Красивые длинные пальцы с аккуратными ногтями и тонкими венами. Сюэ Ян смотрел на эти руки безотрывно, жадно выхватывая взглядом моменты, когда свободный рукав ханьфу чуть приподнимался, оголяя запястье. Изящное и кажущееся обманчиво хрупким. Эти руки уверено держали в руках меч, и сила их могла быть воистину смертоносна. Но сейчас подушечки пальцев заботливо накладывали пропитанные отваром бинты к рукам Ван Иди, и мерный бледный-бледный свет передаваемой ци напитывал раны исцеляющим теплом. Сюэ Ян знал, как это ощущалось: те же самые руки, едва касаясь, обрабатывали его спину и лицо, шрамов на котором почти не осталось. Сяо Синчэнь обещал, что вместо грубых рубцов кожа затянется в тонкую, почти прозрачную нить, увидеть которую можно будет разве что присмотревшись повнимательнее. Сюэ Яна шрамы не пугали: ни на лице, ни где-либо ещё, однако он с охотой принимал заботу, превращая её для себя в ласку и нежность. Прежде никто не касался его так бережно. Может только, те сестрицы, что выхаживали его всю зиму после того, как случился инцидент с повозкой. Но сестрицы были старше, а Сюэ Ян слишком мал и слишком болен, чтобы наслаждаться их прикосновениями к себе.

      — Лао-чжан, ваши руки почти зажили. Думаю, это последняя перевязка. К тому же, отёк сошёл, и глаза больше не выглядят воспалёнными. По всей видимости, дело всё же было в вашем ханьфу.

      Ван Иди весело фыркнул:

      — Никогда в жизни не носил красного, и нечего было начинать. Видать, потому и не женился.

      Сяо Синчэнь грустно улыбнулся. Сюэ Ян закатил глаза и встал, чтобы снять с огня чайник и заварить листья. Ужин выдался сытым и вкусным: даочжан готовил намного лучше, чем они с Ван Иди, и за эти две с лишним недели, что в доме жил гость, оказалось, что привыкнуть к другому человеку катастрофически легко. Сюэ Ян с ужасом думал о том дне, когда нога Сяо Синчэня окончательно заживёт, и он выскажет желание покинуть вечно хмурый и мокрый, точно вот-вот расплачется, город И. Чжун уже неделю как бегала без перевязки. Она ещё немного прихрамывала на пострадавшую лапу, но Сяо Синчэнь заверил его, что собака полностью восстановится в течение двух следующих недель. Да и сам даочжан уже почти не хромал: он передвигался легко и плавно, будто у него никогда и не было никаких травм.

      — Где ты научился так вкусно готовить? — спросил Сюэ Ян, заливая кипяток в глиняный чайничек. Сухие свёрнутые листья тут же стали расправляться, зашевелились и ожили. В воздух поднялся едва уловимый пряный аромат.

      Сяо Синчэнь медленно убирал старые бинты, сворачивал их в трубочку и кидал в таз, чтобы затем как следует прокипятить с мыльным корнем и выполоскать. Похвале он смутился и на мгновение прикрыл лицо широким рукавом. Его завораживающее, немного робкое лицо вводило Сюэ Яна в немой восторг.

      — На горе у нас не было слуг и господ. Мы распределялись по неделям и дежурили. В том числе и на кухне. Наставница учила нас не только целительству и духовным практикам, но и тому, как самостоятельно обслужить себя, не прибегая при этом к чужой помощи. Меня часто учили старшие братья и сестры. В заботе друг о друге понимание мира и его уклада постигалось непринуждённо и без излишних силовых затрат. Так у нас оставались силы на духовное самосовершенствование души и тела. В каждом занятии можно найти наслаждение, если подходить к нему с умом.

      Сюэ Ян в исступлении вздохнул:

      — Ты такой странный, даочжан. Диковинка, спустившаяся в этот опасный мир со своей уютной горы — и чего ради?

      Сяо Синчэнь, ничуть не обиженный на его слова, ласково улыбнулся. Он закончил сворачивать бинты, нагнулся и, взяв таз, поставил его над огнём. Руки его быстро и легко стругали в воду ломти мыльного корня. Он молчал. Быть может, размышляя над ответом, быть может, и вовсе не желая отвечать. Ван Иди тяжело вздохнул, смотря на Сюэ Ян таким взглядом, который можно было бы назвать, пожалуй, осуждающим. Без злобы или разочарования, но с замешательством.

