«Я только что вернулся от своего хозяина — единственного соседа, который будет мне здесь докучать»

… прочитал Бэкхен и резко отнял руки от стекла. Он сделал шаг назад и продолжил разглядывать потрепанные желтые страницы, которые, скорее всего, когда-то были полноценным дневником, но до нашего времени их дошло всего лишь две, да и те были ужасно потрепаны, как временем, так и физически.

«Я люблю землю под его ногами и воздух над его головой, и всё, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он говорит. Я люблю каждый его взгляд, и каждое движение, и его всего целиком!»

В примечании к экспонату было указано, что страницы, которые музейные работники предусмотрительно запечатали под защитное стекло, датировались десятым веком, но, к сожалению, у историков не было достоверной информации, кому наверняка они могли принадлежать, и специалисты по сей день пытались разобраться в этой запутанной истории, так как человек, чей почерк скорее всего был на страницах — не мог писать эти послания.

«Если всё прочее сгинет, а он останется — я ещё не исчезну из бытия; если же всё прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше её частью»

Бэкхен еще раз внимательно вчитался, чувствуя, как по телу пробежались мурашки — неизвестный автор красиво признавался в любви, но знал ли о ней тот, кому эти строки предназначались на самом деле? Страницы будто манили его своей не до конца изученной историей, и Бэкхену до жути хотелось перевернуть их, чтобы прочитать дальше, даже понимая, что нарушает такими действиями очень личное и, возможно, интимное.

Омега вновь протянул вперед руку, но тут же одернул сам себя и прижал ладонь к груди.

— Не бойся… — услышал он тихий голос, больше схожий на шуршание листвы. — Прикоснись…

По телу парня прошла непонятная дрожь, и на мгновение стало холодно, будто в музей пробрался холодный ветер. Бэкхен поежился и огляделся по сторонам — несмотря на то, что в этом зале сейчас было многолюдно, рядом с ним никого не было. И лишь какой-то молодой мужчина у дальней стены посматривал на омегу.

— Бэк, ты чего здесь застрял? — шепнули омеге на ухо, и тот дернулся от испуга. — Пошли быстрее, пока Ли не заметил наше отсутствие, — парня потянули за руку.

— Черт, — скривился Бэкхен, выглядывая в конце зала их группу во главе с преподавателем Ли. Под его недовольным взглядом парень примкнул к группе и встал позади всех, даже не пытаясь сделать вид, что ему интересно.

— Ты же знаешь, что еще одно замечание и ты загремишь в темную, — шикнул ему на ухо друг, сжав его локоть.

— Ли только и ждет момента, чтобы меня туда отправить, — омега исподлобья глянул на учителя, что коршуном оглядывал толпу подростков, которым уже полчаса с лихим задором что-то рассказывал работник музея.

— А ты, будто специально нарываешься. Или не знаешь, чего ему от тебя нужно?

— Не дождется… извращенец, — Бэкхен практически выплюнул последнее слово.

— Если он запрет тебя в темной — никто не сможет помочь.

— Хань, если он меня, хотя бы пальцем тронет, я откушу ему все, что у него болтается в штанах. — Лу лишь грустно вздохнул, прекрасно понимая, что Бэк именно так и сделает. Вот только оставалось под вопросом, кто от этого пострадает больше — Бэкхен, проблемный подросток с личным делом, пестрившим записями о мелких хулиганствах, или преподаватель с десятком лет безупречной работы в закрытом учебном заведении для трудновоспитуемых подростков.

— Хочу курить, — тихо выдал Бэкхен.

— А есть что? — Хань повернулся к нему, смотря с надеждой, что его друг смог раздобыть пару сигареток.

Бэкхен заметил, как напряглась спина парня, стоящего перед ними, видимо, услышавшего последние его слова, и помахал Ханю головой, мол «не здесь», а сам с притворной грустью сказал в слух:

— Если бы…

— Ну, что ж, — внезапно прогремел голос преподавателя Ли, — давайте поблагодарим господина Кана за эту увлекательную прогулку по истории нашей страны. «Спасибо», — раздалось со всех сторон неохотное и в разнобой, и Бэкхен с Ханем присоединились к этому балагану. — А теперь все дружно идем на выход.

