По узенькому светлому помещению туда-сюда снуют десятки работников в накрахмаленных рубашках и мучительном настрое. Линия разговора теряется одна за другой в потоке непрекращающихся звонков по горячей линии, нервных всплесков особо напряженных и сотен бумажек, летающих перед лицом одна за другой.

- Воплощение дурдома, - тихо бормочет себе под нос Джису, от отчаяния вырывая из недавно выкрашенных волос очередной клочок, и Тэхен не может с ней не согласиться, вот только вслух ничего, кроме непристойного сказать не получается, а у него на трубке висит начальник в истерическом припадке, пока десятки людей в этом тесном офисе надеются на его безукоризненную работу.

Тэхен ненавидит оплошности, в особенности, если совершает он их сам.

- Мистер Блэйквуд, я настоятельно рекомендую вам успокоиться, - заверяющим и едва ли не ласковым, будто с ребенком, тоном, уговаривает начальника он, лишь слегка теряя натянутую вежливую улыбку на лице, когда проклятия старика на весь их отдел и в частности на его, Тэхена, отвратительную координацию работников только усиливаются.

Если бы он только знал, как тяжело дается ежедневно держать под контролем всю структуру рекламы их огромной компании по производству косметики, имея на руках всего лишь небольшой отдел на грани массовых увольнений.

- Я понял вас, - сквозь зубы проговаривает Тэхен, внимательно слушая наставления начальника, и мысленно делая пометку о том, чтобы лично плюнуть ему завтра в свежезаваренное кофе. Мужчина неразборчиво повторяет что-то про важность устранения возникшей проблемы и надежды, возлагающиеся на Тэхена, как на одного из самых опытных менеджеров в сфере рекламы за последние года, на что тот только закатывает глаза. О, это американское двуличие.

Повесив трубку, он устало кладет голову на руки и мысленно считает до трех, уговаривая себя перешагнуть через это, как и всегда, а затем резким движением поднимается с шаткого старого стула, едва не роняя тот на пол, и стремительно направляется вглубь офиса, раздавая указания.

У Тэхена нет времени на мысли, чувства и обиды, так присущие любому человеку иного сорта и выделки. Он – машина в этой системе, отвечающая за слаженную работу сотрудников и безупречные результаты. Права на ошибку не существует.

Но на пятом часу суматошного утра, что давно перетек в так и не сбывшийся обед, Тэхен уже готов придушить за такие размышления самого себя. Он устало выдыхает, ставя галочки на желтом стикере, исписанном планом работы вдоль и поперек, и приспускает начавший душить галстук, с отвращением смотря на остывший кофе из дешевого автомата.

Неожиданный звонок вырывает из блаженного пятиминутного небытия, заставляя Тэхена едва заметно вздрогнуть и уже приготовиться к очередной порции возмущений от верхушки их компании, как в трубке слышится знакомый голос с ниточками блестящей задорности:

- Скучал, трудолюб?

- За тобой только в гробу, - привычно выворачивается Тэхен, все же не скрывая улыбки, прослеживающийся в голосе, - у тебя есть максимум три минуты, мой перерыв уже почти закончен.

- Сильно с твоей стороны называть десять минут затворничества за стеклянными стенами отдыхом, - вздыхает Кай, ни капли не расстраиваясь тону человека, которого знает не один год, - я звонил, чтобы объявить тебе грандиозную новость: я снова в городе.

Тэхен едва не подрывается с места, ощущая, как в голову резко прилил энтузиазм.

- И мне не сказал? Когда ты освободился?

- Буквально час назад закончился последний рейс на ближайшие две недели, - в голосе Кая слышится добрая усмешка над другом, - так что с сегодняшнего дня я весь твой.

Но тот только хмурится, вертя в воздухе зажатую меж пальцев ручку.

- Сегодня вряд ли получится, я занят на работе до ночи. У нас тут, - он окидывает взглядом настоящее воплощение ада на Земле, что кипит за стеклом, - небольшой эксцесс произошел.

- Ты не будешь торчать там сутками, - Тэхен может представить себе надувшееся лицо Кая, что оказался совсем недоволен сложившейся ситуацией, - у тебя отгулов висит больше, чем у любого другого в этой стране, так что компания не рухнет, если ты отпросишься раньше.

- Возражения? – только устало спрашивает он.

- Не принимаются, - слышится твердое от Кая.

В офисе, как мантру, повторяют: “Господи, храни Тэхена!”

