Свеча с тихим шипением погасла. Комнату тут же обволокло холодным лунным светом, едва-едва продиравшемся сквозь низко висящие тучи. Сюэ Ян глянул в окно: улочки деревни опустели, свет в домах потихоньку гас. Город И плавно отходил ко сну, надёжно защищённый и укрытый от бед бастионом дежурящих заклинателей. Ван Иди лежал в своей постели, глубже кутаясь в тёплое меховое одеяло, несмотря на то, что шли тёплые летние луны: с возрастом он всё больше мёрз. Рукава красного ночного ханьфу, принесённого ему в подарок отбывшими свою службу у Бездны заклинателями, полностью прикрывали худые сухие кисти.
— Спокойной ночи, шифу, — Сюэ Ян ещё раз с тревогой осмотрел Ван Иди. За последние пару лун тот совсем сдал. Руки его покрылись красными воспалениями и чесались, глаза слезились и горло проталкивало воздух в лёгкие с большим трудом. Толковых лекарей в городе И не водилось: те, что были, только и могли, что повторять друг за другом одно и то же: «Старость, молодой господин. От неё нет иного лекарства, кроме золотого ядра».
Сюэ Ян не считал, что это старость. Он жил в доме Ван Иди уже шесть лет, и за это время старик успевал выполнять свои прежние обязанности, поддерживать небольшое хозяйство и воспитывать Сюэ Яна. Его кажущиеся на первый взгляд немощными руки и без всякого золотого ядра так, бывало, огревали Сюэ Яна полотенцем по хребту за высказанные вслух отвратительные мысли, что кожа в месте удара потом ещё несколько часов горела огнём. «Думать ты можешь что угодно. Все пакости жизни, всю её грязь и разруху, но вслух ничего не произноси, если действительно не собираешься этого делать. А коли хочешь иметь постоянный дом, тебе придётся научиться укрощать то чудовище, что сидит внутри». Приходилось прислушиваться. Укрощать. Старик стал для Сюэ Яна первым в жизни человеком, который по-настоящему учил его: всему тому, что он упустил за годы своей бродяжной сиротской жизни. Тому, чему учат сытых пухлых детишек, одевая их в новые наряды и заплетая чистые шёлковые волосы. Теперь Сюэ Ян, всюду следуя за Ван Иди, получал свою положенную плату раз в луну, и мог сам купить себе любое ханьфу у проезжих торгашей, и волосы его мылись в тёплой воде так часто, как только он хотел. Его живот больше не знал голода, а Цзянцзай — тот самый сворованный меч его почившего первого учителя — звонко пел, убивая только тварей из Бездны. Но мысли… мысли сидели в голове. Разные. Нехорошие. Как и прошлое, их невозможно было вытравить и забыть. Бесконечная обида на весь мир остервенело пожирала его, выпрашивала больше крови и страданий.
Но мысли оставались мыслями. Пока Сюэ Яну нравилось жить в городе И, он старался казаться нормальным. Он всё больше брал на себя обязанностей Ван Иди, давая старику отдохнуть. Курировал заклинателей и неохотно учился вести бумаги. Подсчитывать продукты на складах, принимать и распределять жалование, вести бухгалтерию. Это получалось у него плохо, поскольку требовало усидчивости и сосредоточенности, поэтому всю «сидячую» работу в основном выполнял по-прежнему Ван Иди. Но что касалось активного участия в жизни города, тут он не отлынивал и целый день работал, чтобы вернуться домой только к вечеру. Постепенно горожане привыкали к нему, перестав воспринимать как непонятно откуда взявшегося юнца. Каждый знал, что Сюэ Ян — приемник Ван Иди, и что он мог ответить на любой интересующий их вопрос, а если не мог, то был готов разобраться. Его стали называть «молодым господином», и Сюэ Яну это очень нравилось.
Он даже не чувствовал желания убить кого-то из них.
— Ты опять думаешь? — тихо пробормотал Ван Иди, поглубже кутаясь в одеяло. — Иди спать.
— Да, — кивнул Сюэ Ян. На его глазах потухло ещё два соседних окна. Чжун, покорно сидящая рядом и практически никогда не отходящая от хозяина, устало ткнулась мордой ему в руку. Его прекрасная смелая девочка, выросшая из чёрного щенка. Большая и крепкая, с короткой гладкой шерстью и торчащими вверх острыми ушами. Ни единой минуты своей жизни Сюэ Ян не пожалел, что спас её.
И тут раздался набат со смотровой башни. Три чётких звенящих удара. Ясный шифр: тварь, требующая немедленного подкрепления. Чжун громко залаяла. Сюэ Ян тут же сорвался с места. Ван Иди вздохнул:
— Останься и выспись! Справятся и без тебя, в конце концов!
Сюэ Ян лишь что-то промычал, быстро натягивая поверх нижнего ханьфу верхнее и, схватив меч, выбежал из дома. Чжун, едва отворилась дверь, тут же унеслась в ночь. Туда, где вспыхивало наружное кольцо города, и ещё не успевшие отойти ко сну заклинатели покидали общежития с оружием в руках и усталостью на лицах.
— С какой смотровой вышки был послан сигнал? — Сюэ Ян обратился к одному из подошедших ночных дежурных.
— Юго-западная, — молодой человек приветственно поклонился и указал рукой направление. — Мы отправили туда десять человек.
— Сигнальный огонь при тебе? — Сюэ Ян пытался вспомнить имя человека, говорившего с ним. Возможно, Лянь Бохай.
— Да.
— Всем быть наготове и ждать здесь. Если понадобится ваша помощь, вы увидите сигнальный огонь. Если нет, я пришлю к вам Чжун. Это будет значить, что вы можете расходиться по своим комнатам и приступать ко сну.
