Аль-Хайтам обогнул зал дома Даэны и разместился за столом, что находился в слепой зоне входа в библиотеку. Он собирался пропустить грядущий семинар, и лишние взгляды могли усложнить эту задачу. Учитель Хади сегодня явно пребывал в дурном настроении. Аль-Хайтам даже вел себя «нормально» – не перебивал, не задавал вопросы, притворялся, что слушает лекцию – и все равно учитель нашел к чему придраться и адресовал ему наискучнейшие, никчемные вопросы. (Из перечисленного можно сделать заключение о профессионализме учителя). Аль-Хайтам попробовал быть обычным, мимикруя под поведение других студентов, но получил в ответ лишь больше хлопот. Он воздержится от повторных экспериментов с «нормальным» поведением. (Впрочем, учитель Хади наверняка уже понимал, что значило «вести себя нормально» применительно к аль-Хайтаму, поэтому внезапная смена поведения мальчика вызвала подозрения. Из чего тоже следует заключение о профессионализме учителя, но здесь в положительную сторону).

Как бы то ни было, на семинар с тем же учителем аль-Хайтам не пойдет. Ему хватило понять, что ничего нового он сегодня не узнает. Гораздо продуктивнее почитать в библиотеке. Он вынул из сумки книгу, к которой приступил вчерашним вечером, и возобновил чтение, погружаясь в размышления и эмпирические наблюдения авторов о природе и способах измерения интеллекта человека.

Несмотря на присутствие людей, дом Даэны был прекрасным местом для чтения. Основное преимущество – свет. Когда много читаешь, рано или поздно сталкиваешься с проблемой дискомфорта в глазах. Приглушенный зеленоватый свет библиотеки разрешал эти неудобства. Более трех веков назад ученые Амурты провели исследование о наиболее благоприятной частоте света для чтения, и аль-Хайтам всерьез считал это одним из самых полезных для себя достижений с практической точки зрения. Ведь благодаря этому, он гораздо продукти–

— Эй, ты разве не должен быть на занятиях?

Поначалу аль-Хайтам намеревался проигнорировать обращенный к нему голос, но когда незнакомец загородил телом лампу и тень легла на страницы, буквы расплылись от резкой смены свето-тьмы, что невозможно стало читать. Аль-Хайтам опустил книгу и взглянул на нежеланного гостя. Им оказался студент в цветах Кшахревара, старше него на несколько лет, со светлыми волосами, собранными в короткий хвостик. Учитывая, что аль-Хайтам поступил в Академию позже прочих студентов, то… стоящий перед ним парень, вероятно, был уже на средних курсах.

— Не должен.

Обычно, получив прямой, но короткий ответ на вопрос, непрошенные люди (в основном, студенты) отставали от него, растерянные внезапным исчерпыванием темы. Но этот студент не отступил столь быстро.

— Ты ведь еще на младших курсах, — упер руки в бока старший, подразумевая, что посещение занятий на младших курсах было обязательным.

Отчасти, он был прав. Но лишь отчасти.

— Ты кое-что упускаешь, поэтому делаешь неправильные выводы. Почему бы тебе не подумать, прежде чем разбрасываться ложными обвинениями?

С этими словами аль-Хайтам поднял книгу к глазам, показывая, что разговор окончен. По плану незнакомец сейчас должен был смутиться своего незнания полной информации и уйти, оставив аль-Хайтама в тишине и покое. Однако он недооценил незнакомца – последний оказался либо информированее, чем показывал, либо быстро соображающим. По итогу, вместо того чтобы уйти, он сел напротив аль-Хайтама и задумчиво пробормотал:

— Значит, ты тоже из «этих»…

— «Этих»?

— Ну, те, кого в Академии называют гениями, вундеркиндами и прочее, прочее.

Аль-Хайтам мог опять ответить просто и коротко, но он уже узнал, что подобная тактика не работала с этим старшим, как не сработала и тактика указания ошибочности суждений. Более того, его не отпугнуло, что Академия расценивала аль-Хайтама как (так называемого) гения. Значит, нужен другой подход.

И он просто промолчал, вернувшись к чтению.

— Ты не считаешь такое разделение неправильным? — спросил незнакомец.

Тишина.

— Книга, что ты читаешь… Тебе интересна тема способностей и таланта человека?

Не получив ответа во второй раз, он все равно не отстал:

— Не самое качественное исследование. Технология тестирования сыра, глубина расчетов оставляет желать лучшего. Могли бы для приличия охватить десять лет, а не пять. По этим причинам выводы исследования сомнительны, я бы даже сказал, ошибочны.

Аль-Хайтам поднял взгляд поверх книги. Любопытно. Это не то, что говорилось в Акаше о книге. Следовательно, старший не обращался к Акаше за информацией и озвучил сейчас либо свое мнение, либо чье-то ранее услышанное.

— Это почему же? — спросил аль-Хайтам.

Кончики губ незнакомца дрогнули в сдержанной улыбке. Определенно он обрадовался, что с ним вновь заговорили.

— Для начала, интеллект человека слишком сложен, чтобы измерить его лишь одной характеристикой. Уровень способности к абстрактному мышлению лишь малая часть совокупности факторов. Возьмем для примера крайний случай – человек с отсутствующей долговременной памятью. Будь его абстрактное мышление уровнем чуть ли не до Селестии, сколько его ни обучай, он ничему не научится, поскольку не в состоянии накапливать и, следовательно, анализировать полученный опыт.

