Мертвенный холод пробирает тело до мурашек. Влажный ветер вытаскивает своими когтистыми лапами последние остатки чего-то живого. Чего-то, что оставалось в изуродованной душе до последней секунды. Безоблачное голубое небо охвачено золотым свечением. Летом закаты особенно хороши и живописны. А вечно серые улицы уральского городка даже приобретают некую особенную романтику.

      Как же удивителен мир. И как же он легко может измениться из-за одного мгновения или ничтожного года. Саша уже давно не помнит, как все началось. Складывается такое впечатление, будто паренёк давным-давно утонул в зыбучей коме. Растворился в серой обыденности, полной отчуждения и одиночества. Когда-то цветной мир приобрёл сейчас приглушённые оттенки, вроде серого, пыльно-серого, тёмно-серого…

      Голубые глаза безэмоционально буравят горизонт. Под ногами шуршит маленькими камушками щебень. Темнеющий лес величественно возвышается около железной дороги, по которой бредет виновник сегодняшнего «торжества».

      В груди по-прежнему пусто. Раньше было больно. Настолько больно, что казалось, рёбра затрещат, скрючатся, разрывая горячую плоть. Глаза иссохнут от массы пролитых слёз. На руках и ногах не останется живого места. Потому что нервные пальцы иногда совсем не слушаются, истерично царапая светлую кожу. До чего же иронично. Причинять физическую боль самому себе ради того, чтобы заглушить душевную. Это просто какой-то замкнутый круг, в котором Филатов блуждает уже какой тягучий год.

      Ещё один поток свежего ветра подхватил растрёпанные голубые волосы в едва уловимом танце.

      Саша умер давным-давно вместе со своей матерью, детством и счастьем. Он покоится в том времени, полном настоящего света. Там, где есть всё, чего так не хватает этой оболочке, плетущейся сейчас по железнодорожным путям. Интересно, а он когда-нибудь научится по-настоящему «ЖИТЬ»? Так же, как жил в прошлом добрый, улыбчивый, голубоглазый мальчик Саша? Ответ очевиден.

      Остановившись, Филатов тяжело вздохнул и присел между толстыми шпалами путей. Голова легла на железо, которое неприятно обожгло холодом чувствительную кожу. Оставалось лишь немного подождать, и бремя существования наконец спадёт с замученных плеч. Последний закат. Последний тёплый вечер августа. Последний раз он смотрит на это чудесное небо. Пожалуй, в мире по-настоящему хорошо лишь оно. Полное дневного света или ярких далёких звёзд — не важно. Саша примет его любым. Однако этого, увы, недостаточно для того, чтобы продолжать бороться.

      Вновь порывы ветра дали о себе знать, шурша кронами вековых деревьев. Некоторые листья уже начали желтеть, плавно разлетаясь по округе. Птицы загнездились на толстых ветвях, что-то бурно обсуждая. Наверное, вон та пухлая ворона делится своими впечатлениями о сегодняшнем ужине в мусорном баке.

      — Смотрю, тебе ахуенно, — из-за шума вокруг Филатов не заметил, как его одиночество кто-то вероломно нарушил. Парень приподнялся на локтях, оглядываясь в сторону пришельца.

      — Не твоего ума дело, — в паре метров от него стоял явно ошарашенный незнакомец. На удивление, он имел длинные каштановые волосы, что совершенно не принято в этих местах. Может быть, в какой-нибудь Москве это и выглядело бы нормально, но только не здесь. Во всем остальном парень не был примечателен. Обычная олимпийка красного цвета с парой белых вставок, чёрные джинсы с цепью. Кажется, это сейчас модно? Впрочем, Филатову плевать на эту бесполезную моду и на идиота, что сейчас явно нарывался на неприятности. Голубоглазый подросток не отличался добротой и слабостью. Несмотря на свое довольно щуплое тело, парень часто ввязывался в драки, пользуясь своей ловкостью.

      — Ты что-ли в синего кита играешь? — Саша лег обратно, демонстративно игнорируя навязчивого незнакомца. — Или это щас как-то по другому называется? Может, тихий дом? — парень с карими и подозрительно хитрыми глазами подошёл ближе. — Или вечерок насмарку?

      — Разве я говорю на другом языке? Проваливай, — Филатов скрестил руки, психологически отгораживаясь от доставучего «идиота».

      — Да, не-не. Просто интересно, — тот поднял руки в жесте смирения. — Не буду мешать тебе, — Саша ожидал, что после этих слов незнакомец наконец уйдет, предоставив голубоволосому последние минуты единения. Но гость лишь присел рядом, опираясь на железные шпалы. Между ними повисла напряжённая тишина. Ну, как напряжённая… Напрягался лишь Филатов в то время, как «идиот» от чего-то счастливо лыбился и неотрывно наблюдал за крайне недовольным самоубийцей.

      — У тебя все дома? — поинтересовался последний.

      — Канеш дома, — ехидная ухмылка начала ещё пуще выводить из себя. — Просто я тоже был таким, как ты, — Саша негативно изогнул бровь, сдерживая внутренний поток ругательств. Он тут помирать собрался! Обычно люди при виде подобных вещей хватаются за голову и просят изменить своё решение, но уж точно не лыбятся во все зубья.