Раздалось мерное гудение голосов. Сюэ Ян его уже не слышал — он бежал вперёд, где в прохладном свете луны мелькали серебристо-синие вспышки чьего-то меча. Искры сыпались в разные стороны и что-то громыхало, но темнота стояла густая, и рассмотреть можно было только белоснежные одежды, порхающие по полю боя. Должно быть, адепты Гусу Лань были в числе тех десяти человек, которых ночные дежурные успели направить по зову набата самыми первыми.
Приблизившись к месту схватки, Сюэ Ян понял, что белые одежды, как и ярко-голубые вспышки оружия, принадлежали незнакомцу. Противника нигде не было видно. Стоял ужасный вой, похожий не то на женский плач, не то на волчий зов. И как он не услышал этого воя раньше? Он такой громкий… Уши закладывает! Десять посланных на подмогу заклинателей стояли в кругу, растерянно озираясь по сторонам. Вид у них был глубоко печальный и потерянный. Мечи опущены, тела бездвижны. Только полы ханьфу метались от порыва ветра, что порождало собой невидимое существо.
Краем глаза Сюэ Ян отметил движение: двое адептов спускались со смотровой башни вниз. Ещё два бесполезных существа, которых придётся защищать. К сожалению, этой ночью на смотровой башне следили не самые лучшие заклинатели своих кланов.
— Стоять! — заорал Сюэ Ян, взмахивая рукой. — Возвращайтесь к главному посту по верху, не снижаясь, и пошлите сюда Цзинь Сэ, Кан Ксиаожи и Лань Лиу. Сами оставайтесь там.
Раздался жалобный скулёж. Сюэ Ян мгновенно повернул голову на звук: Чжун лежала на земле, и чьи-то невидимые зубы впивались в её лапу. Незнакомец в белом послал меч вперёд, и тот, оставляя в воздухе морозные узоры, с глухим звоном вошёл в воздух, пропав на две трети. Освобождённая Чжун осторожно поднялась и вновь залаяла, оскалив зубы. Сюэ Ян подбежал к ней и одним касанием руки отправил обратно к городу. Не хватало ещё тревожиться за собаку и отвлекаться на тревогу о ней.
Искрящийся меч застрял в воздухе. Вой нарастал, и сердце билось ужасно быстро, точно бешеный подстреленный фазан в руках охотника. Сюэ Ян на миг прикрыл глаза, и увидел распластанную на постели мать в луже крови. Над ней стоял мужчина и громко хохотал. Ноги и руки тяжелели. Цзянцзай тянул к земле всё естество.
Соберись!
Сюэ Ян зарычал. Воздушная воронка вокруг них вихрилась всё сильнее, туже и болезненнее становились её тиски. Замершие заклинатели едва стояли на ногах, и Сюэ Ян, сложив пальцы в печати, послал её себе под ноги, чтобы замершие юноши и девы вылетели из круга оцепенения. Из темноты и гула то там, то здесь мелькали когти и зубы. Сюэ Ян пытался понять, есть ли у этого существа голова или какое-либо другое уязвимое место, но кроме отголосков образов он ничего не видел: ни шерсти, ни пасти, ни глаз, ни лап. Он слышал только рёв и стон, и дикий визг, и плач, и стенания, которые топили его сознание в себе. Каждое моргание всполохами расцвечивало разум самыми паршивыми воспоминаниями. Тело расслаблялось и тяжелело.
Сюэ Ян бросил взгляд на незнакомца, и взмахнул рукой наверх. Сюэ Ян, оттолкнувшись от почвы, взмыл в воздух и приземлился на что-то холодное и бесформенное. Туловище под его ногами взбугрилось и задвигалось. Пришлось упасть на колени и вслепую наносить удары мечом. Незнакомец тут же поднялся выше:
— Нужно понять, где голова, и выколоть глаза. Только так мы сможем его убить.
— И как же понять, где его херова голова? — поинтересовался Сюэ Ян, изо всех сил цепляясь за что-то, что по ощущениям напоминало грубую голую кожу. Ледяную и чуть скользкую.
Незнакомец задумчиво прикусил нижнюю губу. Огромный поток воздуха, горячий и смердящий, обжёг их с ног до головы.
— Потоки воздуха, — ответили ему.
— Горячий наверняка исходит из глотки.
Сюэ Ян кивнул. Он не мог одновременно продолжать удерживаться за кожу твари, держать меч и сделать задуманное. Вдохнув, спрыгнул вниз, и огромная когтистая лапа тут же ударила его по лицу. Сюэ Ян упал навзничь и пролетел на спине несколько чжанов. Цзянцзай выпал из его рук, спину прошило болью. По лицу заструилась горячая влага. Вой усилился. Пошатываясь, Сюэ Ян поднялся, призвав в руку меч. На усечённых детством кончиках левой сосредоточил течение ци. Это было тяжело сделать, поскольку он не мог закрыть глаз: образы продолжали вспыхивать в самом нутре, разлагая его личность и контроль над собой.
Короткие пальцы Чжао Чжэюя на внутренней стороне его бедра.
Незнакомец тем временем посылал меч вперёд почти вслепую, но крики твари говорили о том, что лезвие находило плоть. Скопив достаточно ци, которая уже не умещалась даже на ладони, Сюэ Ян дунул на неё изо всех сил, и эманация тёмно-золотистого свечения вмешалась в вихрь видимыми отблесками. Теперь каждый поток воздуха переливался, настоящий размер воронки, в которую они попали, наглядно предстал перед глазами. Столь высокий, что доходил до верха смотровой башни и растворялся где-то в беззвёздном небе.
Зимний холод и нечеловечески сильная боль во всём теле.