Подростки шумно сбились в кучу, переговариваясь друг с другом, и медленно двинулись к высоким двойным дверям из крепкого дуба, что вели из большого зала. Кто-то продолжал болтать, кто-то все еще с интересом смотрел на древние экспонаты, а Бэкхен повернул голову и вновь посмотрел в сторону стойки со страницами. Он сглотнул, чувствуя непонятную дрожь и, мельком глянув на учителя, выбился из вереницы и вновь подошел к экспонату, завороженно рассматривая желтизну бумаги. Омега пробежался взглядом по строчкам, выведенным красивым ровным почерком и, лишь шевеля губами, опять прочитал признания, прерываемые во многих местах потертостями.

— Узнаешь? — услышал он голос, будто принесенный ветром. Ему даже показалось, что края страниц затрепетали — хотя это было не возможно…

Парень подозрительно обернулся, видя, как последняя тройка из его группы покинула зал, а Хань нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу и ждал его у выхода. «Ну, блин…» — прошептал друг, нервно сверкнув глазами.

Бэкхен повернулся обратно и коснулся правой ладонью стекла. Он медленно провел по нему, ощущая приятное тепло и уставился на буквы, которые внезапно засветились изнутри легким светом.

— Бён! — вдруг услышал он издалека и вздрогнул от неприятного голоса. — Живо сюда! — Омега оглянулся и посмотрел на преподавателя, сжимаясь под его злобным взглядом. — Ты что, не слышал меня?! — крикнул мужчина через весь зал, а следом быстро подошел к нему, шепча под нос «Допрыгался, дрянь». Бэкхен инстинктивно прижался спиной к стойке, коснувшись ее рукой за своей спиной, и учитель прожег его практически черным взглядом, но остановился за шаг, переводя взгляд с воспитанника на экспонат. — Что ты здесь забыл? — с ненавистью выплюнул взрослый и потянулся к нему, но, будто обжегшись, дернулся. — На выход. - Бэкхен тяжело дышал, но все же чувствовал, что пока он здесь — значит, будет в порядке.— Ты меня слышал?

— Да, — выдохнул омега.

— Тогда, марш отсюда. Ты наказан, — Ли указал пальцем в сторону выхода. — А посмеешь что-нибудь выкинуть — и друга своего потянешь за собой.

Бэкхен посмотрел в направлении чужой руки и заметил все еще стоящего в зале Ханя, что в страхе обхватил щеки и во все глаза смотрел на разыгравшуюся ситуацию.

— Простите, — плеча мужчины коснулась рука, отвлекая, — но вы в музее, так что, ведите себя подобающим образом. — Все перевели взгляд на миловидного омегу, который недовольно посмотрел на преподавателя. — Подросток всего лишь рассматривал экспонат, который, по-видимому, его заинтересовал. Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Вы просто не знаете его, — сурово сказал Ли. — Уверен, что его абсолютно не интересует история, да и ваш музей вообще.

— Не спешите с выводами, — мягко попросил смотритель, уже посмотрев на Бэкхена и улыбнувшись ему, являя милую ямочку на щеке. — Тебя ведь заинтересовали страницы? — поинтересовался он у омеги, и тот кивнул. — А знаешь, кому они принадлежали? — омега замахал головой.

— Зачем вы задаете ему эти вопросы, там же ясно написано, что их хозяин неизв…

— Не перебивайте, пожалуйста, — остановил смотритель Ли, даже не смотря в его сторону. — Так ты знаешь? — повторил он, но Бэкхен почесал щеку и опять неуверенно замахал. — А ты подумай. Загляни глубже в себя.

— Хватит, — взбесился преподаватель, не желая продолжать этот фарс. — Его ждет вся группа — слишком велика честь. Бён, быстро в автобус, — отчеканил Ли. Он подождал, пока омега отойдет от экспонатной стойки, и лишь только тогда схватил его за локоть, таща на выход. — Лу, — крикнул он второму подростку, — если не хочешь быть наказан — быстро догоняй остальных.

Выйдя из музея, Ли быстро проследил за тем, чтобы все воспитанники разместились в автобусе, пересчитал их по головам и сел сам, под грустным взглядом Ханя насильно усадив рядом собой Бэкхена и уложив свою большую ладонь на его бедро, прижимая к сиденью. Подростки, видя своего руководителя без настроения, посчитали, что будет правильным просто тихо сидеть и до самого конца пути лишь иногда перешёптывались, поглядывая в сторону Ли и демонстративно отвернувшегося к окну Бэкхена, который даже не скрывал, что чужая рука на его ноге злила и вызывала отвращение.

— Расходитесь по комнатам, — громко распорядился Ли, когда группа вернулась в школу и вышла из автобуса. Он крепко держал Бэкхена за руку, а сам следил за тем, чтобы ученики направились в жилой корпус. — А ты, — с каким-то издевательским шёпотом известил он омегу, — идешь со мной.