      — В смысле, до самоубийства не дошло, но всё же… Жизнь — поганая штука, — шатен запрокинул руки за голову, наблюдая за стадиями вспыха парня рядом.

      — Мне не нужны утешения.

      — А я просто констартирую факт, — улыбка потихоньку спала с его припухших губ.

      — Констатирую, — язвительно поправил Филатов. Затем молча отвернулся и принялся цепляться глазами за кроны шуршащих деревьев.

      Прошло уже около получаса, а судьбоносный поезд всё никак не приближался. Шея изрядно затекла, из-за чего Саша, шипя, приподнялся, чтобы потереть онемевший участок.

      — Тебе не надоело? — он обратился к по-прежнему сидящему на своём месте шатену, который все это время увлеченно залипал в собственном телефоне.

      — Да-нет. Этот уровень, вроде, интересный, — от довольно серьезного тона Филатов изрядно удивился комичности ситуации. Он устало опустил голову, разглядывая цветные камушки вокруг. Надоело. Просто надоело всё. Даже ждать уже невмоготу, хоть прямо сейчас иди прыгать с моста. Саша устал…

      — Где там этот поезд?

      — Я думал, ты и не спросишь, — Филатов поднял, полный недоумения взгляд, на знакомого. А тот лишь хитро улыбнулся, указывая на заваленную ветвями табличку за спиной с выцветшей надписью: «На железнодорожных путях ведутся работы по реконструкции». Судя по всему, голубоглазый не заметил её, пока брёл на место собственной гибели.

      — АХ ТЫ, СРАНЫЙ ГОНДОН! — он схватил пару камешков и с силой запустил их в ухахатывающегося пришельца.

      — Да ладно тебе! Это стоило того.

      — Это не смешно, ИДИОТ! — Сашу начинало изрядно потряхивать, отчего он сжал кулаки в немой угрозе.

      — Извини, — на удивление шатен вдруг усмирил свои порывы безудержного смеха и добродушно взглянул на знакомого. Всё происходящее выбивалось из ряда вон нормального.

      — Раз уж у тебя есть время на самоубийство, значит и со мной катнуть успеешь. Пошли, — явно неадекватный, по мнению Филатов, парень мигом поднялся, отряхивая штаны от песка и направляясь в сторону оживлённой дороги. Голубоглазый не горел желанием совместной поездки. Однако толика интереса и скуки, которая была обеспечена сегодняшним вечером, взяли своё. Как бы там ни было, для Саши, всё кончено уже давным-давно. Какая разница, что с ним случится теперь? Никакой.

      Поэтому неудавшийся самоубийца лениво поднялся, направляясь за скрывшимся в кустах, шатеном.

      Примерно в ста метрах от густых зарослей шумела широкая дорога. Новый знакомый довольно остановился около, кажется, собственной машины и нежно похлопал ту по крыше.

      — Моя ласточка! — Саша скептично оглядел угольно-чёрную Ладу Приору седан (в пацанонародии просто «приорик»), которая выглядела донельзя ухоженной. Вся блестит, даже сколов и ржавчины нет. Филатов готов поклясться, что внутри все тоже донельзя идеально, благодаря ревностно влюблённому в механизм, владельцу.

      — Я называю ее Тортуга, — имя машины знакомый произнёс с неподдельной лаской.

      — Тортуга? — изумлённо повторил Саша.

      — Именно! — выпучил глаза шатен, мигом жмякая на кнопку брелка сигнализации. Он открыл дверь и, махнув головой, указал голубоглазому садиться на пассажирское сидение спереди. Последний молчаливо обошёл машину, устало плюхаясь в диво русского автопрома.

      — Почему ты вообще оказался на железной дороге? — задал один из мучающих вопросов Саша.

      — Ходил отлить, — как ни в чём не бывало ответил «идиот», проворачивая ключ в замочной скважине. Тортуга вредно зарычала и слабо причавкнула так, как могут это делать машины лишь отечественного производства.

      — А моё лицо тебя никак не смущает? — множество шрамов, преобладающих в основном с правой стороны обличья нового знакомого, смутили шатена. Скорее всего, раны в прошлом являлись рваными и довольно глубокими. Об этом говорили неровные контуры кожи на щеке и губе. Однако своё удивление вместе с интересом темноглазый паренёк старался всячески скрывать, дабы не обидеть этим самоубийцу. Также он предположил, что именно эти увечья являлись одной из причин, почему голубоглазый хмурик оказался на железнодорожных шпалах.

      — А чо с ним? — игнорировал Сашу владелец Тортуги. Филатов недовольно свёл брови, приближаясь к невозмутимому знакомому.

      — Тогда, как тебя зовут?

      — Лукьян Дзюбенко, — шатен вновь улыбнулся во все зубы, протягивая руку Саше для заключения официального пацанского знакомства.

      — Саня Филатов, — пробубнил парень, пожав ладонь в ответ.

      — Будем знакомы, Саня, — Дзюбенко радостно отстранился, принимаясь искать трек для поездки в телефоне. Филатов же задумчиво уставился на оживлённую дорогу.

      — Куда мы поедем?

