрёкся от божеств. Венти на это лишь раздосадовано хмурится, проклиная свою, Моракса и других архонтов слабость перед законом, перед цепями на их груди.
***
Сидя на ветвях великого древа юноши тихо смеются, рассказывают друг другу истории, дарят тепло в потерянные сердца. Итэру предстоит путь в Сумеру, но он сидит со своим другом в долине ветряных астр, спрятанный от шума мира в кроне дерева. Венти шумный на публике, хорошо показывает себя как весёлого барда, готового выпить и сыграть на лире, сейчас такой по нежному спокойный. В его отдающих бирюзовой солью моря глазах искры спокойной, не наигранной радости. Он все ещё не помнит их далёкой встречи, но и без этого вновь ощущается так близко к сердцу. Бард вздыхает чуть обречённо, на миг поддаваясь слабости своих танцующих чувств. А светловолосый юноша крылом приближает погрустневшего друга ближе к себе и тихо шепчет приятные слова в шею, скрывая свою слабость в этих мимолетных действиях. Ему предстоит долгий путь, тогда почему бы и не понаслаждаться спокойствием владений Анемо Архонта? За каждой фразой — короткое касание губ. И Венти уже кажется, что его покидают все силы, если бы не эти цепи, если бы не этот взгляд по-своему нового человека, он бы полностью отдался всем тем чувствам.
Итэр чувствовал и не принуждал ни к чему. Лишь тихо сопел в лёгкой дрёме, погруженный в мысли. В какой-то момент бард развернулся к нему и устроившись удобнее, закинул руки и ноги на тело путешественника, так расслаблено доверившегося ветренному юноше, и уснул, с наслаждением вдыхая запах астр и чего-то далёкого, такого же, как и он сам. Чувства в их бесконечной жизни могут подождать, могут лишь стать некой преградой, которую разрушат ветра и мощь его маленького осколка далёкого созвездия, что не видно на небе этого мира.
Венти счастливо улыбался, решая полностью оставить свои переживания, ведь даже если путешественник исчезнет из его жизни, как когда-то давно, он вернется, смущенный, с кучей подарков и россыпью новых веснушек таких разных вселенных.
***
Венти вдыхает запах близнецов, и почему-то осознает: от парня пахнет ближе, что-то неуловимо родное откликается в его струнах души. И он поёт. Играет мелодию, родившуюся только для этого путешественника с золотыми волосами и цвета бесконечно красивого кор ляписа глазами, дарит ему все звезды на их небосклоне, дарит свое созвездие этому далеко не такому юному, видевшему многое, но все ещё чуточку наивному человеку.
Слышит, как далеко, в горах, его друг находит счастье в такого же цвета глазах девушки, счастье в тонких запястьях и твёрдому, как и он сам характере. Брат её гораздо мягче, думается архонту, гораздо ближе к его потокам ветра, что может в любое мгновение стать бурей. Девушка же будет стоять на своём до конца. Их первый контракт отражается в водах, высекается новым созвездием на небосклоне. А спустя многие века внезапно рушится. Моракс почти разрушил в тот миг себя. Разрушил свое отражение, но остановился, всматриваясь в глаза далёкой Бездны, ощущая боль и потерю.
Барбатос его успокаивает, близнецы ещё дадут о себе знать.
***
Чжун Ли видит печаль в глазах путешественника, но не может ничего рассказать, удерживаемый цепями различных контрактов, он медленно разрушается под взором таких родных глаз, но без звёзд, без взрывов миров. И от этого бесконечно тоскливо на душе. Так, что хочется разрушить все самому, но он идёт к цели и медленно уходит от связывающих его оков. Итэр видит эти взгляды, ощущает естеством тяжесть цепей старейшего Архонта.
После встречи с сестрой осознает и другое. Они здесь надолго. Может быть на пару веков, но на теле не цветёт созвездие Тейвата, не искрится детскими взрывами. Итэр внезапно осознает, они здесь уже были и вдруг теплом ощущает мягкое послание мироздания. Даже потеря памяти и цепи бессилия не покорят его росчерков миров. Путешественник впервые тогда счастливо смеётся, даже несмотря на всю горечь. Ветра доносят этот смех до барда, и тот снова хочет увидеть узнавание…
***
Итэр держит на руках Венти, что счастливо смеётся и прижимается к собственному осколку созвездия, мягкими рывками поднимает их в небо. Вновь показывает архонт его владения. Двалин хитро щурится, видя своего друга в объятиях другого божества и спокойно выдыхает.
Чжун Ли все ещё ждёт свой осколок, потерянный в Бездне, ощущает близость к юноше, в чьей душе поселилась та же горечь. И дарит ему рассказы обо всем, показывает историю. Вновь врезается в разочарование, а потом прощение, делится собственными переживаниями и терпеливо ждёт свой осколок, так дополняющий этот хаос вылезший из низов Бездны.