Сомин снилось что-то из далекого прошлого и не давало проснуться, тяжелым якорем пригвоздив ее ко дну искаженных воспоминаний. Разворошенное прошлое пролилось в ту часть ее сознания, которую она не могла контролировать, пока спала.
Ей снилась Намра, светлая и невинная, вся в ярком белом свете среди темной грязной комнаты. А сама она, Сомин, по колено в мусоре и грязи, будто там ей и место. Она тянет руки вперед, в просьбе вытащить ее, ладони такие же перепачканные, как и все вокруг. И Намра тянет руки навстречу, тепло улыбаясь. Их пальцы соприкасаются, но будто в масле, руки Сомин выскальзывают, и она начинает уходить в черную зыбкую пучину. Она в панике открывает рот, но оттуда ни звука, все застревает в горле. Набрав полные легкие воздуха и приготовившись погрузиться с головой, Сомин просыпается.
Хватаясь за незнакомую комнату глазами, Сомин через некоторое время вспоминает, где она и почему. В квартире почти темно, хотя на настенных часах между кухней и ванной, уже половина седьмого утра. На улице не прекращался ливень, даже не барабаня по стеклу, просто размывая все в черно-белые кляксы.
Хотелось спать еще и еще, глаза затекли, а вспомнив о разбитой щеке, Сомин притронулась к веку на той же стороне. Немного припухло, но терпимо. От мыслей о своем подпорченном симпатичном личике ее отвлекло невнятное сопение рядом. Повернув голову на бок, она обнаружила хозяина квартиры. Тот крепко спал в нескольких сантиметрах от нее, не обращая никакого внимания на то, что девушка уже проснулась. Обнаружив на себе часть покрывала, в которое она неосознанно укуталась во время сна, Сомин улыбнулась.
«Обещал не претендовать на половину…» — прошептала она себе под нос, но будить мужчину не стала. Полицейский спал на спине, очевидно так и застыв в позе «полежу с краю не пересекая середину кровати».
«Благородно, черт возьми» - подумала Сомин и подоткнув ладонь под здоровую щеку тихонько перевернулась на бок, скинув покрывало с плеч.
Любопытство взяло свое. Хотелось рассмотреть лицо Мэттью таким, безмятежным и не украшенным никакими эмоциями.
Сильнее проступившая щетина над губой темнила кожу, очерчивая вокруг рта и спускалась по подбородку. Короткие волосы немного примялись от сна. Ровное глубокое дыхание поднимало и опускало грудь, такая безмятежность завораживала. Сон другого бывает так заразителен, что Сомин захотелось снова заснуть или просто полежать рядом, воспользовавшись минуткой покоя.
Непреодолимое желание положить руку на сильную широкую грудь внезапно завладело Сомин. Успев коснуться белой футболки лишь кончиками пальцев, она убрала руку. Мужчина зашевелился и тяжестью всего своего тела грузно перевалился на бок, что Сомин оказалась почти нос к носу с лицом мужчины. Она замерла и не дыша облизнула губы. Сердце пропустило удар, а по телу волной пробежали мурашки.
Мало кто из мужчин в жизни Сомин вызывал подобное чувство, чувство странной, ничем не оправданной близости. Они винила в этом его сходство с сестрой, других причин не находилось. Можно ли проникнуться к тому, кого видел трижды? Один из них под гигантской дозой адреналина, да и второй тоже, судя по ярости в его глазах прошлым вечером. Плохая идея влюбляться в состоянии испуга, и этому даже есть научные объяснения. Но какой толк в рациональности, когда собственное тело ее подводит.
Она вдохнула терпкий аромат мужчины, легкий, свежий, наверное от чистой футболки, подумала Сомин. Скользнув взглядом вдоль тела, по сильным рукам, мощным плечам, предплечьям увитым венами и повинуясь слабости, невесомо дотронулась до горячей руки, ниже, очертила тыльную сторону ладони, мирно лежавшей на кровати. Страшно захотелось узнать, как эти сильные руки могут касаться ее тела совершенно в других обстоятельствах. От этих мыслей она снова закусила губу.