      — Нужно одному челу завезти кое-чо.

      — Наркотики развозишь? — голубоглазый устало прикрыл веки, вновь сцепляя руки на груди.

      — Я разве похож на идиота? — совершенно невозмутимо ответил вопросом на вопрос Лукьян.

      — Вполне, — то, с каким умиротворением сейчас язвил голубоволосый паренёк, смутило шатена. Он изумлённо уставился на знакомого. Первое впечатление было обманчивым. Или же Дзюбенко сам навыдумывал себе образ зажатого, вечно грустного паренька с несчастливой судьбой. Как бы там ни было, Саша оказался вполне самоуверенным парнем с очень неординарной внешностью. Лукьяна смутило то, что таких людей может сломить лишь что-то по-настоящему невыносимо страшное. А может все размышления — это лишь ошибка. И голубоглазый просто искусно притворяется ежом с кучей острых иголок. Во всяком случае, Дзюбенко постарается узнать истину немного позже.

      Наконец на дисплее высветилось долгожданное название трека, который так долго искал темноглазый. Оценив горящее красным «Неймдроппинг — ATL», Саша пришёл к выводу, что сегодня он познакомился не только с идиотом, но и с петухом. Со всех сторон забил уверенный бит. Видимо, даже с аппаратурой здесь всё отлично, благодаря чему владелец Тортуги может шуметь аж на несколько кварталов вокруг. «Петух в квадрате», мысленно заключил Филатов, облокотившись на боковое окно.

      Лукьян не обладал привычкой спокойно ездить. Он всячески превышал скорость, вертелся, обгонял несчастных водителей, провоцируя тем самым возможные ДТП. Интересно, сколько штрафов ему приходит после одной поездки? Филатов не мог ответить на этот вопрос. Парень вовсе решил безвольно отдаться потоку сегодняшних событий. К тому же желания вновь лицезреть пьяного отца совершенно не было. Сколько раз он не ночевал дома, пытаясь избежать очередной ругани. Однажды мужчина даже поднял руку на сына, но парень оказался не промах. Любые попытки нанести увечье проваливались, потому что Саша обладал удивительной реакцией. Но сам факт насилия пошатнул всякую веру в какую-либо семейную любовь. Ну, и романтическая стезя для парня тоже оставалась бесполезным мифом, о котором пишут лишь в глупых сказках. Нет в мире любви как таковой. В мире Филатова, вообще, больше нет ничего кроме пустоты…

«Я сдохну — всем похуй, да, я сдохну, давай, с богом!»

      Сабвуфер не щадил пассажиров, изрядно встряхивая звенящий воздух вокруг. Саша напряжённо вздохнул, провожая взглядом старые прямоугольные здания.

      — Чем обычно занимаешься? — прервал молчание Лукьян.

      — В универ поступил.

      — О, какой же?

      — Черногорский Государственный.

      — Вместе учимся, значит.

      — Что? — возмутился Саша, оторвавшись от увлекательного вида из окна.

      — Я тоже в ЧГУ учусь. На кафедре искусств.

      — Ты? Преподаватель искусств? — саркастично изумился Филатов, чувствуя подкрадывающиеся причины для издёвочек.

      — Конечно. Ты вот знаешь, чо такое ритм и шаг*? — умничал Дзюбенко.

      — Не знаю…

      — Вот и я не знаю. Но рисовать это я умею, — покачал головой парень.

      — Какой курс? — поинтересовался голубоглазый.

      — Третий, — Саша запрокинул глаза наверх, просчитывая возможную разницу в возрасте со знакомым. — Ну, а ты на какой специальности?

      — Филолог.

      — Земля тебе пухом, братан, — усмехнулся шатен, выворачивая руль вправо, на что его знакомый так и ничего не ответил. Парень обожал литературу. Любые сочинения давались ему с удивительной лёгкостью. Филатов даже тайно сочинял короткие стишки и рассказы, которым, по его мнению, было не суждено увидеть свет в обществе. Саша просто-напросто стыдился собственных мыслей, изложенных на бумаге. Поэтому многочисленные блокноты с кучей листочков покорно пылились в нижнем ящике стола.

      Сдав проклятое ЕГЭ на высшие баллы, парень прошёл на бюджетное место. Однако одиннадцатый класс дался ему с диким трудом. Подросток уходил рано утром, возвращался лишь поздно ночью, пропадая в школе или на редких подработках. Вырученные деньги сразу шли на репетиторов. Отсутствие нормального отдыха, питания и, давящий целыми тоннами стресс, изрядно подкосили юное здоровье. Саша ненавидел кривую, отупляющую систему образования, которая, словно стая голодных вампиров, иссушала последние моменты несущейся молодости. С каждым днём Филатов чувствовал, как время песком исчезает из рук. Вот только, к сожалению, сделать с этим было ничего нельзя. «А-то ещё опоздает на занятия, занимаясь своей этой бесполезной молодостью.»

      Почти все 18 лет его жизни пронеслись серой массой нервных срывов с едва стабильным спокойствием, и долгожданное бюджетное место, коим грезила половина молодежи, казалось слишком малой платой за такие тяжкие подвиги.