— За что? — сквозь зубы спросил Бэкхен, зная, куда его сейчас поведут. Он попытался высвободиться, но лишь прошипел от боли под сжавшимися пальцами.

— За систематическое непослушание, — сказал громко Ли, и Бэкхен заметил мимо проходящего другого учителя, скорее всего, даже не обратившего внимание на привычное для этого места действие. Мужчина уже потащил Бэкхена за собой, но услышал в спину голос Ханя, не ушедшего со всеми остальными:

— Преподаватель Ли, — окликнул парень мужчину.

— Лу, марш в корпус! — гаркнул учитель, не оборачиваясь к подростку и идя дальше.

— Это неправильно - за такую мелочную оплошность отправлять Бэкхена в темную, — не унимался тот, следуя по пятам и уже прекрасно понимая, к чему все идет. Но Ли вряд ли накажет Ханя "за компанию" — лишние уши и глаза ему не нужны. Парень сделал шаг вперед, еще один, и уже уверенно вознамерился не оставлять друга одного, специально нарываясь на наказание.

— Хань, — приторно сладко обратился к нему учитель, притормозив на мгновение, — ты тоже сейчас ищешь приключений на свою милую задницу? Так будь уверен, я тебе их организую.

И он это сделает, как только разберется с Бёном — все присутствующие это понимали — поэтому Бэкхен отрицательно помахал другу головой, чтобы тот даже не пытался вмешиваться. Но Хань упрямо сжал кулаки и посмотрел на мужчину волком.

— Если вы запрете Бэкхена, поверьте, я… — ему не дали договорить, и кто-то схватил парня за руку, грубо разворачивая. — Преподаватель Чхве…

— Лу, тебе же ясно сказали — идти в корпус, — строго напомнил ему другой учитель, видимо посчитавший, что ученик мешает воспитательному процессу.

— Преподаватель Ли хочет запереть Бэкхена в темной! — прокричал Хань, видя, как друга потащили дальше.

— Значит, твой дружок заслужил это, — мужчина встряхнул его и подтолкнул обратно к зданию. — Возвращайся к своей группе и займись учебой! Или государство зря тратит деньги и время, надеясь вырастить из тебя человека? Хотя… — скривился взрослый, — из таких, как ты, никогда не выйдет ничего путного.

— Но он же… — парень пропустил мимо ушей уже привычное в свой адрес оскорбление и нервно провел рукой по волосам, заметив боковым зрением, что Ли втолкнул Бэкхена в помещение котельной, размещавшейся неподалеку.

— Лу, еще слово, и ты будешь месяц мыть все туалеты этого заведения! — Учитель толкнул воспитанника, не обращая внимания на то, что подросток споткнулся и с трудом устоял на ногах. — И я лично прослежу за тем, чтобы у тебя было достаточно работы. Быстро зашел внутрь!

***

Чанель переступил через обломок железной трубы и сделал шаг в сторону, чтобы не мешать криминалистам, рассматривая на расстоянии место преступления. В стороне лежало тело, обведенное и накрытое пропитавшимся кровью одеялом, а в самом помещении творился разгром, скорее всего — последствие драки. По правую руку была открыта небольшая дверь, ведущая в темную комнату и Чанель, достав свой фонарик, заглянул в нее, освещая. Комната не представляла из себя ничего необычного и могла бы смахивать на каморку ночного сторожа, если бы детектив не знал, что настоящая комната отдыха располагалась в другом месте, а в этой — кроме голого матраса на полу и исцарапанных стен без единого окна ничего не было. Еще раз осветив все, Чанель вернулся в главное помещение, замечая в стороне старшего следователя, который уже разговаривал с ночным сторожем. Руки работника заметно подрагивали, и он сильно нервничал, постоянно прикасаясь рукой то к лицу, то к уху, то к волосам, либо одергивая одежду.

— Ночи… — послышалось сзади, и Чанель обернулся.

— Привет… — ответил он, протягивая руку для приветствия. — Что у тебя?

— Пока не много. — Мужчина снял латексные перчатки и запихнул их в карман своей рабочей куртки. — У него множественные телесные повреждения и несколько повреждений головы. В общем, избили его, — заключил эксперт. — И сделали это от души. У меня есть подозрение, что еще и душили, но подробный отчет пришлю тебе позже.