Длинные пальцы дернулись под ее прикосновением и ответили на него. Сомин одернула руку, будто от раскаленных углей и подняла глаза, встретившись с заспанным взглядом мужчины.
Ничего не отвечая, тот снова коснулся ее руки, ожидая реакции. Маленькая ладошка девушки нерешительно потянулась навстречу.
Этот момент не был каким-то неловким или напрягающим. Мэттью смотрел на нее внимательно, тепло, и Сомин показалось, что в цепких умных глазах было что-то безнадежное, тоскливое. Она понимала, потому что сама прекрасно знала, каково это. Это ли их объединяет? Чувство глубоко одиночества?
Между ними образовалось что-то интимное и в то же время совершенно не опороченное просто влечением.
Может так оно и было.
А может Сомин всего лишь хотелось так думать.
Она большая выдумщица, которая так и не повзрослела, несмотря на всю ее бестолково прожитую взрослую жизнь.
Пролежав в таком контакте, казалось, целую вечность, рука Мэттью вдруг мягко коснулась щеки Сомин и та неосознанно подалась вперед, ошибочно решив, что произойдет что-то иное, но Мэттью только хрипло, заспанным голосом прошептал:
— Болит?
От глубокого тягучего голоса сердце ухнуло вниз. Сомин покраснела и стыдливо промычала.
— Нет…может…немного… совсем. — она опустила глаза.
— Хорошо. — Мэттью легко улыбнулся и кивнул. — Выспалась?
— Нормально… — бросила Сомин, поспешно встав с кровати.
— Я вот не особо… — последовал ее примеру Мэттью и нехотя покинул кровать. Он потянулся, чтобы размять затекшую спину. Посмотрев в окно, он нахмурился, больше не штормило, но тяжелое небо было наглухо затянуто сизыми облаками и просвета не было. Лило настойчиво и с завидным напором, дороги видно не было, но шум машин все же доносился до окон. Жизнь продолжалась, хоть и было воскресенье.
— Я тебя не задержу…, — пыталась привести в порядок волосы Сомин, стоя у зеркала в ванной. — Мне все равно нужно скоро идти.
— Куда? — просто спросил Мэттью, как будто они старые друзья и ему это важно знать.
— Не думаю, что тебе это не будет интересно. — отрезала Сомин, поправила безнадежно измятое платье и вернулась на кухню.
— Кофе? — будто не услышал ее мужчина.
— Слушай… давай просто закончим с этим? — отчего-то сердито ответила Сомин. — Просто спроси, что ты хочешь узнать, я уйду и мы больше не увидимся.
— Это на тебя так дождь действует? — с нотками иронии ответил Мэттью. Сомин не ответила, просто уселась на стул перед стойкой. Повисло напряжение, которого не было еще пять минут назад. Сомин выбрала оборону, прежде чем разговор зайдет слишком далеко.
Пока Мэттью заваривал кофе, Сомин, выбирала момент, как начать то, что может закончиться раньше, чем продолжится? Понимая, что лучшего момента не представится, Сомин просто выпалила, съежившись на стуле, ожидая, что ее молния пронзит на этом же месте.
— Я виновата, что Намра умерла… — будто небо и правда разверзлось, со звонким грохотом из рук Мэттью на пол полетела чашка и мелкие осколки расшвыряло по всей кухне. Затем долго ничего не происходило. Напряженная спина Мэттью долго еще будет стоять перед глазами Сомин, как ей тогда показалось.
— Как? — наконец сипло спросил Мэттью.
— Я… ее убили, потому что я облажалась… — дрожащим голоском пролепетала Сомин.
Каждый раз, Мэттью вздрагивал от этого слова, как от очередной пощечины. Убили. Будто она заслужила такое.