      — Приехали, — Лукьян вновь вырвал знакомого из тяжёлых раздумий. Спутники остановились на широкой парковке около небольшой набережной. Дорога не была проведена к центральным улицам района, поэтому местечко стало главной точкой сбора автовладельцев заречного района.

      Черногорск — серый город, в котором жили парни, делился на две части нешироким устьем реки Топь. Такое название ей дали первопроходцы, которые в семнадцатом веке прибыли в холодные земли за Уралом. Поганая вода имела слабое течение, а её берега обладали удивительно зыбучим свойством. Среди жителей бытовало множество легенд, связанных с массой смертей около Топи. Людям было достаточно зайти в воду совсем чуть-чуть, чтобы остаться там навечно, ведь ноги засасывало почти мгновенно. На сегодняшний день особо сыпучие участки берега обнесли сеткой, привезли щебень. Однако водные забавы в реке продолжают быть опасными. Местные предприятия вместе с неучтивыми жителями всячески захламляли несчастную воду. Купаясь в Топи, можно было даже ненароком получить слабый химический ожог. До того это место было ужасно. Человечество убивает абсолютно все вокруг себя, даже не задумываясь о последствиях.

      Наблюдая множество машин разных марок такой же разной степени убитости, Филатов не обратил внимание на Лукьяна, который собрался выходить из Тортуги.

      — Филатов? — позвал темноглазый, выковыриваясь из машины. Саша молча оторвался от своего «увлекательного» дела, следуя примеру спутника.

      — Пошли, — довольно скомандовал Дзюбенко, жмякая на пульт сигнализации. Голубоглазый лишь послушно поплёлся за знакомым, мельком изучая округу. Саша ни разу не был на таких съездах. Однако вопреки всему, его живой ум не разгорелся восторгом с неподдельным интересом. Скучающий взгляд скользил по фигурам, машинам и горизонту. Солнце уже окончательно скрылось за кронами деревьев, а небо приобрело почти фиолетовый оттенок. Ночь стремительно получала свои права, окрашивая мир в чёрно-синий цвет. Все немногочисленные птички города спешили устроиться на ночлег, и только люди не собирались отдаваться во власть блаженного сна.

      Кто-то подрубил громкую музыку на всю катушку. Кто-то катался на стареньком скейте, отбивая больные колени. Кто-то просто спокойно беседовал, скопившись в небольшие группы около своих излюбленных машин. Кто-то даже сумел притащить сюда кальян и мангал, умудряясь во всю ими пользоваться на старой, мать его, парковке. Интересно, так делают только русские люди или ещё и жители какого-нибудь племени в Африке? Хотя у них нет мангалов с кальянами… Но если бы были, то в сегодняшнем полку курильщиков изрядно прибавилось бы участников.

      Саша тяжело вздохнул, пропуская в легкие запах сигар с какими-то нотами фруктов. Он замучено наблюдал за Лукьяном, который остановился около белой Jaguar XE. «Чел», которому посчастливилось иметь дела с Лукьяном, невозмутимо поприветствовал парня пацанским рукопожатием. Это что-то вроде некого ритуала у хороших друзей-тру-корешей. Люди сцепляют разные руки перед грудью друг друга и слабо обнимаются. От сердца к сердцу, так сказать.

      Друг Дзюбенко был на удивление солиден. Светлые, слегка прилизанные, волосы с парой выбивающихся прядей, смуглая кожа без единого изъяна и глубокие чёрные глаза. Саша готов поклясться, что зрачков вовсе не было видно. Голос незнакомца имел некую гнусавость с хрипотцой. Он серьёзно беседовал с кареглазым, крутя в тонких пальцах сигарету. Даже по одежде было ясно, что этот человек летает куда выше, чем Лукьян. Однако парни весьма близко общались, обмениваясь редкими улыбками. Филатов даже успел заскучать, стоя позади знакомого. Он лениво уставился на небо, чувствуя подступающий голод. Сему виной был царящий вокруг запах жареного мяса на чужом мангале.

      — А это ещё кто? — несколько недовольно поинтересовался блондин, кивком указывая на голубоглазого.

      — Мой новый знакомый — Саня, — довольно промолвил Дзюбенко, притаскивая Филатова за плечи чуточку ближе. Последний лишь фыркнул. Чужие прикосновения для Саши являлись неким табу. Чем-то совершенно непривычным и дискомфортным.

      — Не думал, что у тебя есть такие знакомые, — надменный парень указывал на необычность внешности голубоволосого. Не каждый день можно встретить недовольного ёжика с массой шрамов на мордочке. В чёрных, как смоль, глазах мелькнул нескрываемый интерес.

      — Какие? — недовольно парировал Филатов. Незнакомец же вероломно проигнорировал колючий вопрос. Он, затянувшись сигаретой, предпочёл представиться.

      — Тарас Фролов, — протянул руку. Чёртос-два Саша ответит взаимностью! Этот говнюк посмел усмехнуться над ним, руководствуясь какими-то жалкими предрассудками.

      — Иди в жопу, — гневно проворчал Филатов, вызывающе уставившись на обидчика.