➴

Когда-то Тэхену рассказывали, что танцы были его стихией с самого детства. Едва научившись ступать на твердую землю и самостоятельно брать ложку в руки, он уже посвятил часы свободного, - насколько оно вообще может называться таковым у ребенка, - времени на неуклюжие движения в такт заводной музыке из виниловых пластинок, что так любил его отец.

Но, как и любое другое детское увлечение, страсть к движению и музыке отодвинулась в самый дальний угол, сменяясь заботами о том, как оплатить счета за дом и прокормить младшую сестру.

Поэтому, когда Кай затаскивает его в танцевальную студию, Тэхен думает, что его друг окончательно поехал головой.

- Перестань смотреть на меня так, будто я собираюсь с крыши спрыгнуть, - обернувшись, стонет Кай, тем не менее, не разжимая крепкой хватки на чужом запястье, - мы просто тряхнем стариной.

- Лично я уже настолько древний, что просто разваливаюсь по частям.

- Вот и соберешь по полу все свои кости. Как давно ты вообще находился в не сидячем положении, скрючившись у компьютера, будто скрепка?

Тэхен решает благоразумно промолчать, зная способность друга найти колкий ответ на любую из его многозначительных реплик.

Пустой зал сияет блеском идеально начищенных полов и кармазинными массивными шторами, будто подолом платья спускающимися на линолеум. Видя большие колонки, Тэхен мысленно вздыхает, признаваясь самому себе: он скучал по этому.

Скучал по ошеломительному чувству погружения в танец, когда весь мир остается за спиной, сливаясь в белый фон, а музыка проходит сквозь твои вены, сама направляя тело и душу в правильные движения. Скучал по улыбке Кая, когда тот расслабленно откидывает голову назад и проводит руками по бедрам, что всегда так выгодно подчеркивают его фигуру. Все ощущается правильным, когда он стоит на этом месте, будто переносясь в прошлое, и отдает себя песням, что давно перестали быть хитом молодежи.

- Это мой мальчик! – присвистывает Кай, когда Тэхен выгибается в причудливые формы, с удовлетворенной улыбкой летая по залу, будто независимый ветряной поток. Только в танцах можно было увидеть всегда собранного и готового к информационной войне Тэхена таким уязвимым и самым чувственным на свете.

Биты затихают, сердце ускоряется еще с большим напором. Они приземляются в угол зала, загнанно дышат, рассматривая вспотевшие отражения в зеркале и улыбаясь, словно сумасшедшие.

- Спасибо, - только и говорит Тэхен, протирая лицо полотенцем, и Кай с улыбкой кивает, понимая.

- Это было напоминанием тебе о том, что жизнь не заканчивается в четырех стенах и вечных тревогах, которыми ты надышался за столько лет уже вдоль и поперек. Иногда тебе стоит вспоминать, что ты не умирающий старик, а всего лишь двадцатишестилетний Тэхен, которому тоже нужно получать какое-то удовольствие от жизни, иначе какой в этом толк?

- Ты ведь понимаешь, это никогда не было так просто.

Кай махает рукой и жадно прилипает к бутылке с водой, сводя тему к эпилогу.

- Знаешь что? Вместо того, чтобы пытаться доказывать что-то такому упрямому идиоту, как ты, я покажу, как действительно должны развлекаться в наши годы, - Тэхен смотрит на чужую ухмылку, старательно игнорируя завязывающийся узел в животе, что нервно сигнализирует о предстоящей опасности, - мы едем на гонки. Уличные гонки.

В первые секунды слова абсолютно пролетают мимо ушей Тэхена, отказываясь складываться в голове единой строкой. Он встряхивает головой и вопрошающе смотрит на друга, будто спрашивая, а не послышалось ли ему. Но Кай только торжественно улыбается, хлопая в ладоши.

- Ты серьезно? – в голосе Тэхена прослеживается отчетливый усталый вздох.

- Абсолютно, - заверяет его он, - в эту пятницу мы едем к алкоголю, крутым тачкам и горячему мальчику, что пригласил меня на тусовку.

- Я против, - без единого сомнения в голосе заявляет Тэхен.

Только сумасшедший пойдет на то, что обычно предлагает его друг.

➴

Тэхен ходит по самой тонкой грани, грозясь стать этим самым идиотом.

Безусловно, все, что предлагает Кай, обычно не приводит ни к чему, кроме постыдных воспоминаний, из-за которых ты до конца своих дней будешь просыпаться в холодном поту. Он до сих пор не может забыть, как однажды тот заставил Тэхена признаваться популярному волейболисту их университетской команды, которым он восхищался исключительно как игроком.