— Как?! — разбитая чашка так и осталась лежать нетронутой, а спина мужчины все сильнее напрягалась. Сомин будто была в западне. Назад дороги нет.
— Она взяла на себя мою вину. — девушка сглотнула.
— Почему? — чеканил Мэттью с такой холодностью, что Сомин горло сжало от обиды. Она начала говорить обо всем по порядку.
— Когда Намра ушла работать в дом к боссу, я думала, что ее теперь быстро отпустят и она сможет вернуться домой. Я была рада за нее, ей там было совсем не место. По сравнению с тем, как другим девочкам приходилось работать …телом, Намра знала английский, была хорошо воспитана, играла на пианино…
— Фортепиано! Она окончила музыкальную академию по классу фортепиано. С отличием, на бюджете. — грубо прервал ее Мэттью.
— Прости, фортепиано… — сухо сглотнула Сомин. — Потому ее и взяли в дом гувернанткой. Там очень хорошо платили, потому-то она и должна была быстро выйти из этого порочного круга. Девочка, с которой нужно было заниматься, была хорошей, очень. Я давно ее знала. Удивительно, что такая принцесса дружила со мной. Тэхен говорил, чтобы насолить отцу, но я так не думала. Она была немного старше меня, на год или полтора. Могу только догадываться, почему она сбегала из своего идеального мира к нам в общежитие. Видимо все было не так уж идеально. — Сомин перевела дыхание. Оказалось, она так давно хотела этим поделиться и уже просто не могла прекратить говорить.
— Я была не самым примерным подростком, выросла среди таки же. Моя задача, как и всех детей в районе, таскать кошельки и выпрашивать деньги у туристов, в основном. Когда я стала постарше, то начала с людьми посерьезнее грабить квартиры. Ценные бумаги, договора и прочее, чем обычно шантажируют…мало мне понятное, — Сомин поняла, что ушла от темы, она для вида откашлялась и продолжила. — Когда мне было двенадцать, я стала толкать наркотики по подворотням… и… и сама подсела на дешевую дурь, — девушка вздохнула, слова давались с трудом. — Харён тогда только познакомилась с миром, где ее отец пользовался людьми, как рабами. От всего этого, сказать, что ей крышку подорвало, ничего не сказать. А мы были детьми… я тоже была ребенком, хоть и повидала куда больше, чем нормальный взрослый может представить, — Сомин протолкнула в горло горький ком, она не хотела, чтобы кто-то посторонний, особенно Мэттью видел, как она заплачет.
— Харён просто спросила, может ли она попробовать что-то из того, что толкает ее отец таким же детям, как она? Мы не отговаривали. Все произошло так быстро, что я и понять не успела, что Рён-рён подсела. Я пробовала только легкую дурь и дальше боялась заходить, когда перед глазами такие ужасы, что и представлять не надо. Харён просто оказалась очень слабой для всего этого дерьма, — Сомин очень старалась не уходить от темы слишком далеко, но слова сами лились нескончаемой рекой. — Когда Намра пришла к ней работать, она уже плотно сидела на самом крепком коктейле, в свои то шестнадцать. Отец знал, и просто не хотел, чтобы знали другие. Она сама просила дать ей шанс вылечиться, лечь в клинику, но он был против и просто запирал ее в комнате, пытаясь отвлечь ее игрой на пи… фортепиано, уроками английского и прочей чушью. Харён могла доставать дурь только через меня… И я… и я это делала для нее… — слезы душили, хотелось рыдать в голос, растирая по лицу горькую соль. Она не плакала, когда умерла мама, она не плакала, когда о ее тело тушили жгучие окурки. Но именно теперь пришел ее предел. Голос Сомин дрогнул и она разрыдалась. — В тот вечер, Харён в очередной раз клялась мне, что это последний, просто ей нужно еще немного, а потом все! А я верила каждый из них, каждый раз я пробиралась к ним в дом и приносила то, чего она хотела. — как никогда, Сомин мечтала хоть об одной затяжке, но сигарет не было, и пришлось справляться так.
