Прищуриваюсь от яркого солнца, что отражается от снежной поверхности, ослепляя. Магазин находится в соседнем дворе, но я выбираю длинный путь, чтобы вдоволь насладиться свежим воздухом. Мимо меня пробегает группа спортсменов, один из которых отделяется и, сохраняя темп, держится рядом со мной.

— Ты и зимой бегаешь?

— Ага, — Саша выдыхает клубы пара, — присоединишься?

— Нет, спасибо.

Продолжаю неторопливо идти, а в следующее мгновение падаю лицом в сугроб от лёгкого, как казалось Саше, толчка.

***

— Занималась бы спортом — иммунитет был бы крепче, — беззлобно ворчит Саша, когда я трачу, наверное, сотую салфетку, сморкаясь и грустно вздыхая.

— Отвянь, — еле отзываюсь с заложенным носом, — а то заражу.

И, в доказательство своих слов, чихаю.

— Меня такое не берёт, я закалённый.

Он удаляется на кухню, чтобы перелить принесённый куриный суп из термоса в тарелку. Хотя бы совесть у этого человека имеется.

— Вы с Анжелой не общались? — спрашиваю, когда он возвращается и ставит тарелку на тумбочку рядом с кроватью.

— Мне не о чем с ней разговаривать.

— Может, она ждёт твоего звонка?

— Она со своим гиком-поросёнком на отдых полетела, плавить его сало на солнышке.

Хихикаю простуженным хриплым голосом.

— У меня сейчас с финансами туговато. Так бы мы тоже съездили куда-нибудь.

— Дай угадаю, моё «сало» плавить?

— Если ты не хочешь по-другому меняться.

Опять двадцать пять. А я думала, что между нами наконец-то установился нейтралитет.

— Что ты прицепился ко мне? — комкаю салфетку и метко бросаю в мусорную корзину под столом, после чего принимаюсь за еду. — Найди себе уже модель и живи с ней спокойно.

— Эй, я вообще-то забочусь о тебе!

— Бесконечно оскорбляя меня?

— Про своё сало ты сама сказала.

Возвращаю полупустую тарелку обратно на тумбочку. Саша качает головой.

— Так не пойдёт. Ты должна съесть всё. Я же старался, — не успеваю возразить или даже удивиться, как он продолжает, — а что такого? Станешь моей девушкой — ещё не такие кулинарные шедевры попробуешь.

— Так ты за похудение или закармливание?

— За разумную меру во всём.

Пока я послушно доедаю суп, Сашино внимание привлекают бумажные черновики на компьютерном столе.

— Н-не трогай! Это моя…

— …и тогда вы поймёте, что все ваши килограммы — это счастье. А счастье лишним никогда не бывает, — зачитывает он вслух, — мне кажется, это перебор.

Тоже мне, великий литературный критик нашёлся.

— В чём именно?

— Ты же не будешь отрицать, что дамочка с весом в два или три центнера, которая даже ходить нормально не сможет, вряд ли будет счастлива?

— Только после того, как ты признаешь, что и при ста килограммах можно вполне себе полноценно жить и быть куда здоровее тощих ребят, которые поднимаются на второй этаж, а потом отдышаться не могут полчаса.

— Всё индивидуально.

«Вы не понимаете, это другое»

— Рада, что хоть в этом мы солидарны. Я могла бы добавить в книгу несколько твоих комментариев, как человека, разбирающегося в здоровом образе жизни. Адекватных комментариев, а не чушь про забивание на себя. За суп спасибо, кстати.

— Окей, но после выздоровления ты пару раз в месяц выходишь со мной на пробежку.

Продолжаю задаваться вопросом, зачем ему всё это нужно. Но в книге альтернативный взгляд на любовь к себе не помешает, поэтому не вижу смысла категорично отказываться.

— И как долго?

Саша приоткрывает рот, но затем, будто передумав, поджимает губы.

— Я бы понадеялся, что всю жизнь, — он не смотрит мне в глаза, а его голос звучит непривычно застенчиво, — не бойся, от редких пробежек твои обожаемые складки особо не пропадут. Зато станешь выносливее и уже не заболеешь от всякой ерунды.

— А принципы?

Он переводит на меня вопросительный взгляд. Забавно, я словно другого человека перед собой вижу. Куда подевалась самоуверенность? Откуда эти зачатки сомнений?

Что происходит с ним из-за меня?

— Ты говорил, что с жирухами тебе не по пути, — специально подбираю грубое слово, с внутренним удовлетворением отмечая, как он кривится, — или думаешь, что лет через десять жена будет отпускать тебя бегать со мной?

Саша приближается, наклоняясь ко мне. Прикрываю салфеткой покрасневший — из-за простуды! — нос и вроде как должна отстраниться…

Да никому я ничего не должна.

— Думаю, лет через десять мы с тобой будем приобщать к спорту нашего первенца.

***

«Ссылаясь на начало книги, напомню о сложности первого шага, который необходимо сделать, чтобы ступить на лестницу формирования личности, любящей и уважающей себя в любом своём состоянии. Но ты справишься, моя дорогая. Я в тебя верю»