Но жизнь давно застыла на месте, покрывшись тонкой корочкой льда по имени скука, и он не может не задумываться о том, насколько прочно застрял в этом монохромном кругу.

Предложение будит что-то в нем, и уже на шестом за день кругу кофе Тэхен перестает думать, что это станет чем-то роковым для него.

Исписывая листочки в очередном плане рабочего дня, и попутно ведя переговоры с начальниками, что застыли на стульях безмолвными статуями, Тэхену даже начинает казаться, что это для него сейчас – наилучший исход.

На избитом по счету кругу сомнений Йерим не выдерживает угрюмое лицо брата и равномерный стук льда по бокалу, залитому обжигающими виски, заявляя сходу:

- Ты едешь.

И подорвавшись посреди ночи в очередном приступе бессонницы, Тэхен устало взъерошивает волосы и набирает по домашнему телефону знакомый номер, начиная с простого:

- К черту.

➴

Когда день за днем ты переживаешь маленький конец света, трудно научиться подходить ко всему с железным спокойствием, но Тэхену всегда удавалось сохранять трезвый разум, за что его часто кличут непробиваемым. Однако сегодня руки сжимают руль чуть сильнее обычного, а позолоченные цепочки, свисающие на черную футболку с черепом в сердцевине, ощутимо сдавливают шею, напоминая, что он не в своем мире.

Его рутина – тонны бессмысленных бумажек, что закинутся в самые дальние папки шкафа едва ли не сразу после прочтения, люди, которых нужно направлять, и серые офисы с жалюзи, что держатся уже исключительно на честном слове.

- Не беспокойся, - рука Кая ободряюще сжимает его колено, и Тэхен мельком переводит взгляд, не уставая подмечать, как хорошо тот вписывается в подобные места.

Кай всегда был чуть более социален, мобилен в отношении перемен и бесконечно обожаем всеми. Тэхен стал его полной противоположностью, живя лишь своим делом, сестрой и парочкой друзей.

- Здесь шумно, - будто невзначай подмечает он, рассматривая толпы людей, бьющихся в непостижимом экстазе от ощущения алкоголя на языке и музыки в ушах. Мимо проезжают десятки машин самой разной компактности и стиля, а Тэхену остается только гадать, сколько усилий и денег вложили гонщики в то, чтобы создать своих любимиц.

- Тебе понравится, - говорит Кай так уверенно, будто знает о Тэхене больше, чем тот сам о себе. Его глаза загораются восторгом при виде знакомого парня, что сидит на капоте вместе с другом, окруженный парочкой миленьких девушек с юбками, едва прикрывающими ноги, - проезжай туда.

Тэхен делает, как положено и медленно выворачивает руль, осторожно продвигаясь по дороге, заполненной людьми самого разного сорта. Уличные фонари бьют в глаза столь же ярко, как свет софитов, а вокруг происходят сотни ничем не обещающих разговоров, выкриков, вскрытия бутылок и беззастенчивых танцев. Думается, что да, здесь шумно, но ему даже немного волнительно и в некотором смысле интимно.

Просторное черное Шевроле двухтысячного года от роду, с кредитом на который Тэхен успел полностью расплатиться всего пару недель назад, победно сияет в сотне оттенков близлежащих вывесок и светов фар, заставляя людей синхронно расступаться.

- Здесь в основном на японских машинах гоняют, так что неудивительно, что мы привлекаем внимание. Сразу видно – неместные, - Кай выбрасывает сигарету в окно и заглатывает лежащий в бардачке леденец с мятой, поправляясь в ожидании встречи с тем самым парнем, о котором трещал без умолку всю прошедшую неделю. Тэхену кажется, что только его друг мог познакомиться с гонщиком во время очередного перелета.

- Хенджин! – выкрикивает тот в окно, и парень, сидящий на капоте машины насыщенного желтого оттенка, озаряется яркой улыбкой, будто начищенная до блеска монета, и быстро проталкивается сквозь толпу прямо к ним.

Кай первым выпрыгивает из машины и без стеснения ныряет в объятия парня, кладя ему голову на макушку. Тэхен выходит следом, поеживаясь от ощущения леденящего ветра и заинтересованных взглядов толпы.

- Знакомься, это мой лучший друг и по совместительству самый большой зануда на свете – Тэхен. Тэхен, это Хенджин, - уши парня слегка краснеют на последних словах, выдавая явно пытающуюся быть похороненной неловкость.

