За все четырнадцать лет Тсуна покидал пределы Намимори всего однажды, во времена начальной школы. В день отъезда на экскурсию в Киото он устроил настоящую истерику на тему того, а так ли нужно ему ехать, нельзя ли ему остаться дома. Мама смогла убедить его всё же выползти из-под кровати только пообещав по возвращению из поездки приготовить такояки, которые в 9 лет казались самым вкусным блюдом в мире и потому имели на него непростительно большое влияние. К школьным воротам, выбранных местом встречи, Тсуна понуро шаркал, не выпуская мамину руку до самого последнего момента.

Чему именно и по какой причине так противился тогда, Тсуна уже не помнил, да и вряд ли когда-либо знал досконально. Сама поездка с годами свелась к смутным воспоминаниям о длинных серых улицах, усталости в ногах, задиристом смехе и липкому пятну газировки, посаженному прямо в центр любимой футболки. А под ним, в груди — такое же липкое ощущение обиды, смешанной с тоской — по чему, Тсуна не понимал. Может, по дому, потому как возвращение в Намимори он помнил до сих пор, столько лет спустя. Скорее всего, причиной тому были мама и такояки. И никакой ностальгии. Он уезжал на три дня — небольшой срок, — да и был тогда ещё недостаточно взрослым, чтобы понимать такое сложное чувство.

Однако глядя же сейчас на улицы городка, Тсуна подозревал, что тупое горько-сладкое ощущение, узнавание и не узнавание одновременно — именно ностальгия. Намимори изменился. В мелочах, но их обнаруживалось великое множество.

На горизонте, ближе к подножью гор виднелись нечётко ряды высоток — новостройки жилищных комплексов. Знакомые лавки, куда Тсуна забегал за дешёвыми конфетами после уроков, исчезли. Что-то снесли и построили апартаменты, что-то отремонтировали и превратили в ещё один безликий комбини. На месте игровых автоматов теперь была прачечная. Видеопрокат закрылся вообще. Сквер перед почтой облагородили и проложили асфальтированные тропинки, расставили скамейки. На улочках появились ограждения, отделяющие тротуар от дороги. Какие-то дома перекрасили, какие-то вывески выцвели, другие — исчезли или сменились полностью. На заборах кудрявился плющ, вьюнки безмятежно качались под порывами ветра, цвели вытянувшиеся ввысь деревья.

Ямамото крутил головой, стараясь впитать абсолютно все перемены, случившиеся за прошедшие годы. Тсуна не испытывал подобного энтузиазма, но тоже активно оглядывался вокруг. Была нужда в этом — найти отличия с образами, знакомыми, будто собственное имя.

Намимори узнавался, но с трудом. Яркие ориентиры: мост через речку, полицейский участок, автовокзал и многие другие хоженные тысячи раз места — казалось, остались практически неизменны — в отличие от того, что их окружало: дорожки и улицы, жилые дома и тупички. Словно сместившееся созвездие.

Они прошли мимо детского сада, и Тсуна увидел во дворе на площадке, где активно возились дети, воспитательницу. Девушка показалась знакомой, и так оно и было — через секунду она превратилась в Арисаву Сумико, одноклассницу, которая сидела справа от Тсуны в начальной школе. Таких же трёх родинок, расположенных на щеке в форме правильного треугольника, он не встречал больше ни у кого.

Сумико выглядела… старше. Не только возрастом. В том, как она помогала упавшему хныкающему мальчику подняться с песка, как она держала его за руку и утешала, ощущалась надёжность. Спокойная уверенность и готовность помогать, как у взрослого Ямамото, когда он встретил их с Лар.

Миновав детский сад, они завернули за угол. Луч солнца брызнул в глаза, искривлённый сферическим зеркалом безопасности. Тсуна рефлекторно посмотрел в ту сторону, ловя вытянутое отражение их троих.

Интересно, он из этого времени тоже не просто физически вырос? Стал ли старше, стал взрослым?

Как Ямамото и Сумико. Как Намимори.

Успел ли он вырасти из неудачника, до того как умер?