      — Так-так-так! — наконец в зарождающийся конфликт встрял Дзюбенко. — Давайте не будем ругаться, — неуверенная улыбка коснулась его тонких губ. Саша, прикрыв глаза, отпрянул от знакомого, ругая себя за излишнюю агрессивность. Все-таки это друг Лукьяна, а не какой-то мутный жмурик на улице. Парень спешно отправился к Тортуге, пытаясь унять накатившее чувство вины.

      — Ведёт себя так же странно, как выглядит, — заключил Тарас, провожая взглядом голубую макушку.

      — Молчи, — шикнул на друга Дзюбенко. — У него есть свои причины так реагировать.

      — Где ты его нашёл?

      — Не важно, — Дзюбенко считал крайне неуместным делиться с другими личной жизнью нового знакомого. А Фролов лишь усмехнулся своим мыслям, которые шатен уж точно никогда не сможет отгадать.

      — Иди, — он по-дружески хлопнул парня по предплечью, принимая протянутый белый конверт. Судя по всему, там лежали деньги. Вот только за какие услуги — было неизвестно. Передача не укрылась от глаз Филатова, ожидавшего знакомого около Тортуги.

      — Бывай, — Лукьян вновь сцепился с Тарасом в дружеском объятии «настоящих пацанов», а после мерно направился к Саше.

      Настигнув надутого паренька, Дзюбенко извинился за несдержанность друга. Голубоглазый ёжик тоже проявил мудрость, прося прощения за свою горячность. Довольно здорово, что ребята начинают находить общий язык. Сейчас они уже во всю летели по объездной трассе в какое-то причудливое место. Какое именно, Саша не знал, ведь кареглазый лишь восторженно отнекивался при допросе. «Это очень классное место! Вот увидишь!» — счастливо молвил шатен, смотря на знакомого с диким азартом. Филатов уже начал представлять то, как его разделают и продадут на органы. Хоть тогда он наконец совершит задуманное, покидая бренный мир. По крайней мере, ситуация бы вышла до ужаса абсурдной. Усмехнувшись собственной живой фантазии, парень умиротворённо продолжил рассматривать пейзажи за окном.

      Мазнув пальцем в телефоне Дзюбенко сменил какое-то бесполезное дерьмо на нечто дельное. Голубоглазый заинтересованно смерил взглядом дисплей с «Гори ясно — ATL».

«Разгорайся, гори ясно — так, чтобы не погасло!

Разгорайся, гори ясно — так, чтобы не погасло!»

      Саша не был против громкой музыки. Пожалуй, Лукьян любит гонять так же, как и вслушиваться в звук трясущих стёкла басов. На ночных дорогах города рядами скакали машины. Общий поток был похож на сложную складную массу. Столько автомобилистов, и все двигаются одним слаженным организмом. И только Тортуга вызывающе летит, изредка порыкивая на зазевавшихся прохожих.

«Человеки, не стойте как истуканы —

Несите стол, накрывайте скатерть!»

      Черногорск рос не по дням, а по часам. Всюду появлялись новые высотные здания, которые моментально заполнялись офисным планктоном. Российский регион обладал большим количеством залежей нефти, благодаря чему развитие инфраструктуры здесь с каждым годом лишь набирает обороты. Однако, прогуливаясь по улочкам города, сразу можно было заметить яркий контраст в материальном достатке жителей. Например, около крупного торгового центра мог невозмутимо расположиться многоквартирный дом времен далекого СССР. Его загнившие панельные стены давили отчуждением и болезнью в то время, как буквально через дорогу горели чистейшими вывесками множество магазинов с известными брендами.

«Над трущобами муравейника повисли

Переливы колоколов очень кстати.»

      Лукьян обожал и одновременно ненавидел эти контрастные улицы родного города. Он с упоением любовался разваливающимся районом Крупно — Панельных Домов (в простонародии КПД), и увлечённо выбирал палёные спортивки на местном рынке. Смешно наверное… Но так уж оно и есть. Сам парень проживал как раз в одном из таких панельных сырых домов. Денег водилось немного, но они с матерью справлялись. Несмотря на ужасную обстановку в квартире, которая представляла из себя массу проблем с электричеством, водой и чистотой, семейная идиллия царила здесь постоянно. Может дело было в добродушной и мудрой матери или в вечно позитивном Дзюбенко… Скорее всё вместе.

«Принесите хворост да посуше брёвна,

На костёр зовите больше народа!»

      Ребята вывернули из города и понеслись на крыльях юркой Тортуги в сторону, которую человек ещё не заграбастал в свои жадные ручишки. Ночная мгла наконец полностью поглотила округу, переодевая пышные леса в чёрные наряды с блёстками.

«Погост плавит людская масса,

Ритуальный пламень — разгорайся ясно!»

      Листья деревьев отливали серебристыми искрами от света луны, из-за чего порой могло показаться, будто черные великаны собрались на какую-то вечеринку. А мифическое, во многих поверьях полнолуние, заботливо пригласило гостей на своё скромное празднование.

      Минуя крупный завод по переработке нефти, который в это время суток был больше похож на новогоднюю ёлку, ребята проколесили по трассе ещё около получаса. Предприятия имели какие-то собственные законы освещения в целях безопасности, из-за чего горели алыми и золотыми огнями, виднеясь на всю округу.