— В тот вечер я принесла ей все, что было, приходилось воровать у себя же самой. Потом приходилось отдавать долги… но я не могла не сделать этого, — Сомин самой стало смешно от того, как прозвучали ее слова. Будто бы она помогала подруге, по сути же убивая ее.
— Мне было всего пятнадцать и меня мало кто учил, как жить эту проклятую собачью жизнь! — сорвалась на рыдания Сомин. — Я просто не знала, как помочь по-другому… — вздрагивая сказала Сомин, будто заранее выпрашивая прощения у Мэттью. — В тот вечер с ней была Намра, она же отвечала за ее самочувствие и докладывала обо всем отцу. Матери у нее не было и подробностей я не знаю. Когда я принесла ей дозу, она встретила меня у черного входа. Намра тогда спала и не подозревала, что что-то может случиться ночью. Я поднялась к Харён вместе с ней, чтобы проследить. Не хотела оставлять ее одну, но и не могла допустить чтобы Намра узнала, что я пособничаю в этом ее подопечной, — тяжелее той ночи для Сомин был только этот разговор. — Я тогда тоже была под кайфом… — стыд и сожаление накрывали с головой, хотелось просто исчезнуть и чтобы эта пытка кончилось, но ей придется закончить.
— Все произошло так быстро, что я не сразу поняла, что… что Харён отключилась. Я так сильно испугалась, не знала, что делать. Я била ее по лицу, пыталась даже делать массаж сердца, хоть и понятия не имела как правильно. Она просто перестала дышать… — Сомин захлебывалась от слез и вздрагивала на каждом слове. — А потом… а потом зашла Намра. Большего ужаса я не могла и представить. Дальше все как в тумане. Я сама была не в себе, все как во сне… Намра вытолкала меня из комнаты и сказала бежать… — Сомин выдохлась на последнем слове и замолчала так резко, что неподвижная спина перед ней дернулась.
— Что было дальше? — ледяной голос резал до крови без ножа.
— Дальше… потом я наблюдала из окна, как в нижней зале появился отец Харён, он был тогда дома, что для него удивительно. Но именно сегодня он был дома и я слышала как он вопил. Я никогда не слышала, как кто-то так страшно кричит. Потом я увидела, как Намра что-то говорит ему, а он размашисто бьет ее по лицу… так, что она падает на пол… Потом ее выводят на улицу и ведут за дом. Я просто пошла тогда следом, не могла оставить ее одну, мне стало страшно, что ее накажут из-за меня. Мы шли довольно долго, пока не остановились у сарая для инструментов. Той ночью было так темно, что пришлось подойти вплотную. Мужчина, который сопровождал ее, грубо тыкал в нее оружием, чтобы Намра шла побыстрее. Когда они дошли до нужного места, мужчина приказал ей встать к стене и поднял пистолет. Я жутко испугалась и хотела помешать ему сделать то, что он задумал. Под рукой оказалась какая-то тяпка, вроде той, чем всплывают грядки, и я… я выбежала на него, но не успела. Раздался такой громкий звук, что я не сразу поняла, что это выстрел. В ушах зазвенело. Я бросилась на него сзади и что было сил прыгнула ему на спину. Не понимая, куда бью, я размахнулась и всадила острый инструмент прямо в шею, — взгляд Сомин остекленел, она не моргающими глазами снова варила себя в этом супе из ужаса и боли. Посмотрев на свои ладони, будто видя на них все еще следы крови, что запачкала ей руки в ту ночь, она продолжила.
