После появления в храме маленькой замызганной девочки с копной длинных спутавшихся волос, Александр спал чутко. Как только ребёнок стал вести себя странно, его тут же забрал под свою опеку Альбирео. Он думал, что справится. Он не справлялся. Девочка, которую увидевший её жрец назвал Фиалкой, постоянно дёргалась, рвала себе волосы, приглушённо разговаривала сама с собой, а как только наступала ночь принималась кричать и бить стены в таком отчаянном порыве, что казалось, будто кто-то убивает её изнутри. 

Глаза её - совершенно серые, почти белые - пугали всех в храме, в том числе и Альбирео. Но мужчина убеждал себя в том, что он должен быть самым стойким из всех, кому приходилось наблюдать эту картину. Он не имеет права на крики и грубое поведение, он не может просто запереть Фиалку в маленькой подсобке со скудными припасами и крысиным помётом на ночь. Он не даёт себе такой возможности хотя бы потому, что в этих безжизненных серых глазах видит себя - ныне строгого учителя для деревенских детей, а когда-то такого же потерянного мальчишку в большом непонятном ему мире. В его жизни было достаточно людей, которые позволяли себе “запереть его в подвале” со страшным существом, которого он по глупости призвал. Теперь, глубокой ночью лёжа на своей узкой кровати и слушая, как шелестят листья на ночном ветерке, Александр думал о том, что ему делать. С каждым днём им всё сильнее овладевало желание курить, каждый вечер хотелось пустить слезу безвыходности. 

Он часто лежал так - смотрел в стену и пытался освободить уставшую голову от любых мыслей. Это редко помогало, в голову лезли картины прошлого, отпечатавшиеся в его сознании красными кляксами на сером холсте. Однако иногда - только иногда, но всё же - в этой тишине комнаты ему удавалось найти то успокоение, которое ускользало от него на каждой утренней молитве. Александр верил по привычке, потому что все верят, потому что если бы не вера, он бы жил на помойке. 

“Но так не со всеми”, - думалось ему. Каждый день он видел, как одухотворённо молится их жрец и наблюдал магию, которую тот мог использовать. Это немного успокаивало. Тихие монотонные молитвы тоже многим помогают.

“Об этом стоит подумать”, - промелькнуло в сознании Александра, он перевернулся на другой бок. И замер. Ему теперь был виден узкий тёмный проход в коридоры келий. В нём, будто один из неупокоенных злых духов, стояла маленькая девочка с длинными чёрными волосами. Её бледно-серые глаза, казалось, светились в темноте, белая тонкая ночнушка сейчас виделась Альбирео одеянием усопшей.

Как долго она тут стоит? Зачем пришла? Что собирается делать?

Но Фиалка просто стояла в проходе и немигающим взглядом смотрела на Альбирео. С секунды две они смотрели друг на друга, потом мужчина сел на кровати и поманил ребёнка к себе. Девочка подошла.

Александр не знал, что заставило его принять такое решение. В первую секунду сердце его подскочило в груди, но не составило труда, приглядевшись, увидеть в этом худом призраке обычного ребёнка. Напуганного ребёнка. Наверное впервые за долгое время Альбирео заметил в этих глазах не пугающую всепоглощающую пустоту, а простой человеческий страх. 

В тот вечер девочка спала у него. Они едва уместились вместе на узком матраце, но Альбирео всё равно обнял её и тихо прочитал молитву. Быстрое сердцебиение девочки вскоре замедлилось. Она впервые спала спокойно.