      — Ну-ка слей первую партию, — велел Ван Иди Сюэ Яну, указывая глазами на глиняный чайник. — Да завари вторую.

      Закатив глаза, Сюэ Ян встал. Руки только легли на прогретую шершавую ручку, как раздался стук в дверь. Настойчивый и громкий.

      — О во имя владыки Диюя! — выругался Сюэ Ян, грубо ставя чайник на стол. Потревоженный кипяток тонкой струйкой выплеснулся из носика ему на тыльную сторону руки. — Ни одного вечера не могут пережить без того, чтобы им не подтёрли задницы! Двадцатилетние дети знаменитых кланов!

      Сяо Синчэнь встревоженно оглянулся, но увидел уже быстро идущего к двери Сюэ Яна, потирающего правую руку. Вход в дом располагался напротив кухни, и при желании можно было разглядеть каждого вечернего визитёра.

      — Ну что? — грубо спросил Сюэ Ян, распахивая надсадно скрипнувшую дверь. — Ты разве не должен быть сейчас на дежурстве с Вэнь Юн?

      — Господин Сюэ Ян! — юноша в одеждах клана Вэнь низко поклонился. Голос его дрожал. — Господин Сюэ Ян…

      — Ну что?! — Сюэ Ян начинал терять терпение. На его плечо легла приятно тяжёлая рука.

      Вставший за спиной Сюэ Яна Сяо Синчэнь рассмотрел ещё пятерых ребят, каждый из которых принадлежал разным кланам. Завидев его, двое юношей и три девы учтиво поклонились, вытянув перед собой руки, однако лица их, точно тяжёлая грубая накидка, покрыл смятенный ужас.

      — Вэнь Юн, — тихо прошептал Вэнь Боджинг. — Мэймэй…

      — Мы дежурили, и всё было как обычно. Но как только стемнело, из Бездны повалили гули — самые обычные, не больше и не меньше прочих, — заговорила дева из клана Оуян. — Мы легко с ними справлялись, однако, чтобы убить двух последних, пришлось зайти глубже в Бездну. Вэнь Юн зашла далеко — почти на три чжана! И Бездна… мы еле вытащили её, но уже без…

      По лицу Вэнь Боджинга покатились крупные слёзы. Вэнь Юн была его сестрицей-близнецом, и, едва он вспомнил, в каком состоянии им удалось вытащить любимую А-Юн из эфира, как сердце облилось горячей кровью.

      — Юн-сюн без сознания… — тихо сказала дева из клана Оуян.

      — И без левой руки, — добавил шёпотом юноша из Гусу Лань.

      — Демоны!.. — Сюэ Ян, как был в спальном ханьфу, рванул вперёд.

      Сяо Синчэнь вернулся в дом, чтобы взять из комнаты, в которой спал, свой мешочек-цянькунь и верхнее ханьфу Сюэ Яна. Когда он вышел из дома, уже совсем стемнело, и на крыльце его ждали только дева Оуян и Чжун. Сюэ Ян вместе с остальными быстрым шагом направлялся к общежитиям. Его чёрное ночное ханьфу сливалось с темнотой ночи, и только белоснежные, малиновые, золотые и бледно-алые одежды мелькали впереди.

      Вэнь Юн лежала на низкой кровати без движения. Рядом сидели адепты клана Вэнь, один из которых отирал бледное девичье лицо от грязи и пыли. Некогда белая одежда с узорами солнца почернела и в некоторых местах истлела, будто лежала в сырости и жаре многие годы. Вэнь Боджинг сидел на коленях у кровати сестры. Руки его дрожали, но слёзы из покрасневших глаз больше не текли. Сюэ Ян стоял рядом около Вэнь Боджинга с хмурым сосредоточенным лицом. Он распахнул верхнее ханьфу на груди девушки, но быстро понял, что так его снять не получится, и одним взмахом Цзянцзая распорол ткань, открывая доступ к более чистым и сухим одеждам. Открывшееся зрелище оказалось… занимательным. Левая рука Вэнь Юн иссечена до самого сгиба локтя, но рана не выглядела свежей: она не кровоточила, кожа на культе выглядела гладкой и здоровой, будто затянулась многие годы назад. Едва увидев это, Сяо Синчэнь испытал невесомое облегчение: он впервые сталкивался с «призрачным следом», но знал, что при должном умении, счастливом стечении обстоятельств и достаточно сильном золотом ядре врачевателя это поправимо.