— Из него так прыснула кровь, что меня стошнило… В этом момент мой разум вдруг прочистился и я помню все до мельчайшей детали, будто это было вчера. Он пытался кричать, но не получалось, связки и горло заливала черная густая кровь. Я просто зажала ему нос и рот рукой, чтобы это бульканье прекратилось, мне казалось иначе я просто сойду с ума. Он повалился на пол, как свернутый ковер. Я повалилась на него и держала пока он не перестал дергаться. Через несколько минут наступила гробовая тишина. Тогда я поняла, что убила человека… Когда я пришла себя, то побежала посмотреть, как Намра. Когда я подошла, она… она уже…
— Хватит… — прервал ее Мэттью. Лицо его было чернее тучи. — Уходи… Пожалуйста.
Сомин не стала спорить и забрав сумку тихо удалилась.
***
Выбежав под плотный поток дождя, Сомин в миг вымокла до нитки, тяжелое платье облепило худую фигуру. Боясь затопить сумку с вещами, Сомин спряталась под козырек подъезда. Она хотела вызвать такси, но сколько бы не копалась в сумке, телефона так и не находила. Сомин осенило, когда один из мужчин вытащил ее за ноги из ванной комнаты, телефон вылетел из ее рук и забился куда-то в угол. Возможно, даже разбился о кафель.
Хуже быть не могло. Пришлось шлепать под дождем, черпая туфлями воды из луж, а потом ждать, пока свободная машина (которых оказалось не так уж и много в такую погоду), окатив ее волной грязной воды, не затормозила перед ней.
Ощущая, как расплывается под ней на сидении мокрое пятно и ловя осуждающие взгляды таксиста на себе за это, Сомин все еще думала, куда ей ехать сейчас.
Настроение было хуже некуда и погода, как нельзя лучше, описывала ее внутреннее состояние. Побитая и мокрая, раздавленная и потерявшая всякую надежду — такой к Тэхену она поехать не может. Он, наверное, обзвонился. А когда не дозвонится, то поедет к ней домой. А дома… у нее и дома то уже нет.
Сомин решила, что уехать отсюда она сможет теперь только тогда, когда отрежет все ниточки, что связывают ее с этим местом. Сегодня или она уже не решится. Завтра она может передумать и струсить.
— Будьте добры, могу я сменить маршрут? — выпалила громко Сомин.
— Хм… за ваши деньги, дамочка, куда угодно. — ответил молодой мужчина за рулем.
Сомин назвала хорошо знакомый ей адрес и таксист недовольно покачал головой.
— Живете там? Или работаете? — с каким-то налетом презрения спросил таксист.
— Еду по делу! — холодно отрезала девушка. — А ваше дело, кажется, управлять машиной?
— Как скажете. — на этом короткий разговор был закончен.
Дождь значительно стих, когда такси заехало в район в другой части города. Давно Сомин не была тут. Место, где она знала буквально каждый сантиметр, почти не изменилось. Все такие же потрепанные, никем никогда не покрашенные стены невысоких домов, которые она облазила в юности вдоль и поперек. Сомин расплатилась картой и вышла. Таксист отсалютовал ей и посоветовал держать сумку при себе.
***
Как держать себя в руках, когда на голову сваливается информация, которая переворачивает с ног на голову все? Для начала разбить вторую целую чашку в доме, больше, к счастью, не было. Пожалеть себя, в обязательном порядке, конечно же. Пролить, кипящий кофе, благо не на себя. И бесконечно сожалеть о том, что буквально вытолкал девушку, которая, ломая себя, изливала ему душу.
Мэттью сто раз пожалел, что дал волю слабости и выпустив своего мальчишку, который скучал по сестре, и не дав Сомин даже закончить, прогнал её под проливной дождь.
— Ну и что ты за человек такой? — остыв, Мэттью собирал осколки с пола, ругая себя.
Было несомненно тяжело принимать, что Сомин стала невольным свидетелем и участником того, что произошло. Все произошедшее было и правда похоже на его сестру, Намра не дала бы в обиду девочку, пусть даже получила бы наказание за это сама. Голова полнилась мыслями, противоречиями, сомнениями. Эти люди, дети и невинные стали заложниками обстоятельств. Обстоятельств, в которые никто не должен попадать против своей воли.