Потоки складывались в картину. Сюэ Ян видел, откуда возникало движение, и успевал отскочить в сторону прежде, чем получить когтистой лапой по лицу снова. Незнакомец также мгновенно научился считывать любое изменение узора. Его ледяной меч теперь бил без промахов ровно туда, откуда начиналась атака.
Заношенные сапоги мальчишек, летящие ему в лицо.
Внезапно незнакомец отскочил на землю, тяжело опустившись рядом с Сюэ Яном. Он сложил пальцы в печать, и послал меч, но вместо атаки тот облетел воронку вокруг, оставляя после себя сыплющиеся на землю кристаллы льда. Мелкие и хрустящие под ногами. Только ближе к почве кристаллы таяли, превращаясь в растопленные капли.
Камни, ласкающие острой болью бока и грудь.
— Там! — Сюэ Ян кинулся вперёд. Он всадил Цзянцзай гуль знает куда. Сердце неистово заходилось в судорогах, пот, смешиваясь с кровью, застилал глаза, проклятый вой бил по ушам точно молотом.
Влажность и духота. Темнота земли. Страх не суметь вырваться, умереть заживо в собственноручно вырытой могиле.
Руками Сюэ Ян стал ощупывать поверхность. Кожа такая же холодная, бугристая и голая. Местами липкая — должно быть, кровь. Разрез. Края ровные и скользкие. Внутри твёрдо. Тонкие волоски… вмятины… волоски, волоски… Волоски! Сюэ Ян нащупал щель, и, тяжело дыша, опустился ниже. Существо взбрыкнуло, тяжёлая лапа опустилась Сюэ Яну на спину и, зацепив когтями одежду, попыталась оттащить. Когти продрали одежу, распороли кожу от лопаток до копчика. Цзянцзай вонзился в плотную грубую кожу изо всех сил, провернулся. Держался внутри крепко. Существо ревело. Ярко-синяя печать над самой воронкой опускалась всё ниже: незнакомец стоял на земле, поддерживая её. Существо не обездвижено — оно продолжает ворочаться, но уже не так расторопно.
Держась одной рукой за меч, не давая себя скинуть, второй Сюэ Ян вновь нашёл глазницу и с силой потянул влажное огромное глазное яблоко на себя. С громким чавканьем, оно оказалось у него в ладони. Рёв сотряс всё поднебесную. Вой в голове сменился судорожно звенящей тишиной.
Мокрые захлёбывающиеся звуки. Голова, летящая вниз.
Печать опустилась совсем низко, резко схлопнулась, растворяясь, будто её и не было. Сюэ Ян едва успел нащупать второй глаз и потянуть его на себя, но тварь больше ничто не сдерживало, и она сбросила его с себя. Он снова летел спиной вперёд, но на этот раз крепкие руки успели подхватить его у самой земли. Громогласные стенания оросили болью весь небосвод. Онемевшие пальцы сжимали второй глаз. Скользкий, размером с крупный персик, он обжигал ладонь.
Вой затих. Воронка медленно опускалась, и эманации растворялись в ночном покрове вместе с ней. Голова кружилась. Сюэ Ян встал на ноги, и призвал Цзянцзай. Меч мгновенно вернулся ему в ладонь. Лёгкие будто дышали кровью. Вытерев лицо тыльной стороной, Сюэ Ян смотрел, как на месте почерневшей истоптанной земли вырисовывался мало угадываемый силуэт. Тёмно-серая кожа на вид такая же, как на ощупь. Туловище змеи с двумя передними тонкими лапами, когти которых уходили глубоко в скудный глинистый грунт. Тяжёлая голова, лежащая поверх них. Два тёмных ручья.
Тварь оказалась размером с пять взрослых мужчин. Тяжёлые кольца вились по земле, кончик хвоста едва подрагивал.
Незнакомец сделал шаг вперёд. Сюэ Ян с опаской следил за тем, как он подошёл к невиданному созданию и присел рядом на колени. Его рука опустилась на лоб существа. Губы тихо что-то шептали. Из узких ноздрей вырывалось тяжёлое дыхание. Прикрыв глаза, незнакомец вновь обнажил меч и вогнал его строго меж глаз одним точным стройным движением. Напряжённые кольца распрямились, голова совсем опустилась.
— Господин Сюэ Ян! Господин Сюэ Ян! — мелодичную, желанную тишину в клочья разорвали крики заклинателей. — Всё в порядке?
— Что это за тварь?
— Инь Шанюань! Инь Шанюань, ты меня слышишь?
— Будда, зачем ты так орёшь…
— Святые Небожители, это что тварь?!
— А ну заткнитесь все! — крикнул Сюэ Ян, осматривая Цзинь Сэ, Кан Ксиаожи и Лань Лиу, которые сидели вокруг начавших приходить в себя товарищей. Вышвырнутые из кольца онемения мальчишки и пару дев выглядели так помято, будто поспали лишних пару часов днём. Но, по крайней мере, внешне они выглядели целыми. — Ты, — Сюэ Ян указал на Кан Ксиаожи. — Возвращаешься в общежития и приводишь с собой подмогу. Забираете всех с собой. А вы двое, — взгляд упал на Цзинь Сэ и Лань Лиу. — Остаётесь со мной. Нужно отпереть эту херовину к Бездне.
Кан Ксиаожи поклонился и, встав на меч, рванул обратно к общежитиям. Десять ребят неуверенно садились, держась за тяжёлые головы. Цзинь Сэ стояла рядом и ждала дальнейших указаний. Лань Лиу помогал лежащим девам принять более-менее пристойные позы. Незнакомец всё ещё сидел рядом с головой твари, которая, будучи невидимой, казалась в разы больше. Его рука лежала на ране меж глаз. Вырванные глазные яблоки влажной тяжестью ощущались в усталых ладонях Сюэ Яна.