      — Дорогой друг, пожалуйста, возьми, — Сяо Синчэнь протянул Сюэ Яну верхнее ханьфу. Тот принял его, не задумываясь, вдел рукава и подпоясался так, будто каждый день стоял в комнате общежитий и рассматривал женские тела, в которых не доставало конечностей. — Я попрошу вас разойтись. Мне нужно кое-что проверить. Дева Оуян, заварите эти травы и дайте Вэнь Боджингу как можно скорее. Это успокоит его.

      — Рука будто… всегда такой и была, — Сюэ Ян растерянно посмотрел на Сяо Синчэня.

      Сяо Синчэнь присел на край кровати Вэнь Юн и провёл раскрытой ладонью ровно над тем местом, где должна была находиться утраченная конечность. Поток ци, мягкий и рассеянный, тысячью мельчайших блёсток облепил воздух, выстраиваясь в форму кисти, запястья, предплечья…

      — Ох, — Сяо Синчэнь вздохнул. — Это очень хорошо. Прежде мне не доводилось встречаться этим в жизни, но я неплохо знаю теорию, и думаю, смог бы это исправить…

      — Что это такое? Господин Сяо Синчэнь? Как это возможно? — спросил кто-то из дев. Сюэ Ян даже не стал поворачивать головы на звук. В такую беспокойную ночь не спало всё общежитие: все комнаты, кроме этой, пустовали, и пространство постепенно всё наполнялось и наполнялось людьми.

      — Это призрачный след, — пояснил Сяо Синчэнь, деликатно трогая место соединения его потока ци и живой плоти. — Я попробовал передать немного своих сил, и они растеклись внутри по ещё живым меридианам. Такое случается после контакта с тёмной материей, но не многие знают, что утраченную конечность можно успеть спасти. В полном смысле этого слова она не отсутствует, а лишь стала… невидимой и неосязаемой. Если сделать всё вовремя, можно попытаться нарастить плоть на меридианы. Это очень кропотливый процесс, требующий предельной концентрации и внимания.

      — Впервые о таком слышу, — пробормотал Сюэ Ян, угрюмо рассматривая обескровленное лицо девы Вэнь. По комнате прокатился согласный ропот. Каждому из присутствующих хоть раз удавалось видеть заклинателей, в бою с нечистью потерявшими конечность. Нередко юноши и девы возвращались из города И покалеченными навсегда. Но никто не слышал, что утраченное иногда можно восстановить.

      — Это… моя наставница пришла к такому выводу, и я не раз видел, как она выращивала отсутствующие части тела пострадавшим братьям и сестрам. Не уверен, что смогу это повторить, но я постараюсь.

      — Что тебе для этого нужно? — Сюэ Ян незаметным движением огладил напряжённое плечо в белом ханьфу.

      — Полагаю, тишина и одиночество, — Сяо Синчэнь повернулся к нему с бледной улыбкой на губах. Его глаза, словно извиняясь, смотрели на всех присутствующих.

      — Все вон, — резко скомандовал Сюэ Ян. — Кто сейчас патрулирует берег? — вдруг вспомнил он. Неловкая тишина стала ему ответом. — Да вы!.. Вон! — вновь проорал он. — Я выйду через две минуты на патруль, и если не увижу там желающих заменить сегодняшнюю смену, вы все останетесь без почты в эту луну!

      Перепуганные, раздосадованные и сонные заклинатели медленно покидали комнату. Дева Оуян, держа в руке чашку, наоборот вошла. Она присела рядом с Вэнь Боджингом на колени и приставила чашу к его губам. Тот, опустив глаза, безропотно всё выпил и медленно обмяк от бессилия и усталости. Дева мягко подняла его на ноги и, взяв под руку, вывела из комнаты вслед за остальными.

      Настала тишина. Сюэ Ян огляделся, будто в углу мог прятаться кто-то ещё, но шум и гул перетёк в коридоры и на улицу, в комнате же они остались втроём.

      — Даочжан, тебе нужна моя помощь?