- А, тот самый, - приподнимает брови Тэхен и ухмыляется на едва слышное шиканье друга, изо всех сил цепляющегося за чужую белую безрукавку, но Хенджин только добродушно усмехается.

- Рад встрече, - протягивает парень руку для знакомства.

- Надеюсь, мы подружимся, - многозначительно говорит Тэхен, явно подразумевая что-то еще за этой фразой. Хенджин понимающе кивает и с энтузиазмом делает круг на месте, обводя рукой толпы и массы.

- Добро пожаловать на самое крутую гонку в вашей жизни, после которой ни одна ночь не будет казаться прежней! – рекламным тоном выкрикивает Хенджин и за руку тянет Кая вперед, проводя парней вдоль выстроившейся стоянки машин, - здесь вы найдете тачки на любой вкус и след, горячих мальчиков и девочек, а также скорость, что нам всем так любима!

Тэхен с любопытством машет головой по сторонам, вглядываясь в чужие лица и причудливые граффити, аккуратными слоями нанесенными на машины, ухмыляясь при виде надписи “К черту этот ебаный мир”, приписанной к капоту вместе с добродушным улыбающимся лицом на конце. Взгляд сам собой плывет дальше, ныряет в самую глубь, мерной рекой огибая препятствия в виде людей и небольшие контейнеры с охладительными напитками, в конечном итоге, останавливаясь по ту сторону дороги.

Там, под ярким уличным фонарем расслабленно восседает на капоте, будто король на троне, парень с волосами цвета соломы. Красная кожаная куртка поверх черной джинсовки приятно контрастирует с рыжеватым, словно осенние косы, цветом машины, что просела под весом худых бедер, обтянутых в темные джинсы.

- Кто это? – заинтересованно дергает за плечо он уже успевшего забыться в рассказах Хенджина, что в непонимании поворачивается в сторону, куда направлен взгляд Тэхена, и заметно напрягается, становясь непривычно серьезным.

- Вам лучше с ним не пересекаться. Никогда в принципе, - будто ножом, отрезает слова Хенджин и, кажется, сильнее сжимает пальцы Кая.

- В принципе? – поднимает бровь Тэхен. Хенджин кивает, с каждой секундой мрачнея лишь больше.

- Он – угроза. Только придурок захочет связываться с таким тронутым на голову, как Енджун. Повелитель уличных гонок, тоже мне, - цокает языком парень, - настоящим королем дорог всегда был и остается Бомгю, но не этот богатенький сынок мэра, возомнивший о себе невесть что.

Видя настрой парня, Кай быстро переводит тему в сторону, бросая предупреждающий взгляд на Тэхена. Тот только пожимает плечами, будто говоря: “Я вообще не знал, что этот Енджун является запретной темой для него”

- Куда мы идем? – озирается по сторонам Кай, улыбаясь каждому прохожему и получая приподнятые бутылки пива в ответ.

- Знакомиться с настоящими талантами, - загадочно говорит Хенджин, с едва заметной нежностью смотря на парня.

- Среди них есть Бомгю? – интересуется Тэхен.

- И не только.

В направлении, куда они поднимаются по холму, народу становится больше и больше с каждым футом, однако все они благоразумно держатся в стороне, лишь восторженно переговариваясь о чем-то. Тэхен едва заметно морщится, ощущая неправильность такого обожания в чужих глазах, когда речь заходит о так называемых повелителях гонок.

Но когда впереди виднеются бледные очертания стройных фигур, неизменно восседающих на капотах по негласной традиции уличных гонщиков, Тэхен не может не подметить качество и мощь машин, будто готовых сейчас же с рыком ворваться в яростный бой. Его взгляд особенно цепляется за Хонду Цивик Си, что будто кокетливо блестит для толпы. Ее профиль гордо красуется посреди дороги, заставляя Тэхена выдохнуть в восхищении. Когда-то это была машина его мечты.

- Нравится? – слышится чей-то низкий голос с приятными бархатными нотками, медом разливающимися по ушам, и он переводит взгляд наверх, встречаясь с самыми пронзительными глазами, что когда-либо видел. В них сверкают смешинки и толика превосходства, красиво смешивающаяся с нейтральным дружелюбием. Отстранено думается, как сильно они напоминают каштан.

Малиновые волосы, сверкающие под ослепительными оттенками улиц ночного Лос-Анджелеса, ниспадают на лоб парня, добавляя ему что-то еще более лисье во взгляде. Ожерелье на шее, дорогой черный пиджак и узкие джинсы глубокого синего оттенка облегают его тело, наверняка скрывая за собой едва выпирающие косточки бедер и ребер, от мысли о которых Тэхен непроизвольно сглатывает слюну, вмиг ощущая себя страшным извращенцем.