— Кто ты и как здесь оказался? — хмуро спросил Сюэ Ян незнакомца, рассматривая чистые белые одежды с чёрным узором на конце рукавов, который не напоминал ни один известный ему клан.
Незнакомец повернул голову. Он выглядел лет на пять старше самого Сюэ Яна. Глаза, точно лепестки персика, улыбающиеся губы и мягкие черты лица. Длинные волосы распущены, часть прядей собрана на затылке в лаконичный нефритовый гуань.
— Меня зовут Сяо Синчэнь, дорогой друг. Я бродячий заклинатель. Тварь, что мы умертвили, называется Цянго Чоу. Я встретил её близ поселения Чангчанг. Понял, что в одиночку не справлюсь, и погнал её сюда. Слухи о городе И известны всем. Я надеялся, что здесь мне помогут. Приношу свои извинения за беспокойство, однако, боюсь, у меня не было выбора: следовало увести Цянго Чоу как можно дальше от простых крестьян.
Сяо Синчэнь сложил руки перед собой и поклонился. Сюэ Ян повторил его жест, всё ещё продолжая сжимать мёртвые глаза твари. Этот человек не дал Цянго Чоу разгрызть его любимую Чжун и достойно сражался. А кроме того, он выглядел так завораживающе приятно для взора, что Сюэ Ян хотел поклониться ему ещё, по меньшей мере, два раза.
Для своих размеров Цянго Чоу оказался неподъёмным. У Сюэ Яна болела ушибленная и разодранная спина, пот щипал глубокие раны от лапы на лице, а подсохшая кровь неприятно стягивала кожу. К счастью или сожалению, Сяо Синчэнь смог направить Цянго Чоу достаточно близко к Бездне, но до её берега оставалось около пары ли, которые пришлось волочь эту тварь на себе, облегчая её вес талисманом.
Змей погрузился в Бездну с глухим шипением. Чёрные нити алчно обхватили мёртвое тело, облепляя его со всех сторон, утягивая ко дну. Цзинь Сэ и Лань Лиу тут же поспешили выйти на берег, стряхивая с себя маслянистые брызги. Бездна лизала их, подобно воде. Сюэ Ян, стоя в чёрной вязкой жидкости по икры, смотрел, как поглощающие Цянго Чоу нити ласкались к его рукам. Обволакивали его, точно путы, растекались прохладным ханьфу, второй кожей. Бездна извивалась и поднималась вверх, обвивалась вокруг коленей, дыханием щекотала низ живота.
Тебе будет хорошо. Спокойно и сладко. Лучше, чем в материнской утробе. Тебя больше никто не обидит. Не причинит боль. Только то, что ты захочешь сам. А-Ян. Мой А-Ян…
— Дорогой друг, пожалуйста, давайте выйдем на берег. Мне кажется, вам не следует здесь задерживаться, — голос Сяо Синчэня ещё более сладостной мелодией втёк ему в уши. Сюэ Ян открыл глаза. Цянго Чоу давно растворился в объятиях Бездны, а он всё стоял, опустив руки в густую тягучую массу, и вслушивался в благостные увещевания. Всякий раз. Всякий раз, когда он оказывался хотя бы в одном шаге от Бездны, она, точно измученная тоской матерь, тянулась к нему всем своим существом. Он так любил слушать её нежный зов, ощущать приятные касания…
Сюэ Ян нехотя перевёл взгляд на Сяо Синчэня. Тот стоял на сухом участке почвы рядом с Сюэ Яном, которому Бездна доходила до колен. Тёмная материя отталкивалась от белоснежных одежд, не касалась заклинателя ни единой своей нитью. Сяо Синчэнь протянул руку к Сюэ Яну, и Бездна дрогнула, зашипела и досадно опустилась вниз, точно поток воды схлынул с горячего тела. Мягкие пальцы крепко держали его за запястье и тянули вперёд. Бездна расступалась перед Сяо Синчэнем тропой, и стоящие на берегу Цзинь Сэ и Лань Лиу смотрели на это с восторгом и удивлением. Сюэ Ян, следующим за мягкой поступью нового знакомого, очень хорошо понимал их эмоции.
Только идя позади Сяо Синчэня, смотря на его твёрдую прямую спину в безукоризненно белоснежном ханьфу, на то, как отскакивала от полов одежды Бездна, Сюэ Ян увидел, что идущий впереди мужчина хромает. Низ правой штанины намок и пропитался кровью, однако это не сделало его походку тяжёлой или неуклюжей: Сяо Синчэнь продолжал двигаться легко, будто паря в каком-то фэне над твердью.
— Господин Сяо Синчэнь! — Цзинь Сэ от восторга забыла все слова и замолчала. Она не сводила глаз с прекрасного светлого лица и белых одежд, нежно развевающихся на утреннем ветру.
— Господин! Вы Небожитель? — спросил Лань Лиу, неуклюже кланяясь Сяо Синчэню, когда тот вышел из Бездны сам и вывел за собой Сюэ Яна.
Сюэ Ян подумал было, что господин Небожитель сейчас рассмеётся, но тот лишь улыбнулся и растерянно качнул головой, не понимая такого повышенного внимания к себе:
— Вовсе нет. Я обычный даос.
— А вы?.. — начала было Цзинь Сэ, но Сюэ Ян прервал её.
— Оба возвращайтесь в общежитие. На смену пришлите других дежурных. И про юго-восточную башню не забудьте! То, что сегодня что-то уже произошло, не означает, что это не может повториться.