      Сяо Синчэнь качнул головой:

      — Пожалуйста, оставь нас. И проследи, чтобы никто не входил в комнату до тех пор, пока я не выйду. Это может занять несколько часов, и я не уверен, что справлюсь…

      — Что ж… Зато я уверен, — Сюэ Ян ещё раз сжал его плечо и тихо вышел, запирая за собой дверь. За ним попятам, тихонько клацая коготками, выбежала, ещё немного прихрамывая, Чжун. Её тихого присутствия никто даже не заметил.

      Сяо Синчэнь глубоко вдохнул. Ему предстояла долгая, сложная ночь.

      В ту ночь никто, кроме Вэнь Боджинга, не спал. Те юноши и девы, что были распределены в охраняющие отряды, патрулировали берег Бездны. Те, кто занимался бытом и кухней, тихонько сидели по комнатам в свете свечей. Кто-то тихо молчал, кто-то шёпотом переговаривался. Кто-то смотрел в окно, из которого в комнату втекал ночной тяжёлый запах лета и сырости. Иные зашивали одежды или играли в вэйци, но без азарта — с тягостным ожиданием.

      Небо медленно светлело. Тонкая, точно лезвие клинка, серебристо-алая полоска разрезала ночное полотно. Звёзды ещё ярко сияли, и видимая луна, то выплывающая из-за облаков, то прячущаяся меж ними вновь, по-прежнему дарила городу холодный свет. Солнце взбиралось наверх нехотя — лениво и нерасторопно. Оно не часто жаловало город И своим присутствием, но в то утро облака вились по тёмно-синему шёлку полупрозрачной вязью, ничего собой не скрывая, а только делая свет рассеянным и приглушённым.

      Многие вышли на улицы, чтобы потушить ночные фонари. Прочие, приведя себя в порядок, направлялись на кухню: им ещё предстояло готовить общий завтрак. Общежития медленно осиротели, и никто уже не видел того, как красиво и причудливо солнце выкладывало узоры из теней и лучей на деревянных полах.

      Сюэ Ян вернулся к комнате, в которой оставил Сяо Синчэня, сразу после рассвета, и теперь сидел под дверью на полу, поглаживая тяжёлой рукой лежащую на его коленях морду Чжун. Собака дремала, и сам он тоже не отказался бы от короткого сна, но домой не шёл, а продолжал сидеть, рассматривая снующих мимо него заклинателей. Во внутреннем кольце города горланили громкие петухи и цесарки. Ожили птицы, чей щебет наполнил воздух привычной мелодией. Загремела посуда в кухнях, просыпались крестьяне. Город готовился к новому дню, а он всё сидел и сидел, сквозь полуприкрытые веки смотря на смешение клановых одежд, слушая перестук обуви и гомон тихих голосов.

      Дверь открылась, когда в воздухе повис аромат завтрака, а солнце вошло в силу и яростно прогревало чёрную стылую землю. Чжун встрепенулась, и Сюэ Ян медленно поднялся вслед за ней. Мгновенно узкий коридор стал наполняться людьми, в немом любопытстве разыгрывающих из себя статуи. В тёмном проёме стоял Сяо Синчэнь. Он тяжело держался на ногах и выглядел не менее бледно, чем до того дева Вэнь. Но на губах его зиждилась мягкая довольная улыбка.

      — Всё хорошо. Дева Вэнь проспит ещё несколько дней: отрастить руку непростая задача не только для врачевателя, но и для лишившегося конечности организма. Но всё будет хорошо, я в этом уверен.

      Юноши и девы смотрели на Сяо Синчэня с благодарным благоговением и отрадой. Они все, один за другим, согнулись в вежливом учтивом поклоне, и глаза их блестели от восторга и неверия. Сюэ Ян с раздражением ловил все эти взгляды, направленные на даочжана. Он хотел бы выколоть каждому глаза и выбросить их в Бездну, чтобы не смели даже поворачивать головы в сторону Сяо Синчэня. Так и быть ради Ван Иди и даочжана он не станет их убивать, но глаза… Без них вполне можно прожить!

      — Дорогой друг, пожалуйста, помоги мне, — Сяо Синчэнь слабо тронул его плечо невесомым касанием, и мысли Сюэ Яна, чёрные, скользкие и такие приятные, мигом забились в дальний угол сознания.