Мэттью был вспыльчивым и эмоциональным, его поступки порой резкие и необдуманные, о чем говорит белесый рубец на его затылке, но и здравый смысл в нем проснулся как раз после этого случая.
Осмыслив все услышанное, на него накатила волна злости, ярости. Но постепенно, переваривая, сортируя все, до него дошло.
Он был прав!
Все, что он ему и родителям скормила полиция — все полная чушь! Варясь в этом уже десять лет Мэттью сам не раз становился свидетелем неоднозначных ситуаций, что его чувство справедливость горело синим пламенем, когда он пытался сунуть свой любопытный нос в то, что его (к слову, не даром) настораживало. Его по началу даже дразнили параноиком, подтрунивали, нарывались даже быть поколоченными. До тех пор, пока он не пожалел о своем поспешном решении влезть туда, куда не просят.
Он лишился напарника.
А сам остался жив.
Нет ничего хуже этого.
Чувство вины, унижение среди коллег, падение ниже некуда по карьерной лестнице.
Теперь Мэттью слишком много знал и что ему делать с этими знаниями?
Как теперь спать с мыслями о том, что он знает (мог бы узнать, если бы не лишил себя этого шанса), кто убил его сестру. На самом деле. И это знание теперь тяготило. Идти не знамо куда и колотить стены в поисках не знамо кого? Больше он не собирался совершать опрометчивые поступки.
Мэттью необходимо было взять себя в руки и позвонить Сомин. Будет ли она с ним разговаривать?
Расхаживая по квартире взад вперед длинными ногами, на что хватало всего шагов шесть, чтобы пересечь маленькую комнату, Мэттью вертел в руках телефон. Не выдумывая никак слов, он для этого слишком нетерпеливый, Мэттью просто нажал кнопку вызова. Послышались гудки. Отзвонив положенные тридцать одну секунду, соединение закончилось. Мужчина вздохнул.
Скорее всего она не хочет его слышать. Он набрал снова. И еще раз. То же самое.
Закрались сомнения, даже не сбросила. Хотя откуда ему знать, как Сомин могла бы игнорировать звонки.
Так.
Чутье его не подводило, даже если оно подавало ему тревожные знаки на счет того, что его решения могут окончится плачевно. Его поступки часто расходились с его решением поступать в угоду интуиции. Он мог бы предотвратить много из того, что с ним случалось, но факт есть факт — сейчас его нутро неспокойно.
Мэттью поискал в списке контактов другой номер и дождался, пока на том конце ответят.
— Привет Шин! — Мэттью громко поприветствовал бывшего коллегу и хорошего приятеля из спецотдела, который занимался более размеренным, но не менее важным делом: работа с базами данных, подслушивающими устройствами, жучками, отслеживал нужные устройства, в том числе и телефоны. Шин был хорошим парнем, чуть старше его, но на условности никогда не разменивался. Мэттью доверял ему, потому что, когда его стали сторониться после того случая, Шин сохранил с ним теплые отношения хоть и не особо распространялся на этот счет другим. С тех пор он ни разу не просил его ни о чем таком, что могло повредить репутации Шина, но время, кажется, пришло.
— Джин? — не громко ответил тот и Мэттью догадался, что Шин на рабочем месте, так он называл его, когда рядом есть лишние уши.
— Прости если отвлекаю, приятель, но мне позарез нужна твоя помощь! — Мэттью не стал ходить вокруг да около, сразу перейдя к делу.
— Дай мне пять минут! Я перезвоню. — поспешно ответил Шин и сбросил. Мэттью принялся терпеливо ждать. Он знал, что тот обязательно перезвонит.
Так и произошло и через считаные минуты раздался звонок.
— Тут начальство торчало, Мэтт, пришлось выйти! — объяснился Шин. — Что у тебя такого срочного?