— На два часа, — произнёс Ямамото, глядя на свой радар. Вокруг, кроме них, в переулке никого не было, поэтому Такеши говорил обычным тоном и без шифровок. — Синяя и зелёная точки.

— Быстро заметил, — сказала Лар, не удивившись. Максимально близкое к похвале, что она в принципе могла произнести. — Немного увеличим расстояние между нами, я пойду вперёд, а вы замедлитесь. Нагоните в конце улицы, там сориентируйтесь. И помните, сохраняйте спокойствие. Нервозность привлекает ненужное внимание. Это ваш город, вам должно быть нечего бояться тут.

Он кивнул. Так и должно быть. Они у себя дома. Намимори ощущался как дом — всё ещё, даже через десять лет, - но у Тсуны было такое впечатление, как будто его наполнили незнакомые гости, а он был обязан улыбаться, проявлять гостеприимство и вежливость, хотя так хотелось сбежать в безопасность своей комнаты. Нервозно, некомфортно, будто жуки ползают непрестанно по коже. Под кожей.

Не теряя времени, Лар ускорила шаг, её фигура стремительно уменьшалась.

Сердце в груди забилось сильнее. До этого момента им везло, им удалось выйти с территории колледжа, перейти мост и даже пройти несколько кварталов, не пересекаясь с Мельфиоре. Лишь один раз Лар заставила их остановиться, подозвала поближе, и, показывая на радаре Ямамото, чью руку бесцеремонно вытянула в центр образованного ими круг, она объяснила: «Поисковая группа. Видите эти пять сигналов? Обычный патруль Мельфиоре состоит из двух человек. Их мы не будем обходить. А вот поисковые отряды — да. Сейчас мы сделаем крюк.»

Они избежали столкновения с врагом, но теперь пришло время встретится с ним лицом к лицу.

Неожиданно Ямамото похлопал его по плечу, и Тсуна понял, что неосознанно задержал дыхание. Он выдохнул, заставил плечи расслабиться, а ноги — продолжать шагать.

У него был опыт битв, а не скрытных проникновений, не говоря уже о простой разведке. Слава богам, Такеши был с ним.

— Как думаешь, что мы можем взять девочкам из еды? — Тот беспечно заложил руки за голову. Голос звучал совершенно обыденно.

Впереди появилось двое мужчин в чёрных куртках — душа Тсуны ёкнула. Он сразу опознал в них патруль, замеченный Ямамото, несмотря на то, что они не носили никаких опознавательных знаков, вроде бляшек со скрещенными цветами, какие были на одежде Нозару и Тазару. Косой взгляд на наручные часы, замаскированный под то, что он поправляет перевязь через плечо, изгнал все сомнения: два сигнала совпадали с положением мужчин.

Тсуна сглотнул, молясь, чтобы голос не выдал его волнение.

— Может, возьмём им булочки с кремом? — выдавил он, старательно глядя только на Ямамото. — Те, что с дыней.

— Если только их не успели разобрать, — друг промычал коротко и задумчиво. — В прошлом году я успел попробовать их всего один раз! Тренер купил их для всей команды после того, как мы прошли первые отборочные.

Тсуна кивал тупым болванчиком. Мысли метались между «они приближаются! они косятся на нас, они наверняка нас раскусили!» и «что ответить Ямамото? что я могу сказать дальше?»

Тому, однако, кажется, не требовалась помощь, чтобы продолжить диалог. Он приложил палец к подбородку, размышляя:

— Ну, сейчас же вроде как раз сезон дыни? Можем просто взять её. Или арбуз!

— З-звучит хорошо, — Мельфиоре приближались, буквально в трёх шагах, они наверное даже слышат, как Тсуна мямлит, видят, как он подозрительно бледнеет с каждой секундой. — Я давно не пробовал арбуз…

— Значит решено, возьмём его! Отец научил меня, как правильно выбирать, вот увидишь, мы возьмём самый спелый!

Секунда — они поравнялись.

Не смотри в их сторону, даже не поворачивай голову, не давай ещё больше поводов для подозрения!

Не беги, не ускоряй шаг. И продолжай. Дышать.

«Это наш город. Ты прожил в Намимори всю жизнь. Это твой город. У тебя есть полное право тут быть.»