      Сюэ Ян приобнял Сяо Синчэня за талию, взвалил на себя его левую руку и так они вышли на улицу. Чжун шла справа от даочжана, точно понявшая настроение хозяина и не дававшая никому приблизиться к ним. Она огрызалась звонким лаем и скалилась на каждого, кто хотел помочь. Сюэ Ян подумал о том, как сильно он любил свою дорогую питомицу. Его умную, замечательную девочку.

      Их провожали взглядом до тех пор, пока троица не скрылась за ближайшим поворотом. А когда самые любопытные зашли, наконец, в комнату к деве Вэнь, то увидели две абсолютно здоровых целых руки, ничуть не отличающихся друг от друга, и по-прежнему спящее, но уже начавшееся немного румяниться лицо.

      Вэнь Боджинг, проснувшись, всё утро целовал сестрице руки, и не мог поверить в случившееся с ними чудо. Вечером он пришёл в дом к Сюэ Яну и встал перед Сяо Синчэнем на колени, обещая, что он будет молиться Небожителям за его светлую душу всю оставшуюся жизнь. Усталый, измотанный и сонный Сяо Синчэнь поднимет его с колен, мягко обнимет и накажет впредь беречь сестру. А Сюэ Ян, выпроводив Вэнь Боджинга, уложит даочжана обратно в кровать, где он и проспит, восстанавливая силы, следующие двое суток.

༺🌸༻

      Когда Сяо Синчэнь открыл глаза, в комнате стояла пахнущая дождём сумеречная сырость. По крыше скакали маленькие капли дождя, и холод свободно гулял в лёгких, с каждым вдохом вытягивая из затяжного сна. Тело чувствовало себя намного лучше. Сосредоточившись, Сяо Синчэнь направил потоки ци по меридианам, и те плавно отозвались на его команду, согревая тело. Сколько он проспал? Должно быть, не меньше суток. Восстановить конечность по призрачному следу оказалось совсем не так легко, как это получалось у Баошань Саньжэнь. И помимо сна предстояли долгие часы медитации, чтобы восполнить весь запас утраченных при возвращении руки девы Вэнь ци.

      Сяо Синчэнь сел в постели и прислушался: из кухни доносился приглушённый перезвон посуды. Должно быть, время ужина. Хорошо бы всё-таки встать. Немного пришедший в себя организм послушно поднялся с кровати. Верхние одежды, аккуратно сложенные, лежали на табурете рядом с кроватью. Рядом стояли ножны с Шуанхуа. Сяо Синчэнь не помнил, как дошёл до дома, и как раздевался, но, видимо, Сюэ Ян позаботился о нём. Надев ханьфу, Сяо Синчэнь вышел из комнаты. На лёгкий скрип двери первой среагировала Чжун. Она радостно залаяла и подбежала к нему, чтобы поскорее вылизать тёплую сухую ладонь. Сяо Синчэнь огладил её морду и зашёл на кухню.

      Сюэ Ян стоял у очага и помешивал что-то в котелке. Пахло мясом и специями. Ван Иди нигде не было видно. Обеденный стол погряз в овощных очистках, столовых приборах и мисках. На звук шагов Сюэ Ян обернулся. Его угрюмое лицо разгладилось, губы тронула лёгкая лукавая улыбка. Сяо Синчэнь не помнил, когда в последний раз кто-то так радовался его присутствию, но это был Сун Цзычэнь, и времени с тех пор прошло слишком много.

      — Ты проснулся, даочжан, — Сюэ Ян облизал деревянную лопатку, пробуя блюдо на вкус, и тут же опустил его обратно в котелок, досаливая и вновь помешивая. У Сун Цзычэня, при виде такого кощунства, остановилось бы сердце. А Сяо Синчэнь только улыбнулся этому простому жесту. Люди придумали слишком много правил, следовать которым с каждым прожитым годом становилось всё труднее, и не каждое правило было столь уж важно для счастливой жизни.

      Сяо Синчэнь заметил на носу Сюэ Яна оставшееся пятнышко соуса. Он тихо посмеялся, прикрывая рот рукавом и, подойдя ближе, стёр насмешившую его каплю. Деревянная лопатка резко стукнулась о металлический ободок котелка.

      — Вкусно пахнет. Что это?