— Нужно пробить телефон одного человека. Сможешь это сделать с левого аккаунта?
— Я так понимаю, что это не по работе?
— Не совсем и лучше не светиться… — замялся Мэттью.
— Ладно приятель, дело твое, давай номер.
— С меня ужин и выпивка!
— Уже третья! Я все записываю, — легко пошутил Шин и видимо сел за рабочий компьютер. Послышалось шуршание кресла и щёлканье по клавиатуре. — Грешным делом, я так жену пару раз даже разыскивал, пробивал ее телефон, когда она уехала к маме на пару дней, хе-хе.
— А не проще было теще позвонить? — усмехнулся Мэттью.
— Может тебе и проще, а я воспользовался рабочим положением. — засмеялся Шин— Так, говори номер.
Мэттью открыл список контактов и продиктовал телефон Сомин. Какое-то время в трубке было тихо, слышалось только кликанье мышки.
— Так… Этот телефон сейчас в одном из домов в центре, — Шин прочитал адрес квартиры Сомин. — И судя по всему, находится там с прошлого вечера. Даже положение не менялось. Этот твой нЕкто либо крепко спит, либо оставил телефон в этом месте.
— Она его оставила вчера дома… — пробубнил себе под нос Мэттью громче положенного.
— Она? — по голосу Шина так и было видно, как он вскинул одну бровь.
— Это не то, что ты подумал, — помотал головой Мэттью. — Мне просто нужно знать, где ее найти… и все ли в порядке.
— Если в этом замешана девушка, то я даже рад! Тебе не помешало бы отвлечься. Не твоя ли это соседка? Та самая, хорошенькая блондиночка.
— Шин, нет, Джи У тут точно не причем… Просто старые нерешенные дела, — отнекался Мэттью.
— Ладно! Если телефон не с собой, то я вряд-ли чем-то еще помогу.
— Я понимаю, все равно большое спасибо! Есть с чего начать… Могу я попросить еще раз об одолжении, если это понадобиться? — спросил Мэттью готовый принять любой ответ.
— Пока могу, то проси. Если не будет возможности, то я скажу прямо, брат. — кивнул на том конце провода Шин.
Мэттью еще раз поблагодарил друга и положил трубку.
Мэттью пустился в размышления. Если она пошла не домой, то куда? Почему не вернулась за телефоном? Наверное испугалась идти обратно одна. Всего около двух часов прошло, не больше. Она могла успеть доехать до этого парня, Ким Тэхена.
Не было похоже что они в отношениях, зачем-то подметил Мэттью, но это было совершенно не его дело.
Перед глазами вспыхнуло то, что произошло между ними этим утром. Глупая детская близость, не имеющая ничего общего с вульгарностью. Кончики пальцев, что касались руки Сомин, загорелись, будто его кололи иголками. Минутный, но накаленный важностью момент. Зыбкость после пробуждения — самое уязвимое время, путаешь реальность и сон. Такие секунды впечатываются в памяти, в сердце, будто пускают корни. Они действительно похожи, он и она.
Черти что… Тебе же не девятнадцать! Что за сопливые истории!
Мэттью отогнал навязчивые мысли.
Сомин нужна ему, он должен узнать все.
Кто виноват в смерти сестры.
Кто виноват в десятке поломанных жизней.
А еще он вспомнил про Джиу, благодаря Шину. Казалось, это было вечность назад, он оставил ее одну, среди толпы в дорогих туфлях и тремя бутылками соджу. Ну и джентльмен ты Мэттью. Мама бы не оценила. Кинул одну ради другой. Ну а что ему оставалось делать? Что сделано, то сделано — теперь ему нужно было извиниться по- настоящему. Но не сейчас.
Что-бы не столкнуться нос к носу в коридоре с соседкой, Мэттью трусливо подсмотрел в глазок.
Эта девушка, Сомин, переворачивала его жизнь вверх тормашками. А он, кажется, был этому даже рад.