— Я, на самом деле, не понимаю тех, кто не любит их из-за косточек, — как ни в чём не бывало Такеши продолжал нести чушь. Честно говоря, Тсуна слышал его через слово, в ушах гудела оглушающе кровь. — В этом же всё веселье, плеваться арбузными косточками!..

Тяжёлый, напитанный дождевой влагой летний воздух будто давил всё сильнее с каждым мгновением, сжимал грудную клетку.

Вот сейчас… Прямо сейчас…

Никто не кричал им в спину. Земля под их ногами не взрывалась. Предчувствие не дёргало Тсуну в сторону, спасая с линии выстрела.

Через пять шагов — пять выверенных шагов средней длины в неторопливом темпе, никак не раньше, он сдерживал порыв железной хваткой — Тсуна осмелился посмотреть на радар. Синяя и зелёная точки двигались дальше по улице с той же ровной скоростью, что и до пересечения с двумя подростками.

Ещё десять шагов — всё то же. Патруль Мельфиоре продолжал свой путь, словно не заметил ничего необычного.

Пальцы задрожали — от облегчения, — и он решил спрятать правую руку в кармане толстовки.

Они справились. Пустяковая задача, но они с Ямамото справились, оправдав доверие Лар!

Тсуна долго выдохнул. Немного кружилась голова от того, что он, несмотря на все усилия, всё-таки задержал дыхание в последние пару минут, но скоро это пройдёт.

Такеши ободрительно улыбнулся ему. Тсуна кивнул, не способный пока что выразить благодарность больше, чем просто жестом.

«Рано расслабляться. Это был всего лишь один патруль из двух человек. Мы только начали, ” — проскользнула хмурая мысль. Он тут же прогнал её: «И у нас всё получится. И в этот раз никто не пострадает!»

Ещё с полминуты они шли в тишине. Ямамото вновь начал оглядываться на здания.

— Как всё же изменился город, — заметил друг. Кивнул на запылённые окна в доме на другой стороне улицы. — Здесь раньше был книжная лавка. Ей владел один старик, я иногда помогал ему донести баллон с газом для его кухни, он жил на втором этаже. У него ещё была собака. Акита-ину. Такая же старая, как и он.

Ямамото поправил лямку на плече и бросил последний взгляд на бывший магазин.

— Гокудера… Он часто заходил к нему, — через небольшую паузу добавил Такеши. — Он говорил, что только здесь можно найти нормальные книги про НЛО.

Против воли Тсуна прыснул. Оглянулся, на слепые окна, с трудом вспоминая, что, кажется, Гокудера, действительно, пару раз затаскивал на буксире его с Ямамото в этот магазин, когда они проходили мимо.

— Точно, где ещё, как не в подобном месте, могут быть книги по НЛО, — отозвался с неизвестным чувством, щекочущим между рёбер. — Как Гокудера-кун вообще нашёл это место?

— Ха, кто знает. Иногда мне кажется, что он знает Намимори лучше, чем я, — друг легко пожал плечами. — Когда мы искали тебя, в нашем настоящем я имею в виду, то он находил пути, о которых я даже не подозревал!

«Это наш город. Был им когда-то. А теперь я едва узнаю знакомые места.»

— Было бы хорошо, если бы мы смогли зайти к себе домой, — сказал друг. Он поднял голову к небу, и в его глазах Тсуне на секунду почудилась печаль. Однако Ямамото быстро улыбнулся, и впечатление пропало. — Может, у меня ещё лежит не открытый выпуск «джампа»… Ого, это получается, я купил его почти ровно десять лет назад, ха-ха!

В этот момент в поле зрения появилась Лар. Она вышла из магазина электроники с невозмутимым видом, незаметно подстроилась под их ритм ходьбы, держа дистанцию в несколько шагов. Затем, они дошли до перекрёстка и встали на светофоре.

— За нами хвост, — буднично сообщила инструктор.

— Хи-и! — Вырвало из Тсуны непреднамеренно, и он тут же прикрыл рукой рот. Проглотил крик, спросил значительно тише. — Но как? Мы же успешно прошли мимо патруля, и они нас не заметили!