Чанель кивнул и пропустил криминалиста перед собой, следом выходя из здания котельной. Он вытащил пачку сигарет и, поделившись одной из них, подкурил, выдыхая облако дыма вверх.

— Это до какой ярости нужно было довести подростка, чтобы он учинил такое со своим преподавателем, — устало вздохнул детектив, рассматривая оцепленную территорию и перепуганных случившимся учителей, толпящихся во главе с директором учебного заведения неподалеку.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами криминалист, — что у этого хулиганья в головах. Не за красивые глазки их всех здесь держат.

— Согласен, — Чанель зевнул и поежился от ночной прохлады, смотря на темные окна жилого корпуса, с уверенностью угадывая в каждом из них выглядывающих во двор учащихся. — Видимо, убитый сказал или сделал что-то такое, что разозлило пацана.

— Да все, что угодно. Я бы, наверное, не смог с ними совладать, а эти несчастные каждый день пытаются им вбить в голову что-нибудь толковое. Надеюсь, у них получается.

— Видимо не очень, раз один из их братии лежит там сейчас с проломленной головой. Ладно, — Чанель кинул под носок ботинка недокуренную сигарету и притоптал ее, — пойду переговорю с директором. Сехун, набери меня, когда отчет будет готов.

— Как обычно. — Криминалист отсалютовал ему двумя пальцами и вернулся к своим ребятам, уже выносящим тело из котельной.

Чанель приблизился к толпе учителей, и директор сделал шаг к нему навстречу.

— Детектив Пак…

— Я хотел бы поговорить с вами в более спокойном месте.

— Конечно. Давайте пройдем в мой кабинет, — мужчина неспокойно вытер ладони о свой вязаный кардиган и предложил детективу следовать за ним.

— Расскажите мне об учащемся, который под подозрением, — спросил на ходу Чанель.

— Ничего особенного. Ну… — замялся директор, — ничего особенного для нашего заведения. Он из неблагополучной семьи. Несколько раз привлекался за мелкое хулиганство и драки. Однажды за воровство продуктов — еще до того, как по решению суда попал к нам.

— И что, школьный уклад повлиял на него?

— Да какое там, — отмахнулся мужчина. — Он ни на кого из них не влияет, несмотря на то, что школа для омег. Максимум — кто-нибудь просто остепеняется, а на деле - государство просто изолирует их от нормального общества. Здесь они крутятся среди таких же, а по окончании… — он развел руками, — дай Бог, чтобы они уже переросли свой паршивый возраст и такие же мысли в голове.

— Похоже на то, что он…

— Бэкхен. Бён Бэкхен, — подсказал директор.

Чанель кивнул.

— Похоже, что Бэкхен так и не перерос.

— Это его выпускной год, через два месяца он бы покинул школу, начиная жить взрослой жизнью. Ребенка в подоле он вряд ли принесет — Бён не из таких, но я бы не удивился, если бы через время его поймали на чем-нибудь серьезном. Эти омеги в своем большинстве не умеют жить иначе. Не все, но большинство.

— Получается, что…

— Твою мать, держи его крепче! — двери школы открылись прямо перед ними, ударяясь створками о стены, и на пороге появились двое полицейских, удерживающих молодого парня, что отчаянно вырывался.

— Я не убивал его! — прокричал он. — Не убивал! — парень укусил одного из конвоиров и ударил второго, дернувшись из крепких рук.

— Пак, лови! — прокричал полицейский, кривясь от боли в ноге и, хромая, бросаясь следом.

Чанель уже подсознательно кинулся к парню, которому мешали ловко двигаться наручники на руках за спиной, и перехватил его, заваливая на землю и прижимая к ней грудью.

— Далеко собрался? — прошептал он ему на ухо и четко, чтобы ни одно слово не потерялось, добавил: — Либо ты успокаиваешься, либо будет больно. Очень. — Он заломил руки парню так высоко, что услышал болезненный стон в траву. — Это только цветочки. — Пак приподнял арестованного с земли и перевернул к себе лицом. Заглянул в его заплаканные глаза и хотел сказать еще что-то едкое, но замолк, понимая, что даже слова не может выдавить. Горло сдавило, а сердце неожиданно гулко забилось.

«Я так скучал по тебе…» — прозвучало где-то на задворках сознания.

Парнишка в его руках неожиданно также затих и, слегка приоткрыв рот, уставился на детектива.

— Ты… — Чанель протянул руку к его лицу и коснулся грязной щеки, осторожно вытирая с нее землю.

— Пак? Бён?