Цзинь Сэ и Лань Лиу поклонились. Встав на мечи, они поднялись вверх и споро полетели вперёд. Небо над городом постепенно светлело, становясь серовато-розовым, точно припыленные лепестки иссушенного гибискуса. Уже рассвет. Неужели прошло там много времени? Тело чувствовало боль, но не усталость. Воспоминания о скулеже Чжун погнали Сюэ Яна вперёд. Он опустил Цзянцзай вниз, и тот покорно застыл у его щиколоток. Кивком Сюэ Ян предложил Сяо Синчэню лететь вслед за ним.
Шифу не спал. Он сидел на кухне за столом, и чёрная, как Бездна, Чжун лежала у его ног, тяжело дыша и тихо поскуливая. Увидев вошедшего Сюэ Яна, она метнула хвостом, стала подниматься, но раненая лапа её подвела, и она снова упала на пол.
— Моя девочка, — Сюэ Ян присел рядом с ней на колени. Ласково погладил острую мордочку. Горячий шершавый язык лизнул обожжённую глазом Цянго Чоу кожу на внутренней стороне ладони. — Шифу, почему ты не спишь?
— Эта окаянная разве даст уснуть? — проворчал Ван Иди. — Всю ночь скулила. Видно, больно ей. Но посмотреть себя мне не разрешила. Легла и лежит. Представь мне гостя, А-Ян.
Сяо Синчэнь учтиво поклонился Ван Иди:
— Доброго здравия, лао-чжан . Меня зовут Сяо Синчэнь.
— Присядь, Сяо Синчэнь. Я вижу, ты ранен. А-Ян, а ты?
— Ерунда. Сейчас согрею воду и вернусь. — Сюэ Ян вновь вышел из дома.
Ван Иди и Сяо Синчэнь остались одни. Сяо Синчэнь осторожно присел возле чёрной собаки. Та насторожилась, но ласковый голос Сяо Синчэня успокоил её, и она позволила осмотреть свою рану.
— Сухожилия целы, но рана глубокая. Нужно как можно быстрее зашить и наложить целебную мазь, чтобы не началось заражение. Лао-чжан, могу ли я вскипятить у вас травы, чтобы сделать очищающий отвар? — Сяо Синчэнь поднял глаза на Ван Иди. Рука его при этом гладила усталую морду собаки, и та охотно подставлялась под ласку, едва-едва шевеля хвостом.
— Конечно. Я дам тебе котелок. Только, боюсь, трав-то у нас не особо много в доме.
— Ничего, у меня есть запас, — Сяо Синчэнь осторожно поднялся и достал из рукава-цянькунь холщовый мешочек.
Сюэ Ян вернулся на кухню с большой охапкой бинтов в руках. На его лице набухали три длинных глубоких борозды от когтей. Они тянулись от левой брови через нос до правого уголка губ. Сяо Синчэнь стоял у очага и помешивал в котелке исходящий ароматным паром настой. Чжун лежала у его ног, перестав поскуливать. Ван Иди по-прежнему сидел за столом, перед ним стояла чарка с дымящимся чаем. За окном небо становилось всё светлее и чище, розоватые пятна сменялись молочной бледностью и синевой.
— На что вы охотились? — спросил Ван Иди, отпивая большой глоток из чашки и устало вздыхая.
— Да, на что мы охотились? — спросил Сюэ Ян, присаживаясь на свободное место и кладя перед собой моток чистых бинтов. — Что это за тварь такая? Я никогда не видел подобного.
— Цянго Чоу, — чуть повернувшись, ответил Сяо Синчэнь. — «Вечная печаль». Это лесной дух, и очень редкий. Обычно он зарождается на кладбищах и живёт там, подпитываясь скорбью. Людей, как правило, не трогает. Ему достаточно тех чувств, что он выпивает из них. Своего рода паразит. Человеческому глазу не виден, но, если пробыть рядом с ним достаточное время, он вытянет всё горе, и на душе станет легче. Увидеть его можно лишь ослепив, и глаза Цянго Чоу очень полезны: это сильнейший антидот от любого яда. К тому же, способны в прямом смысле воскресить мертвеца. Правда, только в том случае, если прошло совсем немного времени. Именно глаза заставляют испытывать самые неприятные моменты из жизни, вызывают оцепенение и галлюцинации. Но как правило Цянго Чоу безобидны, если их не трогать… Полагаю, эту особь что-то согнало с места, потому он освирепел.
— Неделю назад в Чангчанге потопило кладбище. Могилы всплыли, — вспомнил Ван Иди новости, которые передавали люди Господина Верховного Заклинателя вместе с тканями и деньгами из Ланьлина.
— Вероятно, именно это заставило Цянго Чоу покинуть свой дом и отправиться буйствовать. Я наткнулся на него как раз недалеко от места затопления, — сказав это, Сяо Синчэнь потушил огонь под котелком и опустил в него моток чистых бинтов, принесённых ему Сюэ Яном. Ткань тут же пропиталась желтоватым раствором. Вытащив её, Сяо Синчэнь остудил пар и присел возле Чжун. Та приподняла голову и снова опустила её на пол. Сюэ Ян присел рядом и положил руку на морду собаки.
Бинты быстро напитывались кровью и грязью. Чжун, прикрыв глаза, лизала Сюэ Яну искалеченную кисть. Она не дёргалась и не вырывалась, и молчала даже тогда, когда осторожные ласковые руки зашивали глубокую рану.
— Откуда вы, Сяо Синчэнь? — спросил Ван Иди, когда лапу Чжун перемотали чистыми бинтами, и собака, поднявшись, поковыляла в другую комнату.
— Название места я не знаю точно, лао-чжан. Я спустился с неизвестной горы. Моей наставницей была Баошань Саньжэнь.
— Эге, — хмыкнул Ван Иди.