— Могу лишь предположить, откуда он взялся, но это прямо сейчас излишне. Факт в том, что за нами хвост. Он не отображается на радаре, так что он либо скрывает кольцо, либо у него его нет.

Красный мигнул, сменившись зелёным, и люди с двух сторон перехода пришли в движение.

— Но это даже к лучшему.

— «К лучшему»? — Ямамото переспросил.

— Мы достаточно близко к центру, — сообщила Лар. — Можно начинать создавать ложный след. И для первого шага нет ничего лучше, чем попытка сбить преследователя. Акция — реакция. Выглядите правдоподобно и экономит время поисков.

Они перешли дорогу. Лар не замедлилась, продолжила путь, и Тсуна последовал бы за ней, держась, как и было сказано, чуть позади, когда Ямамото вдруг опустился на одно колено.

— Погоди, у меня шнурки развязался! — Жизнерадостно выкрикнул он. Так, что даже отошедшая Лар, наверное, услышала. — Представляешь, сразу оба!

В недоумении Тсуна пробормотал: «хорошо» — и остановился. В атмосфере вокруг снова начало нарастать напряжение. Нервы натянулись, как перед боем. Тсуна сделал вдох-выдох, восстанавливая душевный баланс.

Через пару секунд, длившихся, казалось, маленькую вечность, друг выпрямился и с полуулыбкой на лице наклонился к нему чуть ближе, сказал чуть громче шёпота:

— Их двое. Хвост — не один человек.

— Понял, — в тон ответил Тсуна, внутренне холодея.

Глаза бегали в поисках силуэта в накидке. Найдя его, он пошёл в том же направлении, стараясь, чтобы движения получались не такими дёрганными, как у загоняемого кролика. Лар знала, что делала. Он доверял ей.

Затылком он почувствовал. Взгляд, направленный на них с Ямамото. Пронзающий и расчётливый, он сверлил их какое-то время, изучая.

А затем приблизился.

Лар свернула на узкую улочку, прошла ещё какое-то расстояние, задержалась у горы мусорных пакетов, сваленных у фонарного столба. Нырнула влево, в тупик.

Тсуна ускорился. Неизвестный тоже. Его шаги зазвучали прямо за спиной. Или это была чечётка его собственного сердца в ушах?

— Ну и ну, — протянул голос. — Посмотрите, кто у нас тут. Так беспечно называть первого хранителя по имени… В Вонголе остались одни кретины?

Тсуна обернулся. Тупик, в котором скрылась Лар, оказался позади. Справа их с Ямамото зажал высокий небритый мужчина в берете. Слева зеркальным отражением стоял ещё один, со светлыми волосами и в очках. Оба — одеты в чёрное. И серебряная нашивка на плечах — два скрещенных цветка. Мельфиоре.

В центре, в двух минутах позади, шумели машины, суетились люди, но здесь, посреди улицы, восходящей вверх по склону холма, было тихо и пусто. Этот район был признан неблагополучным и годным лишь для сноса ещё десять лет назад. Немногие оставшиеся обитатели, прятавшиеся где-то в домах вокруг, не станут влезать в разборки или звонить в полицию. Как же их загнали… Лар не могла так просчитаться, завести их в ловушку!

Запульсировало фантомной болью плечо.

Ямамото сместился, прикрывая его левый бок. Шигури кинтоки всё ещё скрывался в чехле. Такеши был способен обнажить клинок за доли секунды, но не спешил.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — вежливо улыбнулся он. — Скорее всего, вы нас с кем-то перепу-

— Не держи нас за идиотов, пацан, — перебил тот, что в очках. — Как думаешь, сколько в этой дыре людей по фамилии Гокудера?

«Нас подслушали» — с оглушающей чёткостью осознал Тсуна. Их ностальгия обернулась обоюдоострым мечом. Это… это просто нечестно! Они что, не могу теперь даже просто повспоминать друзей?!

Мельфиоре в берете вытащил пистолет из наплечной кобуры.

Тсуна присел, готовясь. В горле резко пересохло.