      — М-м, — Сюэ Ян неуверенно пожал плечами. — Жаркое? Густой суп? Похлёбка? Честно говоря, понятия не имею. Жители принесли нам кусочек свинины, и я решил использовать его в благих целях. По крайней мере, это должно быть съедобно, хоть и не так вкусно, как у тебя.

      Сяо Синчэнь вздохнул и присел на табурет. Чжун уселась рядом и положила острую морду ему на ноги, выпрашивая ласку. Отказать ей в этом было нельзя.

      — А где лао-чжан?

      — Пошёл к местным целителям хвастать твоей работой, — Сюэ Ян хмыкнул. Он снял котелок с огня и поставил его на деревянную подставку рядом. — Как твоё самочувствие?

      — Намного лучше. Хотя я рассчитываю сегодняшнюю ночь провести не во сне, а в медитации, чтобы восполнить ци. Дева Вэнь очнулась?

      — Мгм. Сегодня утром. Она приходила к нам, но я никого не пустил. Все знают, что ты восстанавливаешь силы, но как только ты выдашь себя… Даочжан, я тебе обещаю, этот дом превратится в паломническую святыню. Все просто без ума от тебя. Ты даже украл сердце моей любимой женщины, — Сюэ Ян кивнул в сторону Чжун. Та виновато прижала уши, но с коленей Сяо Синчэня морды не сдвинула.

      Сяо Синчэнь вновь засмеялся. Он гладил гладкую чёрную шерсть медленно и ласково, и чувствовал себя устало, но очень приятно. Он смотрел, как Сюэ Ян разгребал учинённый им беспорядок, и как постепенно под горой мусора вырисовывался знакомый обеденный стол. Чайник заваривался, и миски с чашками катались по столу будто сами собой, потому что, конечно, Сюэ Ян толкал их ближе к центру, ленясь поставить как следует, и они летали по столешнице, спасённые руками Синчэня от падения на пол.

      Вскоре пришёл Ван Иди — невероятно довольный, что утёр всем троим местным целителям нос. Он успел выпить в гостях чаю и вдоволь посплетничать, поскольку вновь почувствовал жажду к жизни, и понял, как приятно осознавать, что ты пока что всё же не умираешь. Он радушно поприветствовал Сяо Синчэня, и тот, по привычке осмотрев руки, горло и глаза Ван Иди остался удовлетворён достигнутым результатом. Ужинать сели под гулкий перестук дождевых капель. На кухне от печи шло тепло, и жаркое Сюэ Яна получилось в самом деле съедобным, хотя и немного пересоленым (если закусывать хлебом, то этого почти не чувствовалось).

      Нога Сяо Синчэня полностью зажила, и он, доедая свою порцию, подумывал о том, что слишком задержался городе, злоупотребляя гостеприимством этих людей. Ему не хотелось покидать этот дом, и Сюэ Ян — такой противоречивый и свободный — постоянно занимал его мысли. В этом тумане и дожде, в редких солнечных днях и бесконечных заботах он будто задышал снова.

      — Моя нога зажила. И ваши раны, дорогой друг, тоже. Чжун вовсю бегает… И вы, лао-чжан, выздоровели, — Сяо Синчэнь отложил куайцзы на краешек миски и вытер уголок рта тонкой белой салфеткой. —Должно быть, мне пришло время покинуть вас и отправиться странствовать дальше.

      Сюэ Ян поднял на него испуганный взгляд. Рот его, по обыкновению набитый едой, временно утратил способность говорить, но челюсти работали быстро, усердно пережёвывая пищу. Но Ван Иди всё равно опередил его:

      — Зачем же уходить, даочжан Сяо? Оставайтесь с нами. Этот дом был слишком большим для меня одного, но Небожители ниспослали мне А-Яна, и это место стало и его домом тоже. Но он по-прежнему остаётся слишком большим даже для двоих мужчин. Вы ничем не стесните нас, и ваша помощь в целительстве и заклинательском деле неоценима. Я напишу Господину Верховному Заклинателю, и вам, за вашу работу, назначат жалование как добровольцу. К тому же, этот паршивец, — Ван Иди кивнул на Сюэ Яна, — ни за что не скажет вам этого вслух, но в последние дни он сам не свой. Я это вижу, и достаточно стар, чтобы понимать, почему. В его годы я мечтал о друге и помощнике.