Сюэ Ян направил на него хмурый вопросительный взгляд. Он многого не знал о заклинательском мире: ни известных людей, ни всех разновидностей тварей, ни того, как они появлялись или как проще убить ту или иную нечисть. Чжао Чжэюй в своё время рассказывал ему очень мало информации — его больше заботила еда и выпивка.
— Зачем же вы спустились с горы, Сяо Синчэнь? Говорят, Баошань Саньжэнь великая заклинательница, и все её ученики не знают ни горя, ни бед.
— Это так, — Сяо Синчэнь робко улыбнулся. — Господин Сюэ Ян, позвольте мне осмотреть ваши раны на спине.
— Ты смыслишь в лекарстве? Так ловко зашил Чжун рану, она даже не тявкнула, — Сюэ Ян со вздохом встал с табурета и снял с себя два слоя ханьфу, поворачиваясь к гостю спиной и перекидывая волосы, забранные в хвост, через плечо. Ханьфу бесформенной кучей повисло на поясе.
— Немного. Моя наставница обучала меня этому мастерству. Полагаю, я могу помочь, — Сяо Синчэнь нырнул рукой в рукав своего ханьфу. — Лао-чжан, я спустился с горы, чтобы посмотреть на мир. Ничуть о том не жалею. — Нащупав нужную баночку, кисть плавно вынырнула обратно. Раздался сухой скрежет, а после в комнате ещё пуще прежнего запахло травами и чем-то кислым. — Раны глубокие, но зашивать не нужно. Думаю, мази и тугой повязки будет достаточно.
К спине прикоснулись пальцы. Прохладные и скользкие, они аккуратно огладили края ран, нанося мазь. Лёгкая боль, что сопровождала эти касания, тревожила сознание. То была самая приятная боль из тех, что Сюэ Яну доводилось испытывать за свою жизнь.
— Шифу. Когда мы погрузили тело Цянго Чоу в Бездну… я видел такое впервые, но даочжан Сяо Синчэнь зашёл вслед за мной, и эфира было по колено, но…
— Но от отскакивал от Сяо Синчэня, будто от проказы? — подсказал Ван Иди.
Сюэ Ян кивнул. Сяо Синчэнь потянулся за новыми бинтами, и Ван Иди подал ему очередной моток.
— Вы уже встречали подобное? Шифу?
— М-м, — пробормотал Ван Иди, прикрывая рот рукой и медленно зевая. — И давно. В последний раз, когда я наблюдал это, мне было лет тридцать пять. То был молодой господин из Гусу Лань.
— И что это значит?
Ван Иди встал из-за стола и, встав перед Сюэ Яном, легонько шлёпнул его по лбу:
— Если я буду размышлять за тебя, твой разум совсем покинет это тело. Только и будешь знать, как трясти мечом и рубить нечисть. Не так уж и сложно догадаться, зная о природе Бездны. Если вам, Сяо Синчэнь, знаком ответ на вопрос, не говорите этому негоднику. Пусть поищет ответ самостоятельно.
Сяо Синчэнь улыбнулся. Он накладывал бинты слой за слоем до тех пор, пока не покрыл полностью все раны от лопаток до копчика. Удовлетворившись работой, отступил на шаг и тяжело опустился на табурет.
— Твоя нога, — Сюэ Ян совсем забыл ней.
— Бестолковый! Заставил гостя стоять, — пожурил его Ван Иди. — Я пойду спать. Сяо Синчэнь, оставайтесь в нашем доме сколько угодно. Пожалуйста, не пренебрегайте нашим гостеприимством.
Сяо Синчэнь встал, чтобы поклониться:
— Спасибо, лао-чжан.
— Хороших снов, шифу, — Сюэ Ян отвесил лёгкий поклон и усадил Сяо Синчэня обратно на табурет. Замер так, осмысливая всё произошедшее. Гость выглядел совсем бледным. Плавный абрис губ побелел, руки безвольно лежали на коленях, на висках выступила испарина.
— Пожалуйста, мой друг, не беспокойтесь. Я могу сам…
— Для начала давай промоем твою рану, — перебил его Сюэ Ян. — Я принесу ещё свежих бинтов.
Сяо Синчэнь опустил напряжённые плечи, изнурённо улыбнулся:
— Благодарю, мой друг. Вы окажете мне неоценимую помощь.
Сюэ Ян сбежал в другую комнату. Лицо, шея и уши его горели от стыда. От вежливых слов. От того, что он не мог прекратить смотреть на это прекрасное лицо. Что не мог забыть, как пружинисто Бездна избегала касаний этого человека. Что кожа — каждый цунь — помнила касания заботливых пальцев. Что этот голос, полный искренней доброты и света, так сильно резонировал внутри, что тряслись руки и дребезжало нутро.
Сяо Синчэнь.
Кто ты, Сяо Синчэнь? Разве существуют такие люди, как ты?
༺🌸༻
Во рту скрежетала сухость, губы стянуло сухой коркой. Волосы щекотали нос и лоб. Потянувшись, чтобы убрать их с лица, Сюэ Ян почувствовал боль, невольно задев обработанные раны. Спина вторила глухой пульсацией. Лежащая на постели рядом Чжун подняла остроносую морду и внимательно посмотрела на хозяина. Ласковая тяжёлая рука легла на нос и повела вверх. Короткая шерсть под кожей вздыбливалась и тут же оседала. Чжун лизнула ласкающую руку и поднялась с постели. Немного припав на передние лапы, выровнялась и похромала на кухню.
Дом пропитался запахом еды. Из кухни доносились тихие голоса: должно быть, шифу и Сяо Синчэнь уже встали. Интересно, который час? Должно быть, время давно обеденное: они все легли на рассвете, но организм, несмотря на боль от ран, чувствовал себя более-менее бодро. Сюэ Ян осмотрел комнату в поисках нового комплекта верхней одежды. В углу валялось только вчерашнее изодранное тварью ханьфу с такими огромными дырами, зашивать которые уже не имело смысла. Искать новый комплект одежды Сюэ Ян не стал, и вышел на кухню в нательных штанах и распахнутом на груди верхнем халате.