Что-то шепнуло ему уйти в бок, и он так и сделал. Не удержал равновесие и растянулся на асфальте. Ямамото также метнулся — в противоположную сторону — но смог остаться на ногах, перекатившись. Вовремя — совсем рядом с ними пронеслась стрелой сороконожка, объятая фиолетовым пламенем: не размениваясь на слова, Лар атаковала.

Оружие из коробочки скрутило противника с пистолетом. В сторону второго полетели голубые залпы из пушки. Лёжа Тсуна наблюдал, как они попали в колено, плечо. В голову. Взметнулись светлые волосы, соскочили очки, отлетев в куда-то в темноту. Мужчина упал. Крови не было. По крайней мере, Тсуна её не заметил.

Справа раздались сдавленные задыхающиеся звуки. Он механически, будто нехотя, перевёл взгляд и увидел, как сороконожка — нет, сколопендра — душит Мельфиоре; как тот царапает панцирь, покрытый тонкими язычками пламени; как перебираются тонкие ноги, приспосабливаясь к дёрганью жертвы; как сбивается назад берет, закатываются глаза и медленно опадают руки. Сделав своё дело, животное обратилось фиолетовым вихрем, вернулось в коробочку.

— Чего разлёгся, Савада? — Лар вышла из тупика, поправляя накидку. Кольца уже были скрыты цепями, которые ловили скудные в царящем полумраке высоких стен лучи солнца. Нога поднялась, намереваясь упереться в бедро Тсуны, поэтому он спешно подобрался и вскочил.

— Это было близко, — Такеши рассмеялся, и Тсуна не смог понять, нервный это был смех или не совсем.

— А можно было нас предупредить, — не мог не поныть он. — Что, если бы мы не успели уклониться?

— Тогда Реборн был бы отстойным репетитором, — хмыкнула инструктор. — Пошевеливайся. Скоро тут будет людно.

Она быстро, с профессиональной точностью ощупала тела, но, кажется, не нашла ничего из того, что искала. Распрямилась и вместо того, чтобы выйти обратно, к центру, она пошла в другую сторону, удаляясь от него.

— Начало положено, — прикладывая руку к очкам и что-то щёлкая в их настойках, сказала она, пока вела через лабиринт переулков в сторону соседнего района. — Ещё два-три повтора будет достаточно.

Тсуна смотрел ей в спину задумчиво, параллельно пытаясь оттереть грязь с толстовки.

— Ано, Лар-сан, — наконец, когда впереди замаячил выход на залитую солнцем улицу, он решился. — А вы… Вы их убили?

Разум Тсуны успел предложить с десяток возможных вариантов, от саркастичного «как ты думаешь?» до хладнокровного «да, и следующих прикончишь ты», пока она не дала ответ в реальности, а не его воображении:

— Нет. У того, в кого я стреляла, вероятнее всего сотрясение мозга. Пламя дождя более опасно в сочетании с холодным оружием, чем с огнестрельным. Второй обойдётся синяками на шее, максимум ему обеспечено повреждение связок и неделя без голоса. Но они живы, — Лар обернулась, не останавливаясь. — Не потому что я добрая. Или у меня нет желания их убивать. Я не такая как ты. Я ненавижу Мельфиоре, Савада, — в её голосе прорезался острая злоба. Старая рана, которая всё никак не заживёт, потому что её постоянно ковыряют. Следующие слова Лар произнесла с глухой страстью, какую Тсуна никогда не слышал ни от одного человека. — И я буду их убивать. Говорю сразу, чтобы потом не мучать тебя шоком. Просто сейчас трупы никому не сыграют на руку.

Он… добрый? Его никогда не посещало желание лишить кого-либо жизни, в этом она была права. Однако что в нём не было ненависти к Мельфиоре — к людям, из-за которых все его близкие пропали и, очень возможно, уже мертвы, кто убил его в этом времени, из-за кого он проснулся в гробу, из-за кого сладкий запах лилий теперь застрял в его носу-

— Я- Я ненавижу Мельфиоре, — Тсуна возразил упрямо. Его немного колотило, и всё же он постарался встать прямо и уверенно, будто его сейчас не пригибает к земле необъяснимая паника на пару с желание свернуться калачиком.