      Несколько секунд в комнате стояла тишина. Слышно было только причмокивание Чжун, полностью сосредоточенной на своей миске с ужином. Внезапно Сюэ Ян резко поднялся из-за стола. Лицо его покрылось багровыми пятнами не то гнева, не то стыда.

      — Дорогой друг… — Сяо Синчэнь протянул к нему руку, но Сюэ Ян, опрокинув свой табурет, стремительно покинул кухню. Его уход из дома сопроводил скрип и грохот захлопывающейся двери.

      — Ох, — Сяо Синчэнь растерянно посмотрел на Ван Иди. — Лао-чжан?..

      — Погодите идти за ним, пусть вызверится, — Ван Иди спокойно отпил чаю. — А над моими словами подумайте. Конечно, А-Ян непростой человек, и неволить вас я не в силах, но с вашим приходом в этот дом всё стало ощущаться как-то иначе. Стало уютнее. Да и А-Ян немного поуспокоился: прежде он подобные представления едва ли не каждый день выкидывал. — Ван Иди почесал свою седую бородку, покивал сам себе и повторил, уже тише: — Да… он сложный человек. И мало кто способен по-настоящему разглядеть его. Но у меня, смею думать, получилось. Как получилось и у вас, даочжан Сяо.

      — Лао-чжан, — Сяо Синчэнь встал и поклонился Ван Иди. — Благодарю вас за тёплые слова. Я обязательно подумаю над ними. А сейчас всё-таки хочу сходить за Сюэ Яном.

      Ван Иди только кивнул и отпил ещё чая. Какое счастье, что нашёлся человек, готовый успокаивать этот непредсказуемый ураган.

      Когда Сяо Синчэнь вышел, на улице совсем стемнело. Дождь шёл мелкий и почти незаметный. Сяо Синчэнь осмотрелся: вдоль берега Бездны заклинатели уже зажигали фонари, но тёмная нетронутая гладь не отражала их света. Сюэ Яна, в его чёрных одеждах, нигде не было видно, и только вышедшая на улицу вслед за ним Чжун могла найти хозяина по запаху.

      — Найдёшь нам А-Яна, Чжун? — спросил Сяо Синчэнь, надеясь, что собака его поняла. И та, вильнув хвостом, припала носом к земле, затем встрепенулась, навострила уши и бодро посеменила вперёд.

      Идя по уже знакомым улицам, Сяо Синчэнь смотрел на город другими глазами. Не взглядом путешественника, временно остановившегося погостить, но взглядом жителя. Он видел просторные улочки и близко стоящие друг к другу дома. Большие огороды, пустующий сейчас рынок, поминальную лавку, магазинчики и таверны. Город И оказался намного больше, чем Сяо Синчэнь предполагал, ведь за прожитые здесь несколько недели он бывал только во внешней части города, и теперь, видя внутреннюю, дивился разнообразию и масштабу поселения.

      Смог бы он здесь жить? Время, проведённое в городе, было не хуже уже прожитых лет. В Сюэ Яне он нашёл приятную компанию, и рядом с ним Сун Цзычэнь почти не вспоминался. Раненая однажды невольными словами душа смеялась над шутками дорогого друга, а его грубоватая забота, прямая и немного неотёсанная, трогала сердце. И лао-чжан был к нему добр, и даже Чжун частенько выпрашивала у него ласки. О городе И ходили разные слухи, но все они сводились к тому, что это гиблое и неприятное место. Отчего же тогда именно здесь Сяо Синчэню вдруг захотелось остаться жить?..

      Чжун вела его всё глубже и глубже, и Сяо Синчэнь понял, что они шли сквозь город напрямую: через главную площадь, мимо небольшого храма Гуаньинь и жилых домов. Улицы не освещались так ярко, как вдоль набережной, и в том не было нужды: жители, с наступлением темноты, расходились по домам. Слышалось мычание коров и возня домашних птиц, лаяли за заборами собаки на дразнивших их ворон. А Чжун всё шла и шла вперёд, пока не свернула в маленький пролесок. Деревья там росли, тесно прижимаясь друг к другу, сплетаясь ветвями в одиноких объятиях, и густая их крона с тёмной листвой полностью закрывала собой небосвод. Сяо Синчэнь достал из ножен Шуанхуа, и меч осветил ему путь. Под ногами оказалась узкая тропинка, и Чжун бежала по ней уверенно, будто бывала в этих местах не раз. Тихонькое залаяв, она ускорилась, и Сяо Синчэнь сорвался на бег, чтобы догнать её.