«Во имя солнца отдам себя,

Сам запахну мясом.»

      Когда же Лукьян наконец завернул на опушку леса, восторженно оповещая о прибытии, по спине Филатова пробежались липкие мурашки. Тортуга остановилась около обветшалой территории заброшенной базы отдыха. За высоким забором виднелись полуразрушенные корпуса с парой мелких домиков без крыши. Кругом гулял густой туман, нагоняя ещё большую тоску и нервозность. Саша с нескрываемым скептицизмом прочёл выгоревшую надпись на КПП: «Детский лагерь «Алый огонек«».

      — Ты меня убить вздумал? — всё же озвучил свои опасения парень.

      — Чо? — шатен потупил взгляд пару долгих секунд. — А! Канеш, нет. Просто здесь здорово.

      — Кажется, я ошибся, когда принял тебя за более-менее нормального человека, — на колкость голубоглазого Дзюбенко едва заметно надул губы, выходя из машины. Как бы Саша не хотел следовать примеру знакомого, он всё же последовал.

      — Щас залезем через забор. Я тебя подтолкну.

      — Что? У тебя детство в жопе играет? — ворчал Филатов, всё же послушно плетясь за знакомым.

      — У меня оно всегда там играет, — улыбнулся Лукьян, оборачиваясь к парню. — Давай, — он со счастливым видом подставил ладони вперёд. Голубоглазый скептично оглядел чужие ручонки, но всё-таки воспользовался помощью. Он встал одной ногой на опору, хватаясь за край бетонной стены. Пару усилий, и Саша уже был на другой стороне.

      — А ты-то сам как залезать… — парня прервал шатен, который в одно мгновение забрался на двухметровый забор. — Будешь… — Дзюбенко спрыгнул на землю и уверенно отряхнул руки. Саша лишь внимательнее присмотрелся к спутнику. Может, широкая олимпийка мешает в полной мере оценить тело темноглазого? Однако, обтянутые чёрной джинсовой тканью, ноги говорят о крепком телосложении. И всё же, Лукьян остаётся довольно худым и крайне высоким человеком.

(если хош, можешь поставить на репит. под то шо буит ниже, меня саму это люто вштырило нраеца. https://soundcloud.com/clara-kokseby/avaritia?in=nfd5kcyhtczy/sets/sound-for-my-life)

      — Погнали, — деловито позвал парень. И они молча продолжили путь. «Ужасающее место» промолвил про себя Филатов, сторонясь каждого пугающего куста. Может, дело в густом лесе и времени суток? Но детский лагерь сейчас был похож на проход в другое измерение, полное ужасов и паранормальщины. Саша неприятно поежился, когда взгляд упал на старые скульптуры каких-то «счастливо» улыбающихся животных.

      — Почему это место тебе так нравится?

      — Скоро увидишь, — отсутствие ответов начинало ещё пуще раздражать. Но ночная вылазка была всяко лучше дома с пьяным отцом. Минуя пару старых корпусов с выбитыми окнами, где баритоном завывал проклятый ветер, ребята добрались до самого высокого здания в округе. Казалось, будто это место вовсе никто не посещал. Старые мокрые стены не были исписаны граффити. Некоторые двери, окна оставались целыми и невредимыми. Заглянув внутрь, Филатов подметил отсутствие мебели. Возможно, владелец, содержавший лагерь, обанкротился. И при закрытии вся мебель была вывезена на продажу.

      Дзюбенко скрылся на лестнице, о чём-то бормоча себе под нос. Скорее всего, он разговаривал с Сашей, который так и застыл в холле. Отчего-то по спине прокатился очередной табун мурашек. В затылке свело холодом, будто кто-то пристально наблюдает за парнем сзади. Медленно обернувшись, Саша напряжённо вгляделся в туман за приоткрытой входной дверью. Такой густой. Пожалуй, голубоглазый ни разу не видел таких необычных природных явлений. Замерев взглядом на загадочном входе, парень медленно последовал за спутником. Тело слегка передёргивало, но когда Филатов добрался до четвёртого этажа, напряжённое присутствие чего-то или кого-то исчезло так же резко, как и появилось. Тяжело выдохнув, Филатов устало дополз до пятого пролёта. «Мне бы столько энергии», слегка завидовал голубоволосый прыткому Дзюбенко, который уже дожидался спутника на крыше. За последние шесть лет здоровье Саши резко ухудшилось. В сердце появились шумы, а нервное состояние ещё больше кануло в небытие. Вечная усталость и неспособность к нормальной деятельности стали постоянными спутниками его жизни. Пожалуй, из перечисленного выше частично вытекает попытка сегодняшнего самоубийства. Прежний Саша огорчился бы, если его спалили во время совершения этого преступления. Однако, нынешний лишь пожал плечами, и, грубо говоря, забил. Какая разница? Парень больше ничего не чувствует в глубине своей души. Отсутствие мотивации кардинально меняет человека, однако эту перемену тяжело заметить даже самому владельцу недуга. Потому что он сам не может разобрать, где находится симптом, а где личность.