И тут Лар остановилась. Развернулась лицом. Сняла очки.

— Ты? — Её насмешка граничила с издёвкой. — «Ненависть» — сильное слово, сопляк.

Её глаза были полны призраков, она смотрела на него и одновременного сквозь Тсуну. Лар не злилась, нет. Она… была раздражена. Разочарована. Огорчена.

— Ты не знаешь ненависти, Савада. Мы не были знакомы лично до той встречи в лесу, но, судя по тому, что я о тебе слышала, что я смогла понять, ты не узнал её даже через десять лет, в этом времени. Мельфиоре вырезали одну базу семьи за другой, они угрожали, издевались, унижали, охотились на Вонголу, как на дичь. Продолжают охотиться. Бьякуран убил Аркобалено. Он застрелил Реборна. И знаешь, что сделал ты? Ты уничтожил кольца, ты приказал отступать, ты потерял обоих хранителей тумана и ещё сильнее ослабил Семью, разделив оставшиеся силы между двумя штабами!

— Тсуна никогда бы не оставил дорогих людей беззащитными! — Непривычно серьёзный Ямамото вклинился. — Если он так поступил, значит, это было лучшим вариантом.

Он стоял наготове, сжимая лямку чехла — как делал полчаса назад, перед лицом Мельфиоре. У Тсуны скрутило желудок. Лар была их союзником, их наставником, и Такеши не должен был ссориться с ней. Сторонники не должны ссориться! Тем более из-за него, это Тсуна начал пререкаться с Лар, Ямамото не должен вступаться за него-

— Возможно, — отрезала женщина. — А может и нет, и были варианты получше. Меня не было в той комнате, когда Десятый принимал решения. Я была занята тем, что пыталась спасти то, что Мельфиоре оставили от CEDEF. И с расстояния мне было отчётливо ясно, что в тебе нет ни капли ненависти. Потому что она ядовита. Ненавидя, ты готов уничтожить не только противника, но и себя. Приказы Десятого всегда оставляли возможности. Разные. В них было будущее — надежда на него. Тот, кто ненавидит, не надеется.

Тсуна сглотнул неожиданно образовавшийся ком в горле.

Занзас ненавидел Девятого и не надеялся, что всё сложится удачно для него. Он спланировал каждый свой шаг в битве хранителей облака, спланировал почти весь конфликт наследников. Занзас поставил на кон свою жизнь, жизни своих подчинённых. Решимость идти до конца, даже если это значит спалить всё вокруг, в нём горела столь же ярко, что и ярость. И если бы не воля самих колец Вонголы, то он бы одержал верх.

Тсуна же ни на секунду не переставал надеяться, что из истории с Варией они просто выйдут живыми. Тренировался, учил технику Примо, подбадривал остальных, но не переставал надеяться.

И с Мукуро тоже. Каким бы плохим не было положение, Тсуна не оставлял надежду. Когда иллюзионист доказал, что способен вселиться в чужие тела и заставить его друзей действовать против их желания, подобно марионеткам, она оставалась единственным, на чём Тсуна держался. Потому как уверенности в своих силах у него не было никакой, он не мог предсказать, что следующая его атака приведёт к желаемому исходу.

— Ты добрый, Савада, — мягче добавила Лар, со вздохом надевая очки. — Это твоя слабость и твоя сила. Это то, почему ты Десятый Вонгола. Говорят, Истинное Небо именно такое. Так что возрадуйся.

Полы накидки вспорхнули, перед Тсуной теперь была её спина.

— Пора уходить отсюда. У нас ещё есть работа.

Такеши сделал несколько шагов вперёд прежде чем обернулся на замершего Тсуну. Он приподнял брови, улыбнулся — рассеянно, вопросительно, приглашающе, «ну же, идём?» — и Тсуна, наконец, отмер.

Солнце встретило его с всепоглощающим теплом, и он почувствовал, как его живительная щедрость стремительно проникает в каждую клеточку его тела, стоило только выйти из трущоб.

Радар мигал лениво несколькими сигналами — напоминание.

Точно. Нельзя спрятаться в своей комнате. Не сейчас.

***