Сяо Синчэнь стоял у печи, помешивая в котелке что-то, что, вероятно, и наполняло дом ароматами. Ван Иди сидел за столом, нарезая сыр и хлеб. Чжун склонилась над миской и с аппетитным чавканьем расправлялась со своим завтраком. Сюэ Ян прислонился плечом к дверному косяку и на секунду прикрыл глаза, широко зевая. Когда открыл глаза, на него смотрели светлые тёплые глаза.
— Доброе утро, дорогой друг. Каша почти готова, пожалуйста, садись.
Сюэ Ян хмыкнул. Он присел за стол, медленно перевязал растрепавшийся за ночь хвост. Поймал на себе откровенно намекающий на что-то взгляд Ван Иди и лениво запахнул халат на груди, перевязывая его поясом. Потом вдруг вскочил с табурета так резко, что Чжун оторвалась от миски, и Сяо Синчэнь, отвернувшийся было к котелку, вновь обратил на него внимание.
— Твоя нога, — Сюэ Ян подошёл к печи и заглянул в котелок. Внутри бурлила молочновато-вязкая пшеничная масса. — Садись. Я сам закончу.
Сяо Синчэнь послушно присел напротив Ван Иди, и Сюэ Ян энергичным хаосом стал летать по кухне, подготавливая миски, проверяя чайник и чашки, раскладывая на стол деревянные ложки и подавая Ван Иди блюдца для сыра и хлеба. Он так увлёкся привычным утренним ритуалом, погрузившись в мысли, что взволнованный возглас Сяо Синчэня немного выбил его из колеи.
— Лао-чжан! Ваши руки. Позвольте мне осмотреть их.
Сейчас, при дневном свете и чистом рассудке, глаза видели то, что перед сном устилала пелена. Сяо Синчэнь, присевший и не нашедший себе никакого занятия, принялся рассматривать крепкие руки Ван Иди, покрытые красными пятнами, в самом центре которых выделялись маленькие тёмные пятнышки. Кожа вокруг них сухо шелушилась и тонко поблёскивала, точно полупрозрачный пергамент.
— Это не заразно, молодой господин, не переживайте, — Ван Иди выложил на поданную Сюэ Яном миску и устало улыбнулся. Теперь, когда на увечье было обращено внимание, пятна нестерпимо зачесались. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы игнорировать порыв немедленно разодрать ногтями едва зажившие ранки от прошлого такого приступа.
— Да, это не заразно, — ничуть в том не сомневаясь, кивнул Сяо Синчэнь. — Пожалуйста, позвольте мне вас осмотреть, лао-чжан?
— Ты знаешь, что это может быть? — Сюэ Ян, разливавший по мискам кашу, повернул к ним голову.
— М-м, — Сяо Синчэнь качнул головой. — Возможно. Мне нужно убедиться.
— Смотрите, сколько угодно, господин Сяо, — Ван Иди отложил нож. — Меня уже осмотрели все лекари города, и ничего не…
— Они все тупоголовые идиоты, которые едва ли знают, как перевязать рану. Конечно, учитывая возраст, им проще всё свалить на старость. Только старость приходит постепенно, а шифу поплохело резко. Я не думаю, что старость — это причина, — Сюэ Ян поставил на стол две миски с молочной кашей и стал наполнять третью. — Даочжан, пожалуйста…
— Я посмотрю, — Сяо Синчэнь встал со своего места и присел напротив Ван Иди. Осмотрел его руки, мягко взял в ладони лицо и, повернув его к окну, изучил внимательным взглядом. Попросил открыть широко рот и высунуть язык.
Лицо Сяо Синчэня при этом, сосредоточенное и хмурое, выглядело до того красиво, что Сюэ Ян так и стоял с последней миской каши в руках, не донеся её до стола. Столько бережной доброты в этих пальцах, столько искренности и заботы. Прямо сейчас — и вообще всегда — этот даос должен был находиться в каком угодно другом месте. Не в городе И. Никогда.
— Как давно, вы говорите, всё началось? — закончив осмотр, спросил Сяо Синчэнь, пересаживаясь на прежнее место.
Сюэ Ян тяжело опустил перед ним последнюю миску. Сел рядом и взял в руки ложку. От еды шёл сладковатый пар, и рот наполнялся влажностью. Сяо Синчэнь разлил по чаркам чай и тоже взял ложку. Он выглядел задумчивым, и глаза его внимательно скользили по убранству кухни, будто что-то ища.
— Две или три луны назад… — Сюэ Ян зачерпнул ложкой кашу и, немного подув, отправил её в рот.
— Три, — поправил Ван Иди, — как раз после того, как отбыли заклинатели, чей двухгодичный срок подошёл к концу.
— А-а, — кивнул Сюэ Ян с набитым ртом. — Точно.
— Лао-чжан, вспомните, быть может, в то время вы попробовали какую-то необычную для вас еду?
— Не припомню. Особо ничего нового у нас тут не появляется: живём городским хозяйством. А-Ян?
Сюэ Ян молча покачал головой. Ложка торопливо мельтешила у его лица, несмотря на то, что её содержимое обжигало рот.
— Ради всего святого, никто не отберёт у тебя еду, — Ван Иди тяжело вздохнул. — Хотя бы при госте ты можешь есть нормально?
Сюэ Ян выпрямил спину и, тихонько рыкнув, сжал зубы. Ложка в его пальцах дрожала.