— Авторы не отрицают наличие других факторов, влияющих на интеллект. Твое замечание ложно. Что говорится в книге, это то, что абстрактное мышление – один из решающих факторов. Именно оно отвечает за способность оперировать понятиями, раскрывая внутренние связи вещей. Без абстрактного мышления невозможно получение нового знания через мысль, а не эмпирику. Так человек, дотронувшийся до огня, решит, что огонь – плохо, и будет избегать его всю оставшуюся жизнь, в то время как человек с абстрактным мышлением поймет, что огонь обжигает, и сможет найти ему лучшее применение.

— Это не отменяет ранее мною сказанного. Без других факторов толку от абстрактного мышления ноль.

— Даже если все другие качества развиты до высокого уровня, без абстрактного мышления человек в лучшем случае способен лишь симулировать поведение интеллектуального человека, прикрываясь эрудицией. Пользы от такого мало, ввиду наличия Акаши или библиотеки, выполняющих те же функции.

— Но и без других качеств, пользы от абстрактного мышления не больше. Что это будет? Машина для предсказаний? Не в состоянии ни обосновать, ни применить новые знания, — парень фыркнул и небрежно махнул рукой, выражая свое отношение к полезности такой машины.

Пожалуй, впервые со дня поступления в Академию, с губ аль-Хайтама сорвался искренний смешок. Едва ли старший сказал что-то действительно смешное, но аль-Хайтаму понравилось предположение о форме их гипотетического человека, потому что данное предположение было отнюдь не безосновательным. Этот незнакомец смог довольно быстро прийти к такому выводу…

— Возвращаясь к твоему вопросу, — после короткой паузы, возобновил разговор аль-Хайтам, — я не считаю разделение на «гениев» и «не-гениев» неправильным.

Старший поднял взгляд на аль-Хайтама и заинтересованно склонил голову на бок.

— Почему?

— Очевидно, что люди различаются. Кто-то неизбежно будет лучше другого в тех или иных вопросах. Закрывать на это глаза глупо. Конечно, использование понятия «гений» можно счесть за грубое округление истины, равно как использование понятия абстрактного мышления для определения интеллекта, поскольку гений в одном не обязательно является гением в другом. Но в то же время оно не отрицает реальности.

— Понятие гения несет не только описательный характер, — мотнул головой незнакомец. — В его определении неизбежно участвует элемент сравнения с другими людьми, что помещает «гения» в социальную среду. А с социумом приходят ожидания и обязательства за статус «гения».

— Ничего подобного. Да, «гений» не существует вне других людей, но это лишь маркер, отделяющий одних от других.

— Тогда я снова вернусь к своему вопросу – считаешь ли ты такое разделение неправильным? Ведь, как ты сказал, гений не мыслим вне социума, но это самое отделение сепарирует его от людей.

Аль-Хайтам нахмурился, пытаясь понять, о чем именно спрашивал его собеседник, и наконец ответил:

— Для меня это довольно удобно.

Старший явно не ожидал такого ответа. Он в удивлении отстранился, выпрямляя спину, и скептично изогнул бровь.

— Чем же?

— Поменьше пустой болтовни под ухом, — ухмыльнулся аль-Хайтам.

Незнакомец предсказуемо недовольно хмыкнул и скрестил руки на груди. Но прежде чем он успел действительно оскорбиться, его губы растянулись в хитрой усмешке.

— Тогда почему ты закрыл свою книгу и вступил в спор с человеком, что «болтал под ухом», м? — и, не дожидаясь ответа, продолжил серьезнее: — Без взаимодействия с другими людьми никогда не получишь целостного знания. Вне общества дискуссия невозможна. Без дискуссии конфликтующие мнения никогда не встретятся, не разрешат свои противоречия и не родится истина, а «гений» останется без нового знания. Как ты и сказал, люди различаются, у каждого свои опыт, способности, личность, но нас объединяет то, что мы все живем в одном мире.

Незнакомый парнишка произнес это так легко, будто что-то само собой разумеющееся. Для аль-Хайтама это не было очевидно, поскольку все слова незнакомца держались на постулате, что один человек не в состоянии самостоятельно познать истины. Конечно, в размышлениях важно оставлять поле для сомнений, но аль-Хайтам считал, что мысленные споры с самим собой были достаточным подспорьем для нахождения мудрости. Он еще подумает об этом позже.

— Скоро время следующего занятия, — заметил аль-Хайтам.

— Ох, и правда! — подорвался с места незнакомец, но вдруг замешкался и неуверенно спросил: — Ты идешь? Пройдемся вместе до фонтана?

«Он тоже из «этих», но ему не нравится сепарация от социума» — подумал аль-Хайтам, уже давно догадавшись по их спору, что этого старшего нарекали таким же «гением», как и его самого. Последние слова и то, как они были произнесены, дали понять, что его собеседника наоборот тяготил такой статус – он явно испытывал потребность в общении. В отличие от аль-Хайтама, который так и не прочел до конца главу…

— Я, пожалуй, пропущу и это занятие.

Старший замешкался, явно рассматривая возможность тоже пропустить занятие, ведь раз он тоже считался гением, то пропуск занятия не оказал бы на него особого негативного эффекта. Но, видимо, его желание не раскрывать своего положения сыграло свою роль. Он развернулся, собираясь покинуть дом Даэны, но после шага развернулся и сказал:

— Кстати, я Кавех.

— Аль-Хайтам.

— Приятно познакомиться, аль-Хайтам, — улыбнулся Кавех. — Если ты не против, я бы хотел как-нибудь продолжить с тобой дискурс.

И, не дожидаясь ответа, он поспешил на выход из библиотеки.

Аль-Хайтам проводил его глубоко задумчивым взглядом. Ему показалось, или…? Может, все из-за того, что они еще плохо узнали друг друга.

Как бы то ни было, аль-Хайтам был не против.