- Очень, - говорит он, явно подразумевая что-то иное, и парень победно ухмыляется, чувствуя это в интонации.

- Твоя машинка тоже очень даже ничего, - кивает он вдаль, где стоит невзрачная, в сравнении с его, Шевроле Тэхена, - Бомгю.

- Тэхен, - он принимает протянутую руку, что сразу же захватила его пальцы в крепкой хватке. Кожа Бомгю гладкая и столь же обжигающе горячая, как воздух в пустыне Мохаве летом.

Тэхен смотрит на чужие подрагивающие в улыбке губы, невесть как приходя к рассеянной мысли о том, что парень больше подходит под того, кто при первой встрече целует чужую руку.

Сегодня ему как никогда хочется дать себя по лицу.

- По правилам этикета время вашего рукопожатия значительно растянулось, - раздается голос рядом, и Тэхен, едва ли сфокусировавшись, переводит взгляд на высокого парня, чьи волосы оттенка вороньего крыла умело констатируют с очаровательными ямочками на лице, - я Субин.

- Приятно познакомиться, я полагаю? – полувопросительно тянет он, заставляя парня громко рассмеяться.

- Да, очень приятно и многообещающе, - качает головой Субин, отчего-то переводя взгляд в сторону, и Тэхен клянется своему разуму, что он не может смотреть на Бомгю. Отойдя к своему Мустангу глубокого сапфирового оттенка, парень открывает капот и присоединяет провода в полуразвернутой позе, как бы показывая, что все еще находится в диалоге.

Где-то слышатся восторженные выкрики толпы, что подбадривает выехавших гонщиков, и Тэхен едва не покрывается мурашками при виде мгновенно загоревшихся глаз десятков людей.

- Наш черед? – интересуется Бомгю, повернув голову в сторону Субина. Чужой профиль выглядит списанным с искусной древней статуи, и Тэхен лишь больше жалеет о том, что вообще сюда пришел. Годы воздержания не идут ему на пользу.

Кто-то дергает его за рукав, и Тэхен узнает насмешливые искорки в глазах Кая, мысленно проклиная свою очевидность. Теперь он всю оставшуюся жизнь будет слушать подколки друга и мириться с ними, как с очередной рутиной.

- Теперь да, – кивает Субин, захлопывая капот, когда слышится рык мотора победителя.

- До встречи, красивый, - улыбается ему Бомгю, и сердце Тэхена едва заметно пропускает удар, тут же наполняясь уверенностью в том, что эту игру могут вести двое.

- Удачи, пьянящий, - ухмыляется он и отходит в сторону, склонив голову, будто в действительности уступая место королю.

Глаза цвета каштана прищуриваются в удовлетворительном жесте.

- А ты мне нравишься, Тэхен, - Бомгю уже силится сказать что-то, как Субин настойчиво подзывает его расходиться по машинам, и все, что удается парню – бросить многообещающий взгляд на Тэхена.

Двое рассаживаются по машинам, заводя моторы, и медленно проезжают вперед, впитывая восхищение народа. Слышатся поддерживающие мужские свисты и неразборчивые выкрики о любви, коими всегда упиваются все победители.

Машины останавливаются у одной линии, и толпы замирают застывшими шахматными фигурами вместе со сбитым дыханием Тэхена и Кая. Между ними встает девушка в короткой джинсовой юбке и ярко-оранжевом топе, ослепительно улыбаясь, будто модель с обложки журнала. Тэхен слышит, как машина Бомгю издает особенно громкий рык, и в отражении зеркала сталкивается с взглядом владельца, пожирающего его целиком.

Хлопок. Размахивание вычурным флагом. Свист.

Мустанг и Хонда вырываются вперед слаженным рывком, уносясь вниз по холмам Лос-Анджелеса, прямо навстречу темноте и высоткам бизнес центра. В голову Тэхена резко пробивается оглушительный рев мотора, резаный запах шин и спелой малины.

Черная Хонда вырывается вперед, унося за собой ощущение пьянящего полета и свободы. Вдалеке слышится триумфальное торможение машины, что после прыжка в воздух приземляется на ровный асфальт, наслаждаясь взыванием толпы.

Кай утаскивает Тэхена за руку куда-то в петляющие проходы из людей.

В этот момент он действительно понимает:

Бомгю – король гонок.