      Но нынешние поступки парня говорят об обратном. Почему Филатов решился отправиться вместе с Дзюбенко? Может, причиной спонтанного выезда стала мизерная надежда, застрявшая где-то глубоко в подсознании? Надежда на некое психологическое спасение? Ответа Саша не знает. Да и искать его не хочет. Или же он просто не понимает того, что творится в собственной смятенной душе. Слишком сложно все успело запутаться всего за каких-то пару часов. А виной этому стал парень, что нашёл самоубийцу.

      Дзюбенко подал руку пыхтящему Филатову. Последний отказался принимать помощь, цепляясь за стену. Он считает, что помощь ему не нужна. Сам справится. Лукьян же лишь едва заметно улыбнулся барану, который сейчас едва двигает своими ногами. Наконец, преодолев последние ступени заброшенного здания, Саша застыл в немом изумлении. Спутники оказались на крыше посреди густого леса. Величественный вид открылся на целые километры чёрных зарослей. Небо светилось тысячами ярких звёзд. Казалось, будто маленькое волшебное существо пронеслось по куполу, разбрасывая свою искрящуюся пыльцу, которая теперь радовала, замыленный серостью городов, глаз.

      — Я прихожу сюда, когда мне плохо, — промолвил шатен, подходя ближе к краю крыши.

      — И от чего тебе плохо? — Саша начал совать свой нос в личную жизнь спутника. Однако его это никак не волновало. Не захочет отвечать — ну и ладно.

      — От того, что мир просто подыхает… — Дзюбенко присел на край, свешивая ноги вниз, а Филатов изумлённо подошёл ближе, тоже устраиваясь поудобнее.

      — Почему?

      — А ты разве и сам не в курсах? — задал косвенный вопрос Лукьян. Парень поднял голову к светящемуся звёздами небу. — Люди просто бесполезные мешки с костями и говном. — Сашу посетило непонимание. Как такой улыбчивый и туповатый на сленг человек может говорить такое? Парень ожидал, что новый знакомый окажется более простым по натуре. Но, судя по всему, сидящий рядом задумчивый шатен ещё заставит мозг изрядно напрячься. Саша положился на предрассудки со стереотипами, безответственно игнорируя собственные жизненные убеждения. Да он сейчас хуже того Тараса…

      — Ну нехуй о плохом, — улыбнулся Дзюбенко, оборачиваясь к спутнику. — Я слышал, у вас там типа планируется ознакомительная экскурсия завтра в универе?

      — Я не пойду.

      — Почему?

      — Я же собирался умереть, — Филатов вскинул на шатена взгляд полный мёртвенного безразличия. — Ты ведь не сдашь меня в дурку?

      — Нет. Это твоё дело. Ну… — темноглазый замешкался, пытаясь подобрать слова. — Это твоя жизнь.

Ничего не ответив, Саша начал разглядывать удивительной красоты звёзды, чувствуя на себе взволнованный взгляд.

      — Почему ты реагируешь на это не как все? — он задал мучающий его вопрос не отрываясь от светил небосвода.

      — Я понимаю тебя, — Дзюбенко понимал омертвевшие состояние Филатова на столько, на сколько это возможно для психически здорового человека. Однако Лукьян в своей голове метался, как ошпаренный. Если ничего не предпринять, голубоволосый парнишка погибнет от своих же рук. Если его силком отвезти в больницу, беднягу накачают не пойми чем. И будет потом по округе шататься не своенравный голубоглазый дурачок, а овощ. Может, от сегодняшнего разговора на крыше ему станет легче, и задуманное не сбудется? Какая наивность…

      — Меня никому не понять, — Саша поджал ноги, обхватывая их руками.

      — Прости, — Дзюбенко сам не понимал за что он извиняется. За свой некорректно изложенный ответ или за свою беспомощность в такой трагичной ситуации, как чужое самоубийство.

      — Ничего, — по тёплому заключил спутник. — Спасибо, что показал мне это чудное место. Даже если все нижние этажи с двором такие мрачные.

      — Ну, днём тут бывает офигенно, — возразил шатен. — Солнце скользит меж ветвей, и как-то по-ахуенному освещает поляны. Солнечные зайки там, птички, все дела, — в ответ Саша лишь едва слышно хмыкнул.

      Между парнями повисло тягучее молчание. Чувство присутствия, которое вновь посетило голубоглазого, болезненно забило по вискам. Парень недовольно потянулся ко лбу в надежде избавиться от дискомфорта с помощью лёгкого массирования больных зон. Однако задуманное помешала осуществить вырвиглазная темень, которая в одно мгновение ока с громким хрустом вскарабкалась по ближайшей стене прямиком к Саше. Подросток даже не успел вскрикнуть, как перед ним застыла разъярённая морда огромного волка. Секунда, и чудовище повалилось вниз с диким гортанным воем.

      Сердце Филатова пропустило пару ударов. Тело бросило в холодный пот от инстинктивного чувства страха. Дёрганая дрожь проскочила по рукам куда-то за шиворот, хватая своими длинными лапами за ноги. Саша резко вскочил, испуганно оборачиваясь к Лукьяну. Но на месте где, сидел последний, никого не оказалось. Его утащил тот бешеный зверь?!

— Лукьян! — испуганно проорал Филатов. Внизу послышался громкий лай, уж точно принадлежавший не каким-то дворовым шавкам. Затем грозное рычание и вой. Звуки копошения, бега, падающей плитки с кирпичом.