— Пожалуйста, не нужно ссориться из-за меня. Лао-чжан, господин Сюэ, подумайте ещё: быть может, у вас в тот период времени появилась какая-то новая вещь? Занавеси? Постельное бельё, одежда? Что-нибудь яркое?
Ван Иди положил на кусок хлеба ломоть сыра. Откусил. Прожёвывая, думал о том, что такого нового у них появилось три луны назад. На ум ничего не шло. Разозлённый Сюэ Ян больше не ел, хотя глаза его оставались голодны, а пальцы подрагивали в нетерпении, к миске он больше не притрагивался. Сяо Синчэнь лишь пригубил немного чай. Он ждал, когда еда хоть немного остынет.
— Ханьфу, — сквозь зубы выдавил Сюэ Ян.
— Ханьфу? — переспросил Соя Синчэнь.
Сюэ Ян отбросил ложку и встал из-за стола. Вернулся с красным тканевым свёртком в руках, протянул его Сяо Синчэню. Тот взял в руки мягкую нежную ткань спальных одежд, огладил пальцами. Поднёс поближе к глазам и смотрел на сплетение нитей и узоров так долго, будто оно могло раскрыть ему секрет недомогания Ван Иди. Будто что-то увидев или поняв, Сяо Синчэнь кивнул сам себе и поднял голову. Выдохнул с улыбкой:
— Лао-чжан, это не старость. Думаю, мне удастся вылечить вас, если вы больше не станете трогать эту одежду. Безусловно, это дорогая вещь. Красивая и тонкой работы, но, боюсь, именно она является причиной вашего недомогания. Конечно, я могу быть неправ, но уверенности во мне больше.
— Как может какая-то тряпка покалечить человека? — Сюэ Ян забрал протянутое ему ханьфу, пытаясь увидеть в нём то же, что рассмотрел Сяо Синчэнь, но взор его цеплялся только за ровные шёлковые швы и гладкую вышивку тонкокрылых птиц на плечах. Он бы сказал: «Какая чушь!» кому угодно на такое нелепое заявление. Но поскольку рядом с ним сидел Сяо Синчэнь, а не какой-то очередной глупый лекарь, то злые слова застряли в глотке и медленно растворились в ней, так и не покидая уст.
— Мне известны случаи, когда человек умирал от укуса пчелы, в то время как для большинства людей это болезненно, но не смертельно. Яд пчелы в определённых дозах даже может стать лекарством, из него делаются многие настойки и мази широкого спектра применения. В сочетании с другими компонентами он может лечить различные болезни и недомогания. Однако кого-то может и убить. Первозданно шёлковые нити белые, им придают цвет в самом конце подготовки сырья. При травлении в красный цвет используют, насколько мне известно, краповый порошок, который получают из корня марены. Красный цвет наиболее неблагоприятен для некоторых людей и способен вызывать пятна на коже, отёк в горле и покраснение глаз, что я и увидел при осмотре. Вероятно, лао-чжан, всё дело в том, что конкретно ваше тело отвергает это ханьфу из-за содержащегося в ней красителя. При коротком контакте с вами ничего бы не стало, но, насколько я понимаю, это ваше постоянное ночное ханьфу?
Ван Иди подтвердил слова Сяо Синчэня немедленным кивком.
— Это очень хорошие новости. Вам нужно перестать взаимодействовать с этой тканью и с другими тканями подобного цвета, и ваш недуг пройдёт сам собой. А чтобы ускорить этот процесс, я приготовлю вам настой, который облегчит симптомы. Я знал людей, которые без золотого ядра доживали до более преклонного возраста, чем вы, поэтому, лао-чжан, пожалуйста, не волнуйтесь.
— Спасибо! — Ван Иди смотрел на Сяо Синчэня влажными от слёз глазами. Он уже смирился со своей старостью и немощью, и по ночам, лёжа с вернувшейся бессонницей, часто гадал, когда же настанет его час погрузиться в Бездну. Ему бы и в голову не пришло, что для поправления здоровья всего лишь нужно было перестать спать в полюбившемся ханьфу.
— Это могло быть сделано специально? — Сюэ Яна волновал только один вопрос. — Тот, кто подарил это ханьфу, мог знать?
Сяо Синчэнь покачал головой. Он взял в руки ложку и плавным движением утопил её в миске. Сюэ Ян проследил за этим движением жадно. Его ложка по-прежнему лежала на столе, а полупустая миска с уже остывшей кашей притягивала взгляд не меньше, чем бледные сильные пальцы в паре чжанов от неё. Сяо Синчэнь мягко обнял миску, придвигая поближе к себе. Шорох глиняного донца по столу вернул Сюэ Яна на кухню в городе И.
— Даже вы не разумели об этом. Не думаю, что это могло быть сделано специально, дорогой друг. Прошу, поешьте. Я бы хотел осмотреть и ваши раны тоже. Если вы позволите. И, конечно, нужно уделить внимание Чжун.
Сюэ Ян схватился за ложку. Забывшись, он прикончил остатки каши в два счёта, вновь торопясь и глотая вместе с пищей воздух. И наложил себе добавки. И Сяо Синчэнь не смотрел на него с неприязнью или осуждением, ведь наверняка должен был понимать, что сготовил самую вкусную кашу из тех, что когда-либо ел Сюэ Ян. Даже несмотря на то, что пшену он предпочитал продолговатый клейкий рис.
Демонически, подозрительно хорошее настроение Сюэ Яна растекалось внутри вместе с молочной сладостью пищи. Это было самое странное, но самое приятное утро с тех пор, как он поселился в городе И. Смотря на лежащую у его ног Чжун с перемотанной задней лапой и на заметно повеселевшего от хороших новостей Ван Иди, Сюэ Ян чувствовал огромное облегчение.
Ему всего лишь нужно было, чтобы кто-то пообещал: всё наладится.