      Пролесок закончился так же внезапно, как и начался. Под ногами заскрипела глинистая земля. Они вышли к берегу Бездны: тёмному и неосвещённому, но огороженному хлипким деревянным забором, на котором висели заклинательские обереги.

      Сюэ Ян стоял по колено в эфире, и Бездна ласкалась о его опущенные вниз руки и ноги, поднимаясь к бёдрам. Нити тьмы извивались и маслянисто бурлили, поглощая собою блёклый лунный свет. Едва Сяо Синчэнь подошёл к берегу, как эфир отпрыгнул от него, оголяя дно. Будто свирепый зверь, лёгший у ног охотника беззащитным брюхом вверх. Бездне он не нравился, та противилась малейшему возможному касанию, всеми силами предупреждая контакт. Зато А-Яна она обнимала как родного сына.

      Должно быть, он очень порочен. Ведь Бездна особенно любила тех, кто так на неё похож. Чем жил этот человек до того, как попал в город И? Убивал ли он? Через что ему пришлось пройти, чтобы, в конце концов, оказаться здесь? Чтобы до изнеможения мучать себя вечными сражениями и дежурствами, не жалея ни сил, ни здоровья? Что заставляло его вновь и вновь ластиться к скверне, стоять в ней почти неподвижно, наслаждаясь липкими прохладными тисками?

      — Мой друг, — Сяо Синчэнь медленно шагал к Сюэ Яну. Тот услышал его, но не повернулся. — Я вас обидел?

      Сюэ Ян мотнул головой.

      — Небось, поверил всему, что наговорил шифу?

      — Пожалуй, мне хотелось бы, — согласился Сяо Синчэнь. Он встал рядом с Сюэ Яном, осторожно взял его за руку и вытянул на поверхность. Бездна бесшумно соскользнула вниз, точно моток шёлковой пряжи. — Конечно, если тебе не угодно моё общество, я немедленно уйду.

      — Ещё чего! — Сюэ Ян повернул голову. Глаза его полыхали. — На самом деле, если бы ты хотел уйти, я бы нашёл способ оставить тебя здесь. Даочжан, я нехороший человек, и мысли у меня ничуть не лучше. Я думал о многом. О том, что мог бы с тобой сделать, захоти ты покинуть город. Это ужасные мысли… чудовищные…

      Сюэ Ян вновь опустил руку к Бездне, и Сяо Синчэнь успел перехватить её. Прижал кисть к своей груди. А-Ян говорил страшные вещи, и, верно, лёгкий испуг отобразился на его лице, поскольку он тут же услышал:

      — Не переживай. Я живу так многие годы, и научился это контролировать. Я лучше позволю Бездне сожрать меня, чем наврежу тебе. И если ты хочешь — уходи. Я обещаю, что не стану препятствовать. Но хочу, чтобы ты остался. И если останешься, знай: Бездна никогда не будет отталкивать меня, как тебя. Я всегда буду её желанным гостем.

      — Ты понял, почему так происходит? — Сяо Синчэнь медленно повёл Сюэ Яна к берегу. — Почему к тебе эфир ластится, а от меня старается держаться подальше?

      Сюэ Ян кивнул. Вместе, шаг за шагом, они выбирались к земле.

      Сюэ Ян — полная противоположность Сун Цзычэню, но искренен с ним точно так же. Его искренность желала присутствия Сяо Синчэня рядом, и Сяо Синчэнь не хотел противиться сам себе. Он тоже хотел остаться. Знал, что ему найдётся место среди жителей и заклинателей. Что его примут, как своего, и рядом будет друг, чью руку он по-прежнему крепко вжимал в свою грудь.

      Земля под ногами привычно заскрипела. Дождь прекратился, а они и не поняли, когда это произошло. Сюэ Ян стоял, смотря Сяо Синчэню в глаза. Он оказался немного ниже и его вздёрнутый острый подбородок, его лукавая улыбка и демонические искры в глазах защищали его от всего мира.

      Сяо Синчэнь не хотел нападать. Он хотел сказать:

      — Я останусь.

      …и услышать в ответ:

      — Какая же ты всё-таки диковинка, даочжан.