Едва успев переварить ситуацию, Филатов бросился в здание. Кто-то бы задался вопросом: а зачем он вообще спасётся? Однако тело парня совершенно не слушалось. Нервные клетки сплелись в железные узлы, руководя процессом спасения. Сознание и рассудительность укатились в подкорку, будто из человека парень превратился в безвольную жертву.

      Саша ещё давно был болен кинофобией. После того, как его мать умерла от бешеного пса, который прокусил несчастной горло, парень больше не смог нормально чувствовать себя около собак. Маленький Филатов хотел лишь погладить пушистого пёсика, однако это закончилось разодранным в клочья лицом и смертью близкого человека. Девушка умерла на руках двенадцатилетнего сына, заливающегося кровью со слезами.

      И теперь болезненное воспоминание все больше всплывает перед глазами после каждого громкого лая или визга снаружи. Остановившись около стены третьего этажа, Саша схватился за живот, чтобы отдышаться. Кажется, у него начиналась паническая атака. Руку обдало что-то мокрое и теплое. Приподняв конечность, голубоглазый поймал себя на мысли, что, возможно, он просто спит. Видит ночной кошмар из-за жары на улице, а окно просто закрыто…

      Рана в боку внезапно заныла. Словно она ждала, когда хозяин наконец осознает её существование. Запачканная в крови ладонь крупно затряслась. Из глаз нескончаемым ручьём повалили слёзы. Скорее всего, то чудовище зацепило Филатова в момент своего прыжка. Но чем он заслужил это? Что он плохого сделал, чтобы на него нападало неизвестно что? Парень, хныча, опустился на старый бетонный пол. Силы уходили со стремительной скоростью, так же, как пять лет назад рядом с мамой. Все тот же лай. Все та же кровь и боль. Оперевшись о стену, Саша потянулся в карман за мобильником, дабы вызвать хоть какую-то помощь. Рука обессиленно опустила устройство, когда то оповестило об отсутствии связи. Об чёртовой, мать её, отсутствии связи!

Это конец.

Ну и пусть.

      Ведь Саша планировал свою смерть. Почему бы и нет? Парень начал тяжело дышать. Сердце забилось, как у загнанного зайца. В глазах помутнело. Шум в голове каждую секунду накрывал новыми волнами. Вот и всё. Довольно неплохо отключиться до того, как тебя сожрут заживо.

      На улице вдруг что-то ярко вспыхнуло, будто кто-то что-то поджёг, а затем быстро потушил огонь, как лампочку фонарика. По наружной стене здания вновь что-то проскрябало, пробегая прямиком к балкону третьего этажа. В проёме без двери показалась чёрная высокая фигура, которая целенаправленно двигалась к Филатову. Монстр даже разломал стену, так как дырка в ней была рассчитана лишь на человека. Филатов безразлично засмотрелся на обвалившиеся куски бетона и кирпича, а затем нехотя взглянул на своего будущего убийцу. На голубоглазого, по-хищному скалясь, взирал настоящий монстр. Не то волк, не то северный человек. Когтистые длинные лапы с пятью пальцами. Сгорбленная спина. Собачья пасть, запачканная кровью и землёй. Крупные задние лапы, повернутые в другую сторону, не как у людей. Пышный длинный хвост, что волочился по земле. Все в этом существе говорило о силе, доминантности и хищности. Монстр встал на четвереньки в паре сантиметров от истекающего кровью Филатова. Парень уже как минуту не мог нормально дышать, перебиваясь редкими порциями кислорода. Внутри всё болезненно стянуло, и Саша впервые поймал себя на мысли, что он не хочет умирать. Хотя бы не так…

      Убийца угрожающе зарычал, стреляя в самую душу своими красными глазами. Из пасти неприятно капала слюна, а воздух вокруг пропах железом и свежим мясом. Ещё секунда, и он нападёт. Еще чуть-чуть… Филатов не может даже закрыть мокрые от слёз глаза. Он беспомощно тонет в алом, внезапно смягчившемся, взгляде.

      Вдруг монстр грозно зарычал и изогнулся в неестественной позе. До слуха донёсся вой, звук трескающихся костей и стягивающейся плоти. Мерзкие лапы укоротились. Когти настырно влезли обратно в пальцы. Спина выпрямилась. Морда стала походить на человеческую, и за долю нескольких омерзительно страшных секунд перевоплощения, перед Сашей предстал Дзюбенко. Даже его одежда осталась невредимой.

      Испугавшись резких, совершенно необъяснимых картин, Филатов беспомощно задёргал ногами, вдавливая руку глубже в собственную рану. Увечье ударило разрядом в набухший от ужаса мозг. Парень не давал себе отчёта в действиях и совсем скоро потерял сознание, то ли от страха, то ли от боли.

      — Саша! — воскликнул Лукьян, морщась от дискомфорта вызванного изменениями в теле. Парень присел на колени и панически вцепился в плечи искалеченного спутника. Голубоглазый не отвечал, безвольно опустив голову.

      — Саша! — ещё более громко позвал шатен в надежде услышать хотя бы стон. Но ответа не последовало.